***
И вот теперь они здесь. Кларк шутила по дороге сюда, выдвигая нелепые теории относительно потенциальной истории жизни Чеда в качестве секретного агента и дразня Лексу, что она сама секретный агент, который хочет поймать его, пока они не остановились на дороге. Мать Лексы проводила их внутрь, взяла куртки и повела к дивану, где они сидели в ожидании остальных гостей. Они делают это мгновение спустя. Родители Лексы стоят в коридоре, открывая дверь двум мужчинам, которые приветствуют их широкими улыбками, когда мать Лексы берет их куртки и вешает их, прежде чем повернуться, чтобы представить друг другу. — Ты ведь помнишь друга своего отца Колина Росса, не так ли, Лекса? Он руководит отделом по связям с общественностью и развитию. А это его сын, Тодрик. Лекса едва успела разглядеть сквозь мамину белозубую улыбку типичного белого мальчика, стоящего перед ней в бледно-розовой рубашке поло и длинных брюках цвета хаки с парой мокасин. Она слишком занята тем, чтобы не ерзать и не дать понять, что Кларк просто толкнула ее локтем в ребра, когда Тодрик представился. Тодрик Росс. Почти так же плохо, как Чед. Он улыбается и протягивает руку, которую Лекса быстро пожимает. — Это моя Клар… моя подруга и соседка по комнате Кларк, — говорит Лекса, морщась на себя за странное представление, но Кларк принимает это спокойно, протягивая руку, чтобы пожать руку Тодрика. — Привет. Не возражаешь, если я буду звать тебя Тодд? — Кларк поднимает брови, и Тодрик вежливо говорит, что все в порядке. Затем Кларк показывает на его рубашку. — Мне нравится розовый цвет. — Спасибо. Она лососевая. Еще один удар локтем по ребрам Лексы, как только Тодрик оказывается занят тем, что заправляет свои рэй-бенды в v-образный вырез рубашки и приветствует отца Лексы. Она поворачивается лицом к Кларк, чьи глаза светятся весельем, и Лекса пытается сдержать свою собственную ухмылку, когда они с Кларк борются на мгновение, пытаясь ткнуть друг друга в ребра, пока мать Лексы сладко не выкрикивает ее имя (что говорит Лексе, что она, вероятно, очень взволнована и раздражена поведением Лексы), и Лекса оборачивается с отрезвленным выражением лица, когда позади нее Кларк подавляет свой смешок в плече Лексы и ненадолго сжимает ее бедра. Лекса слегка спотыкается о ковер, и Кларк сдерживает смех, который вырывается у нее из носа. Лекса не скучает по кинжалам, которые бросают ей родители, и с горечью вспоминает, что смысл всего этого вовсе не в том, чтобы разозлить их еще больше. Она откашливается и садится за стол. Они устраиваются за столом. Единственное, на что Лекса всегда может рассчитывать, — это еда, так как у ее родителей есть личный повар. Как всегда вкусно, потому что Кларк продолжает дразнить и стрелять в Лексу широко раскрытыми глазами, как будто говоря святое дерьмо, можете ли вы поверить, как это хорошо, и Лекса продолжает невозмутимо поворачиваться к ней спиной, как будто говоря «Да, я знаю, но это не делает обеды более приятными, знаешь ли». Тем временем все остальные ведут настоящий разговор, в котором Лекса и даже Кларк должны иногда участвовать. Есть еще несколько неприятных моментов. Мать Лексы действительно настаивает на том, чтобы Лекса пошла на свидание с Тодриком, в частности, чтобы девушка стала его парой на благотворительном сборе средств, который компания устраивает на следующей неделе. Тодрик, как бы то ни было, на самом деле не кажется таким уж плохим парнем. Конечно, в глазах Лексы он по-прежнему вызывает отвращение, но, по крайней мере, от него не так сильно пахнет одеколоном, что у Лексы щиплет глаза, когда она сидит напротив него, как от парня до него. Или он не так часто поправляет отвратительные сальные волосы, зачесанные назад, как у парня перед ним. Но в целом? Это лучший ужин, который Лекса провела с родителями за долгое время. И все благодаря Кларк. Кларк, которая была просто фантастична. Вступая в разговоры со всей светской грацией экстраверта, Лекса никогда не могла заставить себя быть такой. Отвечая на колючие вопросы родителей Лексы и обходя потенциальные подставы, где они пытаются подставить ее против Лексы, специализируясь на искусстве против политологии, в прозрачных попытках сделать Лексу еще более впечатляющей для Тодрика, который, похоже, вообще не интересуется Лексой. Она оттаяла от холода родителей Лексы, и теперь даже Тодрик и его отец были очарованы ею, жадно слушая, как она рассказывает свои печальные истории о том, как она проводит лето, добровольно работая в больнице, где ее мать работает над тем, чтобы сломать ее спину ради капризных пациентов, которые не любят следовать правилам. К тому времени, когда они доедают первые блюда, родители Лексы улыбаются Кларк, как будто она дочь, которой у них никогда не было, и Россы громко смеются над последней историей Кларк. И Лекса, которая иногда чувствует, как нога Кларк подталкивает ее собственную под столом, вне себя от благодарности, что Кларк пошла с ней. Это такое облегчение — сидеть за ужином, не выслушивая расспросы родителей о ее оценках и каждом решении в школе, не говоря уже о том, чтобы отвечать на назойливые вопросы парней, которые не понимают, что ей никогда не будет интересно встречаться с ними. Конечно, как и многие хорошие вещи, в конце концов все приходит к концу. Когда Тодрик спрашивает Кларк, встречается ли она с кем-нибудь в колледже (она дает нарочито тупой ответ, что видит довольно много людей в классе, и Тодрик, кажется, принимает его за скромный ответ, усмехаясь, как будто это вызов; и Лекса внезапно не уверена, хочет ли она пнуть Тодрика в голень или случайно наступить на ногу Кларк). Мистер Росс вежливо намекает, что Лекса, должно быть, отбивается от всех мальчиков битой, стремящихся заполучить такую девушку, как она, а Лекса, в свою очередь, предполагает, что она вообще не обращает особого внимания на мальчиков, чтобы заметить это. Лекса видит, что он все понял, но он только поднимает брови и вежливо кивает, но этого достаточно. Затем родители Лексы самым прозрачным образом реагируют на Лексу — ее мать заявляет, что Лекса еще не встретила подходящего мужчину, ее отец предлагает им отправиться в гостиную, чтобы увидеть новый открытый внутренний дворик, над которым работают строители, пока они ждут, когда будут поданы десерты, и Лекса совсем не сожалеет о том, что ее мать стреляет в нее взглядом, когда она предлагает ей и Кларк подождать здесь. Они оставляют их в тишине, и в течение минуты Лекса и Кларк просто дышат. — Так они гомофобы. — Они… гомофобы. Да. — Наверное, я догадывалась. Вроде как надеялась, что они ничего не знают и просто ничего не замечают. — Они все знают. У меня были подружки в старших классах и первые два года учебы в колледже. Моя мама любила представлять их как друзей. — Подружки, да? — Ага. Кларк что-то невнятно напевает в ответ, наклоняясь со своего места, чтобы заглянуть через полстены, отделяющей их от коридора, где едва видна макушка Тодрика. — О Боже, он смотрит на меня. — Тод? Кларк откидывается на спинку стула, глядя на Лексу с каким-то шокированным недоверием. — Я знаю, ты можешь в это поверить? Это намного хуже, чем Чед. — Намного хуже. — Должно быть он побил Чеда. Мы даже не знаем ни одного Чеда. — Нет, но если бы знали, он был бы так глубоко в шкафу, что жил бы в нем. Лососевый, — Кларк насмешливо фыркает. — Извини, это так не прогрессивно с моей стороны. Но черт возьми. Даже я не трачу столько времени на то, чтобы сделать себе прическу. — Ну, я думаю, ты ему нравишься, так что ты можешь это выяснить. — Я ему не нравлюсь, — говорит Кларк, пренебрежительно махнув рукой. — Он просто подыгрывает мне. Вот что делают люди. Они вежливо флиртуют. Это просто шутка. Лекса не совсем понимает, почему у нее испортилось настроение. В этом нет ничего нового. Кларк и раньше приводила нескольких парней в их комнату в общежитии, особенно в первые месяцы их совместной жизни. Ничего удивительного и ничего такого, что могло бы обеспокоить Лексу. Конечно, она могла бы влюбиться в свою красивую блондинку-соседку по комнате, но это потому, что Лекса — типичная тупая лесбиянка (за исключением того, что Лекса никогда не влюблялась ни в одну из своих других соседок по комнате, которые, по общему признанию, тоже были великолепны, и Луна даже однажды заигрывала с ней. Но Кларк — совсем другое дело. Кларк особенная. А также этого абсолютно никогда не произойдет, так почему же Лекса снова об этом думает? Боже). — Держу пари, что к концу вечера он пригласит тебя на свидание. — Ммм, я не думаю, что соглашусь на это пари, — говорит Кларк, виновато улыбаясь. Она наклоняет голову, когда замечает, что Лекса совсем не улыбается, а слегка откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. — В любом случае, он здесь ради тебя, не так ли? Тебе придется очень осторожно его подвести. Лекса фыркает. — Кларк, я определенно не в его вкусе. — Ну, если он влюблен в меня, я не собираюсь его обнадеживать, — увидев озадаченный взгляд Лексы, Кларк небрежно продолжает: — Я здесь, чтобы снять с тебя напряжение, верно? Так что мне придется резко отвергнуть его. Есть ли здесь какая-нибудь необычная миска для соуса, которую я могу разбить об пол или еще что-нибудь? Ее родители, вероятно, убьют Лексу, если что-нибудь прольется на их чистые полы. Это почти заставляет Лексу желать, чтобы Кларк была серьезна. И что у них действительно есть соусница. — Ты должна разбить ее о его голову, а не об пол. — О, хорошая мысль, — Кларк улыбается, ждет, когда Лекса улыбнется в ответ, и когда она дает ей только половинчатую улыбку, наклоняется вперед, чтобы толкнуть ее плечом. — Давай. Я скучаю по твоей улыбке, — Лекса обнажает зубы, и Кларк фыркает. — Прекрасно. Почти так же смертоносна, как милый маленький енот. — Ты только и делаешь, что оскорбляешь меня, — говорит Лекса с притворным недовольством. Кларк растягивает улыбку. Она снова толкает Лексу локтем, потом кладет руку обратно на ее колено и быстро сжимает его, ухмыляясь, когда Лекса вскрикивает и извивается. — Ты же знаешь, я ненавижу, когда меня щекочут, — протестует Лекса, отталкивая Кларк, но когда Кларк снова кладет руку на ее ногу, на этот раз чуть выше, больше на бедро, чем на колено — она не двигает ею. — Неужели это так обидно, что парень, с которым твои родители пытаются тебя свести, вместо этого влюблен в меня? Я бы сказала, что это очень удобно. Или это был твой план с самого начала? Ты взяла меня с собой, чтобы выставить сутенером. — Во-первых, это была твоя идея, — говорит Лекса, закатывая глаза, снова скрещивая руки и игнорируя смешок Кларк. — Во-вторых, это не очень удобно. Вообще. Это не удобно. — Хм? — рука Кларк все еще лежала на бедре Лексы. — И почему же? — Потому что, — бушует Лекса, оглядываясь вокруг в поисках того, что бы ответить. Почему она так сказала? — Потому что почему? — рука Кларк медленно поднимается выше или Лексе это только кажется? — Потому что… потому что если ты пойдешь с ним на свидание, мои родители точно не позволят тебе еще раз появиться у нас дома, - нет, ей это определенно померещилось. Лекса вдруг разжимает руки и наклоняется через стол за стаканом воды. Кларк отстраняется, ее рука возвращается к ее собственным коленям. Она замолкает на секунду, пока Лекса осушает половину своего бокала. — Ну, — протягивает она, когда Лекса ставит стакан на стол. Кларк снова смотрит поверх стены и проводит рукой по волосам. — Тогда, наверное, мне придется его отшить Лекса снова откидывается на спинку стула, глядя на Кларк. Она хмурится и протягивает руку, не задумываясь, чтобы поправить улетающие золотые локоны, которые Кларк растрепала. Игнорирует ярко-синий цвет, который фокусируется на ней, когда она быстро проводит кончиками пальцев вниз. Взгляд Кларк уходит прочь, как только Лекса смотрит в ее сторону. — И как же ты собираешься это сделать? — Я думаю, ты должна поцеловать меня. Лекса чуть не подавилась собственным языком. — Что? — Да, — Кларк кивает, как бы успокаивая себя, и не может встретиться взглядом с Лексой. Она кусает нижнюю губу и довольно пристально смотрит на замысловатое кружево скатерти, по которой проводит пальцем. — Я думаю, что это лучший способ сказать им «пошли вы». Ты можешь поцеловать меня. Поцеловать ее? Но это же Кларк. Ее соседка. И друг. Ее гетеросексуальный друг. — Но я… Я думала, ты пытаешься от него избавиться. — Вот именно, — говорит Кларк, быстро взглянув на нее, прежде чем ее взгляд снова ускользает. Она пожимает плечами. — Что может быть лучше, чтобы сказать «пошел ты», чем увидеть девушку, с которой ты должен быть на свидании вслепую, целующейся с девушкой, с которой ты флиртовал вместо этого? Или ты думаешь, что я ему не очень понравилась? — Ну конечно, — хмуро отвечает Лекса. Проблема ведь совсем не в этом. — Как же иначе? — Я имею в виду… — Кларк царапает ногтем скатерть на столе. — Это же факт. — Ага, — пренебрежительно отвечает Лекса. Ее челюсть сжимается, и она отворачивается, глядя в ту сторону, куда ушел Тодрик. — Невозможно быть настолько идиотом. Кларк вопросительно смотрит на нее, и Лекса не может поверить, что она этого не понимает. Она почти закатывает глаза. — Кларк, разумеется он по уши влюблен в тебя. Ты удивительная, ты смешно шутишь, что даже моим родителям нравятся твои рассказы, а у них совершенно нет чувства юмора. Ты всегда настолько искренняя во всем, что делаешь. И ты умная, все ловят каждое твое слово, и говоришь так увлеченно, ты буквально светишься позитивом. Ты великолепна, все время, но особенно сегодня, это платье выглядит потрясающе, и твои волосы, и твое лицо, и все остальное, никто не может отвести от тебя глаз. У Кларк перехватило дыхание, когда она сглотнула. — Да, — быстро ответила она, делая глубокий вдох и на этот раз, похоже, не в силах отвести взгляд от Лексы. Она снова кивает. — Да, я определенно думаю, что мы должны поцеловаться. Лицо Лексы снова становится красным, и она отворачивается, не в силах больше смотреть в эти голубые глаза. — Но…я имею в виду…ты встречаешься с парнями, Кларк, не будет ли это… странно, для тебя? — Кларк резко отстранилась и уставилась на Лексу, изумленно открыв рот. Так долго, что Лекса нервничает и неловко ерзает на своем стуле. — Что такое? Кларк медленно сводит губы вместе. — Лекса, — она качает головой, не сводя ошеломленного взгляда с Лексы. — Лекса, — она даже глазом не моргнула. — Лекса. — Что? — требует Лекса, чувствуя, что сейчас она упускает что-то очевидное. — Лекса, — Лекса вот-вот сорвется, если Кларк еще раз произнесет ее имя, но потом Кларк наконец моргает и смотрит вниз на свои колени, как будто не может поверить своим глазам, прежде чем снова поднять их, чтобы встретиться взглядом с девушкой. Она наклоняется вперед, и Лекса снова сглатывает, когда Кларк внезапно оказывается прямо перед ней, думая о том, что Кларк собирается произнести ее имя снова, потому что ее губы обрамляют это слово. Кларк наклоняется еще ближе, и Лекса видит, как ее длинные ресницы трепещут над голубыми глазами, прежде чем она чувствует мягкий поцелуй на своих губах. Боже. Кларк целует ее. Кларк целует ее и очень, очень хорошо это делает. Лексе приходится сдерживать стон, который пытается проползти вверх по ее горлу, ее глаза захлопываются, когда Кларк немного отстраняется, чтобы снова поцеловать ее, губы смыкаются над нижней губой Лексы и тянут ее. Зубы оставляют едва ощущаемый укус, просто слегка. Лекса делает глубокий вдох и как будто вспоминает, что она активный участник всего происходящего, и, о боже, она тоже должна быть хороша в этом потому что это может быть единственный раз, когда она сможет поцеловать Кларк и она должна это сделать Она теряет всякий ход мыслей, когда язык Кларк встречается с ее собственным. Просто погружается в эти голубые глаза, полностью инстинктивно, открывая рот и углубляя поцелуй, ее руки поднимаются со стула, чтобы обхватить шею Кларк сзади. Их губы двигаются вместе, шепот движения, и Лекса слишком хорошо осознает, где находятся руки Кларк: одна на колене Лексы, другая обхватывает ее лицо, большой палец Кларк скользит по острой скуле Лексы, а прохладные кончики пальцев задерживаются прямо под ее ухом. Кларк, наконец, отстраняется, когда руки Лексы запутываются в ее волосах, прерывая поцелуй, но не отодвигаясь далеко, их губы все еще соприкасаются, ее рука перемещается, чтобы нежно обхватить шею Лексы сзади. — Лекса, — снова произносит Кларк, на этот раз шепотом, и все в порядке. Ну и ладно. Кларк может повторять ее имя снова и снова, если захочет. Особенно так близко. Лекса открывает затуманенные глаза и видит прямо перед собой темно-синее пятно. Она медленно моргает, наблюдая, как Кларк еще немного откидывается назад, чтобы посмотреть на нее, медленно, как будто ей трудно оторвать взгляд от губ Лексы. — Лекс, — говорит она еще раз, и глаза Лексы почти закрываются от этого звука. Она сосредотачивается, когда Кларк сжимает ее шею сзади, пристально глядя на Лексу. Кларк поднимает брови. — На тот случай, если раньше это не было очевидно… Я - неистовый бисексуал., — как будто ее тело еще не раскраснелось от жара, разлившегося по венам Лексы. Сначала один уголок рта Кларк приподнимается, а затем и другой, в медленной, недоверчивой улыбке. — Честно говоря, как ты вообще могла подумать, что я натуралка? Я имею в виду, что я немного обижена. — Я… — Лекса просто смотрит на Кларк, не находя слов и все еще теряясь в этом поцелуе. Кларк понимает, кривая, самодовольная и невероятно привлекательная улыбка освещает ее лицо. Лекса облизывает губы, и ухмылка Кларк исчезает, когда ее глаза ловят это. Они обе наклоняются вперед. Но затем раздается звук открывающейся двери в коридор, который впускает шепот голосов, и Кларк откидывается назад, глядя вверх. По тому, как кривятся губы Кларк, Лекса догадывается, что Тодрик, должно быть, заметил это. Видел все. И хотя Лекса не совсем довольна тем, что их первый поцелуй не был таким личным, как ей хотелось бы, часть ее не может быть нигде, кроме как на девятом небе, потому что она поцеловала Кларк, и судя по тому, как Кларк все еще смотрит на нее глазами гораздо более темного оттенка синего, чем Лекса привыкла видеть, Лекса не может не думать, что это будет не единственный их поцелуй. Бабочки взрываются в ее животе, и она едва может сопротивляться желанию поерзать на своем месте или торжествующе вскинуть кулак, когда Кларк протягивает руку под столом, чтобы положить ее на запястье и сжать. Только ненадолго, потому что потом все остальные возвращаются в комнату, оба отца, пыхтя сигарами, погружаются в какой-то разговор о фондовом рынке, а мать Лексы задает Тодду наводящие вопросы о жонглировании дипломными работами с неполной занятостью в офисе его отца. Они подходят обратно к кухонному столу, где все еще сидят Лекса и Кларк; он все еще нагружен тарелками с недоеденной едой, еще не убранной для десертов. — Пожалуйста, скажите мне, что десерт будет шоколадным, — говорит Кларк себе под нос. Сердце Лексы бешено колотится, когда она встречается с ней взглядом. — Обычно это какой-нибудь торт, — бормочет она в ответ. Лекса ничего не может поделать с тем, как ее глаза устремляются к губам Кларк, или с тем, как она облизывает свои собственные. Она хочет снова поцеловать ее. Кларк, кажется, заметила это. Уголки ее губ приподнимаются вверх. Она наклоняется к Лексе, чье сердце подпрыгивает к горлу, но только для того, чтобы наклониться под занавес их волос и прошептать: — Ты уверена, что справишься с десертом? Лекса судорожно сглатывает. Прежде чем она успевает что-то сказать, она чувствует на себе чей-то взгляд и поднимает глаза, чтобы увидеть прищуренный взгляд матери. Кларк откидывается назад, хотя Лекса не упускает из виду, как она кусает нижнюю губу, чтобы подавить улыбку, или как она толкает ее ногу под столом. — Итак, Лекса, — начинает мать Лексы неестественно бодрым и веселым голосом; Лекса сразу же становится подозрительной. Видела ли ее мать что-нибудь? Не должна. Должно быть, это был всего лишь Тодрик. Ее мать устроила бы настоящий ад, если бы увидела, как Лекса целует девушку. И ее отец тоже. — Что насчет праздника? Лекса делает глубокий вдох. Ничего хорошего из этого не выйдет. Она знает, что это пустая трата времени — у нее было много бесполезных разговоров с матерью, пытаясь убедить ее, что она лесбиянка, и это не просто период ее жизни, но бесполезно. Обычно она просто отмахивается от всего и отмахивается от мамы с извинениями, потому что так проще. Но прямо сейчас, после самого умопомрачительного поцелуя в ее жизни с Кларк, она не может врать. Но прежде чем она успевает что-то сказать, Тодрик слегка кашляет. — О нет, мэм, я бы не хотел отрывать ее от своей подруги, — серьезно говорит Тодрик, переводя взгляд с Лексы на Кларк. От этих слов лицо Лексы заливает яростный румянец, доходящий до самых кончиков ее пылающих ушей. Она вдруг не может заставить себя посмотреть на Кларк, поэтому вместо этого она смотрит на свою мать. Она белая, как полотно. Тодрик, похоже, ничего не замечает и теперь легко улыбается Лексе. — Я в порядке, во всяком случае, я, наверное, приведу своего парня. Может быть. Он думает, что гала — это скука смертная, поэтому мне, вероятно, придется подкупить его, предложив посмотреть с ним последнюю часть «Мстителей», — Тодрик скорчил гримасу. Отец Тодрика серьезно кивает рядом с ним в знак согласия, его усы слегка шевелятся. — Это ужасный фильм, — хрипло говорит он, выпуская клуб дыма. — На самом деле они все такие. Мать Лексы молчит, вытаращив на них глаза. Отец Лексы, такой же бледный, вцепляется в спинку стула, над которым стоит, нахмурив брови и обхватив губами сигару. — Мне нравятся Мстители, — говорит он неубедительно, слабым голосом. Мать Лексы бросает на него мрачный взгляд. Кларк тычет Лексу под ребра, и Лекса бьет ее по руке, захватывая ее в свою собственную. Родители Лексы пристально смотрят, как их пальцы переплетаются. — Мне понравилась «Черная пантера», — вмешивается Кларк. — И «Дэдпул». А еще «Тор: Рагнарек». — «Капитан Марвел», — ворчит отец Тодрика. Все хмыкают в знак согласия, кроме матери Лексы, которая теперь пристально смотрит на нее. При таких темпах Лекса будет отчислена из колледжа. Когда Кларк берет ее за руку, она уже не уверена, что ей это интересно. — Лекса, можно с тобой поговорить? Наедине? — резко добавляет ее мать, когда Лекса не сразу отвечает. Она обменивается взглядом с Кларк и встает, тяжело вздыхая. Она идет следом за матерью на кухню, чтобы их не было видно. Мать тут же набрасывается на нее. — Твое поведение неприемлемо, — резко шепчет она. — Почему ты так поступаешь со мной? — Я ничего не пытаюсь тебе сделать, — глухо повторяет Лекса. Ей уже надоел этот разговор. — Ты единственная, кто настоял, чтобы я пришла сюда. — Да, чтобы встретиться с Тодриком, а ты все испортила! Лекса едва сдерживается, чтобы не закатить глаза. — Мама, ты же слышала, у него есть парень! Ее мать вздрагивает от этих слов и в остальном игнорирует их. — И Кларк. Зачем тебе понадобилось привозить ее сюда? — Десять минут назад мне показалось, что тебе нравится Кларк. — Она прелестная девочка, — неохотно признается ее мать, отчего глаза Лексы чуть ли не расширяются. В устах ее матери это практически комплимент поклонения. — Но… боюсь, вы слишком сблизились, живя вместе, как сейчас. Может… вы ошибаетесь. — Например? — огрызается Лекса, уже теряя терпение. — Эй! — их разговор прерывает Кларк, которая радостно улыбается, входя в кухню. Лекса бросает на нее взгляд, который еще более озадачен, чем взгляд ее матери, но Кларк игнорирует его, подходя к ней. — Ребята опять заговорили о футболе. Я решила сбежать сюда, чтобы посмотреть, не готов ли десерт. — Мы еще ничего не приготовили, — коротко отвечает мать Лексы. Кожа вокруг ее глаз напрягается, когда Кларк берет Лексу под руку и кладет голову ей на плечо. Лекса чувствует, как ее щеки снова заливает румянец. — Знаете, мой бойфренд Чед готовит самые лучшие десерты. Лекса напрягается. Все выражение лица ее матери меняется, трансформируясь в удивление. Кларк улыбается и похлопывает Лексу по руке. — Лекса знает. Помнишь те шоколадные лепешки, которые он однажды испек? — О, да, — говорит Лекса, вздрагивая от неожиданности, когда Кларк осторожно щиплет ее за руку. — Они были восхитительны. Мать Лексы смотрит на Кларк, застигнутая врасплох, но быстро проходит мимо нее. Она прочищает горло и встает немного прямее, поправляя свою дорогую блузку. — Он любит готовить? — Любит. Как и его брат. Боже. Лекса пристально смотрит на Кларк. Кларк улыбается ее матери. Мать Лексы тут же оживляется, и любое затянувшееся облачко сомнения исчезает с ее лица. — У него есть брат? — Да. Лекса вам ничего не сказала? В этот четверг они должны были пойти пить кофе. Лекса не знает, смеяться ей или стонать. Ее мать никогда не позволит ей услышать, чем все это закончится. Но это также стерло всю враждебность по отношению к ней. Действительно, ее мать сияет, как никогда раньше, когда она поворачивается, чтобы оценить Лексу, как будто видит ее в совершенно новом свете. — Наверное, она что-то скрывала от меня! О, Лекса, ты могла бы мне сказать. Вот я и пытаюсь толкнуть тебя в объятия Тодрика, когда ты уже занята! — Мы не встречаемся, — говорит Лекса, на этот раз действительно закатывая глаза, — мы просто идем выпить кофе, мам, вот и все. — О, чепуха, все знают, что это свидание, — жеманно говорит ее мать, широко улыбаясь и игриво хлопая Лексу по плечу. — Господи, тебе придется позвонить мне и все рассказать. А какой он из себя? — Вообще-то немного раздражает, — говорит Лекса, борясь с улыбкой, когда Кларк снова щиплет ее за руку. — Он никогда не делится со мной своей едой. — Ты врешь! — восклицает Кларк. — Я видела, как он дал тебе последний глоток своего любимого коктейля. Вот это и есть настоящая дружба. — По-моему, это настоящая любовь, — с улыбкой говорит мать Лексы. Лекса и Кларк замерли, пока Кларк не закашлялась довольно громко, а Лекса не потерла свою шею сзади, чтобы что-то сделать, взволнованная. Мать Лексы, похоже, ничего не замечает. Она просто делает шаг вперед, улыбаясь, и гладит Лексу по щеке. — Я рада за тебя, — говорит она почти самодовольно, направляя теперь свою улыбку на Кларк. — И за тебя тоже. Приятно видеть, как вы, девочки, исследуете свои возможности и находите мальчиков, которые делают вас счастливыми. Это хорошо для вас обеих, — она отступает назад со счастливым вздохом. — Ну, а теперь, боюсь, плохие новости. Наш повар был вынужден отменить обед, по личным обстоятельствам или что-то в этом роде, — мать Лексы машет рукой, закатывая глаза, — так что десерта нет. Но Колин пригласил нас всех в свой загородный клуб, чтобы приготовить десерт! Разве это не прекрасно? — Здорово, — говорит Лекса, лихорадочно соображая. — Но, э-э, у нас на самом деле впереди несколько больших тестов, так что мы собирались учиться вместе. Лекса уже догадывается по тому, как ее мать поднимает брови, что это будет еще один аргумент, на котором настаивает ее мать. Но, к счастью, Кларк пришла на помощь. — К тому же у тебя свидание в фейс-тайме с Чазом. Лекса моргает. Кларк одаривает ее мягкой улыбкой, почти агрессивно спокойной. Чаз? Серьезно? Конечно, единственное, на что мать Лексы действительно обращает внимание, — это свидание. Она воркует, сложив руки вместе и выглядя совершенно очарованной. — О, больше ни слова! Мы пойдем без вас. А вы двое оставайтесь здесь. Мы вернемся через несколько часов. Я пойду скажу ребятам. Она бросает им последнюю сияющую улыбку, прежде чем уйти, оставив Кларк и Лексу одних на кухне, все еще держащихся за руки. Лекса недоверчиво смотрит на Кларк. — Чаз? Мы встречаемся с братьями по имени Чаз и Чэд? — шепчет она. Неужели? — Это было первое имя, которое пришло мне в голову! — Кларк тихо смеется, поворачиваясь лицом к Лексе. Она стоит гораздо ближе, чем когда-либо до сегодняшнего дня. Лекса не жалуется, но она действительно теряет ход своих мыслей, изучая каждый изгиб и угол лица Кларк в непосредственной близости. Кларк очень красива. Лекса не может поверить, что она поцеловала ее. И Кларк наслаждается Лексой так же сосредоточенно, прежде чем она моргает несколько раз, как будто отряхиваясь от этого, и встает на цыпочки, чтобы посмотреть на Лексу, убедившись, что рядом с кухней никого нет. — Насчет того поцелуя, — торопливо начинает Кларк, но Лекса перебивает ее. — Было плохо? — с тревогой говорит Лекса. Для нее это было совсем неплохо. Это было действительно очень хорошо на самом деле. Но если у Кларк есть чувства и сомнения, возможно… — Ты что, издеваешься? Нет, заткнись. Слушай. Это было потрясающе, и я не могу перестать думать об этом, — голос Кларк становится низким; он ползет под кожей Лексы и остается где-то в глубине ее живота, трепеща тяжело и тепло. Кларк смотрит на нее из-под ресниц, темно-синих, в которых так легко потеряться. — Я думаю, мы должны повторить. У Лексы пересыхает во рту, она даже не замечает, что взгляд Кларк переместился на ее губы. Она ничего не может поделать с тем, как ее зрачки ее не слушаются, сосредотачиваясь на полных розовых губах, которые, как она теперь знает, на ощупь еще мягче, чем кажутся. Лекса наблюдает, как язык Кларк высовывается, чтобы смочить их, слегка изгибаясь, медленно и обдуманно. Лекса судорожно сглатывает. Когда она наконец поднимает взгляд и видит Кларк, наблюдающую за ней с тяжелыми веками, кусая губу, когда их глаза встречаются, Лекса больше не может этого выносить. Она толкает Кларк обратно к холодильнику и прижимает их губы друг к другу. Заглушает тихий звук, который издает Кларк, который застревает в ее горле и теряется в складке губ Лексы, прежде чем она раздвигает их. Кларк делает это в мгновение ока, руки поднимаются, чтобы схватить и обнять Лексу за спину, скручивая ткань ее топа и слегка дергая, как будто она хочет его снять. Они скользят под подол мгновение спустя, шок от кончиков пальцев, скользящих по ее обнаженной коже, заставляет ее прикусить губу Кларк и застыть на мгновение, ее собственные руки перемещаются от талии Кларк к спине, обхватывая ее задницу, за исключением того, что Кларк одета в платье, и оно короткое— пальцы Лексы задевают гладкую твердую кожу голой задницы Кларк, покрытой тончайшим кусочком кружева. Возбуждение бьет Лексу в живот, у нее действительно кружится голова, и Кларк задыхается, когда Лекса крепче сжимает ее задницу. Лекса немедленно ослабляет хватку, отстраняясь, чтобы подмигнуть Кларк. — Слишком сильно? — Нет. Это… это хорошо. Это действительно очень хорошо. Я думаю, стоит повторить. Да. Черт, — Кларк вздрагивает, крепче сжимая руку Лексы, и если Лекса до этого еще не была возбуждена, то уж точно была сейчас, услышав это слово, слетевшее с губ Кларк вот так. Она целует ее снова и снова, совершенно забыв о том, что ее родители и двое незнакомых людей стоят всего в нескольких футах от кухни. Пока она не услышит, как отец зовет ее по имени, чтобы попрощаться, и они с Кларк спотыкаются друг о друга как раз вовремя, чтобы он успел просунуть голову внутрь. Они заикаясь прощаются с ним, а затем бросают друг на друга исподтишка горячие взгляды, быстро поправляя одежду, прежде чем вернуться в столовую на дрожащих ногах. Тодрик и его отец вежливо пожимают руки Лексе и Кларк, прощаясь с ними. Отец Лексы кивает им, что для него равносильно объятию, и выходит вместе с ними за дверь. Мать Лексы уходит последней, натягивая куртку и забирая сумочку и телефон, прежде чем выйти. Ее мать останавливается прямо перед дверью и оглядывается на нее. — Знаешь, Лекса, я действительно горжусь тобой. Тебе давно пора было повзрослеть и оставить нелепые мысли и всю бессмыслицу позади, — она снова самодовольно улыбается, поправляя на руке дорогую сумочку. Лекса не совсем понимает, как она может чувствовать себя такой радостной и полной света в одно мгновение, чтобы ее мать яростно погасила ее в следующее. Лекса на самом деле дрожит, гнев поражает холодом и жестокостью в ее костях. — Вы, девочки, хорошо проведите время. Увидимся позже. Да, и еще, Лекса, — мать снова замолкает, придерживая перед собой открытую дверь, чтобы обернуться и посмотреть на Лексу, — ты можешь убрать все со стола? Просто выбросьте еду и поставьте посуду в раковину, чтобы Хельга убрала ее позже. И не устраивай беспорядок, — предупреждающе добавляет она, сверкая глазами. Лекса даже не может заставить себя сдержанно кивнуть, но ее матери все равно. Она снова кричит «до свидания» и закрывает за собой дверь. Лекса на мгновение застыла, и на ее стиснутой челюсти дрогнул мускул. — Мне жаль, что твои родители такие придурки, — говорит Кларк, и это так буднично и обычно, что почти весь гнев Лексы сразу же тает, и она слегка смеется. Лекса выдыхает, надувая щеки и поворачиваясь, чтобы посмотреть на заполненный стол, который она должна убрать. Какая-то ее часть хочет просто оставить все это назло. И вообще, что же ее останавливает? — Думаешь, нам стоит просто уйти? — Я думаю, ты должна трахнуть меня на этом столе. — Что? — выплевывает Лекса. Жар внезапно заливает ее тело, и это не только из-за ее яростного румянца. Кларк смотрит на нее с кривой улыбкой, ее глаза темные и знающие, она прислонилась бедром к столу. — Их нет дома. Их не будет дома по крайней мере еще пару часов, — Кларк наклоняется вперед, обводя носом острый край подбородка Лексы, когда ее губы скользят по мягкой коже. — Позволь мне сделать это для тебя. Тело Лексы горит от возбуждения и горького на вкус стыда. — Нет, Кларк… — Лекса, — Кларк отступает назад, устремляя на Лексу голубые глаза, которые намного темнее, чем она привыкла. — Я хочу, чтобы ты меня трахнула. Я хочу тебя. — Ты… — Да, я хочу, чтобы ты меня трахнула. Боже, ты видела себя? Ты просто великолепна. Я чуть не вырубилась на днях, пытаясь не смотреть на тебя, пока ты переодевалась, потому что каждый раз, когда я это делаю, я чувствую себя ползучей гадиной. Думаю, что каждый раз, когда я принимаю душ, я выхожу из себя. Ты уже несколько месяцев сводишь меня с ума. Ты ведь знаешь, что я пристаю к тебе с той самой минуты, как мы переехали сюда, верно? Какого черта. Лекса только удивленно посмотрела на нее. Нет, Лекса этого не знала. — Лекса, ты когда-нибудь слышала о нерешительной лесбиянке? — удивленно спрашивает Кларк. — Потому что ты — ходячее ее определение. Это сказано нежно, с любовью, но Лекса все равно краснеет и чувствует себя немного глупо. — Я имею в виду, что ты предположила, что я натуралка, например, — продолжает Кларк, все еще криво улыбаясь, когда она кладет руку на плечо Лексы, чтобы поиграть с ее волосами.- Это не значит, что ко мне не приходили девушки, с которыми я спала. Найла была в нашем общежитии слишком много раз, чтобы сосчитать. Мы буквально делили постель каждый раз. Как же ты могла этого не заметить? — О Боже, — упирается Лекса. — Я такая же, как моя мать. Я зафрендзонила тебя. Она слышит, как Кларк фыркает, прежде чем чья-то рука обхватывает ее запястье и мягко убирает от ее лица. Морщины на лбу Лексы разглаживаются, и ее нос не морщится, когда Кларк мягко целует его кончик. — Ты просто прелесть. — Наверное, я убедила себя, что ты натуралка, — рассеянно бормочет Лекса, когда Кларк снова целует ее, на этот раз прямо под подбородком. — Я вроде как… я была влюблена в тебя с тех пор, как встретила тебя, но… ты была моей соседкой по комнате. Все знают, что так нельзя, соседи по комнате должны быть под запретом. Наверное, в какой-то странной попытке самосохранения мне удалось убедить себя, что у меня никогда не было шанса быть с тобой, потому что ты натуралка. Кларк напевает, явно еще больше развеселившись от такого откровения, и прижимает поцелуй к коже прямо под ухом Лексы, снова напевая в знак одобрения, когда Лекса издает крошечный вздох в ответ. — В кружке на столе рядом с моей кроватью лежит радужный флаг. И пуговица бисексуальной гордости на моей сумке. И я очень часто слушаю Хейли Кийоко. — Я думала, что ты защищаешь сообщество, — жалобно говорит Лекса, сжимая руки на бедрах Кларк. Ей кажется, что она вот-вот взорвется. Хихиканье Кларк вибрирует в горле Лексы, когда она прижимается к нему горящими поцелуями. — Не просто защищаю, — бормочет Кларк, высовывая язык, чтобы подразнить мочку уха Лексы, прежде чем укусить его. — Я очень давно хотела выебать тебе мозги, Лекса. Вот и все. Вздох Кларк теряется, поглощенный Лексой, когда их рты соприкасаются. Задница Кларк врезается в стол, когда Лекса толкает ее; девушка сжимает бедра Кларк, чтобы смягчить удар, подтягиваясь, когда Кларк встает на цыпочки, а затем Лекса оказывается между ног Кларк, поднимая Кларк на стол, ее руки обхватывают шею Лексы, а ноги — ее талию, чтобы прижать ее ближе, и даже сквозь одежду Лекса чувствует тепло, исходящее от нее. Благодаря этому короткому платью, задранному вверх, она может видеть верхнюю часть бледных бедер Кларк и кружевное нижнее белье. Это как зажженная спичка у канистры керосина, и их темп сразу же набирает обороты. Столовые приборы падают на пол, когда они не прерывая поцелуя хватаются за скатерть, Лекса срывает рукава платья Кларк с ее плеч, руки Кларк запутываются в ее волосах, когда Лекса опускает губы к ее обнаженной груди, оставляя пару засосов, о чем она мечтала целый день. Миска с салатом оказывается на ковре, когда задница Кларк скользит дальше по столу, ее ноги раздвигаются шире, чтобы Лекса могла лучше поместиться между ними. — А это нормально? — спрашивает Лекса, задыхаясь, ее сердце грохочет, когда ее руки скользят вверх, чтобы обхватить полные груди. — Боже, да, — выдыхает Кларк, выгибаясь, дрожа, когда большие пальцы Лексы скользят по ее соскам, которые затвердели даже сквозь шелковистую ткань ее платья. Лекса не может поверить, что это происходит. Месяцы тоски по своей соседке по комнате, отвода глаз, когда Кларк переодевалась, подавления трепета в животе при каждом случайном прикосновении. Стараясь не думать о том, что встреча с Кларк после уроков всегда была самым ярким моментом ее дня, и она фактически отменила бы все планы с друзьями, хотя бы ради возможности пройтись по кампусу, чтобы взять коктейли с Кларк. Что иногда она засыпала и просыпалась лицом к другой стороне комнаты, глядя на кровать Кларк, с болью в сердце. И вот теперь она была в ее объятиях и тяжело дышала, когда Лекса прикасалась к ней, ее щеки покраснели, а глаза стали туманно-темно-синими, какими Лекса никогда их не видела, и, судя по всему, она так же отчаянно, как и Лекса, хотела, чтобы Лекса была внутри нее. — Это нормально? — Лекса снова проверяет, положив руку на теплое голое бедро Кларк. — Да, конечно. Пожалуйста, — выдыхает Кларк, приподнимая бедра, ища контакта с Лексой. Лекса снова целует ее, пока ее пальцы не касаются кружева, и Кларк вздрагивает, прерывая поцелуй сдавленным вздохом. — Да, черт возьми, прямо здесь. Боже, Лекса чувствует ее запах. Чувствует запах ее возбуждения, мускусный и насыщенный. Чувствует влажное тепло, когда она проводит большим пальцем по краю кружев. Она немного откидывается назад, наблюдая за эффектом, когда ее большой палец скользит по мягкой линии вульвы Кларк, по жесткой выпуклости ее клитора. Дыхание Кларк прерывается в скулеж, ресницы трепещут. И все же Лекса цепляется большим пальцем за кружево и колеблется. — Это… — Лекса, мне нравится, как важно для тебя согласие, но я даю тебе полное согласие прямо сейчас. Ты можешь дотронуться до меня где угодно. Ты можешь делать со мной все, что захочешь, — Кларк проводит языком по шее Лексы, кусает ее за мочку уха и утыкается носом в стон, который она издает в горле Лексы. — Просто, пожалуйста. Трахни меня. Я хочу почувствовать тебя внутри себя. Прямо сейчас. Лекса вынуждена буквально вжаться в столешницу. Ее ноги слабы; слова Кларк действительно приближают ее к оргазму, Господи. Она снова двигается порывисто, стягивая нижнее белье Кларк вниз по ее ногам и отбрасывая его назад. Они обе выдыхают, когда пальцы Лексы погружаются в скользкое тепло, обводя клитор Кларк на мгновение, Лекса кладет свободную руку на талию Кларк, чтобы удержать ее, когда она откидывается назад. — Как много пальцев мне использовать? — Как же до тебя долго доходит… Лекса ухмыляется, решив начать только с одного. Она пульсирует от этого ощущения, от плотного влажного прикосновения вокруг пальца, от того, как внутренние мышцы Кларк сжимаются вокруг нее. То, как Кларк стонет, когда Лекса добавляет еще один, изгибая их. Она медленно двигается вперед и назад, открыв рот, чтобы сделать глубокий вдох, услышав влажные звуки, нарушающие тишину родительского дома. Кларк хлопает другой рукой по столу, ее ногти громко впиваются в дерево, когда она крепко сжимает ладонь и держится за край, напрягаясь, шевеля бедрами, чтобы не отставать от ритма, когда Лекса набирает темп. Довольно скоро Лекса ускоряется, скручивая пальцы при каждом новом толчке. С каждым движением, когда ее пальцы натыкаются на ребристую текстуру внутренних стенок Кларк, стоны Кларк усиливаются в объеме и высоте. Только когда Лекса прижимает подушечку большого пальца к набухшему клитору, Кларк громко выдыхает, обмякая в руках Лексы. Она вздрагивает и извивается, ее тело сильно дрожит, когда оргазм захлестывает ее, пока она не тает с крошечными судорогами и конвульсиями, уткнувшись раскрасневшимся лицом в теплый изгиб шеи Лексы. — Я не думаю, что когда-либо слышала что-то лучше того, как ты стонешь мое имя, — честно шепчет Лекса, вдыхая смесь ароматов, божественный запах возбуждения Кларк и сладкий запах ее волос, Лекса прижимает поцелуй к ее макушке. — Ты можешь услышать его снова, если захочешь, — предлагает Кларк хриплым голосом, когда она откидывается назад, чтобы посмотреть на Лексу. Она румяная и потная, улыбающаяся и довольная. Она наклоняется к губам Лексы, целует ее нежно, а затем сильнее, дергая за рубашку девушки, пока та не понимает намек и не поднимает руки. Кларк стягивает с Лексы рубашку и небрежно отбрасывает ее, темные глаза голодно блуждают по почти голому торсу Лексы, перемещаясь от лифчика Лексы и вниз по животу, мышцы ее живота дергаются и дрожат. Лекса скользит своими руками вверх по бедрам Кларк, ее правая ладонь рисует узоры по коже Кларк. Она двигается вперед, пока Кларк не поднимает свои руки, чтобы Лекса могла снять ее платье, а затем и кружевной лифчик. Лексе приходится отступить на шаг, чтобы глотнуть воздуха, потому что Кларк сидит на кухонном столе совершенно голая и она — абсолютно самая красивая женщина, которую Лекса когда-либо видела. Она говорит ей об этом, улыбаясь, когда Кларк довольно краснеет в ответ, прежде чем притянуть Лексу ближе и поцеловать ее, пока она вновь не забывает об очередном вдохе. Вскоре пальцы Лексы вновь оказываются внутри нее, свободная рука прижимает ладонь к пояснице Кларк, чтобы держать ее ровно, а ее рот уже занят сосками Кларк. Кларк крепко сжимает ее пальцы, мокрые и пульсирующие. — Я могу взять три, — задыхается Кларк, когда Лекса двигается внутри нее, хватая ее за плечи. — Уверена? Кларк издает звук, который мог бы быть смешком, но больше похож на стон, облизывая губы. — Ага. Хочу чувствовать, как ты заполняешь меня, растягиваешь, — о Боже, и если Лекса не была уже мокрой с того момента, как они поцеловались раньше, то сейчас она определенно на взводе. Лекса добавляет третий палец и проталкивается внутрь, покусывая при этом шею Кларк. — Я… мне придется показать тебе кое-какие ремни, которые я спрятала в нашей комнате. Ноги Лексы грозят подогнуться под ней. — Ты спрятала их в нашей комнате? — слабо говорит она. — Ну да. Мой ящик с нижним бельем, где же еще? Ты даже не представляешь, сколько раз я использовала их на себе, воображая, что это ты, — говорит она низким голосом, и Лекса срывается, толкаясь в нее быстрее, сильнее, крики Кларк наполняют комнату. Покачивание стола приводит к тому, что еще больше тарелок падает на пол, но Лекса так далека от того, чтобы заботиться о реакции своих родителей на их испорченный фарфор и испачканный ковер. Когда Кларк доходит до оргазма, она зарывается лицом в изгиб шеи Лексы, скрывая крики, а затем падает на нее, обмякшая и дрожащая. Лекса пытается выровнять дыхание, ее сердце набухает в груди, когда она гладит спину Кларк. — Хорошо, — говорит Кларк через несколько минут, приглушенно уткнувшись в плечо Лексы. Она отстраняется и толкает Лексу локтем, пока та не делает шаг назад и не смотрит, как Кларк спрыгивает на пол на дрожащих ногах. — Твоя очередь, — Кларк похлопывает рукой по столу, за которым только что сидела. Лекса смотрит на нее широко раскрытыми глазами. Кларк намекает на то, на что Лекса думает, что она намекает? Кларк удивленно поднимает брови. — Да, ты меня слышала, — она хватает Лексу за талию и разворачивает, чтобы сменить положение, толкает, пока Лекса не запрыгивает на стол и не поворачивается обратно. Взгляд Кларк опускается вниз; она облизывает губы. — Я все еще очень голодна, и помнится, что твои родители обещали десерт… - она усмехается. — Вот и он. Лекса стонет, а Кларк смеется. — Это было ужасно. — Может быть, но это заставило тебя улыбнуться. — Заткнись. Ты всегда заставляешь меня улыбаться. — Я знаю, — дерзко отвечает Кларк. Она легонько шлепает Лексу по ноге. — Пора приступать. — Но… — начинает Лекса, поворачиваясь и глядя на стол позади себя, все еще заваленный тарелками. Одна из бровей Кларк взлетает вверх. Она встает позади Лексы и использует руку, чтобы сбить половину оставшихся столовых приборов и тарелок со стола, чтобы они упали на пол. — Кларк! — Лекса недоверчиво смеется. Кларк улыбается ей, выжидательно покачивая бровями. Лекса улыбается сама себе и поворачивается, чтобы протянуть руку и очистить остатки стола. Она уже снова целует Кларк, хотя предметы все еще падают на пол, красное вино просачивается на белый ковер. Это так приятно. Почти так же хорошо, как целовать Кларк прямо сейчас. О Боже, что может быть лучше этого? Кларк облизывает мочку ее уха, ее руки блуждают вверх по гладкой обнаженной коже талии Лексы, демонстративно щелкая резинкой лифчика, пока Лекса не поднимает руки. Кларк стягивает спортивный топ и бросает его куда-то через плечо, губы падают на грудь Лексы, зубы задевают нежный гребень ключицы Лексы, прежде чем переместиться ниже, огибая декольте. Язык скользит по ее соску, и вздох Лексы превращается в стон, голова откидывается назад, когда губы Кларк смыкаются вокруг него и тянут, нежно посасывая, прежде чем отпустить. Рука, прижатая к ее груди, толкает ее назад, пока она не оказывается в горизонтальном положении, шипя от ощущения прохладного дуба на ее разгоряченной спине. — Боже, как ты горяча, — восхищенно выдыхает Кларк, упиваясь открывшимся перед ней зрелищем. Лекса лежала на спине, широко расставив ноги. — Блять. У Лексы на кончике языка вертится остроумная реплика, но слова застревают у нее в горле прямо перед лицом Кларк Гриффин. Нет слов, чтобы описать, как прекрасен вид перед Лексой. Кларк опускается между ее ног, садится на краешек стула и пододвигается к Лексе, как будто она собирается пировать, сжимая ее бедра и задницу и раздвигая ее ноги все дальше. Золотые волосы в полном беспорядке, щеки раскраснелись, губы распухли и покрылись синяками от поцелуев. Лекса приподнимается на локте, затаив дыхание, когда встречает благоговейный взгляд Кларк. — Ты такая мокрая, — с благоговением говорит Кларк. — Господи, Лекс. А потом Лекса задыхается, в ее горле застревает стон, когда Кларк наклоняет голову и скользит по ней языком, легким как перышко и дразнящим. Она проводит нежные восьмерки, никогда не тратя много времени на клитор Лексы и не принимая больше, чем мелкие погружения в нее. — Кларк, — Лекса чувствует, как ухмылка Кларк прижимается к ней. Она дергает Кларк за волосы. — Пожалуйста. Очевидно, это все, чего ждала Кларк. В мгновение ока тихие вздохи Лексы превратились в отчаянные крики и громкие, пронзительные стоны. Весь дом, кажется, наполнен влажными звуками языка Кларк и звуками, вырывающимися из горла Лексы. Одна рука Лексы все еще запуталась в волосах Кларк, а другая тянется назад над ее головой, белые костяшки пальцев сжимают стол, когда ее спина выгибается дугой, тело горит, когда ее оргазм нарастает. Кларк облизывает ее клитор, лижет глубоко внутри, прежде чем вернуться обратно, и для этого требуется всего лишь еще одно скольжение по пульсирующему клитору Лексы. Она яростно трясется на столе, вскрикивая, когда оргазм захлестывает ее. Падает вниз со сдавленным всхлипом, отталкивая голову Кларк, чтобы остановить ее, когда она перевозбуждена. Кларк целует внутреннюю сторону бедра Лексы, размазывая влагу по ее коже, и смотрит с усмешкой. — Ты чертовски великолепна, — серьезно говорит она ей. Снова целует ее бедро. — Если бы я знала, что ты так хороша на вкус, я бы позаботилась о том, чтобы мы не ждали так долго. — О Боже, — вздыхает Лекса, закрывая рукой глаза и пытаясь отдышаться. — Почему это заняло у нас так много времени? — Мы уже установили, что ты никчемная лесбиянка. — Ты могла бы пригласить меня на свидание, — замечает Лекса. — А почему ты этого не сделала? Еще один нежный поцелуй, на этот раз в колено. — Я и не знала, что ты не улавливаешь моих намеков. Я думала, тебе просто неинтересно. Не хотела слишком торопить события. Вся эта история с соседями по комнате, ты же знаешь. — Знаю, — тут Лексе приходит в голову одна мысль. Она действительно знает. Что же это значит для них? Неужели это сделает их совместную жизнь неловкой? Было ли это всего лишь один раз, или это могло случиться снова, может быть, вырасти в что-то большее? От этой мысли у Лексы начинает колотиться сердце. Она действительно хочет, чтобы это было что-то большее. Но что, если Кларк так не думает? — Это начинает становиться немного неудобным, например, твои родители определенно предпочитают эстетику комфорту, не так ли? — Кларк вздрагивает, вставая и потягиваясь. — Ага, — Лекса стонет, когда Кларк помогает ей подняться. — Хотя я уверена, что они не думали о том, что кто-то будет трахаться на нем, когда покупали этот стол. — Я сомневаюсь, что они вообще думают о сексе. — Верно, — соглашается Лекса. Она поднимает их одежду с пола, осторожно переступая через осколки посуды и беспорядок, чтобы вернуться к Кларк. Она прижимает поцелуй к потному виску Кларк, прежде чем взять ее за руку и потащить в коридор. — Пойдем в мою комнату. Они поднимаются на второй этаж, держась за руки. Лекса нажимает на выключатель. — Вот мы и пришли. Кларк оглядывает комнату с любопытным выражением на лице. — Это и есть твоя спальня? Та спальня, в которой ты выросла? Лекса оглядывает комнату. Здесь точно никто не живет уже долгое время, но ни пылинки на полках. Маленькая круглая кровать аккуратно застелена. — Ага. Кларк смотрит на нее, облизывает губы и кладет руку на грудь Лексы. Лекса роняет стопку одежды и улыбается, потому что точно знает, что за этим последует, и, конечно же, Кларк начинает вести ее назад, пристально глядя на нее со знакомым целеустремленным чувством, написанным на ее лице. — Поехали, — говорит Кларк, прежде чем толкнуть Лексу на кровать. Почти через час они наконец падают, измученные и истощенные. Они лежат рядом на промокшем одеяле, сплетя руки и ноги, вздымая грудь, рассеянно поглаживая друг друга по бедрам, пока, наконец, не переводят дыхание. В конце концов Кларк подпирает голову рукой и смотрит на Лексу сверху вниз. — Лекса, я не собираюсь тебе лгать. Я очень надеялась, что это произойдет. — Кларк Гриффин, — говорит Лекса, прикладывая руку к груди и делая вид, что шокирована, в манере, жутко напоминающей ее мать. — Неужели ты согласилась на все это только как на тщательно продуманный план соблазнения меня? — Не совсем? Я имею в виду, что у меня были надежды, но я не думала, что это произойдет на самом деле! Они больше походили на фантазии. Лекса выгибает бровь. — Фантазии. — Да. Как… — Кларк вытягивает слово, взгляд ее скользит вниз, когда она проводит рукой по коже Лексы, по мягкой коже ее груди и выпуклостям, вниз по твердой плоскости ее живота, а затем снова вверх, чтобы зависнуть над впадинкой горла Лексы, где ее пульс бешено бьется. Кларк смотрит на Лексу из-под ресниц, и Лекса уверена, что ее сердце вот-вот пробьется сквозь кожу. — Возможно, у меня было несколько фантазий о том, чтобы трахнуть тебя в твоей детской постели. Я просто хочу быть честной, — смеется она, когда Лекса игриво смотрит на нее. — Это всегда так, не правда ли? Я имею в виду, что это твой семейный дом. Твои родители живут здесь. Это просто неприлично, — она усмехается, снова опуская руку. — То, чего мы не должны делать. Осквернение твоей священной спальни… Лекса наклоняется, касаясь губами раковины уха Кларк. — По дороге сюда я могла бы предаваться живым грезам, представляя, как съезжаю на обочину и трахаю тебя на заднем сиденье. Кларк дрожит, ее глаза закрыты, а язык облизывает губы. — Это вполне можно устроить на обратном пути. — Ага? — Да. Определенно, — Кларк целует ее, руки лениво прокладывают дорожку вверх по спине Лексы, по ее растрепанным волосам, царапая кожу головы. Она одобрительно хрипит, когда Лекса целует ее шею, стараясь не оставлять синяков. Они обе слышат далекий стук ключей в передней двери, доносящийся до них. Сердце Лексы упало, желудок скрутило от ужаса, все краски вытекли из ее вен, а кровь превратилась в лед. Лекса резко отстраняется, чтобы посмотреть на Кларк в ужасе, и Кларк смотрит на нее, так же ошеломленно. Столовая. Дерьмо. Они вскакивают с постели, бросают друг другу одежду, торопливо одеваются. Мать Лексы уже кричит, когда они с Кларк спешат из спальни в столовую, где родители Лексы стоят в дверях с таким видом, словно только что увидели привидение. Лекса и Кларк резко останавливаются в другом конце комнаты, и на секунду все четверо просто таращатся друг на друга. И тут Лекса разражается слезами. Родители ошеломленно смотрят на нее. — Мне так жаль, — всхлипывает она, закрывая лицо руками, чтобы скрыть фальшивые слезы. — Это был Чаз! Мать Лексы выглядит шокированной. — Это сделал Чаз? — Чаз бросил меня! Отец Лексы просто выглядит крайне раздраженным, проводя рукой по волосам. — Твой бойфренд бросил тебя, и ты стала бесноваться в моем доме? Лекса… Кларк, которая стояла рядом с Лексой, выглядя одновременно удивленной и впечатленной, делает шаг вперед, чтобы сочувственно похлопать Лексу по руке. — Этот засранец изменил ей. При этих словах Лекса завывает еще громче. Ее мать переходит от потрясенного выражения лица к выражению жалости. — О, Лекса, — она бросается вперед, чтобы обнять Лексу, держа ее осторожно, и Лекса не совсем в состоянии видеть, как Кларк встречает взгляд матери через плечо, и они обмениваются сочувственным взглядом. Она немного удивлена тем, что впервые за много лет может вспомнить, как мать обнимала ее. Как же она на это купится? Мать Лексы крепко обнимает ее и выдыхает: — Теперь ты знаешь, что значит быть женщиной, — Лекса всхлипывает еще немного и сжимает свою хватку, покачиваясь, чтобы медленно вращаться вместе с матерью, чтобы она могла посмотреть через ее костлявое плечо на Кларк. Кларк подносит руку к лицу, глядя вниз, как будто подавлена и близка к слезам из-за Лексы, пытаясь скрыть тот факт, что она чуть ли не взрывается от смеха. — А теперь послушай, — говорит ее мать торжественным и строгим голосом, откидываясь назад и пристально глядя на Лексу, которой не нужно слишком усердствовать, чтобы выглядеть несчастной перед лицом материнского внимания, — я понимаю, что тебе сейчас больно и твое сердце разбито. Но ты не можешь вымещать свое горе и гнев на вещах других людей. Ковер можно заменить, но, пожалуйста, будьте более осторожны в следующий раз. Отец Лексы стоит перед столовой, хмуро указывая на стол. — А что это за пятна от салатной заправки? Это был стол за двадцать тысяч долларов! К счастью, он, кажется, не замечает, что Кларк и Лекса обе красные, как помидоры. И что их волосы в полном беспорядке. И что платье Кларк вывернуто наизнанку.***
Двадцать минут спустя Лекса везет их домой, и они все еще пребывают в состоянии ошеломленного недоверия, что им действительно это сошло с рук. Мать Лексы даже принесла им из загородного клуба десерт. Кларк держит его на коленях, пока они плывут по шоссе. — Знаешь, — говорит Кларк позже, когда она приходит к печальному осознанию, — я только что поняла. Твои родители действительно не знали, что это за пятно на столе. Так что они явно понятия не имеют, как выглядит женский оргазм. Лекса морщит нос. — Не то чтобы я хотела думать о своих родителях, но… да, я сомневаюсь, что моя мама когда-либо испытывала оргазм. Кларк отрицательно качает головой. — Так трагично. Октавия и Линкольн — единственные настоящие гетеросексуалы, которых я знаю. — Почти уверена, что Линкольн — би. — Да, О возможно тоже, она достаточно часто встречается с Рейвен. И я почти уверена, что она уже спала с Найлой раньше. — Должно быть, поэтому они и общаются. — В этом есть смысл. Они улыбаются друг другу. И даже несмотря на то, что они только что провели вместе целый вечер на американских горках, который включал в себя осквернение мебели родителей Лексы, Лекса не может не покраснеть, сердце и желудок трепещут, глядя в сторону от этих очень отвлекающих красивых голубых глаз. — Итак, я хочу быть откровенной и как можно более ясной, — начинает Кларк, и Лекса нервно поправляет свою хватку на руле, — особенно учитывая, какая ты никчемная лесбиянка. Я думала, что ты великолепна с того момента, как вошла в общежитие и увидела, как ты распаковываешь свои вещи. Ты замечательный придурок, и ты заставляешь меня смеяться, а я просто одержима твоими губами. Я ведь не просто делюсь своими любимыми коктейлями со всеми подряд. Ты мне нравишься. Очень. И мне очень нравится то, что произошло между нами сегодня… очень. Я бы не возражала, если бы мы повторили, — Лекса украдкой бросает на нее взгляд; хотя Кларк говорит небрежно и уверенно, она смотрит в окно и ерзает с тарелкой чизкейка на коленях. Ее щеки покраснели. Лекса прикусывает губу и улыбается. Лекса игнорирует бешеный стук своего сердца, когда внезапно поворачивает направо и паркует машину на обочине. Кларк вопросительно смотрит на нее, и Лекса заставляет свой голос звучать так же небрежно, как у Кларк, когда она говорит: — Я думаю, что ты должна стать моей девушкой. Ответ Кларк — это медленное скольжение ее улыбки, пока она не растягивается от уха до уха, и рука скользит вверх, чтобы обхватить шею Лексы сзади, мягко подталкивая ее вниз для долгого, глубокого поцелуя, от которого у Лексы слабеют колени.