Меж двух огней

      Это было самое обыкновенное начало дня для Октавио Сильвы: проснувшись около часа дня после ночи, проведенной за видеоиграми, юноша собирался спуститься на кухню для того, чтобы приготовить себе завтрак, состоящий из крепкого кофе и сэндвичей, заправленных самым острым соусом, который Октейн сможет найти — благо, у Миража была богатая коллекция. Первая половина дня была свободна, и Октавио решил провести время за игрой уже на кухне, где находился довольно-таки широкий голоэкран, в ожидании вечера, когда они вместе с Аджей поедут в центр Солас-Сити. Сильва изо всех сил старался держать в голове, что они выезжают с ней в четыре часа дня, так как грешил тем, что нередко забывал о своих договоренностях с подругой — Октейну было даже стыдно за это, но он никогда и никому в этом, конечно же, не признается.       По своему обыкновению, Октавио съехал вниз по перилам лестницы, после чего направился на кухню. Под мышкой он нес свою приставку, а в руках держал геймпад, который выглядел так, словно прошел с хозяином огонь, воду и медные трубы — такого количества наклеенной на нем изоленты ничем иным нельзя было объяснить. Дверь на кухню, обычно распахнутая настежь, сейчас была прикрыта, и любого другого это несколько насторожило бы и заставило, как минимум, подумать о том, что стоит хотя бы постучаться прежде, чем войти. Любого другого, но не Октавио, который со всей свойственной ему непринужденностью толкнул дверь носком металлической ноги и перешагнул через порог.       На кухне Сильва увидел стоящих у столешницы Миража и Рэйф, которые в момент, когда Октейн распахнул дверь, резко отстранились друг от друга и обернулись в его сторону. Оба смотрели на незваного гостя так, как будто тот застукал их за чем-то непристойным — Октейну на миг показалось, что он увидел тень испуга на бледном лице Рене, хотя, казалось бы, сложно поверить в то, что что-то способно напугать ее. Однако Октавио, судя по всему, это удалось, а является ли это поводом для гордости или нет — вопрос открытый.       — Ох, Октавио, привет! Как твое ничего? — не давая возникшей ситуации приобрести некий оттенок неловкости, с улыбкой поприветствовал вошедшего Уитт. Он тотчас начал протирать маленьким желтым полотенцем только что вымытую посуду, держась при этом достаточно невозмутимо. Но по его пунцовому лицу Октавио понял, что помешал своим приходом чему-то крайне интересному — а если судить по Рене, которая, сложив руки на груди, старательно избегала встречаться взглядом с Сильвой, это самое «крайне интересное» зашло достаточно далеко, раз вызвало у Рэйф совсем не типичное для нее смущение.       — Todo bien, а вот у Рене, кажись, сломалась чуйка. Или твоя чудо-интуиция только на Арене работает? — не без ехидной улыбки произнес Октейн, тем самым усилив замешательство и без того сконфуженной Рене. В любой другой ситуации она ответила бы Сильве так, что у Миража, ставшего невольным свидетелем этого разговора, уши свернулись в трубочки от услышанного, но Октавио удалось подловить девушку в самый неудобный момент.       «Что ж, если учесть все разы, что ты вгоняла свой кунай мне под ребра, amiga, я имею право на маленькую месть», — подумал Сильва и усмехнулся своим мыслям.       — Я, пожалуй, пойду к себе, — прокашлявшись, сказала Рэйф и поспешила ретироваться с кухни. Октавио сделал шаг в сторону, чтобы не загораживать девушке выход, и в тот момент, как Рене проходила мимо него, он почувствовал на себе ее полный недовольства взгляд. Как только дверь за девушкой закрылась, а ее шаги в коридоре затихли, Мираж мигом прервал процесс увлеченного потирания тарелок полотенцем и, насупившись, сказал Сильве:       — Братан, ты зашел охренеть как не вовремя!       — В следующий раз хоть запирайтесь, когда решите заняться своими грязными делишками, tortolitos, — ответил Октавио, оставляя приставку с геймпадом на столе и подходя к холодильнику, — Кстати, насколько ваши делишки таковыми являются? Типа, вы просто обнимались или…       — Сильва, не порыв… в смысле, не нарывайся, — Элиот посмотрел на своего собеседника исподлобья, вернувшись к нервозному потиранию посуды. Октейну выпала идеальная возможность отпустить какую-нибудь гадкую шутку — например, о том, что Миражу так и хочется занять чем-то руки после того, как Рене ушла, — но, заметив, что его друг от волнения начал заговариваться, Сильва сделал вывод, что словесную экзекуцию Уитта пора остановить — по крайне мере, пока.       — Ладно-ладно, остынь, amigo. Я просто хотел узнать, удалось ли тебе растопить сердце нашей Снежной Королевы, или это просто я неправильно понял ситуацию, — примирительным тоном сказал Октавио, продолжая испытывающим взглядом смотреть на Элиота в надежде услышать от него какой-то комментарий по поводу увиденного Сильвой. Устного ответа Октейн не получил, но по улыбке Миража все было понятно без слов.       — Я так и знал! — Октавио победно вскинул кулак вверх, после чего буквально подскочил к Элиоту и похлопал его по плечу, — Что ж, могу тебя поздравить — понятия не имею, как после года попыток тебе это все-таки удалось, но, черт возьми, я за вас рад. И я сейчас вообще без приколов говорю, честно.       — Да, спасибо, — ответил уже куда менее нервозный Элиот, — Только ты это… не болтай особо, ладно? Просто пока… ну ты понимаешь, это все не очень просто и…       — Это тебе нет равных в болтовне направо и налево, а не мне, поэтому не парься, — успокоил его Сильва. В это время Элиот наконец-то закончил с тарелками — повесив полотенце на ручку нижнего шкафчика, он задумчиво почесал затылок и кинул взгляд на дверь.       — Так, я, пожалуй, пойду. Рене, кажется, не очень была рада тебе. Без обид.       — Да мне вообще пофиг. Не мне же сейчас перед ней оправдываться за то, что не додумался дверь запереть, — со смешком ответил Октавио, и в глазах Элиота на мгновение промелькнул страх.       — Ох, черт, — сразу занервничал он, но Сильва ткнул его в плечо.       — Ой, да расслабься ты! Вместо того, чтобы торчать здесь и страдать херней со мной, иди лучше к ней скорее, — Сильва махнул рукой на дверь, призывая друга к действию, — Por Dios, всему тебя учить надо…       Слова оказали нужное воздействие на Элиота, и тот поспешил к выходу, но в последний момент остановился у двери и, обернувшись к Октейну, который вновь подошел к холодильнику с твердым намерением наконец-то его открыть и сварганить себе завтрак, сказал:       — Сильва, только никому не слова, помнишь?       — Да-да, иди уже, — Октавио, слишком увлеченный процессом поиска чего-нибудь съестного в полупустом холодильнике, не обернулся, а лишь махнул рукой в знак того, что он услышал слова Уитта. Элиоту было достаточно и этого, после чего он поспешил оставить Сильву на кухне одного.       Октейн, занятый приготовлением сэндвичей с чоризо и до неприличия огромным количеством сыра, со стороны выглядел вполне непринужденно. Причин для плохого настроения у него действительно не было — неловкая ситуация, в которую все трое попали несколькими минутами ранее, с легкостью и без последствий разрешилась. Сильва был искренне рад и тому, что отношения Миража и Рэйф наконец-то вошли в нужное русло, после всех сложностей и перипетий, через которые им пришлось пройти. И радовался Октавио совсем не потому, что ему больше не предстоит слушать нытье Элиота на тему: «Почему Рене меня не замечает?», начинающееся сразу после второй бутылки пива. Однако одно гнетущее чувство буквально разъедало Октавио изнутри, подобно тому, как щелочь разъедает кожу — и это было чувство гнетущего одиночества.       Оно было хорошо ему знакомо еще с малых лет — его вечно занятые своим бизнесом родители рано познакомили юного Октавио с этим чувством, но сейчас оно не было связано с детскими травмами и обидами. Это было одиночество человека, воспылавшего пусть и беззлобной, но все же завистью к другу, чья личная жизнь оказалась более счастливой, чем его. И как бы Сильве не было стыдно это признать, но виновата в его неудачах была его собственная неуверенность.       У Октавио никогда не было проблем с тем, чтобы решиться на что-либо, начиная от модификаций внешности и заканчивая самыми опасными трюками, которые Сильва так любил выполнять на камеру. Когда же речь заходит о его отношениях с Ваттсон, он уже не был столь безрассудным, что было для него непривычно. Несмотря на их близкую дружбу, Октейна то и дело посещали мысли о том, что его чувства к ней невзаимны — в конце концов, Натали была мила со всеми, так что ее хорошее отношение к нему нельзя назвать исключительным. Его неуверенность в себе подкрепляли и вечные колкие, порой даже уничижительные, замечания Аджей по поводу его прошлых отношений — и пусть Октейн в своей привычной манере отшучивался или не обращал внимания вовсе, слова Лайфлайн сильно задевали его, а если они были сказаны в присутствии Ваттсон, то чувствовал он себя совсем паршиво. Вдобавок к этому постоянно находящиеся рядом с Нат Каустик, а в последнее время и Крипто, с которым ученая собирает столь нужный Лобе артефакт, еще сильнее нервировали испанца.       Октейн слегка тряхнул головой, как будто прогоняя дурные мысли, но это не сильно ему помогло. Окончательно впав в уныние, он через силу съел так и не заправленные соусом сэндвичи всухомятку, и решил отвлечь себя игрой. Тем не менее, спустя некоторое время Октавио понял, что времяпрепровождение за приставкой не оказывает ожидаемого терапевтического эффекта: наоборот, он только сильнее раздражался, потому что игра совсем не шла, поскольку мысли были вовсе не о ней. Возможно, Сильве стоило бы взять паузу, но проблема была в том, что он не знал, когда остановиться. Последней каплей были прозвучавшие в голове язвительным голосом Аджей слова «Свидание? С тобой? Бедная девочка не заслужила такого наказания», сказанные накануне его встречи с Йоко, отвлекшие Октавио от очень продолжительного боя с боссом, в конечном итоге проигранного.       В следующее мгновение видавший виды геймпад был отправлен в короткий полет над голоэкраном, закончившийся столкновением об стену и жесткой посадкой на пол. От удара об пол стики и несколько кнопок несчастного гаджета разлетелись в стороны. Октейн, глядя на издевательскую надпись «Вы погибли» на голоэкране, сквозь зубы выругался по-испански, но уже в следующее мгновение он почувствовал чью-то ладонь на своем плече и, невольно вздрогнув от прикосновения и последовавшего за ним мягкого «Окти?», обернулся. За диваном, на котором устроился Сильва, стояла Ваттсон. В ее взгляде читалось легкое недоумение, и хотя она улыбалась Сильве, тот, пусть немного успокоившись от ощущения ее теплой руки на своем плече, чувствовал некоторое смущение — вероятно, Натали была свидетелем его эмоциональной и глупой выходки.       «Давай, продолжай в том же духе, Октавио, оправдай все, что Че про тебя говорит», — язвительно подумал он про себя, нервно прикусив нижнюю губу. Натали, заметив, как напрягся Сильва, невозмутимо сказала:       — Кажется, у кого-то не задался день, — после этих слов она положила планшет, который прижимала к себе, на диван рядом с Октейном, а сама подошла к лежавшему на полу геймпаду. Взяв в руки его и разлетевшиеся в стороны части гаджета, она вернулась обратно к Октавио и, расположившись рядом с парнем, стала возвращать на место стики и кнопки.       — Это вовсе не обязательно, Нат… — хотел было запротестовать Сильва — ему стало неловко от того, что устранением последствий его выходки занимается Ваттсон, а не он сам.       — Все в порядке, Окти, мне не сложно, — мягко сказала Натали и, закончив с непродолжительным ремонтом, вложила геймпад Октейну в руки. Она ненароком коснулась его пальцев, и Октавио, вновь ощутив тепло ее рук, почувствовал, как у него тут же участился пульс — даже его излюбленные стимуляторы с адреналином не оказывали столь быстрого эффекта. Все те негативные мысли, из-за которых, собственно, геймпад и полетел в стену, улетучились, как будто их и не было — присутствие Ваттсон всегда действовало на Сильву по-особенному.       — Gracias, — ответил Октейн, надеясь, что девушка не поймет по его голосу степень его взволнованности.       — У тебя что-то случилось? — участливо поинтересовалась Натали, чуть наклонив голову набок. Хотя Октейн не собирался, по очевидным причинам, рассказывать Натали, что побудило его запустить геймпад в стену, ему было приятно то, что она так внимательна к его настроению, и парню хотелось верить, что это не было лишь проявлением элементарной вежливости. Сильве не нужно было представлять, что бы произошло, будь на месте Ваттсон сейчас Аджей — ему очень не хотелось думать о Че плохо, но горькая правда состояла в том, что давняя подруга не упустила бы возможности покритиковать Октавио за его импульсивность.       — Я бы сказал, что встал не с той ноги, если бы они не лежали у подножия кровати, — с улыбкой ответил Сильва, и его шутка, пусть и несколько циничная, вызвала у Ваттсон смешок, — Я просто не в настроении сегодня, Ваттс. Да еще эта juego estúpido…       Он со вздохом махнул рукой на голоэкран, на котором все еще красовалась надпись «Вы погибли», а Ваттсон хихикнула.       — Я почти всю ночь играл и как раз под утро застрял на этом месте. Что ночью не мог пройти, что сейчас. Терпеть не могу проигрывать!       — Знаешь, иногда лучшая тактика — это отступление, — сказала Натали, и Октавио перевел на нее слегка озадаченный взгляд, — Я имею в виду, что, возможно, тебе стоит немного отдохнуть от игры. И у меня даже есть предложение — если, конечно, тебе оно не покажется слишком скучным…       — Нет, не покажется, — с энтузиазмом (явно бо́льшим, чем требовалось) прервал ее Октейн, — Что бы ты ни предложила, я в деле.       Натали, судя по всему, не рассчитывала на такую реакцию парня, поэтому удивленно приподняла брови и смущенно улыбнулась. На щеках ученой появился румянец, оттенявший веснушки и шрам на ее лице, и Ваттсон понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и сказать то, что она хотела. Но Сильва, вопреки своей нетерпеливой натуре, ее не торопил — он невольно залюбовался ею, отметив про себя, что в моменты смущения Натали чертовски очаровательна.       — Дело в том, что сегодня я планировала заняться артефактом для Лобы, — наконец нарушила тишину Ваттсон, и Октейн заметил, что Натали не использовала более официальное «мисс Андраде», как она делала это раньше по отношению к Легендам, сильно старше нее. Было ли это случайностью или знаком того, что Ваттсон начала воспринимать Лобу на равных или вовсе относиться к ней недоброжелательно, Октавио не знал и лишь продолжил внимательно слушать девушку, чтобы ничего не упустить.       — Вчера вечером добыли новый фрагмент, и после того, как его увидела, я несколько сбита с толку, так как это… глаза.       — Глаза? На кой это штуке глаза?       — Я подумала о том же и пришла к выводу, что артефакт — это не какое-то абстрактное устройство, а робот или его голова, как минимум, — Октейн присвистнул, и Натали продолжила, — Крипто… временно отсутствует, а без его помощи я сама не справлюсь, поэтому у меня возникла идея поискать в моей домашней библиотеке какую-то литературу по робототехнике, которая могла бы помочь мне. Я точно помню, у меня дома что-то такое было.       — Временно отсутствует? Черт, вчера на миссии, походу, произошла реальная заварушка. Жаль, меня там не было, я бы все разрулил, — с сожалением сказал Октавио, — Что там случилось хоть?       — Чуть позже расскажу. Но если вкратце, то Крипто, вероятно, вернется через несколько дней. Я не уверена, что смогу разобраться с артефактом одна, а Лоба настаивает на том, чтобы начать его собирать уже сейчас…       Октавио, заметил, что Натали как-то погрустнела от того, что ее напарник по сборке загадочного устройства, пусть и не совсем по своей воле, бросил ученую на произвол судьбы, поэтому поспешил ее приободрить:       — Брось, Нат. Ты la chica más inteligente, которую я знаю, поэтому тебе не нужен какой-то занудный хакер под боком, чтобы во всем разобраться без него. Так что не кисни, amiga.       — Merci, — девушка зарделась еще сильнее, — В общем, я вот как раз собиралась пойти к себе домой, чтобы поискать какие-нибудь книжки. Не желаешь составить мне компанию?       — С радостью, Ваттс. Но ты себя нормально чувствуешь? Ты ведь не оправилась от ран до конца, — заметил Октавио. Пусть ссадины на руках и лице у Натали уже зажили, и ученая в целом выглядела бодро, он не знал, как обстоят дела с более серьезными ранениями девушки, поскольку все было спрятано под толстовкой и джинсами.       — Не беспокойся, Окти. Идти туда недолго, а если мне вдруг понадобится какая-то помощь, то ты ведь не откажешь мне, верно? — Натали подмигнула ему. Ее хитрый прищур и улыбка вкупе с оранжевой толстовкой делали Ваттсон похожей на лисицу, и Октейн представил себя кроликом, попавший в ловушку опасной хищницы. Однако, в отличие от реального кролика, Сильва не был бы расстроен из-за такого исхода.       — Уж не только ради этого ты меня зовешь с собой? — усмехнувшись, спросил он, и Ваттсон тотчас изменилась в лице, явно подумав, что ее не так поняли. Однако Октавио решил освободить девушку от нужды оправдываться и продолжил, — Шучу, шучу… Я согласен с тобой пойти. В конце концов, я у тебя дома никогда не был, и мне, как минимум, интересно, с Несси обои в твоей комнате или нет.        — Я тебя только-только пригласила, а ты уже подумываешь о том, чтобы забраться в мою комнату? Ну ты и нахал, Окти, — беззлобно сказала Ваттсон, после чего рассмеялась, и Сильва, который смеялся вместе с ней, пришел к мысли, что Натали чертовски очаровательна не только в моменты смущения, а всегда.

***

      Погода располагала к прогулке — солнце, вопреки обычному, не пекло, а легкий ветерок приятно освежал. Октейн подумал, что, вероятно, стоило бы сходить на пробежку вместо того, чтобы пытаться убить время за игрой на кухне бара. Но в таком случае Ваттсон никак бы не позвала Сильву с собой, не будь он тогда на кухне, поэтому Октавио был доволен тем, как все сложилось.       Они шли по пыльной дороге среди немногочисленной растительности и редких домов и разговаривали — и, хотя изначально беседа началась с обсуждения произошедшего в офисе «Хэммонд Роботикс», в какой-то момент разговор перетек в иное русло, никак не связанное ни с гонкой за артефактом, ни с Лобой и Ревенантом, ни с чем-либо еще, из-за чего Сильва, сказать по правде, подустал. Какое же это было наслаждение — забыть обо всей этой нудятине, о которой все вечно трындят с серьезными лицами, и просто находиться рядом с Натали и слушать, как она рассказывает ему о своих новых научных разработках — будь на ее месте кто-то другой, Октейн, возможно, не проникся бы темой разговора, но то, с какой увлеченностью и огнем в глазах Натали рассказывала ему об улучшениях своих электрических барьеров и всяком подобном, не оставило Сильву равнодушным.       — Смотри, мы почти пришли, — Ваттсон остановила свой только начатый рассказ об улучшении аккумуляторов щита по просьбе Синдиката и указала рукой в направлении подножия невысоких скал, где в тени кипарисов прятался небольшой коттедж.       — Уже? — спросил Октавио, несколько удивленный тем, как скоро они дошли. Хотя, ничего удивительного — время за приятным разговором летит очень быстро.       — Можно сказать, что мы с Элиотом почти соседи, — с улыбкой сказала Натали и, робко взяв Октейна за руку, потянула его за собой.       Место, в котором находился дом Ваттсон, выглядело достаточно уединенным; впрочем, окраины Солас-Сити, где располагался в том числе и бар Миража, сами по себе были местами опустелыми. Однако, в отличие от большинства зданий в округе, выглядевших обветшалыми, двухэтажный коттедж, несмотря на немного заросший сад вокруг, не производил впечатления необитаемого дома, а ведь Натали переехала в «Райский уголок» около года назад.       Они поднялись на крыльцо, и Ваттсон достала из кармана толстовки ключи. Разобравшись с дверью, она, вновь, но уже смелее, взяв парня за руку, потянула за собой, и Сильва вслед за ней переступил порог.       — Bienvenue, mon ami, — промурлыкала на французском Натали и хлопнула в ладоши, после чего в помещении включился свет.       Они оказались в большой прихожей у подножия широкой лестницы, слева от которой был проход на совмещенную с кухней гостиную, а справа — несколько закрытых дверей. Пока Ваттсон возилась с охранной системой, расположенной сбоку от входной двери, Октавио решил осмотреться. Окидывая взглядом гостиную в пастельных тонах, Сильва невольно начал сравнивать дом Натали со своим на Псамате и пришел к выводу, что здесь ему гораздо уютнее, чем в том четырехэтажном особняке, ощущающемся таким пустым, холодным и неприветливым из-за обилия мрамора и вычурных атрибутов роскоши — и это при том, что там он прожил большую часть своей жизни, а здесь был впервые.       — Ты подозрительно долго находишься в состоянии покоя, Окти, — услышал Октейн за своей спиной и обернулся. Пока он осматривался, Натали запустила робот-пылесоса, который с соответствующим жужжанием пополз в гостиную выполнять свою работу.       — Обычно я убираюсь вручную, когда прихожу сюда. Но сегодня, боюсь, у меня не хватит заряда на такие подвиги, — сказала Ваттсон, усмехнувшись, после чего, жестом показав вокруг себя, спросила: — Ну, что скажешь? Выглядит немного простовато, конечно…       — Нет, вовсе нет. У тебя обалденная хата, Нат! Честно говоря, изнутри твой дома выглядит больше, чем снаружи.       — Это ты еще библиотеку не видел — нашу с Papa гордость, — не скрывая довольства собой, сказала Натали.       — А у тебя здесь есть лаба или что-то типа того?       — Да, мы организовали небольшую лабораторию в подвале, но подавляющую часть испытаний мы проводили в главной лаборатории непосредственно на Каньоне. Сам понимаешь, некоторые эксперименты иногда идут не по плану…       — Конечно, понимаю. Я так поставил один эксперимент с осколочной гранатой, результат сама знаешь, — с усмешкой сказал Октейн, и Натали хихикнула — раньше она не понимала, уместно ли смеяться над такими шутками парня, но за почти год общения с ним привыкла к тому, насколько легко Сильва относится к потере своих конечностей.       — Ладно, экскурсию я тебе потом устрою, а книги сами себя не найдут, — сказала Ваттсон и поманила рукой Сильву за собой. Она открыла одну из дверей, после чего они вошли в помещение, поражающее своими размерами — это была библиотека в два этажа, со стеллажами, заполненными, казалось бы, бесконечным количеством книг — от бесчисленных разноцветных корешков на полках рябило в глазах. В этот раз Натали не стала включать верхний свет хлопком ладонями, ведь в этом не было необходимости — лучи солнца, проникающие через панорамные окна, которые открывали вид на изобилующий зеленью сад, достаточно освещали комнату. Хотя само слово «библиотека» навевало Октейну скуку, даже он был вынужден признать, что гордость семейства Пэкеттов выглядит впечатляющей. А винтовая лестница, которая вела на второй этаж, и вовсе не давала ему покоя — ему очень захотелось прокатиться на перилах.       — Так, где же я видела эти книги? Может, здесь?.. — Ваттсон подошла к стеллажу, расположенному у окна и стала присматриваться к корешкам стоящих на полке книг. Девушка выглядела очень сосредоточенной — Октавио нередко видел ее такой, когда она занималась установкой электрических барьеров на Арене или внезапно, чуть ли не посреди разговора, доставала маленький блокнот из кармана и начинала делать какие-то записи — озарение к ученой приходило порой в самые неожиданные моменты. Сильва подумал, что явно не стоит ей мешать, и решил просто наблюдать, как Натали, тихо лепетавшая что-то на французском, перебирает книги.       — А что, если… Окти! — она обернулась к Октейну, — Мне нужна твоя помощь.       Натали поманила его к себе рукой, и Октавио подошел к ней.       — Я думаю, то, что мне нужно, находится вот там, но я не могу дотянуться, — девушка указала рукой на верхнюю полку стеллажа. Сильва посмотрел наверх и, хотя был и выше Ваттсон, даже ему не удалось хотя бы коснуться книг, стоящих там. Сюда бы Патфайндера — робот, с его ростом в почти два метра, без особого труда достал бы любую книжку с этой полки.       — Подсадишь меня, чтобы я могла посмотреть? — услышал Октавио и, подумав, что ему послышалось, спросил:       — ¿Qué?       — Я говорю — подсади меня, иначе я не достану до верхней полки, — вкрадчиво повторила Натали, но менее растерянным от ее ответа Сильва не стал.       — Ты уверена? Может, возьмем стул? Или поищем стремянку?       — Можно, но я не хочу терять время. Я уверена, что то, что я ищу, находится там, — сказала ученая, и в ее голосе звучало нетерпение. Просьба Ваттсон была совсем не в ее духе и несколько смущала Сильву, но кто он такой, чтобы спорить с ней у нее дома? Октавио послушно присел на колени, чтобы девушка могла устроиться у него на плечах, а потом медленно, чтобы не потерять равновесие, выпрямился, придерживая Натали за ноги.       Ваттсон стала перебирать книги одну за другой, а Октавио держал ее за бедра, чтобы не уронить. Хотя парень и испытывал некоторое смущение, все-таки ему было приятно ощущать Натали так близко — тем более, в таком интересном положении. Настроение у него стало немного игривым, и он даже подумал, а не специально ли Ваттсон попросила ее подсадить? В этот же момент ученая заерзала у него на плечах, заставив Октейна покраснеть и начать думать явно не о том, о чем нужно, когда перед твоим взором находится полка с литературой, посвященной квантовой физике.       — Не устал? — Сильва почувствовал, как Натали провела рукой по его волосам, и от ее прикосновения у него вдоль позвоночника побежали мурашки.       — Нет, все хорошо. В конце концов, если у меня затечет спина, ты же поможешь мне ее размять?       — Боюсь, в этом нет необходимости, — Октавио не видел ее лица, но он был уверен, что девушка покраснела, — Я нашла то, что нужно.       Натали взяла под мышку три книги и вновь заерзала, как бы призывая опустить ее на пол.       — А тебе точно больше ничего не нужно? Может, посмотрим в этом шкафу? — Сильва сделал два шага вправо к другому стеллажу, — Или, может, в том?..       — Окти, прекрати, — сквозь смех сказала Натали, — Ты себе спину надорвешь!       — Ладно, chica, уговорила, — Октавио опустился на колени, чтобы Натали смогла слезть с него. Выпрямившись, он хорошенько потянулся, чтобы снять напряжение со спины и шеи. Тем временем Ваттсон подошла к рабочему столу, стоявшему у окна, и положила книги на его угол.       — Уверена, что это то, что нужно? — спросил Октейн, и Ваттсон пожала плечами.       — Думаю, да. В любом случае, у меня никогда не доходили руки до того, чтобы поизучать робототехнику, а тут такой повод, — сказала ученая и взяла со стопки верхнюю книгу, — Надо же, здесь даже есть закладка…       Ваттсон раскрыла книгу на той самой странице, где находилась закладка, и на пол упал листок бумаги. Октавио, только подошедший к девушке, наклонился и поднял его. Это оказался обрывок какого-то письма, который Октейн и стоявшая по правую руку от него Натали принялись читать:       «Уважаемая д-р Жаклин М.,       Руководство «Хэммонд Роботикс» ознакомилось с Вашим заявлением об увольнении, однако ввиду того, что проект, над которым Вы активно работаете в данный момент, еще не завершен, мы вынуждены Вам отказать. Мы понимаем Ваши опасения по поводу вы…»       На этом письмо обрывалось. Ваттсон аккуратно забрала листок из рук Сильвы и вновь перечитала, беззвучно шевеля губами.       — Что это такое, Нат? — спросил Октавио, наблюдая за вдруг посерьезневшей Ваттсон, — Кто такая доктор Жаклин М.? Это коллега твоего отца?       — Вряд ли… Так звали мою маму, — ответила Натали, и ее голос звучал как-то отстраненно. Октавио внутренне напрягся, не зная, что последует дальше — Ваттсон практически никогда не говорила о своей матери, и он не мог предположить, насколько эта тема болезненна для девушки.       — Твоя мама работала в «Хэммонд Роботикс»? — осторожно спросил он, все еще боясь спровоцировать негативную реакцию Ваттсон на свои слова, будь то гнев или слезы.       — Я не знаю. Я… Papa очень мало рассказывал про маму, а дома нет ничего связанного с ней, кроме фотографий и игрушек, которые она сшила для меня, — голос девушки звучал спокойно, но по ее большим синим глазам было видно, что она погрустнела, — Я даже не уверена, что это письмо адресовано именно ей. Видишь «М.»? Конечно, это может быть ее девичья фамилия, но я ее не знаю.       — Возможно, твой папа и не рассказывал тебе о ней как раз из-за связи с «Хэммондами», — предположил Октейн и в этот же момент понял, что говорит совсем не то, что нужно.       «Девушка, в которую ты влюблен, расстроена, а ты строишь какие-то глупые предположения, вместо того, чтобы попытаться ее утешить! Браво, Октавио. Сработано на пять с плюсом», — подумал он про себя и тут же попытался реабилитироваться:       — Прости, наверно, это совсем не то, что ты хочешь услышать. Типа, утешения — вообще не мой конек, но…       — Все в порядке, Окти, — Ваттсон улыбнулась испанцу, и от ее улыбки у него отлегло, — Вполне вероятно, что ты прав. У Papa явно были веские причины держать меня в неведении. И мне кажется твоя версия очень вероятной, если брать в расчет то, что «Хэммонды» предлагали мне работу у них.       — Что?!       — Точнее, не совсем работу, а… В общем, вскоре после того, как на Играх появился Ревенант, мне пришло письмо из «Хэммонд Роботикс». Они хотели проспонсировать мое обучение на Псамате или Гее, чтобы я получила ученую степень, но с условием, что после этого я устроюсь к ним. Конечно, в таком случае мне пришлось бы покинуть не только Игры, но и Солас, — с печалью в голосе сказала Натали, — Я пошла с этим письмом к доктору Ноксу, поскольку нуждалась в совете — и я очень сильно удивилась, когда он начал отговаривать меня от принятия этого предложения. Ведь тогда бы я могла полностью посвятить себя науке, как доктор Нокс и хотел, но он так странно воспринял эту новость.       — И что потом? Ты ответила на письмо?       — Да, я написала вежливый отказ в связи с тем, что у меня очень много проектов, связанных с моей работой с Синдикатом. И если «Хэммонды» так сильно хотят, чтобы я работала на них, им следует решать этот вопрос непосредственно с Синдикатом, а не со мной. И тут уж мне остается только гадать — то ли «Хэммонды» побоялись обсуждать этот вопрос с ними, то ли Синдикат не захотел меня отпускать, — усмехнувшись, сказала Натали.       — Я рад, что ты отказалась от их предложения. Не только потому, что «Хэммонды» ублюдки, но и по той причине, что мне сложно представить Игры без тебя, Нат, — сказал Октавио, и Ваттсон хихикнула.       — Спасибо, Окти, — ответила покрасневшая девушка. Она слегка тряхнула головой и, прокашлявшись, продолжила, — Короче говоря, есть у меня ощущение, что я их заинтересовала вовсе не из-за своих способностей и научных достижений, а из-за того, что я дочь их бывшей сотрудницы.       Ваттсон красноречиво показала на обрывок письма, после чего убрала его в карман толстовки.       — Я только надеюсь, что смерть моя мамы никак не связана с ними. Учитывая то, что за смертью родителей Лобы стоят именно «Хэммонд Роботикс»…       — Даже не думай об этом, Нат! — Октейн положил руки на плечи девушки и посмотрел ей прямо в глаза, — Не вздумай себя накручивать раньше времени!       — Я не накручиваю, Октавио, все хорошо, — спокойно ответила Натали, — Я знаю, что мама погибла в результате несчастного случая. Просто… да, я не переживаю эту потерю так же остро, как та же Лоба — смерть своих родителей. Или как Мираж переживал гибель своих старших братьев. Я… почти не помню ее. Но порой мне становится очень грустно от того, что мама не стала свидетелем важных событий моей жизни — она не увидела мои первые разработки, не застала то, как я создала Кольцо для Игр, не смогла увидеть моей первой победы…       Ваттсон замолчала, и Октейн, воспользовавшись возникшей паузой, крепко взял девушку за руку. Парень не знал, как приободрить ее словами — он действительно не был силен в утешительных речах. Но таким жестом он хотел ей показать, что он рядом и сопереживает ей. И это сработало — Натали благодарно улыбнулась ему.       — Это ребячество, но мне просто хочется найти ответственного за то, что я не смогла разделить эти моменты с моей семьей в полном составе, хотя этого ответственного просто нет, — нарушила непродолжительное молчание Натали, — Хотя, возможно, хорошо, что некоторые события она не застала…       Ваттсон коснулась рукой своей левой щеки, и Октейн понял, что речь идет о ее шраме, похожего на множество маленьких молний, которые ветвились на ее бледной коже.       — Это разбило бы ей сердце — точно так же, как это разбило сердце Papa.       — Не говори так, Нат, — почти шепотом сказал Октавио, борясь с желанием погладить ее по левой щеке — он не знал, как Натали воспримет этот жест сейчас.       — После того, как меня ранили на той миссии по добыче одного из фрагментов, я вновь вспоминала, как получила этот шрам, — тихо сказала Ваттсон, — Я никогда и никому не рассказывала всех подробностей произошедшего, даже Papa. Думала рассказать об этом доктору Каустику, но побоялась. Ведь я совершила такой глупый поступок… Думаю, он бы меня не понял.       — Если тебя это гложет, ты можешь рассказать мне. Я как никто другой знаю, каково это — каждый видеть напоминание о своих глупых поступках.       Натали подняла на него взгляд, и по нему Октавио понял, что девушка колеблется. У него самого от волнения участилось сердцебиение — они никогда с Ваттсон не затрагивали такую тему, и Сильва доселе не испытывал такого ощущения близости с ней, как сейчас. Он подумал, чувствует ли она его учащенный пульс, ведь их руки были по-прежнему крепко сцеплены между собой.       — Хорошо, но я сразу скажу — это очень невеселая история, — сказала Натали чуть дрожащим голосом и, несколько мгновений помолчав, продолжила, — Помнишь, как я на одном из матчей рассказывала Рене о призраке?       — Да, у лаборатории с этой штукой, которая устремлена в небо. Помню.       — Я впервые заприметила призрака в четырнадцать — в то время был самый пик стройки Арены на Каньоне. Только это было не только в лаборатории Сингха — на Каньоне в целом было несколько заброшенных лабораторий, часть из которых были подземными. Я была достаточно свободна в перемещениях по Арене, но именно в эти бункеры Papa строго-настрого запретил мне лезть. И хотя я была не самым послушным ребенком, до поры до времени я этот запрет соблюдала.       — Ты была непослушным ребенком? В жизни не поверю!       — Нет, я, безусловно, слушалась Papa. Просто, если мне не разрешалось куда-то идти или что-то посмотреть, мне всегда было очень сложно не нарушить этот запрет. Любопытство порой брало верх надо мной… Но в этом случае я старалась сдержать обещание, поскольку в этих лабораториях было опасно — часть была затоплена, в некоторых случались обвалы. Но когда дело касалось того призрака…       Ваттсон нервно сглотнула, и только после этого продолжила.       — Наверно, я тогда была просто одержима тем, что узнать, что это за призрак такой. Даже моя любимая физика на время перестала меня интересовать, представляешь? Как бы Papa не старался меня убедить, что не существует никаких привидений, я его не слушала. Кто это тогда, если не призрак? Гость из другой реальности, способный двигаться очень быстро и пропадать, когда ему вздумается? Эта мысль тогда мне казалось менее правдивой, чем существование привидений. Как-то раз я поделилась своими мыслями по поводу призрака с группой молодых рабочих, которые были достаточно приветливы со мной. И это было ошибкой.       — Почему? Они стали обижать тебя?       — Нет, вовсе нет. Наоборот, они стали мне рассказывать, как тоже видели призрака, и это так воодушевило меня — ведь я нашла единомышленников! Но, видимо, сказалось, что я росла в изоляции, и иногда не понимала, когда люди серьезны, а когда — нет. Они просто подыгрывали мне, а я приняла все за чистую монету. Поэтому, когда они сказали, что видели его в одной частично затопленной лаборатории, я решила отправиться туда ночью и проверить, действительно они говорят мне правду или нет.       — Вот pendejos!       — Я не виню их. Вряд ли они делали это со злым умыслом. Думаю, если бы я сказала, что отправлюсь туда на поиски ночью, они бы тут же признались, что разыгрывают меня. А может, и нет. В любом случае, я, вооружившись одним лишь фонариком, сбежала из дома ночью и пробралась на Арену.       — Разве территория не охранялась?       — О, я слишком хорошо знаю Каньон, поэтому обвести охрану вокруг пальца мне не составило труда. А если судить по дальнейшим событиям, в ту ночь они свои обязанности выполняли не очень прилежно… Но все по порядку. Я нашла ту самую лабораторию и спустилась в нее. Я помню, там было темно, очень сыро и пахло, как на болоте. Я прошла по первому этажу этого бункера, и тут у меня начал мигать фонарик — я совершенно забыла поменять батарейки. Уже тогда стоило просто развернуться назад, но вместо этого я с почти не работающим фонариком нашла щиток и решила включить свет. Понятия не имею, о чем я тогда думала — я ведь даже не проверила этот чертов бункер на предмет чьего-то присутствия, кроме призрака…       По ее все более эмоциональному тону голоса Октавио понял, что Ваттсон близка к самой пугающей части истории. Он успокаивающе погладил ее по тонкому запястью и сказал:       — Если тебе тяжело говорить об этом, то вовсе не обязательно продолжать, Ваттс.       — Нет, — для пущей убедительности Натали покачала головой из стороны в сторону, — Уж если я начала, то должна закончить — либо это снова продолжит грызть меня изнутри… Итак, оказалось, что я была не единственным гостем в той лаборатории, о чем я, конечно, не подозревала. Как только я включила свет, я услышала мужской голос внизу лестницы и дико перепугалась — настолько сильно, что не сразу поняла, что мне стоит как можно быстрее бежать оттуда. Я сдвинулась с места только тогда, когда услышала чужие шаги. Это было трое мужчин, которых я никогда не видела среди рабочих или людей из ARES — я не знаю, может, это были какие-то мародеры или что-то в таком духе. Один из них начал стрелять мне вслед, поэтому я упала на пол, чтобы не получить пулю в затылок. Если говорить коротко, то они потащили меня куда-то вниз и…       Ваттсон всхлипнула, поэтому Сильва немедля обнял ее и прижал к себе. Он почувствовал себя виноватым за то, что уговорил Натали рассказывать эту историю и заново переживать травмирующие события из прошлого. Октавио погладил ее по волосам, слабо веря в то, что это ее успокоит. Однако Ваттсон, вопреки его ожиданиям, не стала плакать. Так и оставшись в его объятиях, она продолжила свой рассказ:       — Я пыталась громко кричать, чтобы меня услышали наверху, и сопротивляться, но двое из этих парней держали меня слишком крепко. Третий, видимо, был у них главный, и именно он говорил со мной. Я просила отпустить меня, говорила, что сделаю все, что угодно, лишь бы меня отпустили домой. «Да, определенно сделаешь», — ответил он, и они все втроем загоготали, и в тот момент мне стало страшно от осознания того факта, что меня ждет.       «Какие же они, блять, конченные», — подумал Сильва, обнимая девушку еще крепче. Где-то внутри него начала вспыхивать ярость, и чтобы сдержать ее, он старался думать, что у этой истории не будет того конца, который он представил — только не с его Натали.       — Но в момент, — Ваттсон тем временем продолжала говорить, — когда он начал расстегивать молнию на моей ветровке, я как-то… резко осмелела, что ли? То есть, я очень разозлилась, начала брыкаться и плюнула ему в лицо. Это было немного бессмысленно, потому что его нос и рот закрывала какая-то маска, но достаточно для того, чтобы он взбесился. Он вырвал меня из тисков тех двоих и ударил по лицу — так сильно, что я упала на пол. После этого он ударил меня ногой по животу, и я громко вскрикнула от боли и попыталась свернуться калачиком, чтобы не получить еще один удар. Но в этот момент я услышала крики двух других, и, пока третий отвлекся, смогла посмотреть, что происходит. И ты не поверишь, Окти! Я увидела призрака! Точнее, того, кого им считала… Или, скорее, ту? Было сложно понять, но силуэт был похож на женский. Кто бы это ни был, она ввязалась в драку с этой бандой. Она мелькала белым пятном что здесь, то там, и судя по всему, хотела защитить меня… Ты в порядке, Окти?       — В смысле?       — Ты весь напряжен! Ты же обнимаешь меня, поэтому я все чувствую, — обеспокоено сказала Ваттсон, чуть отстраняясь, чтобы окинуть его взглядом.       — Прости, chica, мне тяжело слушать о том, как тебя избивали. Я ничего не могу поменять в этой истории, поэтому я… — Сильва так и нашел нужных слов, чтобы описать всю ту гамму эмоций, который он испытывал, но, судя по всему, Ваттсон поняла его и так.       — Самая неприятная часть истории позади, mon ami, — успокаивающим тоном сказала Ваттсон, — Эта девушка в белой броне, которую я считала призраком, была явно более профессиональным бойцом, чем те бандиты. Поэтому двое из них, которые меня держали под руки, старались отступить. Я думала, что раз она перевела все внимание на себя, я смогу отползти, но главарь все еще был со мной. Он заметил то, как я стараюсь спрятаться, очень быстро, поэтому схватил меня за капюшон. Я мигом расстегнула ветровку до конца, и так получилось, что он стянул куртку с меня. Я была близка к тому, чтобы вскочить на ноги и просто убежать, но он оказался быстрее — в этот раз схватила меня за волосы. Наверно, он боялся, что я их раскрою, поэтому не давал мне убежать — хотя это было бессмысленно: их лица скрывали маски, вдобавок освещение было достаточно скудным… В общем, он толкнул меня ногой вниз, прямо к той части лаборатории, что была затоплена. Я кубарем скатилась по лестнице и успела краем глаза заметить, что прямо в воду опущено несколько оголенных толстых проводов с потолка, а как ты помнишь…       — Mierda, ты же как раз подрубила электричество.       — Именно. Я плохо помню, что именно происходило потом. У меня было ощущение, как будто я опустила левую руку прямо в костер и не могу отдернуть ее, а все мое тело просто свело судорогой. Я очень быстро потеряла сознание, и следующее, что я помню — это то, как я просыпаюсь в своей комнате, на моей левой половине тела и лица пена от ожогов, и у кровати сидит Papa. Я никогда не видела его таким расстроенным, Окти. Это был первый и единственный раз, когда я подвела его — и мне было стыдно честно рассказать о том, что я поверила глупой шутке и сбежала искать себе приключения посреди ночи. Что насчет тех людей… Та девушка убила их, и, видимо, именно она спасла меня.       Ваттсон стыдливо опустила взгляд вниз, поэтому Сильва аккуратно приподнял ее голову за подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза.       — Стыдно должно быть не тебе, а тем pendejos, из-за которых ты и получила этот шрам. Ты не могла знать, что твой побег из дома обернется именно так. Что до твоей доверчивости — ты была ребенком, Нат. Мы все были детьми когда-то и делали глупости — и верили в глупости тоже! Я уверен в том, что твой отец не думал о том, что ты подвела его — он думал о том, что чуть не потерял свою единственную дочь из-за троих ублюдков, решивших надругаться над ребенком.       — Возможно, ты прав, — тихо сказала Ваттсон, — Произошедшее тогда преподало мне пару жестоких, но нужных уроков, а шрам служит мне напоминанием о них.       Натали вновь коснулась своей левой щеки и провела пальцами по шраму. Октавио заметил на ее левой руке такие же ветвистые линии, и в этот момент он пришел к мысли, что всегда видел Ваттсон только в кофтах с длинным рукавом — даже когда навещал девушку после недавнего тяжелого ранения.       — Ты сказала, что у тебя вся левая часть тела была в ожогах, так ведь?       — От руки и до середины бедра, — ответила ученая, — Я ношу одежду с длинными рукавами и иногда надеваю перчатку на левую руку. Один только вид моего шрама сразу заставлял меня мысленно возвращаться к той ночи… Но теперь, когда я смогла открыто рассказать об этом, думаю, смогу больше не прятать его или, скорее, не прятаться от него сама.       После этих слов Натали решительно расстегнула толстовку и начала ее снимать. Октавио, явно не ожидавший такого, растеряно отпрянул от девушки. Освободившись от кофты и отбросив ее на стол, Ваттсон осталась в белой футболке с V-образным вырезом. Девушка окинула критическим взглядом окинула свою левую руку — Сильва увидел на ее коже извилистый узор, похожий на причудливую татуировку. Ученая, судя по всему, заметив, что Октейн тоже разглядывает ее руку, спросила:       — Как тебе?       — Что? Шрам? Я-я не знаю, — обескураженный внезапным вопросом парень покачал головой, — Он необычный. Ты не согласишься, но мне он кажется…       — Каким? — мягко спросила Натали, выжидающе глядя на Октейна.       — Он выглядит, как много маленьких молний на твоей руке, — хрипловатым от волнения голосом сказал Октавио, — и поэтому он… красивый.       Сильве казалось, что он сказал несусветную глупость — как может быть красивым то, что вызывает у Натали столько неприятных воспоминаний? Но он ничего не мог поделать с собой — в сочетании с женственными руками Ваттсон, тонкими ключицами, выпирающими из-под футболки, и миловидными чертами лица ее шрам выглядел невероятно эстетично.       — Я никогда не думала об этом в таком ключе, но да, он действительно симпатичный, — задумчиво сказала Ваттсон, а потом хихикнула, — Как будто я пыталась поймать рукой молнию!       Она подняла на него взгляд и улыбнулась.       — Ты правда считаешь его красивым?       — Я тебя в целом считаю очень красивой, Нат, а не только твой шрам, — сказал Сильва, взяв Натали за левую руку. Он провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони и почувствовал едва ощутимый рельеф шрама.       — Ты не против, если я… — он едва задал свой вопрос, как Ваттсон, поняв его намерения, с согласием кивнула. Щеки ученой пылали, подчеркивая синеву ее глаз, и в этот миг Октавио подумал, что Натали не просто красивая, а по-настоящему прекрасная. Он осторожно провел пальцами по ее руке вверх, ощущая небольшую шероховатость зарубцевавшейся кожи. Как только он коснулся локтевого сгиба, по коже Натали побежали мурашки, и ее дыхание участилось. Мысль о том, что шрам продолжается аж до середины бедра девушки, вызвала у Сильвы волнение и легкое возбуждение. Он осторожно приблизился к Ваттсон, и она, вопреки его опасениям, не стала его отталкивать. Наоборот, она положила правую ладонь ему на грудь.       — Думаю, мне стоит реже его прятать, — сказала она тихо, почти шепотом, когда Октавио проводил пальцами по тонким молниям на ее шее.       — Определенно, да, — ответил он, погладив Натали по щеке и тем самым вызвав новую волну мурашек на ее коже. Воздух между ними как будто был наэлектризован. Ваттсон выжидающе смотрела на него, а расстояние между ними было настолько мало, что Сильва чувствовал ее дыхание на своих губах. Ему нужно лишь наклониться и…       Неожиданно раздавшийся телефонный звонок заставил Натали подпрыгнуть от испуга, вынудив Октавио отстранится. Девушка достала из-за заднего кармана джинсов свой смартфон — именно он был виновником того, что магия момента была разрушена. Сильва поборол в себе желание выхватить его из рук Ваттсон и бросить куда подальше, а потом закончить начатое — вряд ли девушка обрадуется такому его поступку.       — Ох, это Аджей! — воскликнула Натали.       «Тогда тем более стоит выбросить», — с досадой подумал Октейн, в то время как Ваттсон нажала кнопку приема вызова.       — Да, Аджей, привет, — поздоровалась Натали с подругой, включая на гаджете громкую связь.       — Привет, Нат. Ты случаем не знаешь, где шляется Сильва? Мы с ним…       — Ох, черт! — едва различимым шепотом выругался Октавио, вспомнив о своей договоренности с Че. Почему он все время о таком забывает? Он жестами пытался показать, чтобы Ваттсон не говорила Лайфлайн, что он забыл о встрече.       — Я попросила Окти помочь мне найти кое-что у меня дома, — ответила Натали, не отрывая внимательного взгляда от Октейна, — Это оказалось не так просто, поэтому получилось дольше, чем планировалось. Мы скоро вернемся.       — Хорошо, буду ждать. Передай пинок этому идиоту от меня, окей?       — Не буду лишать тебя такой радости, Аджей. До встречи, — Натали сбросила звонок, и Октавио облегченно вдохнул.       — Спасибо, что не стала говорить, что я забыл о встрече. Я реально не знаю, почему у меня снова вылетело это из головы!       — Это меньшее, что я могу сделать за то, что ты выслушал меня сегодня. Так что это тебе спасибо, — сказала Натали, взяв свою толстовку со стола и завязывая ее на поясе, — Возьмешь книги? Нам пора возвращаться.       — Да, конечно, Нат, — ответил Октавио, с грустью подумав о том, как было бы классно вернуться в тот самый миг перед звонком Че, когда он почти поцеловал Ваттсон. Сейчас Натали торопилась обратно в «Райский уголок», чтобы не злить подругу, поэтому Октейн не стал предпринимать каких-либо повторных попыток.       «И вот чего время зря тянул? Как hombre virginal, ей-богу, » — мысленно ругал он себя, но тут же перестал, как только они вышли на улицу. Ваттсон не стала надевать толстовку, так и оставив ее на поясе. Она шла по правую сторону от него, не боясь открывать свои обнаженные руки солнцу, а ветер лохматил ее переливающиеся золотом на свету волосы. Ваттсон повернулась к нему и подмигнула, окончательно разрушив сомнения Сильвы на тот счет, взаимны ли его чувства к ней или нет.