***
Когда в конце рабочего дня Ионов заглянул в ИВЦ к Муре, та, судя по всему, уходить вовсе не торопилась, с головой погрузившись в бумажную рутину. — Ты уже домой? — бросила, что-то выискивая среди бесконечных листков. Кот отрицательно мотнул головой. — Поеду Риту навещу, интересно, как она там… — Что, соскучился? — хмыкнула Мура. — Жень… — Привет передавай. — Невесело оглядела нагруженные на столе неисчислимые папки, подавив тяжелый вздох. — С тобой не смогу, Пригов меня по полной загрузил, не вырваться… — Держись тут, — ободряюще подмигнул Ионов и сунул Муре шоколадку. — Все, я поехал… Совсем закопавшись с отчетами, Женя очень скоро потеряла счет времени, с тоской подумав, что бегать по лесам с автоматом куда проще, чем возиться с документацией. Сотрудники давно уже разбежались по домам, не считая дежурной смены и часовых, да еще Пригова, припозднившегося у себя в кабинете. Генерал, какой-то усталый, загруженный и совсем не радостный, как раз показался на пороге — Мура, оторвавшись от работы, вскинула на него вопросительный взгляд: — Что-то случилось, товарищ генерал? Пригов, привычным жестом потеребив галстук, вздохнул, остановился возле ее кресла. — Да уж случилось, Мурашова… Дурные вести из Мурманска. Только что из северного КТЦ сообщили… Батю сегодня на задании подстрелили. Пальцы разжались — ворох бумаг с тихим шелестом разлетелся по полу.***
Что-то уже привычно сжалось в груди, когда увидел ее у двери — заметно похудевшую, с рукой на перевязи, какую-то невероятно простую и трогательную в домашней одежде вместо привычной формы и с этим удивительным сиянием вдруг вспыхнувших глаз. Она искренне была рада его видеть… — Здравствуй, здравствуй, дорогой… — улыбнулась тихо, обнимая в ответ. Кот слегка коснулся руками ее плеч, опасаясь неосторожным движением причинить боль, внимательно заглянул в лицо: — Багир, как ты? Как рука? Что врачи говорят? Рита усмехнулась, посторонившись и пропуская его в квартиру. — Жить буду. Другой вопрос — как… — На миг нахмурилась, но тут же вновь улыбнулась, только сейчас заметив в руках Ионова внушительный пакет, из которого выглядывали упаковки с какими-то фруктами. — Васька, ты что, весь магазин скупил? Кот легко рассмеялся, проходя на кухню вслед за хозяйкой. — Была такая мысль, но там за мной еще целая толпа покупателей стояла, не оставлять же людей без витаминов. — Справедливо, — засмеялась Рита. Включила чайник, неловко потянулась за чашками к навесному шкафчику. — Чай будешь? Кот мягко придержал ее за плечи, потянув к ближайшему стулу. — Сиди-сиди, я сам. — Вытащил чашки, достал банку с заваркой, засыпал чай, разложил в вазочку какие-то сладости, выдвинул себе стул… — Строгий какой, — заметила Багира с улыбкой, наблюдая, как он суетится, легко и почти бесшумно скользя по кухне. — Ну рассказывай, что там у вас? Как в КТЦ, как ребята? Как у вас с Мурой? — В штатном режиме, — успокоил Ионов, разливая по чашкам кипяток. — Пригов новые картины рисует… то есть пишет. Женьку грузит бумажками. Уманова везде вляпывается и получает от Бизона внеочередные наряды, а сам Бизон, кстати, на какие-то кулинарные курсы записался от местной знаменитости, обещал нас всех поразить своими талантами в самое сердце. Или правильнее сказать, в желудок… — В общем, жизнь бьет ключом, — весело подытожила Рита, выслушав еще одну удивительную историю о новой выходке Умки. Потянулась за салфеткой, чтобы затереть лужицу пролившегося кипятка. Кот, повторивший ее движение с опозданием на пару секунд, коснулся ее прохладных пальцев — и тут же, беспричинно вздрогнув, спешно отдернул руку, не заметив удивленного взгляда. — А как у вас с Мурой? — Что?.. — переспросил Кот, не сразу вынырнув из странного жаркого марева. — А… все нормально, Рит. Все нормально. Ладно, поздно уже, не буду твоим гостеприимством злоупотреблять. Выздоравливай, — и наклонился на прощание поцеловать в щеку. Такой мучительный, болезненно-знакомый больничный запах какой-то лекарственной химии смешивался с другим — тонким, чуть уловимым ароматом горьковато-нежных духов. Как легкое дыхание весны среди мрачных монолитов сугробов, как робкий солнечный луч сквозь беспросветно-черные тяжелые облака, как первая надежда после тягучих дней безысходности… И почему он вдруг вспомнил… Свои руки на ее обнаженной спине, забавно выбившуюся светлую прядку у виска, ласковые морские глаза совсем рядом… И жар ее губ, мимолетно, секундно — тогда, в ресторане, и потом еще раз — у стены в полутьме, когда в спину тяжело дышала погоня… Словно в полусне, медленно спустился вниз по ступенькам, замирая возле подъезда. Сердце колотилось тяжело, часто, неровно-тревожными толчками, сбиваясь с привычно-размеренного ритма. Кот нетерпеливо тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. — Да что ж такое-то…