❂ ❃ ❊
❂ ❃ ❊
❂ ❃ ❊
БЬОРН.
Лес. I
Растения.
После смерти Торса, после первой встречи с Бьорном в лесу и до нападения волка.Бьорн остался в кустах со своей грибной
корзинкой и еще какое-то время наблюдал за маленьким Торфинном, который долго пытался поймать хоть что-то. Берсерк вздохнул с полным пониманием, что так мальчишка и неделю не протянет, как бы сильно и много он не стался добить до идеала владение клинком отца. Проблема хотя бы в том, что ему не на чем учиться, а наставника нет и не предвидится. Хотя… Это действительно сын отца — парень не помрет просто так, но и не хотелось, чтобы он голодал. Это первый шаг за их десять лет совместного существования к становлению небольшого сотрудничества. Как бы Торфинн не сопротивлялся этому, придется признать, что он и отряд Аскеладда вынужденно переживали дни и года бок о бок. Веселее всего, конечно, в битвах, да на зимовке, но сейчас Бьорн смотрел лишь на мелкое отродье Торса, пытающееся огреть стыренным мечом зайца. Смешное зрелище. На следующий день он вернулся собрать чего-нибудь еще к ужину, уж больно хотелось сварить им с Аском похлебку повкуснее, да и надоело лакомиться одной лишь свининой и бараниной от местных. Скоро уже держать путь дальше, надо бы раскрасить провиант яркими плодами леса и пряными травами. Насвистывая себе под нос какой-то мотив, Бьорн проторенной тропой шел мимо «становища» Торфинна, но его не застал. Меч остался приставленным к моховому стволу дерева, но ребенок явно свалил. Из интереса, Бьорн проследовал за следами мельтешащих мелких ног к речушке и по хрустящим листьям вдоль покатого невысокого берега. Он не стал его звать. Вдруг пацан охотится? Собьет ему всё. Бьорн отодвинул лохматую ветку облепихи, уже ободранную птицами и тут же наткнулся на Торфинна — мальчишка набирал в ладонь с куста темные крупные ягоды. Тут же глаза округлились, когда Бьорн заметил круглые с отрым кончиком листья, усеянные характерными пятнами! Торфинн уже поднес ко рту несколько, но тут же над ухом пронеся почти медвежий рев: — ТОРФИНН! Мальчик шарахнулся с ужасом выронив все ягоды и испытал невероятную боль, когда огромная пятерня с размаху влетела в его мелкое туловище! От удара руки Бьорна Торфинн и вовсе отлетел, кубарем покатившись с бережка на гальку обмельчавшего ручья, тут же в ужасе отползая подальше, пока глаза во всю стреляли на ужасное лицо свирепого Бьорна! Рука тут же схватила нож покрепче, направив острие на громилу. — Чего! … Чего тебе от меня надо?! — неровно дыша, проблеял с агрессией в голосе пацан, понимая, что вообще рассыпал все, что только мог — и корешки какие-то и орешки. Один вывод горел в голове, как клеймо, сейчас этот сумасшедший вообще как бросится на него, чтобы добить, да раздерет в клочья. Бьорн же, переведя дыхание, поправил рукой съехавший шлем и взглянул на ладонь, даже немного покрасневшую от удара об мальчонку. Мда, не хило досталось. — Говна кусок, скажи мне честно, ты ел уже эту ягоду? — Да не ел я ничего! Но обязательно бы поел, если бы ты не вылетел как бешенный из кустов! — Ты что, вообще не знаешь, что это ядовитые ягоды?! — Сорвался на крик Бьорн, снова выпучив глаза и взмахнув корзинкой. Затем, правда, подуспокоился, собирая себя в кучу и понимая, что, ну правда, откуда пацану знать о ягодах? Он таких и не видел небось. Торфинн же замер, округлив мелкие карие глазки, похожие на глаза напуганного бельчонка и куснул обветренную губу. Наверное, он не понимал, почему враг — трус и лживый говноед, который виновен в смерти отца, стал спасать его от гибели. Его можно понять, да и Бьорн сам не мог найти ответа на вопрос. Поискав получше, воин понял, что каким бы ужасным человеком он не был и как сильно не любил бы убивать, просто так дать пяти-шести летнему мальчишке нажраться опасных ягод он бы не смог. Что до плодов, это куст не опасен для мужика как он, эти ягоды кстати неплохо бы собрать, что он и сделал, подобрав рассыпанную гроздь. Дело в том, что это растение чудесно шло для его «берсерка» на ровне с «луковой отравницей», или проще, белены. Больше на кусте ягод и не осталось, но Бьорн все внимательно посматривал на задумчивого вредного мальчика. Важно убедиться, что по бледным щекам не пошла сыпь алого цвета. Торфинну не пережить этого состояния, по крайней мере не сейчас, в таком ослабленном теле не прижиться духу зверя. — Точно не ел? — Ну, я одну полизал, а больше не успел! И тебе какое дело? Что с того?! Боишься, что я слишком быстро помру, пока вы мне готовите мучительную долгую смерть, да?! Хуже голода и холода?! — опять разорался. Да ему и ягод не надо, он и так больной на всю голову. — И если это яд, чего ты себе понабрал? — Заткнись, малец. О, небо, за что это? — Бьорн огляделся, нет ли вокруг хищников и тише продолжил. — Эта ягода иногда зовется кем-то «волчьей», она опасна для детей и неподготовленных людей. Мне ее можно есть, я от нее дурею, так она и называется — дурманная ягода, бешеная ягода, бешеница. Галнэбэр. Понял? Не ешь ее. Вставай, пойдем еще посмотрим, расскажу немного, что можно есть, а что нельзя. Торфинн малость подумал, осмотрел куст, шмыгнул носом и убрал нож в маленькие ножны на поясе. — Да зачем тебе это всё? — Извини, я, видимо, похож на чудовище, которое жрет на завтрак младенцев. Даже если и так, мне совсем не доставит удовольствие, если при нормальной еде в лагере где-то под кустом подохнет пацан. Ты не хочешь есть с нами — твое дело, но лучше прими несколько уроков от меня, чтобы не быть таким тощим и слабым. И они пошли. Торфинн не самый талантливый ученик, но покорно пошел за Бьорном. Подумал, конечно, опять, с минуту где-то, но всё же побрел. Они прошли под пологом осин и лиственниц, раскрашенных клёнов августовской листвой, по высокой всё больше и больше желтеющей траве. Цветы угасали, готовясь к заморозкам, но что-то показательное ещё осталось. Бьорн сорвал какую-то сухую ветку с куста, мимо которого вышли к водянистой опушке и размахивал им туда сюда, рассказывая Торфинну самые элементарные названия растений. Деревьев Торфинн в своей жизни тоже видел не много, так что, пожалуй, слушал с увлечением, понимая, что оказывается вот есть сосна, есть клён, есть осина и у всех у них разные листья и кора. Остановились по серьезному, когда ноги стали утопать в трясинистых лужах и возле зелёной кочки Бьорн веткой показал на растение и потормошил его туда-сюда, чтобы Торфинн посмотрел, но от чего то ногой специально преградил любопытному парню дорогу. На зелёных ножках росли рожки, а на рожках — белые маленькие цветочки. — О-о-о! — Взвизгнул Торфинн, ловя какое-то осознание. — Пахучка! Знаю такую, нам ее моряки привозили в Исландию. А ну пусти, оно вкусное! Я есть хочу! — У «пахучки» есть название укроп, укроп как дикое растение на наших землях не растет, — Бьорн строго погрозил пальцем. — Это Аскеладд умный, он бы лучше рассказал, но я знаю, что сначала пахучка росла только на древних землях за морями, он рассказывал, что там был какой-то Египет. — И что с того? Нельзя есть что ли? — Ты меня вообще слушаешь? — Бьорн начал злится, как же это ужасно — общаться с детьми. И вместе с этим раздражением в душе разлился приятный мёд от того, что у него нет отпрысков и такое наказание ему не светит. — Укроп не растет здесь, только на богатых фермах, а то, что ты видишь — не укроп. Слушай меня внимательно. Это растение — ядовитое. Настолько ядовитое, что пара его веток, листьев и цветов, может убить взрослую корову или лося. Многие животные тупые, они едят и дохнут, поэтому с пастбищ стараются убрать любые отростки, похожие на этот кустик. Торфинн кивнул, внимательно посмотрев на странное ядовитое растение. Белые цветочки выглядели приветливо и невинно, ловя полуденное солнце и словно светясь. Их было так много и они росли какими-то шариками, очень хотелось потрогать, но Бьорн не на шутку встревожил его рассказом, да и раз сам не трогает, значит и правда опасность есть. — А если потрогать? — Тоже опасно. Лучше избегать этих растений. Называется вёх, еще я слышал — ядосвет. От того что белый, да еще и ясно как день, что ядовитый. Из-за столкновений с разными словами «яд» и «жена» оказались похожими, по-моему, даже одинаковыми, поэтому я слышал, что в деревнях иногда называют «ясноженка», «вдовий яд», «супружья месть» и «добрая женушка». Делают и правда, серьезные яды. Однако, не смотря на убийственность этого кустика, — Бьорн присел с кряхтением и так же веткой продолжил показывать разные участки растения получше. Торфинн послушно присел рядышком на корточки и внимательно изучил внешний вид стеблей и торчащее корневище. — Ты можешь зажевать пару лепестков. Вот этих ма-а-алюсеньких, щедро запить водой. Прямо очень много воды. Ясно? Если, например, плохо, озноб, сердце не как не уймется от ран, аж в ушах шумит — успокоит. Понятно? — Ага. Если не могу согреться, если плохо — всего пару белых кусочков-лепесточков и запить побольше водой, полегче будет. Так? — Так. — А, ну… А от укропа как отличить? — Укроп желтый. — Да нихрена он не желтый, когда цветет точно такой же! Бьорн влепил ему плдзатыльник, но уже в треть силы и строго цыкнул. — Где ты таких слов понабрался?! — Да у вас же! — Во имя Асов, Торфинн, слушай. Укропы желтые, тонкие, растут на фермах. А если не уверен — не трогай никакие похожие цветы. И всё тут. Очень просто. — Ладно, — прогундел мальчик, потирая затылок и они пошли дальше. — Кстати вёхом можешь в перчатках мазать нож, если очень нужно кого-то укокошить побыстрому, но яды это не честная битва. Что-то не вижу тут еще одного страшного дружка, но расскажу… Торфинн перебил, надув губы и развернувшись, так как с болотца уходил перед Бьорном: — Нечестная битва, как-то как ты схватил меня и заставил отца пожертвовать своей жизнью, хотя он честно победил твоего какашечного старика? Бьорн в свою очередь губы поджал и нахмурился, испытав немалый укол поддых, встретившись взглядом с этими злыми кусочками янтаря внизу. Они слово светились неистовым пламенем извнутри и вовсе огонь был не детским. Укор и стыд где-то отразились в глубине души Бьорна, но он понимал и то, что никаких милых соплей и утешений между ними точно не будет и быть не может, всего лишь отмахнулся рукой. — Да, только мы все же не убили тебя и друзей твоего отца, как обещали. А могли бы и в рабство продать. — Вот уж добряки! — Торфинн отвернулся, когда почти споткнулся о корень и Бьорн уже протянул руку к его шивороту, чтобы если что поймать, но пацан выровнялся и упорно пошел вперед, так и не заметив этого. Ну и хорошо. — А как яд сделать из этого ядосвета? — Говорят, масло в корне сильнее всего — им намазать и достаточно. Хотя, лучше, конечно, если его сожрут или выпьют да побольше. По правде, не стоит так налево и направо трепаться о ядах, но Бьорн почему-то без опасения открыл секрет малявке. Он ему прекрасно доверял на почве идеалов чести, справедливости, жажды честного равного поединка. Торфинн не станет их травить. — Понял. Ты хотел о каком-то еще рассказать. — Точно. Есть такое растение — медвежьи когти или медвежья лапа. Вот если видишь его, даже не смей касаться. Даже в одежде. Даже в перчатках. Я вот его никак не увижу, — Бьорн снова для точности повернулся, озираясь по сторонам. — Это огромная палка с такой же огромной шапкой беловатых цветов сверху. Как Гриб, только очень высокое растение. Медвежьи когти — родственник ядосвета, но убивает иначе. Оставляет страшный ожог, как от костра и ужасные шрамы. Или даже смерть. Его видно издали — раскидистый и размером чуть ли не с Аскеладда. Бывают поменьше, но ты понял. — Ясно. С шапкой огромные трогать нельзя бежать от них со всех ног, а белые маленькие если плохо и сердце никак не уймется — немного пожевать, запить, а так не трогать. Черные ягоды — опасно. Так? — Так. — А откуда ты так хорошо всё это знаешь? Где что растёт? — Я жил в глубоком лесу, там родился и вырос. Там и научился, много интересовался у разных людей. Полезно. — Я уже очень-очень есть хочу! Пока ты мне все это расскажешь, я же с голода помру, а зайцев ловить я так и не научился. Бьорн добродушно посмеялся, почесав затылок под шлемом и повел Торфинна дальше. Они вместе пораскапывали на холмах и склонах дикую морковку, затем Бьорн показал Торфинну заболонь — мякоть дерева под корой, которую можно зажевать от голода и в целом неплохо, можно даже сварить. Парень, конечно, упрямился, корчил рожи, но все же съел, затем нашли немного тмина и Бьорн предложил поесть уже с ним и Торфинн впервые открыл для себя пряный необычный вкус и такого растения. Дикий лук еще поковыряли, собрали немного клюквы, черники. Немного яиц в гнезде полевой птицы и сытного лопуха тоже отведали. Наесться этим Торфинну, конечно, не удалось, но Бьорн понимал, что для начала неплохо. Искренне хотелось, чтобы парень запомнил, что можно, что нужно и что нельзя есть в лесу, чтобы вырасти крепким воином — он тоже разглядел в Торфинне толику потенциала и думал себе тихонько: почему нет? Когда они дошли до конца леса, недалеко от лагеря Торфинна и на границе с деревней, где отсиживались люди Аскеладда, Бьорн остановился. Торфинн голодно держал догрызанную очередную морковь и еще три в придачу. — Ты же всё-таки мелочь еще, будет жалко, если с голоду помрешь, так и не став воином. — Ты … Да я никогда не поверю, что ты детей не убивал. — Убивал, да сейчас только я не в бою, сыт и нужды в этом нет. Ничего. Теперь ты больше знаешь, как найти растения и не помереть из-за глупости, какие тут ягоды есть и пока не научишься ловить кроликов — пропитание будет. — Да уж. Ну ладно, с… С… Ладно, — Торфинн кашлянул, видимо пытаясь скрыть, что хотел поблагодарить его и Бьорн взглянул на бедного ребенка. Похоже, он начинает сам себя ненавидеть и корить за то, что внутри зреет «спасибо» к тому, кто стоит в ряду убийц его отца. Парень покраснел, а его живот завыл с новой силой. Наконец, Бьорн зачерпнул из своей корзины три огромных вкусных и безобидных гриба. — На. Пожаришь на костре. Моркови ты уже набрал, вот попробуй с ними и про травы полезные не забудь, ладно? Торфинн посмотрел как-то странно, нерешительно, а затем как схватил из рук Бьорна эти грибы, после прижал как бесценное сокровище к себе вдобавок к своим морковкам. Мелкие зубы врезались, что очень видно, в нижнюю губу и Торфинн смотрел так проникновенно на него. А Бьорн — что в нем? Просто огромный, со спокойным голосом (когда не злится, конечно), рассудительный, умно ему все так рассказал. И смотрит Торфинн так и пыжится. Отца ему что ли напомнил? Того темноволосого здоровяка. Видимо Торфинн чувствовал себя совсем не нужным и считал, что если он умрет — никому не станет грустно от того, что его нет. Ни Бьорну, ни Аскеладду — да всем плевать. Бьорн не хотел, чтобы Торфинн думал, что жизнь заканчивается на мести, что Торфинн правда может просто приходить есть к ним, и куча сена для сна найдется, в битве потом постарается и подерется с Аскеладдом, ничего. Но в Торфинне — сложнейшая буря, и видно по глазам, как тяжело и грустно стало ребенку. Плакать, видимо, собирается. Бьорн хотел что-то сказать, но пацан уже развернулся на своих двоих и рванул куда подальше. Не от Бьорна, а от того что испытал к нему благодарность. Бьорн засомневался, поняв это, правильно ли поступил. Но что поделать? Главное не помер. Еще вечером ему подбросил пару косточек баранины с достаточными остатками мяса — словно отходы выкинул, а так, отлично, если не тупой, костный мозг высосет.