*** 7 минут назад ***
– Тэхён? Знаете то чувство, когда на тебя с огромной высоты падает кирпич, а ты просто стоишь и смотришь, не в силах сдвинуться с места? Вот и сейчас на меня летел большой тёмный кирпич, с мощными бёдрами и с кучей браслетов на руках, а я никак не мог пошевелиться. Палец будто завис над клавишей «Esc», а ноги налились свинцом. Больше не было никаких фантазий. Я понимал, что таков мой конец. Позорный, жалкий, без денег. Я не дышал – покорно ждал, когда Чонгук, наконец, откроет дверь, противно ухмыльнется и вытолкнет меня из судейского кабинета, однако небеса смиловались надо мной и вместо того, чтобы зайти, фрик любезно спросил: – Твой блокнот? Хён, он ведь не в твоём кабинете, а у меня. Тебе только он нужен? – пауза. – Хорошо, без проблем. Дверь закрылась, зато во мне открылось второе дыхание. Как только раздался негромкий хлопок, я с облегчением, громче положенного выдохнул, попрощался с историей браузера и выключил макбук. Соображать нужно было быстро, а потому я поднялся с кресла и огляделся по сторонам. Фрик мог зайти сюда буквально через секунду, и я был почти уверен, что он находился сейчас в своей комнате, поэтому выходить через дверь бессмысленно. Я обернулся. Свет уличных фонарей пробивался в кабинет Намджуна через большое пластиковое окно, которое выглядело, как моя последняя надежда. Недолго размышляя, я прошел под светлыми гардинами, дернул за ручку и отворил окно. Ситуация не радовала: всё же это был второй этаж, но цветущая рядом сакура совсем чуть-чуть прибавляла уверенности. Я закусил нижнюю губу и задумался. Что я делал? Стоял в кабинете судьи, боясь, что в любой момент меня могут застукать, как какого-то преступника, собрался лазать по деревьям в свои двадцать один. Я ведь взрослый, осознанный и независимый человек, который мог позволить себе выдохнуть, послать всю эту магическую чушь к чертям и со спокойной, а главное – чистой совестью спокойно выйти через дверь. – Я просто выйду за дверь и как взрослый, разумный человек покину… Закончить реплику не удалось: раздался знакомый скрип, и, больше не придаваясь размышлениям, я молниеносно взобрался на подоконник, а далее оттолкнулся и… Полетел. Всё произошло слишком быстро: мне повезло ухватиться руками за ветвь сакуры и на несколько секунд задержаться, но, видимо, выдержка у дерева, как и лимит моих разумных решений, небольшая, поэтому я плашмя полетел вниз, приземлился на бедро и слабо вскрикнул*** сейчас ***
Пролежал я на животе относительно недолго: колени пекло от боли, стесанная кожа неприятно зудела, было холодно. Время тянулось слишком медленно. Мне хотелось встать, отряхнуться и продолжить, я чувствовал, что теряю драгоценные минуты, ведь можно что-то узнать, найти лазейку и приблизиться на шажок к цели. Однако сил на то, чтобы подняться, почти не осталось. Я сделал над собой усилие и просто перекатился с живота на спину, устремив взгляд в темное, звездное небо, слегка загроможденное ветвями сакуры. Некоторые из маленьких сверкающих точек медленно передвигались. Спутники. Мои губы будто сами растянулись в умиротворенной улыбке, и в душе ураган паники и страха затих – наступил приятный штиль. Я не знаю, сколько так пролежал, смотря в такое манящее небо и разглядывая звёзды. Знаю, что было спокойно и холодно, но возвращаться не хотелось. Ложь выматывает. В глубине души я ощущал приближение чего-то страшного, неконтролируемого и того, что не поддаётся объяснениям. Это то чувство, когда родители тебе запрещают, но ты всё равно делаешь – ты знаешь, что это не совсем правильно, но не можешь отступить. Так и я сейчас осознавал, что постепенно, медленно и осторожно я ступал на очень шаткую дорожку уловок и лицемерия. Я знал, что прямо сейчас, лёжа под открытым звёздным небом, я мог подняться и просто покинуть это место. Так было бы правильно… – Медиум Ким! Где медиум Ким? – Тэхён… … Однако ложь уже стала полноценной частью моей жизни и меня самого, поэтому, спокойно улыбнувшись, я с горем пополам повернул голову и увидел пару кожаных ботинок, начищенных до блеска, а затем черные брюки, футболку, амулет, скрещенные на груди руки, недовольный и взволнованный взгляд. – Чонгук? Послышался усталый, тяжелый вздох, и любой мог бы ощутить, что фрик закатил глаза. Я ухмыльнулся. А чего ты ожидал? – Я ничего не буду спрашивать, просто помогу тебе подняться и заведу в дом. Даю один совет: не говори со мной. Кивок, и уже в следующую секунду фрик склонился и осторожно приподнял меня, придерживая за талию. Я обнял его за плечо — он недовольно, но мило фыркнул и, прихрамывая, направился к магической обители. Мы почти добрались до порога, когда дверь резко открылась, и оттуда вылетел взвинченный Хосок: – Вот вы где! Давайте быстрее, всей команде хотелось бы ещё поспать сегодня. Ничего не говоря, я отстранился от Чонгука и пошел впереди. Когда мы оказались в уже знакомой комнате, я поморщился: в глаза сразу же ударил неприятный свет, в нос – навязчивый запах чьих-то духов вперемежку с потом. Я хотел было сделать шаг вперед, к ожидающему меня Намджуну, но почему-то неосознанно обернулся в поисках Чонгука, который, как оказалось, стоял почти совсем рядом. На его лице не прослеживалась ни одна эмоция, но тогда, когда я подошел к столу с заветным черным конвертом, он совсем тихо шепнул: – Окно я закрыл. В животе что-то будто неприятно обвалилось, а по спине пробежали мурашки. Я нервно сглотнул и взглянул на Намджуна, пытаясь понять, слышал ли он что-нибудь, но по усталому взгляду судьи было понятно, что он разделял позицию Хосока и не прислушивался к противному жужжанию каких-то фриков. – Медиум Ким, вы готовы? Я быстро кивнул, и в тот же момент свет прожекторов вспыхнул ярче, а основной свет стал тусклее. Непроизвольно я оглядел всё вокруг и сжал кулаки. Нужно было скрыть волнение, выглядеть уверенным, не пасовать перед этим руническим недомагом с ядовитой ухмылочкой на устах, однако во рту всё равно неприятно сохло, в животе урчало, сердце колотилось быстрее и быстрее. – Медиум Ким, приветствуем Вас на первом испытании. Как Вы могли догадаться, сегодня вашей задачей будет определить, чья фотография находится в этом чёрном конверте, – Намджун аккуратно придвинул его двумя пальцами. – Если вы совсем собьетесь с верного пути, мы с Чонгуком поможем. Времени у вас немного. И испытание начинается... Прямо сейчас! Дальше всё было слишком сумбурно. Несколько секунд я действительно не мог собраться – свет прожекторов, микрофоны и недовольные вздохи выбивали из равновесия, но, вспомнив заветную цель и мельком глянув на скучающую рожу Чонгука, я взял себя в руки. Из тех людей, которые высветились в намджуновской истории браузера, я остановился на Хён Бине, вспомнил пару фактов из его жизни, а потом пошло как по маслу. Меня отпустили минут через пятнадцать, даже переснимать не пришлось. – Камера тебя любит, медиум Ким, – уже не так сердито, даже с улыбкой произнёс Хосок. Я ничего не ответил. То ли ложь, то ли насыщенный день давали такой эффект, но всего меня, казалось, провернули в стиральной машинке, затем нажали на кнопку "ополаскивание," а в конце неплохо так высушили. Ничего не хотелось, кроме как снова оказаться на роскошной кровати, вдыхать сладковатый запах непонятных цветов и чувствовать осеннюю прохладу. Пока все в суматохе что-то обсуждали, собирали приборы, я поднялся по лестнице и направился в наполовину свою комнату. Я только прикоснулся к позолоченной дверной ручке, когда до моего слуха донёсся хрипловатый женский голос, и я замер, широко распахнув от удивления глаза. Он точно принадлежал той страшной женщине в чёрном, Море, но интонация была совершенной другой: никакой таинственности, давления, только мягкость и лёгкость. Я сделал несколько шагов по направлению к её двери и остановился. Через щелку было видно, как стройная темноволосая брюнетка в голубом шелковом халатике мило разговаривала с кем-то по телефону. От прежней пугающей Моры не осталось и следа. – Да, дорогой, это просто цирк. Я же говорила, что всё будет нормально. Они все шарахаются от меня и беспрекословно верят. Да… – пауза. Мора с интересом взглянула на свои длинные заостренные ногти. – Вот увидишь, деньги будут нашими. Этот хваленый Намджун полный глупец, а его помощник просто мальчишка. – Она засмеялась. – Я люблю тебя, дорогой. Я скривился и быстро ушел в свою комнату, где с тревожно бьющимся сердцем прислонился спиной к двери и осел на пол. Значит, Мора, как и укротитель змей, и я, тоже мошенница. Это усложняло задачу. Одно дело перехитрить слепца Намджуна или фрика, совсем другое – таких же обманщиков, как ты сам. Тяжело вздохнув и приняв решение справляться с проблемами по мере их поступления, я, даже толком не раздевшись, свалился на кровать, уткнулся носом в подушку и прикрыл глаза. Снова сладковатый запах. Запах Чонгука. Было приятно. Тепло и успокаивающе. Я снова не заметил, как отключился, зато проснулся от удара по голове чем-то легким. Издав недовольное мычание и кое-как открыв глаза, я обернулся, при этом ощутив хруст в спине, и увидел Чонгука с усталым выражением лица и пакетом в руках. – Чего тебе? – Раздевайся, – пусть и говорил он ровным тоном, но ощущалось, что еще совсем немного и фрик начнёт выплевывать слова. Я не до конца проснулся, поэтому решил, что мне послышалось, но Чонгук снова спокойно повторил требование, а затем устало закатил глаза и бросил пакет на кровать. – Там лекарства. Обработаешь себе раны. Теперь я совсем проснулся и глядел на фрика прищурившись, выражая свою настороженность и подозрительность. – Как хочешь. Я спать. Выматывает смотреть на чужое вранье. Чонгук вздохнул и принялся снимать футболку, а я думал о том, что он прав: это действительно выматывает – смотреть, как кто-то лжет, и ничего не делать. Люди устроены так, что пока они не попросят тебя о помощи, ты не можешь помочь, даже если они в беде, даже если им лгут, их бьют или делают с ними нечто более страшное. Непрошенная помощь воспринимается как оскорбление, поэтому единственное, что тебе остаётся делать – отстранённо наблюдать и желательно не винить себя. Интересно, фрик также нетерпимо относится к укротителю и Море? Когда Чонгук лёг рядом, я, наоборот, встал, стащил с себя штаны, оставаясь в одной рубашке, и потянулся к пакету. В целлофане обнаружились две мази, перекись водорода, заживляющий крем, пластыри, ватные палочки. Не церемонясь, я снял крышку с перекиси и небрежно налил её на счесанную кожу коленки. Пришлось стиснуть зубы – пекло сильно. – Ты серьезно? Я взглянул на Чонгука и не успел отреагировать, потому что за какую-то жалкую секунду он схватил меня под коленкой и потянул к себе. Фрик бесцеремонно уложил мои ноги себе на колени, достал из пакета ватные палочки, обмакнул одну в перекись и аккуратными движениями начал обрабатывать рану, раз за разом дуя на неё. Я смотрел на Чонгука и чувствовал, как что-то неприятно сдавливалось в груди. Но еще я постепенно понимал, какой же этот фрик по-настоящему красивый. С его тёмными спадающими на лоб прядями, легкими морщинками возле глаз и нежно-розовыми губами, которые слегка краснели от того, что он их постоянно облизывал. Я не знал, сколько времени было на часах, точно не осознавал, через что придётся ещё пройти, но прямо сейчас я чувствовал сладкий запах цветов и легкий осенний ветерок, проникающий через открытое окно и отдающийся мурашками по коже. Прямо сейчас я чувствовал, что лучше просто молчать, смотреть на этого сосредоточенного красивого фрика и не портить мгновение непрошенной ложью.