Полюби меня, если сможешь

Лишь случившееся с Котом немного встряхнуло Женю, выведя из непроницаемого ледяного оцепенения. А еще очень простая мысль: не прикрой ее Вася, все закончилось бы куда как хуже. Конечно, она была ему благодарна — как боевой товарищ, которого спас сослуживец. Это же Кот, он спас бы любого, кто оказался бы на ее месте… Но, тем не менее, она приходила к нему почти каждый день. Просто потому что больше идти было некуда. Возвращаясь домой, Женя долго сидела в прихожей, тупо глядя перед собой и не в силах заставить себя сделать хоть что-то. Принять душ, переодеться, приготовить ужин, позвонить родителям или подружке, включить телевизор, где шел очередной дурацкий сериал… Ей ничего не хотелось. Двигаться, думать, разговаривать… Будто разом садилась батарейка — такой обессилевшей она себя ощущала. Но и засиживаться в КТЦ она не могла. Слишком много там было Булатова. В комнате отдыха, куда он заглядывал, чтобы озадачить бойцов или похвалить за удачную операцию. В ИВЦ, где он обсуждал какие-то рабочие вопросы с Багирой и Приговым. В коридорах, где, словно в насмешку, они сталкивались то и дело по десять раз на дню… Спасение пришло неожиданно. Впервые навестив Кота, Женя осталась до вечера — только бы не возвращаться домой, не сидеть в одиночестве в четырех стенах. Кот было решил, что она чувствует себя обязанной ему — но дело ведь оказалось совсем не в этом… И от мысли, что и Вася прогонит ее, накрыло черной глухой безысходностью. Это был бы край. Но Кот ее не выгнал. И за это она была ему благодарна даже сильнее, чем за то, что прикрыл… Она была всего лишь женщиной. Бойцом элитного спецназа, прекрасно подготовленным сотрудником — но все-таки женщиной. Брошенной, обиженной, униженной женщиной с разбитым сердцем и выжженной пустотой в душе. И теперь, измученная и ослабевшая, она так нуждалась в ком-то… В ком-то надежном и сильном, на кого смогла бы опереться; за кого смогла бы ухватиться, чтобы выплыть из этой серой холодной беспросветности, которая, словно безжалостный водоворот, затягивала ее все сильнее. Ей так нужна была точка опоры… И там, в тишине пропитанной едкими лекарственными запахами палаты, она вдруг подумала, что сможет найти эту последнюю опору, которая не даст ей рухнуть на самое дно. И, глядя в лицо Кота, сейчас показавшегося ей гораздо старше, вся внутренне сжалась, готовая к хлесткой, грубой, даже жестокой отповеди. Но все же спросила, чувствуя, как горло предательски перехватывает слезами:       — Вась… А давай поженимся?..

***

Багира не могла не заметить очевидного. Часто заглядывая к Коту и то и дело заставая там Женю, безошибочно уловила что-то — но лишь молча наблюдала, настороженно приглядываясь к происходящему. Вот и сегодня, навестив Кота, снова встретила у него в палате Муру — вопреки обыкновению, уже не такую безучастную и задумчивую. Ребята о чем-то оживленно спорили, вырывая друг у друга газету — то ли разошлись во мнениях из-за какой-то статьи, то ли не могли поделить оставшийся неразгаданным сканворд. Рита, деликатно стукнув по двери костяшками пальцев, переступила порог.       — Не помешаю? — спросила, понимающе усмехнувшись.       — Рит, ну что за глупости, нет, конечно, — при виде нее просиял Ионов. — Заходи. Багира протянула Коту бумажный пакет, наполненный ароматными, еще теплыми пирожками.       — Вот эти с творогом, а те с яблоками, — сказала, с улыбкой наблюдая, как Мура и Кот растаскивают выпечку.       — Вот чего мне не хватало для полного счастья — твоих пирогов, — пробормотал Вася, с удовольствием откусывая внушительный кусок. — Главное, чтобы Бизон на запах не прибежал, а то ни крошки не останется.       — Очень вкусно, Рит, — поддержала Женя, разламывая душистое тесто. — Дашь рецептик?       — Обязательно, — пообещала Багира и спохватилась: — А чего это вы всухомятку, вредно же! Жень, пойдем чаю принесем. Мура перестала жевать, недоуменно взглянув на Риту. Наконец до нее дошло, и Женя вскочила.       — И правда, как же без чая? — согласилась, игнорируя недоуменный взгляд Кота, которым тот проводил вышедших из палаты коллег. Когда они очутились в коридоре, Багира обняла Женю за плечи.       — Так у вас, значит, с Васькой налаживается? — спросила, сворачивая к автомату с напитками.       — Ну, вроде да, — пробормотала Мура, поспешно отведя взгляд. — Я просто решила… попытаться, попробовать все сначала…       — Решила, значит, — неопределенно повторила Багира. Потом повернулась, остановившись напротив Муры, железной хваткой вцепилась в ее локоть, сжимая почти до боли. — Это хорошо. Только имей в виду, Жень, — только что беззаботно-дружеский тон заледенел, взгляд стал пристальным, отчужденно-холодным, — имей в виду, второй раз я тебе не позволю разбить ему сердце. Если ты опять начнешь его мучить… Ну, ты меня поняла, — добавила, непринужденно улыбнувшись, и выпустила ее руку, нажимая на кнопки кофейного автомата. А Мура замерла в полной растерянности — этот предупреждающе-ледяной взгляд, эта жесткая интонация… Точно так же с ней говорил Кот тогда, у машины «Скорой помощи», когда Риту ранили по ее вине. «Если что-то случится с Багирой, я тебе этого никогда не прощу», — сказал он тогда. А сейчас Багира практически в буквальном смысле выпустила когти, подозревая с ее стороны угрозу своему любимчику… Нет, поразительные все-таки отношения между этими двумя!.. В палату Рита вернулась с тремя пластиковыми стаканчиками — себе взяла кофе, Коту и Муре — чай. Как ни в чем не бывало улыбалась и шутила; ответив на звонок Пригова, на прощание потрепала Кота по волосам и поспешно убежала на какое-то совещание.       — Жень, ты чего? — Кот только тогда заметил, как Мура странно притихла, будто бы сжалась. Женька в ответ выдавила слабую улыбку, но ничего не ответила — у нее зазвонил телефон. Кот недоуменно пожал плечами, проводив ее до двери, и завалился на койку дочитывать начатый детектив. Рана практически перестала противно ныть, а через несколько дней его наконец-то обещали выписать и допустить на службу. Жизнь определенно налаживалась.