***
Антон и Арсений враждовали друг с другом ещё с первого курса, с того момента, как оказались в одной группе, пожелав учиться на журналистов. Шёл уже четвёртый курс, а эти двое не прекращали свои вечные споры, начавшиеся из-за ерунды, драки после пар и стычки посередине коридоров, которые после переходили в яркое шоу для остальных учащихся, когда парочка начинала орать друг на друга, пуская в ход кулаки и оскорбления. Арсений сильно любил унижать Шастуна, говоря настолько токсичные вещи, что у Антона иногда дёргался глаз от злости. Он обожал улыбаться и скалиться, говоря постыдные вещи, приближаться к юноше максимально близко и называть его милыми словами, с блаженным удовольствием наблюдая, как бесится его враг — его, Шаста, уши краснели, глаза становились темнее, а губы начинали подрагивать. Арс ненавидел парня так же сильно, как обожал наблюдать за его гневом. Антон не понимал, отчего получает такой кайф его соперник. Он не скрывал своей ненависти к Арсению, который мог вывести его одним словом или взглядом, странным и неуместным флиртом или касанием. Он сходил с ума оттого, насколько сильно его вымораживал этот парень. Только Арсений начинал свои загоны, как руки шатена сами тянулись в карманы, надевая больше колец на каждый палец, чтобы было больнее, когда он не сдержится и втащит этому придурку за очередное «мой котик» или слащавое «Тоша». И никто не мог сказать точно, откуда у них появилась такая ненависть друг к другу. Но абсолютно каждый знал — у них нет ничего общего.***
— На прошлой неделе я задавал вам написать текст на одну из тем, связанных с маркетингом, и сегодня всю пару мы потратим на то, чтобы прослушать каждого из вас, — с заумным видом произнёс преподаватель Даниил Гавриилович. Почти все студенты, услышав, что сегодня конспекты писать не нужно и можно расслабиться хотя бы на некоторое время, достали свои телефоны, чтобы засесть в интернете, кто-то слушал музыку, кто-то спал, а кто-то через ряды аудитории переговаривался с друзьями, незаметно для преподавателя переползая на другие места. Спустя сорок минут или около того свой текст начал зачитывать Арсений, вставая перед рядами и беря своё домашнее задание в руки. Он осмотрел ряды, мельком замечая на себе взгляд Шастуна, и принялся с важным видом зачитывать написанное: — Инновационный маркетинг преодолевает такой недостаток обычного маркетинга, как ограниченность разработки новых товаров, базирующихся на качественных скачках в развитии науки, — тихим голосом читал Попов, особо не вникая в то, что читает — вчерашняя вписка у Матвиенко слишком сильно на нём сказалась. — Долгие столетия в России воспринимают «невидимость» и «ущербность» ЛГБТ-людей как нормальное явление, — бормотал брюнет, не замечая исправлений в тексте. — Именно с этим, по мнению правозащитников, связаны проявления агрессии, нетерпимости и политические репрессии… в отношении… ЛГБТ в России… — последние строчки он прочитал с запинкой, наконец осознавая, что что-то не так. Арсений бегло перечитал последние строки, после чего резко поднял взгляд и, отыскав глазами тихо закатывающегося от смеха Антона, который снимал всё на видео, посмотрел на него таким испепеляющим взглядом пёстрого петуха, что Шастун не сдержался и негромко хрюкнул, но это осталось незамеченным, так как все в кабинете стали громко смеяться. — Попов, — громко и твёрдо сказал Даниил Гавриилович, отчего все в аудитории немного поутихли. — Я, конечно, понимаю, что, возможно, Вы и считаете положение ЛГБТ в России слишком ущербным, но не стоит выставлять Ваше мнение на всеобщее обозрение. Тем более тогда, когда Вы вышли рассказать о маркетинге, — он посмотрел на слегка побледневшего Арсения через очки серьёзным взглядом. — А пока что садитесь, у Вас незачёт. Завтра после первой пары занесите мне Ваш доклад, и мы дружно забудем об этом инциденте. — Хорошо, спасибо большое. Впредь такого не повторится, — скороговоркой пробормотал Арс и пулей подлетел к своему месту, доставая телефон и открывая ВК. Арсений Попов. 14:53 Ох, заплатишь ты мне за это, зай. После этой пары возле той многоэтажки.Антон Шастун. 14:54 Заманчиво. А что, если я не приду?
Арсений Попов. 14:54 Можешь и не приходить, сладкий. Но в таком случае я устрою скандал прямо здесь.Антон Шастун. 14:56 Валяй И, кстати, ставить точки в конце, как обиженная девка, так тупо
Арсений Попов. 14:57 Тош, слушай, засунь своё мнение себе в жопу. Не придёшь к многоэтажке — я пойму, что ты струсил.Антон Шастун. 14:58 Харэ слащавить с прозвищами И, сори, но я не приду Во-первых, это последняя пара А во-вторых, сегодня вечером вписка у тебя самого же, и я, как дохуя охрененный парень, просто не могу не явиться туда
Арсений Попов. 14:59 Окей, я забыл. Доволен? Поговорим об этом вечером. Не вздумай увиливать от разговора, мой ЛГБТ-знайка. Шастун поморщил нос от очередного прозвища и посмотрел в сторону Попова, который сидел параллельно ему, но на другом ряду. Арсений, заметив недовольный взгляд парня, хитро ему подмигнул, помахал своим незачтённым из-за Шастуна докладом и отправил очередное сообщение. Арсений Попов. 15:00. Солнце, не хмурься. Ты и так хреново светишь. — Твою ж мать, Попов, — себе под нос хмыкнул Антон и покачал головой.***
Назначенное время попойки у Попова — 21:00. Антон всегда опаздывал на такие «мероприятия», так как, приди он вовремя, все девчонки, которые сохли по нему в универе и стеснялись к нему подойти там, тут же прилипали к парню, почувствовав в своём организме алкоголь. А если подойти, как сегодня, на час-другой позже, они переставали быть в нём заинтересованы, приставая к другим уже опьяневшим людям. На часах было 22:40, когда Шаст подъехал — точнее подошёл, ехал он только на метро до нужной станции — к дому Арсения, уже выученному наизусть, ведь самые частые вечеринки — вписки, попойки — проходили именно у него в трёхкомнатной квартире. Антон набрал код от домофона, который не был известен разве что первоклассникам, поднялся на лифте на шестой этаж и подошёл к левой двери, тут же открывая её и проходя внутрь — в такие вечера она всю ночь оставалась незапертой. В уши тут же ударила громкая музыка группы «My Chemical Romance» и послышался громкий гул из гостевой комнаты, в которой, кажется, собралось человек тридцать, уже оббуханных людей. Нет, конечно, были и трезвые, но их оказалось крайне мало. Шастун аккуратно прошёл в общую суматоху, пробираясь по памяти к бару в самом углу комнаты, и без зазрения совести взял в руки ближайшую к нему бутылку. Шампанское? Сойдёт. Когда Антон собирался уже открыть бутыль и припасть к ней губами, его окликнули сзади, а на спине парень почувствовал лёгкую женскую ладошку. — Шастуне-ец, — со смехом протянула Оксана, лучшая подруга Антона, и выхватила из его рук шампанское. — Сколько раз я тебе говорила, чтобы на такие пьянки не ходил, а ты что? — она продолжила улыбаться, ловко вытаскивая притащенной из кухни открывашкой пробку из горлышка. — О, Окс. Не знал, что ты тоже сюда придёшь, — улыбнулся юноша, делая наконец-то первый глоток из переданной ему бутылки. — Ты только не ругайся, но меня Попов позвал, — пожала плечами девушка. Шаст грозно посмотрел на подругу, продолжавшую мило улыбаться, и сделал ещё глоток шампанского. Штука с Оксаной и Арсением заключалась в том, что те раньше были одноклассниками, а сейчас являлись очень хорошими друзьями. Антон был наслышан об их совместных просмотрах фильмов по ночам, их выпускном, на котором те чуть не переспали друг с другом, а также насмотрелся их общих фотографий для инстаграма в масках для ухода за кожей. Антон терпеть не мог то, что его лучшая подруга общается с этим извергом, но запретить ей этого не мог, так как Фролова настаивала на том, что Попов хороший и «вот если бы вы пообщались друг с другом, у вас бы нашлось столько общего, я иногда сама в шоке». Шаст этого даже слушать не хотел. С этим бараном? Что-то общее? Да быть такого не может! Максимум, что может быть у них общего — это специальность журналиста, не более. — Кстати, ты не видела, где он? — невзначай спросил Антон, окидывая толпу беглым взглядом. — Видела его последний раз минут двадцать назад. Сейчас даже и мысли нет, где он может быть, — Оксана прикусила губу, отведя взгляд в сторону, — и с кем. — Вот уж, с кем он, мне точно знать не нужно, — качнул головой Шаст. — Просто он поговорить хотел. А если мы не сделаем этого сейчас, он будет разговаривать с блюющим мной: я очень хочу выпить сегодня. — Вижу, настроен ты решительно, — коротко хохотнула Окс. — Главное, сильно не нажирайся, а то мало ли. — Трезвый ум и пьяный я — несовместимые вещи, — подмигнул девушке шатен, хитро улыбаясь.***
В комнате было слишком много народу, слишком душно и тесно, и слишком тянуло покурить. Желательно на улице. Желательно, но необязательно. По этой причине Антон поплёлся на кухню, где не было ни души, и, встав у подоконника, открыл форточку и закурил. В голове все мысли ходили кругом — он влил в себя слишком много алкоголя, чтобы мыслить нормально — поэтому, даже если Арсений всё же явится к нему и начнёт выяснять произошедший пранк — ха, смешно — на паре, Шаст и слова ему адекватного не сможет произнести. Наверное. — Котик, а вот я тебя и нашёл, — слащаво и прямо возле уха пропел Арс, выхватывая у шатена сигарету и туша её о пепельницу. — Курить плохо, тем более в моей квартире и с закрытым окном, уж прости. Антон потупил взгляд на, и вправду, закрытом окне — галлюцинации как залог успеха — и нахмурил брови, недовольно вздыхая и поворачиваясь к скалившемуся Попову, который был пьян не меньше него самого. М-да, и как у них должен сложиться дельный разговор в такой ситуации? — Вот скажи мне, нахуя я вспомнил о твоём существовании, что ты явился ко мне? — медленно и растягивая слоги, спросил Антон, поплывшим взглядом глядя на Арса, который перестал улыбаться. — А не хочешь мне объяснить, каким образом мой доклад превратился в статью об ЛГБТ? — склонил голову брюнет, сузив глаза и расставляя по обе стороны от Антона руки, умещая их на подоконнике. — Не знаю, — хмыкнул Шаст. — Может, ты педик. Я откуда знать могу? Арсений тихо рыкнул на такое заявление, начиная злиться на ситуацию ещё сильнее, чем прежде. — Ты же понимаешь, что из-за твоей тупой башки у меня теперь незачёт? Я, конечно, знаю, что ты недоразвитый и тупой на всю голову, но даже дети с синдромом дауна и то смышлёнее тебя будут. — Ну уж нет, — прошипел Шаст. — Из нас двоих тупым могу быть точно не я. — Да? А других унижений не придумал на свою пьяную голову? Только и умеешь, что воровать чужие мысли, хотя сам ничего не стоишь. — Воровать идеи? — рыкнул Антон. — Ты только что назвал меня плагиатором? — Да, солнце, ты чёртов плагиатор. Все твои статьи — чёртов плагиат, без капли нового… — Попов, сейчас тебе лучше заткнуться, тебе же лучше будет, — прошипел Шастун, хватая Арса за грудки футболки. — Твои идеи — мусор и, что ещё хуже… За своими спорами они не заметили, как в комнату вошёл их одногруппник в поисках новой порции алкоголя и, не удержавшись на ногах, влетел в спину Арсения, невольно вынуждая его прижаться к Антону всем телом, а губами — случайно коснуться чужих уст. — Бля, пацаны, сорян. Я не специально, — пробухтел парень, вновь выходя из комнаты, осознавая, что выпивки на кухне нет. Парни вновь остались наедине. Притихшие. Они продолжали стоять так, как их вынудил одногруппник, округлёнными глазами испуганно глядя друг на друга. От лёгкого прикосновения губ по их венам прошёл согревающий ток, отчего щёки вспыхнули, а глаза потемнели. — Э-э-э… — невнятно протянул Антон, теряя абсолютно все мысли в голове и просто поплывшим взглядом смотря на Арсения, дыхание которого до сих пор теплом оставалось на губах. — Тох, я… — начал Арсений, но так и не произнёс: «не могу ничего с собой поделать», когда их губы вновь соприкоснулись. Легко. Нежно. Без страсти и лишних мыслей. Ни у одного не пронеслось в голове даже на секунду, что каждый целуется со своим врагом. Сейчас им было плевать. Они отдавались моменту. В комнате раздалось протяжное «м-м-м», и Антон скрутил футболку Арса в кулаке, притягивая его ближе и буквально заставляя прижаться сильнее. Он на пробу провёл языком по чужим губам, вырывая тихое мычание из уст брюнета, и прикусил чужую губу, слегка оттягивая её. Шаст осторожно пробрался в чужой рот языком, очерчивая нёбо. В этот же момент Арсений поцеловал настойчивее, позволяя овладеть своим ртом, и убрал руки с подоконника — левая переместилась на бедро парня, а правая медленно перешла на голову, сжимая светлые волосы и перебирая их между пальцев. Антон вновь прикусил нижнюю губу, получая удовольствие от податливости своего недруга, прервал поцелуй и смазанно поцеловал его в скулу, дорожкой поцелуев спускаясь к подбородку и ниже — к вздрогнувшему кадыку, прикусывая тонкую кожицу, и втянул её, оставляя неяркий след. Арсений сжал парня за волосы сильнее, в прямом смысле прижимая голову к своей шее, куда уже переместился Шастун. Антон лизал солёную кожу, тёрся о неё носом, покрывал нежными поцелуями белую шею, а в конце оставил укус рядом с воротом от рубашки и услышал тихий стон и протяжное мычание. Шаст поднял голову с припухшими губами и дикими глазами посмотрел в иссиня-чёрные глаза Попова. Он вновь коснулся чужих губ, целуя более страстно, наслаждаясь пронизывающим каждую клеточку током, когда их уста соприкасались друг с другом. В голове уже проносились картинки того, как Антон переместит Арса на подоконник, раздвигая его ноги и вставая между них. Футболка брюнета оказалась бы на полу, пока парень покрывал бы его грудь поцелуями, а Арсений изнывал под ним, изгибая спину и закатывая глаза. От своего воображения Антон возбуждённо рыкнул в поцелуй, легко меняя их местами и прижимая Попова спиной к подоконнику, и стал снимать рубашку, как вдруг… — Ебануться можно, — раздался женский голос со стороны входа в кухню. — Пиздец, приехали, — добавил мужской, присвистывая.