Последний конспект

      Вот и новое утро понедельника. Снова лёгкий ветерок пробегает своим, леденящим сосуды, дыханием по шее, заставляя встрепенуться от его наглости, но в тоже время от невыносимо приятного ощущения. Это знакомо тем, кто ходил ещё поздней весной — или ранней осенью — без верхней одежды с воротником, укрывающим шею, или тонкого шарфа. «Вот ведь, только вышел с больничного… не хватало опять залечь на месяца два!» — пронеслось в голове молодого парня. Парень, к слову, был весьма неглуп, иначе бы он непременно вернулся домой снова, за забытым полупустым потрепанным портфелем или же вовсе — направился в школу без своей излюбленной красной кофты, в одной футболке. Свою-то, обшарпанную окупайку, он не забыл, разве что застегнуть, видимо, мама не подсказала. Всем такое известно, когда выходишь из дома, и любимая мамочка кричит тебе вслед накинуть куртку или олимпийку, которая так и пылилась бы в шкафу под твоим презрительным взглядом. А когда ты, уже расслабленный, выбегаешь на порог с мечтательными мыслями о том, что через пару минут сможешь скинуть раздражающий элемент одежды с плеч и выкинуть куда подальше, слышится то дьявольское «застегни». Мальчику же наоборот — нравилось надевать её по любому поводу. Но и он никогда не застегивал на ней «молнию», даже на половину. И вовсе не потому, что на ней заедал замок или какой-либо другой причине, нет. Ему просто нравилось носить распахнутую верхнюю одежду: будь бы это куртка, пальто, да хоть даже рубашка. Да и мама не заставляла его ничего застегивать, либо надевать что-то на себя. Она очень хорошо знала своего сына и уж точно понимала что любая придирка или замечание в его сторону, может не слабо разгорячить парня. Хотя сын не являлся каким-то там дьяволёнком — он был самым обычным пареньком. Он ходил в школу, хорошо общался со сверстниками, да и отношения с матерью были практически идеальными. Каждый день юноша просыпался под ее ласковый голосок и самую тёплую материнскую улыбку. Она даже купила ему эти проклятые кроссовки, в которых он сейчас и щеголяет по проспектам. Они вымогались самыми ярыми обещаниями и прочими словами, какими дети как раз что-то просят у родителей. А у мальчишки, хоть и были сбережения, но он ведь копит на дальнейшую учёбу в институте своей мечты. Да-да, он собирается поступать в институт, несмотря на то, что четвёрки он еле получает и то только благодаря его «добрым» одноклассницам и законченным отличникам. Пусть и в эту школу он перевёлся совершенно недавно. «Если бы эта тупая курица не нажаловалась директору…» — парень вспоминал то, как и с каким позором его выставили с прошлого учебного учреждения. — «Стоило слегка злоупотребить алкоголем, а эта крыса и воспользовалась случаем!» Девятый класс. Дискотека. Алкоголь. Всё расплывалось перед глазами. Мальчишке тогда шестнадцать только только исполнилось, а он твёрдо решил, что пойдёт в десятый. Ему уже тогда нравилась одна девушка. Да и ей он, как помнится, не был противен. Первая любовь как никак. На дискотеку кто-то пронёс пару бутылок. А дальше…сами понимаете. Они уединились на заднем школьном дворе. Дальше все смутно. Девчонка же распустила слух о том, что якобы он её использовал в своих развратных целях. — Как же натурально она тогда распустила нюни и рыдала в пиджак своему папаше, я и сам на мгновение поверил в эту брехню! — Его размышления о прошлом прервал гаденький звук, который оповещал о приходе сообщения. Какой уже раз за утро?! Он издевается? Разумеется, писал его лучший друг Грей, так, по-дружески, он его называл. — Да иду я, мать твою! -Буркнул юноша себе под нос, убирая телефон обратно в карман тёмных джинс. — Сталкер хренов! Парень продолжал тихо выругиваться и что-то бубнить, так, чтобы слышать мог только он сам. И всё же Грей был другом, каких сейчас не хватало. Всё время мальчики были вместе. Огонь, вода и медные трубы, как говорится. Всегда и везде он ему написывал километровые сообщения, а иногда, чтобы вывести из себя, строчил по одному слову. Лучшие друзья, что сказать. Да и сейчас он его поджидал у школьного двора, неизвестно только зачем: он никогда так раньше не делал — сразу шёл домой! И пока наш герой одевался, тот неспешно попивал горячий чай на кухне. Потом они оба добирались в школу то на маршрутке, то пешим ходом. Но пешком было в десять, а — то и в сто раз лучше и веселей. А вон уже и виднеется тот самый школьный дворик и приближающийся, бегущий силуэт. — Валевский! Как ты посмел пропасть на два месяца, не предупредив меня?! Ты чего так легко оделся? Сгинешь ведь опять! — Парнишка кинулся другу на шею и, как будто специально, практически душил, заваливая вопросами. Да, он такой. — Заткнись, Морозов! Я скорее сгину от того, что ты меня удушишь, прямо сейчас! Слезь с моей шеи, придурок! И мое дело куда и насколько пропадать! — Тут же разворчался Валевский на друга, отдирая его цепкие пальцы от себя. — Эй! Ты чего? — У тебя руки холодные! — Парень выдержал секундную паузу. -Ты из ума выжил?! Нахера стоять на холоде до посинения?! А ещё мне претензии предъявляет! — Я тебя ждал, — без капли смущения ответил Серый, спокойно и сдержанно. По крайней мере, он хотел показаться таковым, на самом же деле, в его голосе четко прослеживалась обида. Спустя пару мгновений они оба улыбнулись, и Валевский всё же соизволил обнять друга. На секунду стало теплее. Такие душевные, практически родственные объятия. Жаль, что недолгие. — Пошли давай, а-то реально холодно. — Нехрен было на ветру стоять. Сам виноват. — Ну Вань! — простонал Серега, простонал, но возмущение, естественно, присутствовало. — Ты себя вообще видел? Это ещё я легко оделся? — и тут без претензий не обошлось. Но Морозов и правда был наряжен не лучше Вани: тонкая серая футболка, которая идеально сидела на нем и выигрышно подчеркивала слегка рельефный торс; легкая джинсовка; темные спортивные штаны и такие же кроссовки. — Я впопыхах одевался, — отмахнулся Грей, не задерживая на этом внимания. — Чего это? — Ваня нахмурил брови, так, что между ними пролегла еле заметная морщинка. — Ты же сам написал, что в школу придёшь. — Тут же выпалил друг. — А чего домой сразу не заявился? — Последний раз ты сказал, что «открутишь мне голову, если я ещё раз припрусь», — процетировал парень, вскидывая руку вверх и разжимая указательный палец, словно мудрец. — Молодец, хоть что-то помнишь, — съязвил мальчишка, хлопнув друга по плечу. — Ай! Зачем так сильно? — Зато согреешься! — Иван тут же устремился вперёд, накинув капюшон и оставляя Морозова позади. Тот всего на секунду замешкался, но очухавшись последовал следом. Ваня уже давно знает Сережу, чуть ли не с рождения. В один детский сад ходил, в одну школу. Когда-то. Во дворе никогда не смолкали довольные детские возгласы. И хоть чёртом пугай — домой обратно не загнать. Всяческими силами пробовали. Потом только замызганные вещи стирай да натоптанный песок в прихожей убирай. Один раз Ванечка гулять ушёл в своей, на тот момент, любимой курточке: синяя, с забавной формой, пуговицами. А в тот день, как раз, период жутких дождей начался. Мальчик вернулся домой уже без неё, весь насквозь промокший. Мама тогда очень нервничала и, практически прыжками, очутившись рядом с сыном, залепетала и стала расспрашивать о пропаже. На ее восклики Ваня ответил: сказал, что отдал курточку Грею, чтобы тому домой сухим воротиться. Ему ведь дальше нужно было бежать. И по сей день та душегрейка хранится у него в самом укромном местечке, что есть в его шкафу. Возвращать-то незачем. Ребята уже давно выросли из своих детских вещей. Сейчас же это спортивные парни уже почти одиннадцатиклассники. Но им всё равно нравится иногда валять дурака и бегать друг за другом, хватая за капюшон. Хвать — и попался. Вот они уже и у школьной раздевалки, где по-прежнему не работает батарея. Эти ленивые козлы уже отдыхают. — Чего у нас там первым? — Не успев надеть портфель, спросил Ваня, его темные волосы спадали на лоб и чуть прикрывать глаз. — Биология по расписанию, — незамедлительно ответил Грей. — Чёрт.! -Тут юноша и вспомнил, что абсолютно не читал вчерашний параграф. Вернее, он пробежался оценивающим взглядом по тексту. На этом всё. Он мог предположить, что сделает ему за это Клавдия Николаевна, но было слишком страшно даже представить, а уж увидеть ее раздраженной! И, наверняка, она спросит его, в связи с долгим отсутствием на уроках и малым количеством отметок. — Не беспокойся, сядь подальше. Она обычно не спрашивает дальние парты. — Не хватало мне ещё один выговор по её предмету схлопотать, а только вышел же, — тихонько простонал Ваня. — Ладно, не унывай зря, у нас школа таким учителем русского обзавелась! — Серый, видимо специально, эмоционально подчеркнул слово «таким», чтобы Валевский уж наверняка ощутил весь масштаб его величия. — Погоди, когда он заявиться-то успел? А с прошлой что стряслось? — Помнишь, я говорил, что русичка уволилась,. ну, когда ты только на больничный утопал? — Весело заговорил Грей. — Ну, да, — кивнул Ваня, внимательно следя за лицом и эмоциями друга. — Ну и на её место нового, молодого взяли! Классный мужик! Придёшь — увидишь. — Стоило мне только свинтить, у вас тут уже революцию подняли, — лениво пожаловался парень. — Отопление только включить забыли! Сам знаешь, что с русским у меня завал. — Я тебе гарантирую, он тебе понравится! — Ну-ну, поглядим, — Валевский тихо хмыкнул. Парни одновременно подорвались с лавочки и последовали в кабинет, горячо ненавистной ими, биологии. Что тут сказать? Первые два урока прошли как обычно. А совет Грея и в правду сработал. Клавдия Николаевна за весь урок ни разу не спросила Ваню. То ли не заметила, то ли у неё маразм, и она просто забыла про него. По крайней мере, Ваня на это надеялся. Мальчишки с его класса либо мешали вести урок, либо же занимались прочей ерундой на задних партах, очевидно. Девчонки были и те, что всё внимательно слушали и записывали, и те, что просто болтали меж собой, следуя примеру мужской части ребят. Валевский же не относился ни к тому, ни к другому типу: он просто молча сидел и сопел носом, изредка поглядывая в телефон. Лишь иногда выстреливал шуточки, которые оценивала добротная часть коллектива. Именно это он и собирался провернуть на русском. Глянуть реакцию этого нового учителя. Вот уже и знакомый всем кабинет «№9». Кабинет русского языка. Парнишка вяло прошёл мимо первого и второго рядов, усевшись на четвертую, то бишь последнюю, парту третьего, самого дальнего от учительского стола и самого ближнего в двери, ряда. Здесь вроде не заметит. Но и долго прятаться никто не собирался. Рука кинула помятый жизнью портфель на пол, около стула. Сам парень уместил свою пятую точку на самом, исписанном отчего только не видавшем, стуле. На минутку прикрыл глаза: в наушниках звучала, неизвестная даже ему самому, композиция. Легкий толчок в плечо. Ваня нехотя приоткрыл один глаз. Перед ним стояла, по виду «сирота казанская», не иначе. Или это просто Грей в обнимку со своим рюкзаком и миролюбивыми глазёнками. Валевский приглашающе махнул головой в сторону стоявшего рядом стула. На что тот тоже кивнул, в ответ. Юноша снова сомкнул глаза. Даже сквозь играющую на полной громкости музыку, были слышны крики и остальные, другие звуки каких-то, явно не самых адекватных, действий одноклассников. «Бесит когда эти придурки так орут, это еще в школе бесплатного вайфая нет!» — повторял про себя, как молитву, Иван. Пару раз в него случайно прилетали ручки или карандаши, вполне возможно, что его специально кто-то задевал, но это лишь догадки, в целом — непонятно. Это начало конкретно раздражать. Терпение было на грани и парень уже был готов, в порыве ярости, распахнуть глаза и высказать всем им все, что он о них думает, но спустя некоторое, очень непродолжительное время, все утихомирились. Класс стал вести себя тише. Намного тише, что было им не присуще. Совсем, чтоб вы понимали. Парень, ради интереса, распахнул один глаз серого цвета, такого, что в нем можно было утонуть, до того он был бездонным. Уже прозвенел звонок, судя по тому, как все, в позе солдатиков, приросли к своим местам. Хлопок двери. Этот расхваленный всеми учитель зашёл в класс. «Ну, сейчас повеселимся!» — самодовольная улыбка растянулась на розоватых губах, неохотно юноша поднялся со своего стула. И точно также опустился обратно, по команде других учеников: наушники ведь по-прежнему в ушах. Новоиспеченный преподаватель, скорее всего, поздоровался. Ваня стал крайне внимательно изучать его, но уже обоими глазами. Один только полностью чёрный костюм отличал его от всех других ребят. Те были одеты: в меньшинстве в школьную форму, а другие же как Валевский — что под руку угодило. «Чёрный костюм — как на похороны собрался, ей бог.» На носу поблёскивали стёклами очки. Сам он был черноволосым и высоким, на вид, около двадцати пяти лет. — Такой молодой, а уже учитель. Кто его вообще на эту должность поставил? — мысленно вел монолог Ваня. Сразу вспомнилось русское образование. Мужчина что-то говорил классу, изредка поправляя очки и возвращаясь их обратно, на должное место — переносицу. Ваня же слушал, что называется в пол — уха, наушники он, правда, всё же вытащил. Теперь более-менее слышно: отчитывает за какое-то там сочинение. — Ну да, опростоволоситься наш класс умеет! — снова мысленно усмехнулся парень. — Я, по-вашему, должен правила за начальные классы диктовать? А-ля «жи-ши» и «ча-ща»! — звонкий, довольно приятный, нельзя не признать, голос разносился по классу и отбивался от стен. — Нож-ни-цы, не бывает одна ножница.! — Тараторил без умолку мужчина, вертя в руке тетрадь одного из этих бездарей. В другой руке трепыхались его окуляры в черной глянцевой оправе. — Или же: «очки» — не бывает одна очка! — Зато есть очко! — Вот тут-то мальчишка и оживился. Все ученики просто захлёбывались в собственном истерическом смехе. Иван сидел с наглой и уверенной улыбкой, расслабленно откинувшись на спинку стула. Учитель спокойным взглядом пробежался по тому с ног до головы. — Вы, молодой человек, я смотрю больно остроумный, не так ли? — Как ты уже успел заметить, Витечка, — сорвалось с губ Валевского, его самодовольству не было предела. — Для вас — Виктор Константинович, дорогой мой! — мужчина не долго вперился в взглядом в проблемного ученика, затем спокойно отвел взгляд и провозгласил: — Продолжаем урок! И что это сейчас было? Да любой бы нормальный учитель после такого пришёл в бешенство! А этот? Просто проигнорировал?! Даже к директору не пойдут жалобы? Вот это «джекпот». Клавдия Николаевна бы «соответствующую оценку в журнал и на выход из учреждения». По правую руку от шутника сидел Сергей, который до сих пор не мог прийти в себя и отделаться от истерики. Поглядев на него, Ване самому стало до одури смешно, вся эта сумбурная ситуация была очень уж глупой. Хохот с задних парт подхватили остальные сидящие в помещении, за исключением разве что, самого учителя. — Валевский, вам, видно, очень весело? — ну что ж, погнали по второму кругу. — Несомненно, Витечка, — лукаво улыбаясь, протянул Ваня. — А может мне тоже повеселиться?.. — Виктор Константинович облокотился руками на парту, нависая над самым лицом раздолбая. Удивительно, как быстро он очутился в противоположном конце кабинета. -… Давайте я напишу вам замечание в дневник: весь урок рассуждал над понятием «очко»? Ну и как звучит? — Голос его, как будто, стал немного громче и строже, но был все также мягок и спокоен. Да, как бы парадоксально это не звучало. — Весьма решительно, но я, пожалуй, откажусь. — Виктор отпрянул от парты, снова поправляя свои очки. — Как пожелаете. Он снова продолжил вести урок. «Да какого хрена?! Почему он ведёт себя так, словно это типичная для него ситуация?!» Теперь уже парень косился на своего преподавателя по русскому языку весь оставшийся урок с недовольством и недоверием. Тот просто объяснял новую тему, будто никакого инцидента и в помине не было. — И откуда он вообще взялся на мою голову? — ход мыслей оборвал звонок на перемену. Как ужаленные, школьники, быстро схватив свои сумки, рванули к выходу из кабинета. Мужчина что-то ещё твердил про домашнее задание, но, кажется, его уже никто не слушал. Иван, без сомнений, последовал примеру остальных. — Валевский, я попрошу вас задержаться, — послышался бархатный и всё также спокойный голос преподавателя. Ваня был готов просто раствориться в воздухе. Но чья-то рука подтолкнула его сзади. — Не боись, он нормальный мужик, — это был голос Грея. Чей же ещё? Вот это, конечно, поддержка. Высший класс. «Чего-то я уже в этом сомневаюсь» — пронеслось ласточкой у него в мыслях. Виктор Константинович сидел за своим учительским столом, перекладывая стопки бумаг и ученических тетрадей. Дверь в кабинет уже давно захлопнулась. Тишина, только звук шелестящих листочков. — Валевский… — наконец прервал тишину новый учитель, поворачиваясь лицом к мальчику. — Я заметил, что у тебя довольно острый язычок. Учителя говорили мне, что ты весьма сложный ученик, к тебе нужен особый подход. Я прощаю тебе сегодняшнюю сцену, но впредь, чтобы такого больше не случалось, ты меня понял? «А где же его излюбленное «вы»? Решил попробовать по-другому, ладно…» — Слушайте, Виктор… как вас там? Если вы решили попробовать поиграть в психолога, то можете, хотя бы, не впутывать в это меня? Уж простите… — паренёк уже было захотел выйти из класса, как вдруг ощутил тяжёлую ладонь у себя на плече. — И не вздумай прогуливать мои уроки, я буду внимательно за этим следить… — синие глаза сверкнули из-под линз. Валевский, дёрнувшись, вырвался из хватки преподавателя и пулей вылетел из кабинета.