***
Мельком взглянув на своё бледное отражение, Бонни открыла кран и наклонила голову, подставляя ладони под прохладную воду. Просыпаться в слезах за последние пару недель вошло в привычку, так же как и долгими вечерами сидеть, уставившись в пустоту, не имея сил сосредоточиться на какой-то конкретной мысли. Виски больше не помогал. Бонни чувствовала себя совершенно опустошённой. После выигранного суда она испытала небольшой подъём, и ей даже показалось, что всё ещё может наладиться. Фрэнку просто нужно время. Чуть больше времени, чтобы отойти от потрясения; чтобы вспомнить, что у него есть человек, который любит его больше жизни и будет любить всегда. Чтобы понять, что она не хотела причинить ему боль. Он ведь сказал, что простит её, верно? Фрэнк не бросит её, он не может так с ней поступить. У неё получалось гнать дурные мысли прочь весь вечер; она позволила себе радоваться победе и почти сумела убедить Аннализ, что ей не стоит переживать — ни за Фрэнка, ни за неё саму. А потом она вернулась в пустой дом. И силы покинули её моментально — их не хватило даже на то, чтобы переодеться и лечь спать. Она провела всю ночь на диване в гостиной и только под утро забылась неспокойным сном, готовая сразу вскочить от любого звука. Но телефон молчал. Её звонки и сообщения остались без ответа; Аннализ обещала дать знать, если Фрэнк перезвонит хотя бы ей, но в глубине души Бонни и на это не слишком надеялась. С утра она не выдержала и позвонила Лорел, но автоответчик дважды сообщил ей, что этот номер больше не обслуживается. Лорел исчезла сразу после оглашения вердикта и, судя по всему, избавилась от телефона. Бонни поймала себя на том, что на самом деле не думает, что Фрэнк с Лорел — но не потому, что он не пошёл бы к ней, а потому что Лорел наверняка бы предупредила, появись он у неё в таком состоянии. Это было плохо, очень плохо. Она по-прежнему сомневалась в нём и ненавидела себя за это. Если бы не её постоянные сомнения — в себе, в них, в возможности нормальной жизни вообще, — Фрэнк сейчас был бы здесь. А где он теперь? Что у него в голове? Его непричастность к смерти Ханны вовсе не означала, что он не натворит глупостей. От этих мыслей хотелось кричать во весь голос, чтобы хоть чем-то заполнить мрачную тишину, но в худшие моменты Бонни не могла даже плакать. Страх и чувство вины скручивали внутренности, не находя выхода. Её не раз посещало малодушное желание наглотаться таблеток — или пустить себе пулю в голову. А потом она думала о том, что Фрэнк не сможет игнорировать её вечно, что, возможно, он как раз сегодня наконец включит свой телефон, ответит или хотя бы прослушает сообщения. И продолжала механически заниматься обычными делами, всё чаще возвращаясь к мысли о найме частного детектива. После почти трёх недель абсолютной тишины эта идея уже не казалась такой дикой. Умывшись и промокнув лицо, она снова посмотрела на себя в зеркало. Почти болезненная бледность никак не вязалась с неприятным ощущением жара в голове, которое преследовало её в последнее время наравне с бессонницей. Бонни накинула кардиган и спустилась на кухню, чтобы выпить жаропонижающее — от них становилось чуть легче, хоть она и не была простужена. Она высыпала на ладонь одну таблетку, отметив, что пузырёк почти опустел. Что ж, рано или поздно ей пришлось бы выйти из дома. Бонни закрыла ящик и по привычке потянулась к кофемашине, но тут же опустила руку: который день подряд ей была неприятна даже сама мысль о кофе. Это было довольно странно. Да и не только это, если подумать… О боже. От внезапной догадки едва не подогнулись колени. Схватив телефон, она лихорадочно пробежалась пальцами по экрану и замерла, чувствуя, как тревожно колотится сердце.***
Невозможно. Чувство нереальности происходящего не отпускало уже несколько минут. Бонни не могла понять, что испытывает, поэтому просто пыталась дышать ровно и не впадать в истерику. Зря она решила сделать это одна… С другой стороны, много ли было вариантов? Телефон неожиданно завибрировал, заставив её вздрогнуть; на экране высветилось имя Аннализ. На секунду мелькнула мысль подождать, пока включится автоответчик, — но ведь это могло быть срочно… Вдруг есть новости? — Да, — она ответила на звонок, — что-то случилось? — Нет. Просто хотела узнать, как ты. — А… — выдохнула Бонни, не слишком успешно пытаясь скрыть разочарование. — Я в норме, всё хорошо, — она поморщилась от своего откровенно фальшивого тона. Аннализ на это не купится. — Может, поужинаем сегодня? — ну вот, пожалуйста. Она открыла рот, чтобы заверить, что с ней действительно всё в порядке, но горло неожиданно сжалось. — Бонни? Ты меня слышишь? — Да, — с трудом выдавила она и, не сдержавшись, разрыдалась прямо в трубку. После этого можно было уже ничего не говорить. — Ты дома? Я сейчас к тебе приеду, — Аннализ отключилась. Бонни отложила телефон. Слёзы всё ещё текли по щекам, но она была не в состоянии разобраться, что именно они значат. Она рада? Напугана? Что-то ещё? У неё и без того были проблемы с распознаванием собственных чувств, а уж это… Наверное, разговор не повредит. У них с Аннализ случалось всякое, но если она и могла сейчас кому-то довериться, то ей. Если бы Фрэнк был здесь… Она наскоро вытерла слёзы и снова взяла в руки телефон. Ей хотелось, чтобы он узнал об этом первым — и так было бы правильно, но вся их жизнь была какой угодно, только не правильной. Сообщать такие новости эсэмэской, конечно же, верх банальности, но… Фрэнк скорее всего их даже не читает, так какого чёрта? Не давая себе времени передумать, она отправила сообщение и оставила телефон на столе. Нужно было привести себя в порядок хотя бы внешне, а потом посмотреть, что есть в холодильнике.***
— Говорите, — Бонни грустно улыбнулась, отставляя чашку, и подняла глаза на Аннализ. Она сама не знала, что хочет услышать — но знала, что Аннализ говорит напрямик, и сейчас это было как нельзя кстати. — Думаете, это… — Бонни никак не могла подобрать верное слово. Аннализ смотрела на неё тем самым «Я вижу тебя насквозь» взглядом, но это уже давно не раздражало. — Бонни, тебя не должно волновать, что думаю я. Важна ты — и твои чувства. — Аннализ не упоминала Фрэнка — может, чтобы не давить на больное, но от этого было ещё тоскливее. — В том-то и дело, — Бонни покачала головой, — я не знаю, что чувствую. Я понятия не имею… — голос дрогнул, и она подняла вгляд к потолку, смаргивая слёзы. Аннализ, не говоря ни слова, поднялась с кресла; Бонни так же молча убрала с дивана лишние подушки, освобождая место рядом с собой. Когда тебя обнимает за плечи человек, который знает о тебе даже самое худшее, откровенность даётся легче. — Я не уверена, что имею право… радоваться, — она перевела дыхание и невесело усмехнулась. — Что я вообще могу рассчитывать на что-то нормальное… настоящее. — Знакомое чувство, — вздохнула Аннализ, и Бонни в очередной раз мысленно удивилась их странному сходству. Только Аннализ, в отличие от неё, наказывала себя ни за что. — Но знаешь, что я думаю? Когда в жизни появляется что-то хорошее, за это нужно крепко держаться — даже если кажется, что ты этого не заслуживаешь. — Наверное, вы правы. Но я никогда этого не умела. — Всё хорошее быстро ломалось в её руках, и они обе это знали. — Что ж, самое время научиться, если ты хочешь стать матерью, — спокойно заметила Аннализ, слегка сжав её плечо. Бонни осторожно выпрямилась и повернулась. — Думаете, он не вернётся? — спросила она очень тихо. Аннализ говорит напрямик. — Я не знаю, Бонни, — как ни странно, от этого простого ответа стало легче — совсем чуть-чуть, и всё же. — Но я буду рядом. Обещаю.***
Бонни резко распахнула глаза, не до конца понимая, что именно её разбудило. За окном только начинало светлеть. Аннализ, собиравшаяся побыть с ней, пока она не заснёт, в конце концов задремала на другой половине кровати и сейчас спокойно дышала во сне. Вытянув руку, Бонни на ощупь взяла с тумбочки телефон — и тут же чуть не выронила его, когда снизу донёсся приглушённый звук, очень похожий на хлопок её входной двери. Вот чёрт. Она вскочила на ноги и осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, подобралась к комоду. Пистолет был на месте. — Бонни? — сонный голос с кровати заставил её быстро обернуться и прижать палец к губам. Аннализ посмотрела на неё с недоумением, но перешла на шёпот. — В чём дело? — Кто-то забрался в дом, — прошептала Бонни, пытаясь подавить панику. — Кажется, я вчера забыла запереть дверь. — Вообще-то я её заперла. — Это точно? — Бонни нахмурилась. Ключ от её дома был только у Аннализ и… и всё. Фрэнк не забрал свой. — Значит, замок взломали. — Ещё лучше. Бонни уверенно щёлкнула предохранителем и направилась к двери, прежде чем Аннализ успела что-нибудь возразить. — Предупреждаю, я вооружена, — её звенящий от напряжения голос разнёсся по неосвещённому коридору. — И я уже позвонила в полицию. — Бонни? Это я. Она решила бы, что спятила, если бы не последовавший вздох и приглушённое ругательство за спиной. Да, Аннализ слышала то же самое. Бонни понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что им ничего не угрожает, и только тогда она медленно опустила пистолет, с благодарностью позволяя Аннализ забрать его из своих вмиг ослабевших рук. Борясь с головокружением, Бонни нащупала ладонью стену и пошла вперёд — может, она и потеряет сейчас сознание, но сначала убедится, что это действительно он. До лестницы оставалась пара шагов, когда Фрэнк миновал последнюю ступеньку и остановился прямо напротив неё. В полумраке сложно было разглядеть выражение его лица, но они они одновременно потянулись друг к другу, и через мгновение Бонни оказалась в его объятиях, по которым так сильно скучала. — Скажи, что не вызывала полицию, — пробормотал он куда-то ей в волосы, и у неё вырвался нервный смешок. Бонни покачала головой. — Но ты напугал меня до смерти. Запасной ключ? — Прости, — Фрэнк немного отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо. — Я видел машину Аннализ у дома. Ты в порядке? — Да, — Бонни слабо улыбнулась, поглаживая его по плечу. Пока ты не исчезнешь снова, — безотчётно пронеслось в мыслях. Фрэнк нежно взял её за подбородок, и она приподняла голову, встречаясь с ним взглядом. — Я больше тебя не оставлю, — тихо пообещал он, глядя ей в глаза. — Прости, что не давал о себе знать. Я выбросил телефон в реку. Знаю, это… — Постой, что ты сделал? — ошеломлённо переспросила Бонни и, отступив к стене, включила ближайший светильник. Фрэнк смотрел на неё с лёгким недоумением. — Когда… Как давно ты его выбросил? — Вечером в день суда. Я был… — его взгляд затуманился, и он покачал головой, не договорив. Бонни снова прижалась к нему и прикрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями и ровным, уверенным стуком сердца. Это к лучшему. Похоже, ей представился один из тех редких шансов сделать что-то так, как хочется.