Полюби меня, если сможешь

В разбитое окно влетела граната, смертоносным волчком закрутилась на грязном полу. Мура, моментально сориентировавшись, бросилась в укрытие — за обшарпанную кирпичную стену; рухнула вниз, закрывая руками голову. В тот же миг где-то за спиной оглушительно грохнуло; взрыв осветил полутемное помещение, практически ослепив; запахло металлом и дымом — так сильно, что стало трудно дышать до раздирающего горло кашля. Наверное, это было сейчас наилучшим выходом — притвориться погибшей, спрятаться, затаиться — тогда бандиты, окружившие заброшенный флигель старой усадьбы, по крайней мере на какое-то время успокоятся, прекратят стрельбу. А там и подкрепление подоспеет… Вот уже полтора часа, забаррикадировавшись в полуразрушенной постройке, Мура пыталась сдержать нападение вооруженных отморозков, оккупировавших двор. В одиночку… Тогда, полтора часа назад, услышав приказ, Женя в первое мгновение подумала, что что-то неправильно поняла.       — Я остаюсь? — переспросила, рассматривая план на экране планшета. Там, на этом плане, и было их спасение: потайной ход, через который группа должна была выбраться из засады и догнать ускользнувшего главаря банды с его подельниками.       — Именно, — процедил Назар. — Остаешься и прикрываешь нас. Надеюсь, хоть на это ты способна. Если уйдем все, это быстро обнаружат и устроят погоню. Надо, чтобы кто-то остался и отвлек.       — То есть я остаюсь здесь одна? — спокойно уточнила Мура, решив, что это какая-то шутка. Назар презрительно скривился, даже не пытаясь скрыть неприязнь к подчиненной.       — Мурашова, ответь мне на один вопрос, — произнес внешне невозмутимо, но с отчетливым ехидством в голосе, — что для нас сейчас важнее? Взять банду и предотвратить взрыв или прикрывать твою красивую задницу? Женя поджала губы.       — Я все поняла, товарищ командир, — отозвалась очень ровно, игнорируя очередной враждебный выпад Назара. Командир выразительно хмыкнул и поднялся, поправляя автомат. Кивнул бойцам:       — Вперед, мужики, время поджимает…

***

Женя медленно открыла глаза, пытаясь отдышаться и чувствуя, как мерно гудит в голове. Неловко поднялась, отряхнулась, взяла автомат — и, проверив обойму, чертыхнулась: патронов уже не осталось. Ее новые боевые товарищи, бросив ее наедине с вооруженным отрядом, даже не оставили ей запасного рожка… В пистолете тоже оказалось пусто, все пули она расстреляла еще в ближнем бою, когда они с группой пытались настигнуть уходящих бандитов… Мура прислонилась затылком к стене, выдохнула, собираясь с мыслями. Нащупала нож. И в этот момент от лестницы послышался тяжелый топот и громкие неразборчивые голоса. Единственное, что уловила Женя:       — Притащите мне эту тварь, хоть живую, хоть мертвую! Я хочу точно знать, что она сдохла! Совсем рядом загромыхали шаги. Мура, напружинившись, как кошка перед прыжком, метнула нож, едва на лестнице показался первый боевик. Тот беззвучно, словно манекен, пораженный на учениях, рухнул назад на ступеньки. И тут же следом раздался победный крик:       — Мурат, она тут! Мы ее нашли! Живая, тварь… … Одного Мура ненадолго вывела из строя ударом ноги в живот; второго — приемом в шею. И уже схватилась было за автомат, висевший на шее у боевика, как в спину ткнулось дуло пистолета.       — Руки подняла! Живо! А то пристрелю! — требовательно рявкнул третий боец. Тут же откуда-то нарисовался четвертый; в сумраке блеснуло лезвие ножа — а через мгновение холодное острие прижалось к самой шее чуть ниже подбородка.       — Не трогай ее, — все также властно приказал третий.       — Мурат, она наших людей убила! — возмутился боевик с ножом, еще немного надавив на лезвие — Женя замерла, кажется, перестав дышать. — И Мансура, и Бешеного, и Георгия, всех убила… Да я ей сейчас голову отрежу…       — Бешеный брат Аслана, — напомнил тот, кого называли Муратом. — Он нам не простит, что мы лишили его возможности отомстить. Отвезем ее к Аслану, пусть он сам ее убивает. Он командир, это его право. — И снова ощутимо ткнул Женю в бок пистолетом. — Пошла! Дернешься — убью!