Люблю

Онодэра в нерешительности стоял перед закрытой дверью кабинета шефа и нервно теребил уголок документа, что лежал в его руках. Глубоко вздохнув, молодой мужчина все же потянул ручку вниз, и дверь с характерным щелчком отворилась, пропуская его внутрь. Онодэра робко шагнул вперед. *** Белый солнечный свет проникал сквозь большие окна и прозрачные легкие занавески, придавая предметам и людям необычную белизну. Убранство комнаты не отличалось особенным изыском, зато выглядело богато и торжественно: большой дубовый стол с мягкими креслами и большим диваном, обитыми белой кожей, шкаф, телевизор на стене, большой каменный камин на старый манер да множество растений в больших глиняных горшках. На диване, закинув ногу на ногу, сидела крупная женщина — полноватая, с волевым и строгим лицом. Бледную кожу оплели тонкой сетью первые морщины. Изящное, несмотря, что крупное, лицо выражало строгую холодность и решимость. Русые, уже тронутые сединою волосы были забраны в высокую прическу, поддерживаемую тремя позолоченными кольцами. Острые серые глаза осторожно, но внимательно следили за человеком, который стоял подле нее. —Ты женишься на Ан-тян, — ровно проговорила женщина, чуть склонив голову набок. Юноша хотел было возразить, но женщина жестом заставила его замолчать. Она закрыла глаза и произнесла уже более мягко, и в голосе ее ясно различались материнская теплота и тревога: — Твой отец желает в ближайшие годы отойти от дел, — говорила она, — а ты — единственный наследник издательства «Онодера». — Однако… — вновь хотел вставить свое слово молодой мужчина, но опять вынужден был придержать возражение при себе. — Чтобы вступить в права владения издательством нужно быть женатым. Таков порядок. — Но почему именно сейчас? Отец ведь не собирается уходить еще, как минимум, пару лет, если не больше. — Годом раньше, годом позже… Что это меняет? — Тут глаза женщины сузились и она в упор посмотрела на сына. — Или у тебя есть кто-то на примете? Мужчина вздрогнул и слегка покраснел. Довольно щекотливый вопрос. — А? Н… нет. — Он побежденно опустил голову, скорее, чтобы спрятать смущение. Женщина улыбнулась. — Ну что ж, если это действительно так, то не думаю, что стоит боле откладывать сие событие. — В ее голосе слышались веселые нотки, но уже через мгновение мужчина вновь уловил сталь и холод. — У тебя есть два дня, чтобы решить и дать мне ответ. В противном случае ты знаешь, что может произойти. — Закончила она так сурово, что Ритцу — а это был именно он — невольно поежился. По тону, в котором говорила его мать, было видно, что выбора не оставалось. Вечером этого же дня, к слову, женщина получила ответ. Короткое сообщение пришло ей на телефон. «Хорошо». *** Ритцу на мгновение замер, с легким трепетом обводя взглядом кабинет Такано. Царил полумрак, сквозь который пролетали микроскопические пылинки. Онодэра, боязливо оглянувшись на дверь, прошел вперед к столу шефа. Многочисленные стопки бумаг и документов аккуратно громоздились одна над другой, а ведь все это — ежедневная работа главного редактора «Изумруда». Ритцу всегда поражался усердию и скорости, с которыми его начальник выполнял свои обязанности. Он и сам хотел однажды превзойти его, увы, больше это ему не удастся. Кинув короткий взгляд на бумагу, последний раз пробежал глазами текст, а так же короткое сообщение на стикере, что прикрепил вместо пояснительной записки, и запрятал лист среди прочих бумаг. Онодэра надеялся, что Такано обнаружит документ лишь, когда первый с чистой совестью покинет здание издательства. Весь остаток рабочего дня Ритцу с опаской посматривал на дверь кабинета шефа, но ничего не происходило. Наконец, покончив с работой, юноша поднялся со своего места и огляделся по сторонам, как бы прощаясь с отделом, в котором проработал уже довольно приличное время. Последний раз кинув взгляд на закрытую дверь, за которой маячила тень Такано, Онодэра решительно отвернулся. — До понедельника, Рит-тян! — услышал он голос Кисы, покидая отдел. *** Вечера пятниц Такано не любил, хотя бы из-за того, что было просто огромное количество работы. Уик-энды и созданы, дабы отдыхать, а не забивать голову проблемами, поэтому все дела, или большую их часть, нужно было закончить именно сейчас. Бегло взглянув на часы, висевшие на стене, мужчина отметил, что не случится ничего особенно страшного, если он пробудет в издательстве еще час-другой, а это именно столько, чтобы разобраться с последними бумагами. Тут его взгляд приковал листок, которому, в общем-то, не место было среди набросков очередной главы манги одной из его подопечных мангак. Мужчина аккуратно вытащил его и пробежал глазами по ровным рядам символов. — Что за черт?.. — удивленно проговорил Такано, поднимаясь со своего места. Выглянув в отдел, он без особого интереса отметил, что Ритцу уже ушел. — Где Онодэра? — сказал он, обращая на себя внимание редакторов. — Ушел, — весело ответил Киса, набирая текст на компьютере. Он настолько был поглощен своим занятием, что так и не заметил, как его шеф стрелой метнулся обратно в кабинет и вновь взял в руки злосчастную бумажку. «Уволиться по собственному желанию?» — соображал Такано, неосознанно поднеся руку к подбородку. — «И с чего бы, интересно?» Однако он тут же вспомнил, как вел себя возлюбленный последний месяц. Даже невооруженным взглядом можно было заметить какую-то безысходность в его глазах, Ритцу казался загнанным в клетку зверем, смирившимся перед своей судьбой и полностью отдавшимся ей, ее течению. Желтый стикер, содержащий в себе пару слов, только укрепил подозрения мужчины — беглым почерком Онодэры было наскоро выведено: «Не спрашивай почему». «Да он издевается!» — пронеслось в голове Масамунэ, пока тот быстро собирал кое-какие бумаги. И черт с ней, с работой, потом разберется. Невеселые мысли с невообразимой скоростью пролетали в голове, подкрепляя в сердце Такано странный страх, и, казалось, он и шел куда быстрее. Он не замечал, как тяжело и шумно он дышал, зато это прекрасно замечали многочисленные прохожие. Все сейчас казалось слишком медленным, слишком сонным. Такано вообще не славился, как излишне эмоциональный человек, если, конечно, дело не касалось Ритцу. Многочисленные «что» и «если» не давали успокоиться, и мужчине казалось, что если он задержится еще хотя бы на минуту, то Ритцу исчезнет, словно его и не было. Только поезд остановился, а автоматические двери разъехались в стороны, Такано, расталкивая толпу, выпрыгнул и понесся к дому. Кровь шумела в ушах, заглушая недовольные выкрики людей. «Ритцу! Ритцу! Ритцу!» — Только это и занимало его мысли. — «Не смей исчезать снова!» Эта ситуация напоминала ему то, что произошло много лет назад. Уход без объяснения причин, Масамунэ не сомневался, что такая эгоистичная черта характера до сих пор сидит в душе любимого. Но также мужчина помнил, как мучился, как переживал, как накручивал себя… Нет, он не мог и не хотел, чтобы это же вновь случилось! Такано, ворвавшись в подъезд, предпочел лестницу лифту. Широкими шагами, перепрыгивая сразу через две ступеньки, он стремительно поднимался на нужный этаж. Сердце бешено забилось, стоило только мужчине увидеть знакомую макушку. Ритцу, не замечая запыхавшегося любовника, нервно копался в сумке, выуживая оттуда ключи. Масамунэ стремительно подбежал к нему и сгреб в стальные объятия. Юноша коротко вздрогнул и поднял глаза на человека, кто так бесстыдно сейчас прижимал его к своей груди и шумно выдыхал в всклокоченную макушку. — Т… Такано-сан! — с упреком воскликнул Онодэра, стараясь высвободиться из цепких рук, но тщетно. Такано лишь еще сильнее прижал его. И сердце, и разум говорили не отпускать это милейшее эгоистичное недоразумение. Вот он, Ритцу сейчас здесь, перед ним, и он никуда еще не исчез. Пока. Масамунэ ослабил объятья и, придерживая любимого за плечи, заглянул в его глаза. — Что все это значит? — Ритцу как бы удивленно посмотрел на шефа, старательно разыгрывая непонимание, в чем изрядно преуспел. Такано шумно выдохнул, но все же разъяснил: — Заявление об уходе. Какого черта?! — Такано-сан… — Онодэра отвел взгляд и немного поежился. Именно этого разговора он так старательно избегал. С сегодняшнего дня он хотел порвать все отношения и связи с издательством «Марукава» и с Такано конкретно, но, видимо, судьба решила несколько иначе — помучить напоследок своего раба. — Я… я бы не хотел об этом говорить. Хрипловатый голос Ритцу заставил Масамунэ чуть сильнее сжать его плечи. Юноша прятал взгляд, стараясь не натыкаться на глаза мужчины, однако тот ясно прочитал в них волнение и сожаление, а на самой глубине — боль, переплетшуюся с еще одним, столь же ярким чувством, что, подобно пламени, грело сердце. Такано нахмурился. — Лучше расскажи, — как мог мягче произнес мужчина, стараясь держать себя в руках. Такое состояние юноши несколько оскорбляло его. Неужели он до сих пор боится доверять ему, после всего, что случилось с ними? Ритцу, однако, махнул головой, что Масамунэ рассчитал, как отрицательный ответ. Он еще сильнее нахмурился и еще сильнее сжал руки, стараясь хотя бы через боль добиться признания. — Я женюсь, — тихо ответил Онодэра, опуская глаза в пол. — Что? — Такано нервно сглотнул и невольно разжал руки, ладони его все еще покоились на плечах юноши. — Я женюсь, — уже более уверенно произнес молодой редактор, осмелившись все же посмотреть на того, кто чуть ли не ежедневно признавался ему в любви. — На Ан-тян. Такано непонимающе смотрел на него, и во взгляде предмета свой тайной страсти Ритцу видел отчаянное непонимание и требование — даже не просьбу — объяснить. Тяжело вздохнув и в последний раз распрощавшись с мыслью о побеге, юноша ровно и по возможности бесстрастно начал говорить, хотя в голосе иногда проскальзывали нотки горечи, но настолько неясные, что различить их мог только Такано: — Отец желает оставить издательство, а я — единственный, кто может продолжить его дело. Мать требует от меня жениться на Ан-тян, иначе… — Тут голос молодого мужчины дрогнул, но уже через секунду он смог совладать с собой и продолжить: — Иначе они смогут… несколько подпортить мне жизнь, или, в худшем случае, отречься от меня. Так что… — Ритцу снова помедлил. — Прости меня, Такано-сан! Выпалив последние слова с таким жаром, что Такано невольно бы улыбнулся, будь он в другой ситуации, Онодэра ловко освободился от рук любовника, открыл дверь и шмыгнул в квартиру. Масамунэ вышел из ступора несколько позже, поэтому и не успел задержать юношу. Тот же, закрыв дверь, крепко вцепился руками в ручку, с трудом боря в себе желание выйти и обнять Такано. Он бы и отказался от всего, что только было на свете, но страх перед семьей отвергал прочие мысли, заставлял размышлять разумно и рационально. И именно благодаря этим размышлениям он пришел к выводу, что свадьба с Ан — единственный выход. Сипло выдохнув сквозь плотно сжатые зубы, Ритцу медленно сполз по двери вниз и опустился на пол, спрятал лицо в коленях и закрыл ладонями уши. Напрасно Такано пытался достучаться до него через дверь, напрасно требовал открыть. Ритцу не плакал, просто ему было очень больно. *** Киса потягивался в кресле и довольно улыбался, прикрыв глаза. Поздно закончив в пятницу, он буквально валился с ног и проспал половину последующего дня, зато в понедельник был бодр и полон сил вновь приняться за работу. Даже какой-никакой энтузиазм и заинтересованность присутствовали в его настрое. Однако повернув голову и отметив, что Онодэры до сих пор нет, а потом взглянув на часы, редактор как-то удивленно, насколько позволяло его настоящее хорошее расположение духа, произнес: — Что-то Рит-тян задерживается… Такано-сан, не знаете, где он? Шедший мимо Такано хмуро глянул исподлобья на своего сотрудника, но тот и бровью не повел. — Ушел, — как-то особенно громко, с нотками ярости сказал главный редактор «Изумруда». Однако, проследив за непонимающим взглядом Кисы, немного смягчился и разъяснил: — Уволился. Подал заявление… — И вы подписали. Такано печально опустил голову, что Шота расценил, как утвердительный ответ. Однако уже собираясь захлопнуть дверь кабинета, он внезапно услышал, как Мино, наклонившись к Хатори, шепнул: — Выглядит, будто его… — Однако редактор вынужден был замолчать, так и не закончив фразу, будучи остановленным сияющим взглядом шефа. — Бросили, — закончил за друга Хатори, на мгновение оторвавшись от бумаг, когда Такано скрылся. «Боже-е», — мысленно простонал Масамунэ, останавливаясь у двери и прислоняясь к ней головой, устремив взгляд в потолок. Как он и предполагал, Ритцу так и не вышел на работу. Преодолев себя, мужчина подписал заявление, однако сдаваться и не собирался. Не мог он вновь так просто отпустить свою любовь, совершить эту ошибку во второй раз, хотя многие могли бы с уверенностью сказать, что он ее уже совершил, в тот момент, когда принял для себя решение вновь вернуть его себе. Только ни мыслей, ни идей не было. *** Видев Кохинату Ан всего пару раз, Такано уже успел пропитаться к ней редкостной ненавистью, в частности, из-за того, что та была потенциальной невестой любимого человека, а сейчас и номинальной. Поэтому мужчина немного удивился, когда она, позвонив ему, настаивала на встрече. Масамунэ догадывался о ее мотивах, однако все же согласился встретиться, имея реальную возможность как-то принизить самолюбие этой юной особы и попытаться повлиять на предстоящее торжество. Если уж Ритцу, в силу своей робости, не мог сказать слова против, то он, Такано, просто обязан сделать это за него. Откуда девушка узнала его номер, он, впрочем, не особо удивился: залезть в телефон Ритцу было делом плевым, тем более той, которая в последнее время проводила с ним почти все свое свободное время. Ан хотела встретиться где-либо на нейтральной территории и, по негласному условию, многолюдной. Мало ли… В итоге, сейчас Масамунэ сидел за столиком кафе в одном из бизнес-центров и безучастно смотрел в окно. Мужчина без интереса, лишь из вежливости, поднял глаза на севшую перед ним блондинку в легком летнем платье цвета индиго и склонил голову в знак приветствия. Кохината Ан выглядела запыхавшейся и усталой. В руке она, вместе с сумочкой, держала несколько бумажных пакетов с разнообразными вещами. По-видимому, подготовкой свадьбы занималась непосредственно она, и это ее сильно выматывало. Девушка хмурилась, нервно потирая руки. — Я понимаю, что вам не сильно приятно видеть меня, но все же… Дайте мне пять минут. Такано внимательно посмотрел ей в глаза и медленно кивнул. Что-то заинтересовало его, и мужчина был готов дать этой особе немного больше времени, нежели пять минут. *** Мать сияла от радости, и даже на глазах ее выступили слезы. Еще бы, единственный сын наконец-то женится, тем более на столь милой и пригожей девушке, как Кохината Ан. Немногочисленные гости — человек по тридцать с каждой стороны — съезжались со всех концов Японии, а торжество обещалось быть одним из самых грандиозных. Ан самолично руководила подготовкой к Большому Дню, понимая, что только так все будет в точности, как она и мечтала. — Ну же, улыбнись, у тебя ведь сегодня свадьба! — твердила женщина, сметая с плеч сына пылинки. Она восхищенно охала и прижимала руки к груди, то и дело повторяя, какой же красивый сейчас юноша. Тот улыбался матери в ответ, улыбался гостям, пожимал им руки, почтенно склонял голову перед женщинами и девушками, оказывал все почести, которые требовали от него правила приличия. Вскоре во всем доме поднялась суматоха. Мать подхватила под локоть сына и вывела его, усадила в машину и сама примостилась рядом. Ритцу невольно улыбался, глядя на нее: так уж сильно взволнована она была, даже посильнее его самого. Молодой мужчина печально рассмеялся, но никто не обратил на него внимания. Время действительно помогало, и щемящее сердце чувство понемногу начинало капитулировать. Зато на смену ему приходила тоска. Да, он просто неописуемо скучал по Такано, но в то же время понимал, что стоит ему вновь увидеть любимое лицо, как он просто не сможет остановиться. Онодэра даже был немного благодарен матери и Ан за это, ибо понимал, что однажды эти беспорядочные отношения придется прекратить. «Годом раньше, годом позже» — так сказала бы женщина, сидевшая рядом с ним и судорожно сжимавшая его локоть. «Лучше раньше», — решил для себя юноша и, пытаясь убедить себя в уверенности этих слов, сжал руку в кулак. Его мать всегда была человеком религиозным, поэтому и настояла, чтобы любимый сын и любимая невестка обвенчались в церкви. Это было невысокое — в четыре этажа — каменное здание с небольшой колокольней. Перед церковью их «встретила» красная дорожка, простирающаяся вплоть до порога. Мать, ведя сына под руку, проследовала под арками, украшенными цветами, белыми лентами, в здание, за ними последовали и гости. Женщина подошла к священнику, на кого была возложена ответственная миссия обвенчать два сердца перед лицом господа, и о чем-то тихо заговорила с ним. Гости занимали свои места на деревянных лавках и тихо переговаривались между собой. Онодэра с интересом разглядывал цветы и ленты, украшавшие скромное убранство церквушки, ткани, прикрывавшие святой алтарь, орган, громоздившийся по левую руку от дубовых дверей. Здесь было… красиво. У Ан действительно неплохой вкус. Гостей постепенно становилось все больше и больше, и вот, когда воздух наполнился тяжелыми свистящими звуками музыкального инструмента, все голоса разом смолкли, священник занял свое место за алтарем, и взоры устремились к проходу между рядами лавок. Двери с громким грохотом раскрылись и, ведомая под руку своим отцом, глазам собравшихся предстала Ан. Это воздушное создание двигалось с непревзойденной грацией, словно балерина. Юбки ее роскошного белоснежного платья, расшитого декоративными цветами и стразами, тихо шелестели при движении. Распушенные волосы цвета спелой пшеницы покачивались в такт шагам, а сквозь фату, прикрывавшую ее лицо, была различима широкая счастливая улыбка. В руках она держала букет белых роз, перевязанных шелковой лентой. Мужчина, доведя дочь до алтаря, отпустил ее и встал к жене. Ритцу, стараясь улыбаться как можно счастливее, поднял невесомую ткань и откинул ее назад, открывая лицо невесты. Ан… Несомненно, она была мечтой любого мужчины. Священник, выйдя из-за алтаря, подошел к молодым людям и, взяв их за руки, своим звучным голосом обратился к собравшимся: — Мы собрались сегодня здесь, чтобы перед лицом Господа соединить два влюбленных сердца. Но перед всем я должен спросить: есть ли здесь кто-то, имеющий что-то против брака этих двоих? Гости молча чуть склонили головы, как бы давая отрицательный ответ, молчала Ан и, казалось, несколько нервно посматривала на закрытые двери. Молчал Ритцу. Он понимал, что сейчас все и решится, если, конечно, не появится какой-нибудь тайный обожатель обворожительной невесты. Мать с замершим сердцем смотрела на эту немую сцену. Священник в последний раз обвел взглядом гостей, словно бы силясь различить в лице кого-либо тайную ухмылку или темную злобу или зависть, и, откашлявшись, хотел продолжить: — Ну что ж, в таком случае… — Я возражаю против брака! Головы и взгляды всех тут же обратились назад, к раскрытым дверям. Гости перешептывались, тут и там звучал то и дело звучал лишь один вопрос: «Кто он?» Ан удивленно вытаращила глаза и открыла рот, как бы желая высказать свое возмущение, но не находя на это сил. Священник немного растерялся, а родители молодых людей переглянулись, явно пораженные столь дерзкому вмешательству в торжество. А что же до Ритцу… Он с нескрываемым удивлением смотрел, как широкоплечий темноволосый мужчина широкими шагами направляется через зал к алтарю. Глаза Такано горели неистовым огнем, здесь было все: и гнев, яркими искорками полыхавший на радужках глаз, и решимость, что двигала им, и желание во что бы то ни стало остановить церемонию. Еще там была неописуемая нежность, пылающая страсть и яркий восторг. Именно с этими чувствами он смотрел на юношу. Онодэра так и стоял невольной куклой, пока Такано не схватил его за руку и не потащил к выходу, прямо на глазах явно ничего не понимающих людей. Опомнившись, священник вскрикнул и с упреком обратился мужчине: — Что же вы делаете, господин?! — Если бы комплекция и рост позволяли, он несомненно бы накинулся на нарушителя с кулаками — настолько велико было его возмущение. — Краду невесту, — пожал плечами Такано, останавливаясь и все еще крепко сжимая руку Ритцу в своей. Парень, понемногу приходя в себя, осознавал свое нынешнее положение и вмиг залился краской. Однако вырваться не пытался. Он боязливо выглядывал из-за плеча любимого, переводя взгляд с родителей на Ан и обратно, и неосознанно сжал руку в ответ. — Но позвольте, это же жених! — Кому жених, а кому невеста. — На этих словах мужчина резко развернул Онодэру к себе лицом и, наклонившись, поцеловал в самые губы. Зал охнул. Такано властно впивался в губы возлюбленного, сплетал их языки в необузданном, диком танце и все никак не мог насытиться. Он целовал его страстно, но с особенной нежностью и исключительным напором. И Ритцу, попросту позабыв о нынешнем их местонахождении, целовал Масамунэ в ответ и, высвободив руки, закинул их на плечи любовника. Теперь уже настоящего. Ему просто снесло крышу, и юноша не удивился бы, если Такано возьмет его прямо здесь, в святом месте на глазах множества людей. Его сердце наконец было на месте и сделало свой выбор. Запечатлев на губах Ритцу последний, быстрый поцелуй — лишь легкое касание, но преисполненное такими крепкими чувствами, что юноша просто не находил названия к каждому из них, главный редактор «Изумруда» окинул ошарашенный от увиденного зал, подмигнул Ан и вместе с Онодэрой поспешил скрыться. — Т-такано-сан! — возмущенно воскликнул несостоявшийся жених, как только двери за ними с шумом захлопнулись и они очутились одни в небольшом помещении, отделявшим главный зал от больших арочных дубовых дверей, служивших главным выходом. — Что ты тут делаешь? Однако мужчина лишь шикнул на него и одарил полным нежности взглядом, от которого и без того алые щеки юноши покраснели еще пуще. Открывая двери и пропуская «спасенного» от брака возлюбленного, Масамунэ еще услышал полный досады и недетской обиды вскрик Кохинаты Ан: — Никакой свадьбы не будет! — Потом послышались громкие всхлипы, и мужчина невольно заулыбался еще шире. Да, сейчас он был абсолютно счастлив. Замысел удался, а Ритцу с ним и наконец может позабыть об Ан и постоянных напутствованиях матери. А это главное. Все еще пребывая в легком шоке, люди в зале наконец вышли из ступора и начали шумно переговариваться, обсуждая сложившиеся обстоятельства. Мать Ан лишилась чувств, и сейчас многочисленные женщины пытались вернуть ее в сознание. — Кто этот человек и что он делает с моим сыном? — кричал крупный мужчина с посеребренными волосами, лицо его раскраснелось от гнева. Он размахивал кулаками и порывался погнаться вдогонку за похитителем. — Тише, — шепнула ему мать Ритцу, беря мужа под руку и осторожно поглаживая его по плечу. Она наконец поняла причину постоянных отказов сына, причину его ссор с Ан-тян и его смущения при вопросе о ком-то еще. И ее нисколько не пугало, что человек, укравший сердце ее сына — мужчина, причем с довольно дерзким характером. Она любовно смотрела на закрытую дверь и счастливо улыбалась. — Не видишь, мальчик влюблен! *** — Куда мы едем? — потребовал объяснений Ритцу, когда Такано чуть ли не силком запихнул его в такси и шепнул водителю пункт назначения. Он по-прежнему не отпускал руки любовника, словно думал, что тот может исчезнуть, стоит лишь разжать пальцы. — Скоро узнаешь, — загадочно улыбнулся Масамунэ, потрепав и без того взъерошенные волосы юноши. Тот смутился и тихонько пнул ногой возлюбленного. Такано лишь тихо рассмеялся и приобнял парнишку за плечи. Однако, когда они все же добрались до аэропорта, Ритцу так и не получил никаких ответов, зато прибавилось вопросов. В частности, как Такано пропустили по билету, который Ан-тян бронировала на свое имя. Они прошли регистрацию, таможенный контроль (Онодэра и представить не мог, где Такано сумел раздобыть загранпаспорта, да и вряд ли хотел), разобрались с багажом и прочими делами. Сидя в зале ожидания, молодой мужчина то и дело косо посматривал на человека, похитившего его с собственной свадьбы, и не мог решить, что же все-таки произошло. Он не мог поверить, что Такано здесь, с ним, и что он, подобно рыцарю из сказки, спас его. Это выглядело… ну уж слишком нереально. Однако он был рад этому. Очень рад. И счастлив. Объявили о начале посадки на рейс, и Такано, подхватив под руку Онодэру, вместе с толпой туристов и ярких одеждах проследовал до автобуса, что доставит их к самолету. Мужчина видел, как нервничает его спутник, как его распирает любопытство и множество вопросов. Он и сам с трудом держался, лишь бы не проболтаться и сохранить все в секрете до момента, когда они будут на месте. Ан всегда брала билеты в бизнес-класс, поэтому, когда заработали двигатели самолета, в секции было еще пять человек помимо них. Когда крылатая махина отрывалась от земли и поднималась в воздух, Ритцу невольно потянулся рукой к руке Такано, но тут же, смутившись, одернул ее. Главный редактор «Изумруда», усмехнувшись, поймал ладонь юноши и слегка сжал ее, успокаивая. Ровный шум двигателей быстро убаюкали его, и вскоре он уже крепко спал, уронив голову на плечо спутника. *** Очнулся Онодэра, лишь когда солнце скрылось за горизонтом, а небо над головой украсили звезды, словно кто-то случайно обронил на темно-синее покрывало целую корзину сверкающих алмазов. Юноша с удивлением обнаружил, что находится больше не в душноватом салоне самолета, а в просторной комнате с простыми деревянными стенами с украшениями из крупных и мелких раковин. Лежал он на мягкой двуспальной кровати, застеленной нежными простынями. Шумно выдохнув, он ступил босыми ногами на прохладный пол и тихо простонал от удовольствия. Нетвердой после сна походкой, но полный сил, юноша осторожно прошелся к дверному проему и выглянул. Из комнаты вели два коридора, и Ритцу выбрал тот, из которого мог видеть легкое свечение. Коридор вывел его в еще одну просторную комнату, уставленную шкафами и гарнитурой, и Онодэра без труда определил, что находится в кухне. Он, однако, нисколько не смотрел по сторонам, все его внимание было приковано к фигуре мужчины, кто, улыбаясь, стоял, прислонившись к разделочному столу, и попивал кофе. — Такано-сан, — произнес Ритцу, смотря в упор на него. — Что все это значит? — Думаю, ты и сам догадываешься. Я украл тебя с твоей свадьбы. — И все же. Как тебе в голову могла прийти такая безумная идея?! Такано усмехнулся, поставив чашку на стол, и сделал шаг навстречу возлюбленному. — Идея, кстати, не моя. — Онодэра чуть склонил голову на бок и вопросительно посмотрел на него. — При встрече не забудь сказать Ан «спасибо». — Причем здесь Ан-тян? — непонимающе произнес юноша. И мужчина рассказал ему, как, встретившись с ним в кафе, она рассказала ему, что и сама сейчас не в восторге от идеи выйти замуж за Ритцу. Она поведала главному редактору, что три недели назад познакомилась с неким парнем, совершенно случайно, и сама не думала, что это повлечет за собой столь грандиозные отношения. Но, поскольку на тот момент Ритцу уже дал согласие на свадьбу, просто так прийти и сказать, что все, мол, не собираюсь я становиться женой вашего сына, она не могла. Поэтому и предложила ему этот хитроумный ход. Она заранее забронировала билеты на имена Онодэры и Такано, позаботилась рассказать ему о месте и времени проведения церемонии, а еще прекрасно играла свою роль — сначала безумно-влюбленной, позже — оскорбленной. — А что же касается твоего заявления, то я его подписал. — Юноша виновато потупил взгляд. — Впрочем, тут же разорвал. А сейчас считай, что у тебя все же медовый месяц. Когда речь, наконец, прервалась, мужчины переглянулись и синхронно залились звонким смехом. — Ан-тян просто гений, — сквозь смех выдавил Онодэра, хватаясь за руки партнера. — Ага. — Тут Такано был полностью согласен. Ведь, в конце концов, именно Ан — той самой девушке, которую он так люто ненавидел, считая ее повинной в своем горе — в конечном счете и говорил слова благодарности. Внезапно Ритцу подался вперед и уткнулся носом в широкое плечо Масамунэ. Тот, не ожидавший от своего любовника подобных действий, все же приобнял его и ласково погладил того по спине. Юноша то и дело вздрагивал, и до слуха главного редактора донеслись тихие всхлипы. — Ритцу, — произнес он, обеспокоенно оглядывая парня. Но тот лишь сильнее сжал руки, сильнее прижался к мужчине. И Такано все понял. Осторожно поглаживая по спине Ритцу, он, подталкивая его, продвигался сначала в коридор к комнате с кроватью. Чуть позже, сгорая от страсти в руках возлюбленного, Онодэра целовал его и обвивал плечи руками, притягивая его к себе, словно магнит, и в коротких перерывах между охами и стонами бессвязно шептал: «Люблю». Но Такано не слышал этого, зато прекрасно чувствовал теплые руки и губы, что, подобно яркому солнцу, проникали сквозь плоть, касались самого сердца и отдавали ему свое обжигающее тепло, отчего хотелось парить. Мужчину захлестывало чувство неописуемой эйфории, и он почти ежесекундно повторял лишь: «Люблю».