Драконье многоходовье

      Это было не просто худшее, это было самое мерзостное поселение из тех, которые Елисей когда-либо видел. Кривые дома из странного пористого кирпича словно вырастали из болотной топи, как большие погадки, и их стены были покрыты странной зеленоватой слизью. Ядовитые болотные испарения мешали разглядеть всё как следует, да, собственно, Елисею этого и не хотелось. Ему достаточно было знать, что где-то здесь, в этой мешанине грязи, вони и мерзости, томилась в плену его Забава — и причину её пленения они так и не установили. Вдруг, пока они разглядывают всё вокруг, ей там уже ненужных наследников делают?       — Стой, — Добрыня положил руку ему на плечо, верно угадав намерения. — Плох тот охотник, что бросается в битву, не рассчитав силы.       — Ты не понимаешь, вдруг они её мучают?! — Елисей на пробу рванулся, но хватка Добрыни была, как всегда, безупречной.       — Даже если так, ты не улучшишь ситуацию, попав в ловушку. Идём, — Добрыня отправился куда-то в сторону, таща его с собой, словно на буксире.       — Что? Куда ты направляешься?       — Сейчас мы заберёмся на это дерево, — пояснил Добрыня, указывая на высокую иву, — и залезем на крышу. Видишь, как дома плотно прилегают? На крыше, конечно, испарений не меньше, но зато мы сможем идти по твёрдой поверхности и видеть, что происходит внизу. Только надо быть аккуратней, чтобы местные не обнаружили раньше времени. Твой павунодор ещё остался?       — Держи. Он всё равно бесполезный, — пробурчал Елисей, протягивая ему бутылёк.       — Вовсе нет. Просто я не совсем дракон, поэтому меня этой штукой не проведёшь. Как, впрочем, и обычных драконоподобных. Почему, как ты думаешь, их не считают настоящими драконами? — Добрыня тщательно намазался чудо-средством, после чего перекинул его Елисею. — Давай, поспеши.       — Угу. — Елисей зажал зубами пробку, быстро обрызгался, после чего рванул на дерево так, будто за ним гнались бешеные джимбобы. Добрыня последовал за ним.       Сверху поселение производило жалкое впечатление. Улицы, затопленные болотной слизью, то тут, то там можно было увидеть странные трёхпалые следы, часть из которых постепенно заполнялась зеленоватой жижей. Местных жителей Елисей заметил не сразу, а как заметил, то чуть было не упал с крыши — благо, Добрыня успел ухватить его за ворот кафтана и втащить обратно. Маленькие желтоватые человечки, покрытые бурыми пигментными пятнами, обладали конечностями, похожими на лягушачьи. Они не бегали, не ходили, а прыгали, да и то как-то неповоротливо, лениво, будто бы и вовсе предпочитали передвижениям неподвижную жизнь. Их большие жёлтые глаза с узким вертикальным зрачком постоянно шевелились, разглядывая всё вокруг — так что, пойди путники по улице, их бы сразу поймали и невесть что после сделали. А вот наверх эти странные существа вообще не смотрели, так что Елисей с Добрыней передвигались очень успешно.       «Зачем этим страшилищам Забава?» — ломал голову Елисей, неслышно следуя за Добрыней и наблюдая за тем, куда наступает, — один раз он уже сплоховал, поскользнувшись на тине, что росла прямо на крыше.       Внезапно Добрыня застыл на месте, да так резко, что Елисей наткнулся на его спину и чуть было не упал.       — Ты чего? — прошептал он и застыл тоже.       Добрыня прикрыл глаза и тщательно принюхался. А потом оскалился.       — Не может быть, — тихо прорычал он себе под нос, но Елисей его всё же услышал.       — Что не может быть?       — Он здесь.       — Кто «он»?       — Колыван.       — О-о-о... — Елисей не знал никакого Колывана, но предусмотрительно отступил, поскольку даже не нужно было быть проницательным, чтобы понять, что Добрыня слишком хорошо знал этого человека — его глаза ярко сияли, ладони напряжённо сжались в кулаки, а взгляд ожесточился, стал практически звериным. Очевидно, этот Колыван был ну очень неприятным событием для Добрыни. — Не превратись, главное, а то нас засекут, — шепнул Елисей, и охотник нехотя тряхнул головой.       — Не беспокойся. Не превращусь. Не дождётся, — мрачно произнёс он, продолжив прерванный было путь.       — Может, расскажешь?       — Да нечего рассказывать! — махнул рукой Добрыня, всё ещё слишком напряжённый, чтобы поверить в беспечность этого заявления. — Колыван — очень... м-м... своеобразный человек. Охотник, но ненастоящий, гнилой. Его род когда-то проклял наш, но и на них это подействовало... скажем так, не лучшим образом. И с тех пор Колыван просто ненавидит всех, кому повезло больше. Он так и не нашёл способа обойти проклятие, сделать его своим благословением. Слабак...       Добрыня замолчал, а Елисей подумал кое о чём, что показалось ему вполне зрелой идеей.       — Слышь, Добрынь, а не мог этот твой Колыван Забаву похитить? — поинтересовался он, перепрыгивая на соседнюю крышу. Лягушкоподобное существо внизу остановилось и принялось оглядываться, и Елисей замер.       Добрыня задумался.       — Мог, — мрачно подытожил он. — От Колывана можно ожидать всё самое плохое. Но ты не бойся, мы почти у цели, я чувствую это.       — Хорошо бы, — вздохнул Елисей, чьи лёгкие уже соскучились по нормальному островному воздуху. Каково тогда было Забаве, он даже представлять не хотел — боялся вновь выйти из себя.       Ещё две крыши они преодолели в полнейшем молчании. Лишь иногда Добрыня останавливался и принюхивался. При этом его глаза горели всё ярче, и в один момент Елисей поймал себя на осознании, что мысленно отсчитывал, через сколько мгновений тот не выдержит и обратится. «Святые угодники, что я делаю?..» — подумал он в смятении и прекратил это занятие — тем более что Добрыня стал косо на него поглядывать, будто умел читать мысли.       — За мной, — скомандовал он вдруг и резко двинулся в сторону. Елисей последовал за ним.       Добрыня перепрыгнул на росшее неподалёку дерево и перебрался по нему к одиноко стоящему на отшибе дому. Тёмные окна выглядели мёртво и недружелюбно, а испарений было немного меньше из-за того, что дом этот располагался возле твёрдой почвы. Путники осторожно забрались внутрь — благо, стёкол на окнах не было, видно, местным они были без надобности. Изнутри их встретил низкий мрачный коридор, концы которого уходили в темноту.       Елисей неуверенно глянул на Добрыню, но тот, похоже, знал, куда идти — на миг замерев, он быстро взял себя в руки и решительно направился вперёд.       Их путь был недолог. Наверное, Елисей, если был бы один, заплутал, но чутьё Добрыни не давало им сделать неверный шаг. Охотник был напряжён, не доверяя темноте, но вёл исправно, и уже через полчаса они оказались возле обитой ржавым железом двери.       Елисей на пробу подёргал ручку, но дверь не поддалась.       — Заперто. Нужен ключ, — сказал он.       — Отойди! — резко приказал Добрыня. Немного разбежавшись, он с размаху впечатался плечом в возникшее на пути препятствие.       Дверь отлетела с такой охотой, будто только и ждала этой минуты. Оттолкнув Елисея, Добрыня вошёл первым. Елисей хотел было надуться, но быстро вспомнил, где они и что за дверью может быть не только Забава, поэтому придержал язык за зубами и просочился следом.       Что-то тёмное метнулось в их сторону с такой скоростью, что Елисей растерялся. Зато Добрыня был постоянно бдителен и успел схватить нападавшего. Это оказалась Забава — живая, растрёпанная и очень злая. В руке она судорожно сжимала закопчённую сковороду.       — Ну уж нет, уродцы! Живой не возьмёте! — яростно воскликнула она, извиваясь в крепкой хватке охотника. — Ну я вас сейчас... Елисей? — она замерла, увидев любимого, потом резко подняла голову и удивилась пуще прежнего: — Добрыня?! Что вы здесь делаете?       — Как что? Тебя спасаем! — Елисей по-настоящему счастливо улыбнулся. Его детка была в порядке, судя по настрою — похоже, у Колывана или кто там её похитил, пока не было времени заняться молодой княжной. Забава всхлипнула, вырвалась из рук Добрыни и тотчас оказалась в успокаивающих объятиях возлюбленного. Елисей прижал её к себе так крепко, как только мог, и тихо зашептал, целуя родную макушку: — Ну что же ты, Забавушка... Всё будет хорошо...       — Не хотелось бы казаться занудным, но нам, как-то, спешить надо, — терпеливо напомнил Добрыня, и молодые, придя в себя, в смущении отпрянули друг от друга.       — Да, идёмте, надоели уже эти болота, — пробурчала Забава, не глядя в слишком уж снисходительные глаза охотника.       Обратно они выбрались тем же способом, каким вошли Добрыня и Елисей. Разве что Елисей теперь старался Добрыню лишний раз не отвлекать — а то как Забава заинтересуется, каким образом тот находил верный путь в абсолютно одинаковых коридорных переходах. Елисей не знал, была ли девушка в курсе другой стороны Добрыни, а выдавать чужой секрет, если он таковым был, ему не улыбалось. Поэтому он старался помалкивать, лишь по сторонам смотрел, чтобы предупредить нападение.       Которое, к слову, не случилось. Они спокойно вышли на улицу и почти добрались до крыш, когда по поселению вдруг пронесся страшный горланный звук — будто большая труба, когда-то потонувшая в болоте, внезапно вернулась на сушу и загудела. Ребята замерли в кустах и непонимающе переглянулись.       — Что это было? — прошептал Елисей, а Забава прижалась к нему, нервно смыкая пальцы на ручке сковороды — её она захватила с собой.       Добрыня вслушался в неясный шум, возникший после трубного набата.       — Нас заметили, — мрачно произнёс он и подтолкнул ребят в спины. — Идёмте. Надо ускориться.       Однако это им не особо помогло. Лягушкоподобные, похоже, получили новые инструкции и теперь поднимали головы. А самые смелые из них допрыгивали до крыш, в прыжке рассматривая всё вокруг.       Когда до твёрдой почвы и спасительной чащи с чистым воздухом осталось совсем немного, Добрыня остановился.       — Бегите вперёд! — бросил он, разворачиваясь. — Я вас догоню. Помни уговор, гонец — делаешь, как я скажу, — добавил он сурово, когда увидел непокорство в глазах Елисея.       Последний вздохнул, но подчинился и бросился с Забавой подальше от страшного поселения с его жуткими жителями. Они аккуратно пробирались тропками, которые запомнил Елисей, найденной палкой искали кочки-ловушки и осторожно обходили их, прислушивались и приглядывались — но погони не было. Совсем. Лишь болотные газы с лёгким бульканьем вырывались из недр трясины.       Наконец они отыскали более-менее чистый участок и сели, чтобы перевести дух.       — Не думала, что ты отправишься меня искать, — пробормотала Забава, когда их дыхание выровнялось, а тихое бульканье без каких-либо изменений стало давить на уши. — Не в том смысле, что ты трус или что-то такое, — поспешно добавила она, видно, боясь его обидеть. — Не думала, что дядя отпустит тебя, тем более после того, что он услышал в саду...       — Князь меня и не отпускал, — покачал головой Елисей и рассказал уже, как всё было. Естественно, опуская некоторые подробности, о которых говорить не имел права.       Чем дальше продолжался рассказ, тем сильнее в глазах Забавы светилось восхищение.       — Какой ты храбрый! — вздохнула она, когда Елисей замолчал, выдохшись. — Знаешь, даже если дядя будет против, я... я сбегу с тобой, куда захочешь. Уверена, Добрыня нам... — она вдруг замолчала, и Елисей понял её так, будто они уже умели говорить без слов.       — Что-то он долго, — пробормотал он, напряжённо всматриваясь вдаль. Но сквозь болотные пары не проступала могучая фигура охотника.       — Как ты думаешь, с ним не могло случиться... чего-нибудь ужасное? — нервно спросила Забава, и Елисей сжал челюсть так сильно, что зубы заскрипели.       — Я тихонько вернусь и посмотрю, как он, — предложил он, но у Забавы было своё мнение. Она крепко прижалась к нему и отрывисто заявила:       — Ну уж нет! Идём вместе.       — Я не думаю...       — Я знаю, что Добрыня — дракон. — Елисей широко открыл глаза, но Забава лишь покачала головой. — Сейчас это не важно. Добрыня всегда держит обещания, и раз он не пришёл, случилось что-то нехорошее. Идём, мы должны ему помочь!