Пусть сердцу вечно снится май

Свой единственный выходной Костенко проводил как нельзя лучше, и всегда одинаково. Он отсыпался. Дима не имел ничего против, наоборот, мягко толкал Сергея обратно в кровать, приговаривая что- то вроде «Задрал, Серёг, спи уже, тебе можно».И довольно улыбался, видя, как сонный, донельзя очаровательный (по скромному мнению самого Киняева, конечно), генерал ФСБ, без лишнего бурчания отправлялся спать. Тоже самое повторилось и сегодня. Повторилось, но буквально через полчаса Дима сам легонько потряс Костенко за плечо. — Эй... — забавно было наблюдать, как Сережа во сне морщит нос, и вяло пытается забраться под одеяло еще больше. — Дима, твою мать. — страдальческий вой из-под подушки, которой мужчина предусмотрительно накрыл голову. — Пойдём смотреть закат? — несколько секунд молчания, а точнее удивления со стороны Костенко — Тебе понравится, обещаю. -...Ладно. — Сергей нехотя вылез из-под одеяла. Он подхватил со стула свитер, кажется, тот все же принадлежал Диме. — Надевай. Там холодновато на балконе, заболеешь еще. Тем более, тебе идут мои вещи, хоть и... — Киняев не без ухмылки смотрел за попытками Костенко подкатать рукава, которые были уж слишком длинными — Велики. На балконе и правда было прохладно, несмотря на то, что числа календаря давно перевалили за двадцатое мая. Из открытого настежь окна дул слабый ветерок, пытаясь пригладить взъерошенные со сна волосы Сергея, что ли. «Тёмно-оранжевый закат на фоне потресканных домов Ты так хотела рассказать ему насколько тяжело...» — Красиво, правда? — Дима обнял мужчину со спины, утыкаясь носом в его макушку. То ли новый шампунь, то ли естественный запах волос, но Киняеву определённо нравилось. — Романтик хренов, — Сергей тихо рассмеялся — Вообще да, очень красиво. Стоя молча несколько минут, они наблюдали, как небо, прежде тёмно-оранжевое, приобретает розоватый оттенок. Как яркие цвета, приковывающие внимание, сменяются голубым, а яркая полоска света остается где-то там, за новостройками. «Ты так хотела показать ему прокуренный балкон У тебя слёзы на глазах, у него — целый горизонт.» — Дим... — Костенко отвернулся от окна, уткнувшись носом в плечо парня — Я это...Люблю тебя, знаешь. Сильно. Вместо ответа последовал поцелуй в щеку, после которого Киняев не без труда подхватил Сергея на руки. Не то чтобы тот был тяжелым, совсем нет, скорее вредным, потому что от неожиданности, Костенко дёрнулся и издал какой-то смущенный звук. Ладно, это было мило. — Кто тут еще романтик хренов, м? — вопрос не требовал ответа, но наблюдать за смятением генерала было забавно. Вопреки всем бурчаниям, Сергей был донесён до кровати, и мягко уложен на нее. Свобода длилась недолго, Дима поспешил грохнуться рядом и обнять Костенко, мягко сгребая того в охапку. Такого тёплого, необходимого рядом и сильно-сильно любимого. Сильнее, чем что-либо еще. «Светло-голубой рассвет снова укладывает спать Ложиться смысла уже нет, он вынуждает закрывать Глаза, чтобы не видеть всё, что ты успела потерять Когда проснёшься, тебя ждёт темно-оранжевый закат.»