Вторник

       Обыкновенный вторник, самый незаметный день        Молодой мужчина лет тридцати вылез из-под капота машины, распрямился и вытер руки ветошью. Покрутил затёкшей шеей и довольно хмыкнул. Теперь всё в порядке. Мужчина снова склонился над автомобильными внутренностями, чтобы в последний раз всё проверить. Как вдруг…        — Шмидт! — позвали его со стороны дома.        — Ой! — резко распрямившийся Гюнтер сильно приложился головой о крышку капота. Приложив руку к затылку и бормоча под нос ругательства, мужчина вышел из гаража.        — Шмидт, угомони своих детей! — раздалось с кухни.        Всё ещё держась за голову, Гюнтер зашагал к светлому особняку, прямиком к открытому окну на первом этаже. Легко запрыгнув на небольшой приступок, Шмидт сложил руки на подоконнике и заглянул в кухню.        — Кого успокаивать? — ухмыляясь, оглядел участников кухонной баталии глава семейства.        Екатерина мученически возвела глаза к потолку. К окну подскочили двое белобрысых чертенят.        — Папа, папа! — загалдели оба наперебой.        — Ну-ка, по очереди! — шутливым тоном приказал отец. — Что это вы тут маму мучаете? Это сейчас она милая и домашняя, а вот злой я вам её видеть не советую! — он с ухмылкой глянул на жену. Катя притворно нахмурилась и пригрозила ему скалкой — к ужину ожидались пирожки.        — Опять в своей «пантере» копался? — кивнула она в сторону гаража с чёрным мерседесом внутри.        — Конечно нет, милая! С чего ты взяла? — сделал непонимающее лицо Гюнтер.        — Посмотрел бы ты на себя, — хихикнула девушка.        — Па-адумаешь, — фыркнул мужчина в ответ.        — Папа! Папа! — привлекли внимание родителя мальчишки.        — Слушаю! — тот перевёл взгляд на сыновей и шутливо козырнул рукой.        — Папа, Дитмар сказал, что когда вы познакомились, мама хотела тебя убить! — тут же заявил младший.        Гюнтер расхохотался.        — Думаю, иногда она даже жалеет, что не сделала этого, ведь тогда я бы не ковырялся в машине по полдня, не задерживался бы на работе, заставляя её волноваться, и не повесил бы на её плечи двух индейцев для того, чтобы у неё была возможность ворчать, что отец совсем не занимается их воспитанием.        В люльке у окна обиженно гукнули.        — Прости, Генрих, совсем забыл, — улыбнулся малышу Шмидт и пощекотал маленькую ножку. — Двоих индейцев и одного отважного лётчика.        — Гюнтер, грязь! — в мужчину тут же полетело полотенце.        — Уже исчезаю! — заверил жену Шмидт и подмигнул старшим сыновьям. — Будем играть в ковбоев! Яспер, Дитмар, кто первее до качелей? — и, разжав пальцы, исчез в окне.        — Я, я! — и мальчишки понеслись на улицу.        Катя Родионова-Шмидт улыбнулась и посмотрела в окно, где по лужайке носились трое. Понаблюдав за игрой пару минут, хмыкнула, погладила засыпающего малыша в люльке и вернулась к плите. Идеальный мир оказался гораздо ближе, чем ей казалось.        Позволив повалить себя в траву, наблюдая за тем, как мальчишки с улюлюканьем носятся вокруг него, Гюнтер свободно и счастливо рассмеялся. Всё хорошо.        А винтовки с чердака он спрячет в гараже.        Прекрасный новый мир наступил.