Надежда обращенная в пепел

Многие люди скрывают улыбкой все свои чувства. Потому так жить легче. Все всегда думают, что ты хороший и тебе можно доверять, даже не задумываясь насколько фальшивой может быть эта улыбка. Никто никогда не знает, что ты действительно испытываешь. Дазай был одним из таких людей. Смотря на него, думаешь «он выглядит умным и добрым. А еще он красавчик и с ним весело». Осаму действительно был таким, но это лишь одна сторона медали. Та, которую Акутагава так и не удостоился увидеть обращенную к себе. С ним Дазай был холоден и жесток, заставляя ненавидеть себя. Акутагава как никто другой знал, какое презрение могут выражать эти глаза, как много боли могут причинить эти руки и какой страх может внушать звук его шагов. Под его взглядом ощущаешь себе голым и беззащитным, будто все твои секреты прямо сейчас выдадут без малейших мук совести, хочется стать маленьким и незаметным, убежать как можно дальше, чтобы больше не чувствовать на себе этот пристальный взор. Еще хуже делали его слова. Они резали по живому, задевали все болевые точки и надолго отпечатывались в сознании. Это, пожалуй, одно из главных оружий Дазая. Но все же в сердце теплилась надежда на то, что однажды наставник скажет хоть что-нибудь хорошее о Акутагаве. А тот словно видит эту надежду и тут же выбивает всю «дурь» из Рюноске, приправив процесс унижениями и оскорблениями. В очередной раз Дазай явился на тренировку Акутагавы и в очередной раз был недоволен своим учеником. Шлепок. Дазай наотмашь ударил Акутагаву по лицу, тот отшатнулся и получил еще один удар в живот. Сил использовать дар уже не было, да и Рюноске не посмел бы. Остается, только молча терпеть строя из себя верную псину. Хотя нет, Акутагава не делал вид, он и был верным псом Дазая. А хорошим собакам кусаться запрещено. Поэтому он, сжав зубы до скрипа, молча, принимал удары и выслушивал унижения. А ведь так хотелось спросить, за что его так ненавидят, почему не принимают и не хотят похвалить хоть раз, он ведь старался как мог. Но видимо не достаточно ведь его ругают не первые, а что касается того почему ненавидят и не принимают то достаточно вслушаться в ругань и ты тут же поймешь. И все же желание ударить в ответ и высказать всё, росло с каждой минутой, но столь же большим было и желание угодить и получить хотя бы одобрительный взгляд в свою сторону. Правильным решением было бы продолжать молчать и смиренно ждать, когда же его мучитель над ним сжалится, но гнев берет верх, над логикой. Акутагава вырывается из железной хватки Осаму и безуспешно пытается ударить его, о чем сразу же жалеет. Чужие руки вцепляются в волосы и больно тянут их вниз, заставляя поднять голову. -Ты когда это таким смелым успел стать, что на мену руки поднимаешь? Неужели, правда, думаешь, что сможешь мне что-то сделать. Хотя могу похвалить за решимость,- с едкой ухмылкой проговаривает Дазай. Он все еще держит Акутагаву за волосы, как бы говоря замолчать и не рыпаться,- Но бьешь ты по-прежнему как баба. Может быть, во второй раз ты хотя бы заденешь меня, как думаешь? - сказав это, Осаму отпускает парня и, самодовольно улыбаясь, раскидывает руки, давая понять, что готов к удару. Рюноске сомневается лишь секунду, понимая, что другого шанса может не представиться и замахивает руку для удара. Дазай легко уклоняется, отступив в сторону, и, хватая руку Акутагавы, тянет её вниз, заставляя обладателя упасть на живот, Осаму при этом не отпустил руку парня, благодаря чему смог заломить её. Рюноске шипит от боли и злости на самого себя. С чего он вообще взял, что сможет навредить своему наставнику? Как же наивно было так думать. Он все еще слишком слаб. -Что ж вторая попытка не удалась. Хм… думаю, следует научить тебя правильно ставить удары и уклоняться от них. Негоже члену Портовой Мафии не уметь драться, правда, ведь Акутагава-кун? Рюноске сжался еще сильнее, представляя, как больно ему будет во время «обучения». Он и без того безумно устал, а его сейчас собираются вновь избить прикрывая это благими намерениями. От злости перехватывало дыхание. Хотя нет, рядом с Дазаем всегда было трудно дышать. Будто его невидимые руки тебя душат, желая убить и чем дольше ты рядом, тем больше риск, что вскоре где-нибудь в канаве найдут твой труп. Как же хотелось избавиться от этого ужасного ощущения. Слепой страх даже его присутствия. Кем же нужно быть, что бы заставлять испытывать такое? Дазаем Осаму вот кем. В мире едва ли найдется еще хоть один такой человек. Исчезающая популяция между прочим. А Акутагаве так хотелось уничтожить последнюю особь, да вот не задача – он не в силах это сделать. Что-то не позволяет ему это сделать. Нет это не чувство справедливости, совсем нет, и даже не понимание неспособности сделать это с помощью дара, ведь всегда можно убить человека традиционными способами, просто где-то внутри горит надежда на лучшее, надежда которая каждый раз возрождается из пепла в который так старательно превращают Рюноске. Парень так ничего и не ответил. -Ну, молчание знак согласия. Вставай, - в это момент тон Дазая сменился с веселого на приказной. Его абсолютно не волновало, может ли ученик встать, хватит ли тому сил выдержать грядущие удары, он отдал прямой приказ, а вот сможет ли Акутагава его исполнить или нет, это уже его проблемы. Рюноске медленно встал, понимая, что если он этого не сделает, то достанется еще сильнее. И только поднявшись на ноги, он уже ощутил боль в области ребер. Вечером опять кровью отхаркиваться будет. Следующий удар был нанесен уже в лицо. Опять придется челюсть вправлять. Дазай что-то говорил, нанося удары, но Акутагава ничего не слышал. Он отключился.