На южном побережье Англии, в небольшой гавани полуострова Портленд, урка собиралась в плавание. В потемках январской метели люди поспешно таскали вещи с берега на корабль. Вместе со всеми трудился, насколько хватало сил, ребёнок. Но, когда взрослые всходили на борт, мальчика они оттеснили. Последний мужчина оттолкнул трап, как только оказался на корабле. Урка уплыла, мальчик остался на берегу.
Гуинплен, так звали мальчика, растерянно смотрел на отплывающее судно. Он чувствовал, как его переполняет одиночество. Оно было тяжелым, сковывало его, не давало двигаться и даже думать. Мальчику было шесть лет, и он никого не знал, кроме этих людей, и идти ему было некуда.
Мальчик повернулся к морю и к урке спиной и стал карабкаться по узкой тропинке на скалистый утес. Мальчик был одет в тряпье и был бос. Он поднялся на плато, и там был встречен метелью. Сквозь эту бурю он пошёл неизвестно куда.
Ветер сбивал с ног, и холод пробирал до костей, босые ступни мальчика теряли чувствительность. Гуинплен бы замёрз насмерть, или упал бы без сил. Но что-то поддерживало его. Что-то, чему он не мог дать объяснения, давало ему тепло и силы, чтобы двигаться дальше.
С холма мальчик увидел огни: там, довольно далеко, были люди. Он направился туда. Когда он преодолел портлендский перешеек, он заметил следы на снегу. Следы быстро заметала метель, и идти по ним было бы затруднительно, но Гуинплену казалось, что вдоль следов тянется что-то невидимое и неосязаемое, но очень хорошо отличимое с помощью той силы, что поддерживала его. По такому следу он мог идти даже с закрытыми глазами. Что он и делал, так как жутко устал. След внезапно оборвался, маленький путник тоже резко остановился, почти упал. Он склонился над снежным холмиком перед ним. В снегу лежала женщина, она была мертва. В руках у неё был младенец. Девочка была еще жива. Гуинплен взял девочку на руки, снял с себя куртку и укутал её. Ребёнок плакал, но, когда посмотрел на мальчика, успокоился. Гуинплен снова почувствовал прилив сил, и еще странную уверенность, как будто точно знал, куда ему идти. Как будто кто-то сказал ему, что делать.
Так Гуинплен достиг ближайшего города, Уэймута. Он прошел мост, несколько улиц и вышел к побережью на окраине города. И там, на берегу, он увидел огромного медведя. Медведь тоже увидел путника и двинулся в его сторону. Уставший, удивленный и испуганный, Гуинплен не двигался, пока зверь приближался к нему. Медведь подошел к мальчику, внимательно посмотрел на него, обнюхал ребёнка и сверток с младенцем. Потом развернулся и пошёл обратно, остановился, оглянулся на мальчика, кивнул ему, пошёл дальше. Гуинплен последовал за медведем. Скоро они подошли к маленькому возку. Медведь вошел в возок. Через пару мгновений оттуда показался человек.
─ Заходи, ребёнок! ─ махнул он Гуинплену, ─ не бойся, звери тебя не тронут.
Гуинплен залез в возок, следом за ним внутрь запрыгнул волк. Возок был совсем маленький. Но внутри он оказался больше, чем снаружи. Из коридора мальчик вышел в просторную гостиную. В комнате горел камин, возле которого стояла пара кресел. Медведя нигде не было. Мужчина, который позвал Гуинплена внутрь, стоял в глубине комнаты и пристально смотрел на мальчика.
─ Что это у тебя за дрянь? ─ наконец злобно сказал он.
Гуинплен отшатнулся, прижав к себе младенца посильнее. И испугался еще сильнее, потому что рядом с ним стоял огромный волк. Впрочем, агрессии, в отличие от своего хозяина, не проявлявший.
─ Да я не про малыша! ─ мужчина сказал немного спокойнее, но все еще недружелюбно, ─ ты, небось, замерз и проголодался? Так иди к огню, и поешь. И младенца мне дай, дам ему молока и одеяло какое-нибудь.
Мужчина забрал девочку у Гуинплена и стал возиться с ней. Немного позже, он кинул мальчику плед и сунул в руки миску каши. Потом скрылся за дверью, которая, должно быть, вела в другую комнату. Вернулся оттуда через несколько минут. В руках его был амулет в виде капли и какая-то деревяшка. Человек надел амулет на мальчика и стал водить деревяшкой перед лицом Гуинплена, бормоча что-то на незнакомом языке. Наконец, мужчина закончил свои таинственные действия, и устало опустился в кресло. Некоторое время он сидел молча, прикрыв глаза, откинувшись на спинку. Потом он выпрямился и посмотрел на Гуинплена. Теперь в его взгляде не было неприязни. И человек стал расспрашивать Гуинплена, как тот оказался на берегу так поздно, да еще и с младенцем. Узнав о том, что на заснеженной равнине лежит мертвая женщина, Урсус (так представился мужчина), уложил мальчика на кровать, где уже спала девочка, и дал ребенку пару советов, что делать, если малышка проснется, и ушёл в ночь, захватив с собой волка и странную деревяшку.
***
Бедная женщина ─ по-видимому, мать малышки, ─ замёрзла до смерти. Все, что оставалось Урсусу ─ похоронить её. После того, как дело было сделано, он устало возвращался в возок, по пути обдумывая, что делать дальше.
Мальчик понятия не имел, кто его родители. Все, кого он знал в своей жизни ─ шайка компрачикосов, торговцев детьми, которые предсказуемо бросили его. Вильгельм Оранский, готовящийся взять на себя бразды правления Англией, не относился к компрачикосам так же лояльно, как его предшественники. И, ввиду начавшихся гонений, ребёнок из товара превратился в улику. Что ж, Урсус был не против компании. В его возке достаточно места для четверых. Растить двух малышей на старости лет может быть даже забавно. Мальчика он обучит магии. Ребёнок не только носил на себе следы странного проклятия, но и сам был волшебником: он неосознанно применял согревающие чары, чтобы не окоченеть в бурю. А вот его проклятие может доставить проблем. Урсус, пока находился в облике медведя, хорошо рассмотрел мальчика: маленький, тощий, но с благородными чертами лица, он производил приятное первое впечатление. Но стоило Урсусу обратиться в человека, и он почувствовал резкую вспышку неприязни по отношению к мальчику. Эта неприязнь была настолько сильной, что мужчине, никогда не поднимавшему руку на живое существо, хотелось ударить ребёнка, толкнуть посильнее и посмеяться над его реакцией.
Страшно подумать, какую жизнь приходилось терпеть Гуинплену в шайке компрачикосов с таким-то проклятием. Амулет из рога единорога лишь немного ослаблял воздействие чар: больше помогали ментальные щиты. Но постоянно удерживать их может быть тяжело. Очень удачно для Гуинплена, что из всех людей он пришёл именно к лекарю, немного смыслящему в ментальной магии и проклятиях.
В то время в магическом сообществе велись разговоры, чтобы совсем оборвать связи с маглами. Это добавит проблем странствующему лекарю. Ему придется думать, что делать с магловской девочкой. Впрочем, может так случиться, что и она окажется ведьмой. Так или иначе, пока не будет принят закон, и пока девочка не научится хотя бы говорить, об этом рано переживать.
***
В тот же вечер во дворце Корлеоне-Лодж в Виндзоре готовилась ко сну герцогиня Джозиана Фицрой. Незаконнорожденная дочь Якова второго, совсем недавно сбежавшего во Францию от своего зятя, Вильгельма Оранского.
Но Джозиане не было дела до дворцовых переворотов. Её герцогский титул никто не собирался отнимать или оспаривать, кто бы ни правил страной: отец её, или сводная сестра.
Служанка расплетала густые светло-рыжие волосы Джозианы. Она напевала песню, печальную песню о девушке, что выходит замуж. Невеста прощалась с детством, свободой и любящими родителями. Впереди её ждала неизвестность.
Джозиана тоже должна была выйти замуж. Ей нравился ее жених: он был красив, у него была добрая улыбка, идеальные манеры, он всегда был одет со вкусом. Он был внимателен к ней, не относился к ней, как к несмышленому ребенку. А ведь сэру Дэвиду Дерри-Мойру было двадцать восемь лет, тогда как Джозиане ─ всего шесть.
