Наш любимый гербарий

      Перебегая от колонны к колонне, осторожно двигаясь и прячась за углами, я преследовала цель. Целью был силуэт, знакомый до трепетной дрожи в сердечке. Высокая и тонкая фигура уверенно шагала по просторным светлым коридорам университета, даже не подозревая, что за ней следят.       Я вдруг обнаружила, что широко улыбаюсь, представляя, как жертва совсем скоро попадёт в мои сети. Пусть я почти год провела вдали от универа, я отлично помнила лабиринты коридоров и удобные срезы моей альма-матер.       Я глухо выругалась себе под нос, когда заметила на полу белый пластиковый прямоугольник. Во время очередной перебежки я выронила студенческий билет, и без того печальный и потрёпанный. Я получила его обратно буквально пару минут назад, и потеря студака ещё до учёбы стала бы крупным фиаско.       Собственно, из-за билета я и оказалась здесь сегодня. Необходимо было уладить эту и некоторые другие формальности в деканате, чтобы восстановиться из академического отпуска. А тут так удачно подвернулся мой краш, спешивший куда-то по своим преподавательским делам.       Отсчитав про себя несколько секунд для страховки, я в очередной раз завернула за угол, чтобы продолжить преследование, но неожиданно упёрлась в стену.       «Стена», одетая в лёгкую светлую рубашку, насмешливо взирала на меня сквозь прямоугольные стёкла очков. Я расплылась в чересчур широкой улыбке, одновременно чувствуя неловкость, удовлетворение и умиление, тёплым облачком окутавшее мои мысли.       – Приве-ет, – глуповато протянула я, глядя в прекрасные голубые очи.       – Что это ты такое делаешь? – поинтересовался Рома, приподняв брови, и сложил руки на груди.       Я зажмурилась от наслаждения. Этот голос я бы узнала из тысячи. Только он совмещал в себе тенор, едва заметно и приятно поскрипывающий, манерно тянущиеся гласные и характерные интонации. За этот голос я иногда ласково и двусмысленно звала Рому «мой голубок», имея ввиду вовсе не птицу.       – Ах, Ромашка, ну, не будь дурачком, – сказала я и сжала его в объятиях. Кажется, он стал ещё выше и тоньше, чем раньше. У меня всегда был фетиш на худеньких. – Я тебя преследую, неужели не очевидно?       – И кто из нас после этого маньяк?       Рома обнял меня в ответ и, наклонившись, ласково поцеловал в лоб.       – Привет, Василёк.       Я слегка отстранилась, быстро посмотрела по сторонам и, схватив парня за руку, толкнула ногой ближайшую дверь, так удачно оказавшуюся просторным классом. До занятий было ещё несколько дней, так что классы и аудитории пока пустовали.       Я прижала Рому к ближайшему серому шкафу для химических реактивов и требовательно потянула за ворот рубашки. Из-за ощутимой разницы в росте от слишком долгих поцелуев у нас обоих могла заболеть шея, но это того стоило. Я почувствовала его дыхание на своей щеке и почему-то вдруг смутилась, будто в первый раз мы были так близко. Но когда его губы накрыли мои, сознание окутал розовый туман, и все мысли напрочь вылетели из головы.       За дверью послышался цокот каблуков, и я резко отпрянула. Наши с Ромой отношения могли создать для него проблемы теперь, когда он перевелся на работу в мой универ.       Теперь так будет каждый раз?       Оторвавшись от Ромы, я осмотрела класс. Яркое летнее солнце, проникая сквозь широкие окна, освещало длинные ряды парт со стульями, шкафы с вытяжками и неизменную зеленую меловую доску. С улицы слышался едва различимый щебет птиц и шум проезжавших мимо машин. Скоро этот и другие кабинеты заполнят растения в горшках, мерные цилиндры с бюретками и студенты в белых халатах, словно дети радующиеся красивому цвету получившегося раствора.       – Я тоже скучал, – признался парень и, отодвинув один из стульев, присел.       – Быстро ты меня вычислил? – поинтересовалась я, запрыгивая на парту. Выглядела она надёжно.       – Ну, знаешь. Тебя сложно не заметить.       Я сокрушённо вздохнула.       – Ну, вот. И зачем господь наградил меня синими волосами?       – Технически, господь тут ни при чём, ведь ты сама...       – Технически, ха! – я снисходительно взглянула на него. – Хочешь спровоцировать меня на длинный и глубокий диалог о теологии и философии?       Ромашка с улыбкой помотал головой.       – Пожалуй, не хочу.       – И правильно. Я бы в этом споре победила.       – Не сомневаюсь.       Рома протянул мне ладонь, и я взяла его за руку. Было приятно снова сидеть вот так вместе и болтать о всякой ерунде. Неизвестно, что будет с нами теперь, когда нам нельзя палиться.       – Вот надо было тебе перевестись в Эй-таун, – вздохнула я. – Мог бы остаться на прежней работе, нам было бы проще.       – Карьерные перспективы, – напомнил Рома.       Мы уже говорили об этом прежде, поэтому я и так всё понимала. В медуниверситете родного Ви-тауна он ещё долго мог быть просто преподом, в то время как здесь всего за полгода этот карьерист поднялся до поста завкафедрой. Да и в целом, жизнь в столице Рому явно прельщала.       – Вась, не волнуйся о нас. Так ведь даже лучше, будем чаще пересекаться.       – Ага, главное, чтоб никто не увидел.       – Значит, будем осторожны. Да и я знаю, где камеры.       – Что ж, надеюсь, здесь их нет? – спросила я, наклоняясь к нему за поцелуем.       С тех пор, как я поступила в университет, мы с Ромой нечасто виделись, общались через сообщения в мессенджерах и редкие звонки. Возможно, именно поэтому мы так долго встречались. Не успели надоесть друг другу.       Но академотпуск многое изменил. Рома периодически навещал меня в Ви-тауне, приезжал на зимние каникулы, а летом мы виделись почти что каждый день, пока он не уехал в августе на повышение квалификации. Кажется, за три тёплых месяца мы узнали друг друга лучше, чем за три года отношений. С того дня, когда мы начали встречаться, мы оба изменились. Повзрослели.       Сейчас я боялась не только того, что Рому могут уволить за связь со студенткой. Вдруг, общаясь так часто, мы поймём, что переросли друг друга? Вдруг те чувства, что мы испытываем, исчезнут, когда мы сильнее сблизимся?       – Вась? – позвал он, отвлекая меня от мрачных мыслей.       – М-м?       – Я тебя люблю. Мы со всем справимся.       Я взглянула в голубые глаза и почувствовала волну нежности, накрывающую с головой. Ну и дурёха же ты, Василиса.       – Я тоже тебя люблю, – сказала я и улыбнулась. Он прав. Мы со всем справимся.       Нам пришлось вскоре попрощаться, ведь у завкафедрой куча дел. Но я уже придумала, как тайными тропами провести Ромашку в общежитие этим вечером. Хотелось показать ему моё обиталище, прежде чем заселятся соседки по комнате, ведь тогда вход для него будет уже закрыт. Не стоит никому знать о нас – ни преподавателям, ни студентам.       Я полной грудью вдохнула воздух родной комнаты – и тут же закашлялась. Воздух был слишком уж пыльным. Если я приведу сюда Ромашку, он наверняка задохнётся. Если не от самой пыли, то от возмущения.       Потратив пару часов на влажную уборку, я принялась разбирать моих чудовищ: два чемодана, настолько больших, что я вполне могла бы поместиться в каждом. Что сказать – если заселяться в общежитие, то с максимальным комфортом. Полки и стеллажи заполнили книги и статуэточки, светлые стены закрыли постеры и плакаты из старых журналов, печальная подушка оделась в яркую наволочку, а линолеум у кровати скрылся под изумрудно-зелёным ковриком.       Удовлетворённо осмотрев результат трудов моих, я протиснулась в узкое пространство у письменного стола. Комната была рассчитана на троих студентов, и по праву первооткрывателя я заняла лучшие места: стол в самом углу и кровать с наибольшим числом розеток. Я с ногами забралась на стул и придвинула к себе ноутбук. Сзади я упиралась в небольшой стеллаж, справа к столу примыкала высокая спинка кровати, слева сияло чистотой только что старательно отмытое окно. Рай социофоба.       – Ах, да, – пробормотала я себе под нос. – Интернета ведь нет.       Конечно, у того, чтобы первой заселиться в комнату, были свои преимущества, но вайфай в их число, увы, не входил. Придётся дождаться обеих соседок, чтобы договориться и скинуться на какой-нибудь дешевый тарифный план местного оператора. А пока оставалось довольствоваться слабеньким мобильным интернетом, пригодным лишь для мессенджеров и, максимум, музыки.       Заняв себя чтением в моём райском уголочке, я не заметила, как день перешёл в статус вечера. Я отложила книгу и взяла в руки вибрирующий телефон. С экрана на меня смотрел насупившийся Ромка с цветком ромашки за ухом.       Я вышла из-за стола и тут же зашипела от боли в ноге, которую свело после неудобной позы. Удивляться здесь, впрочем, нечему. Двадцать лет, как-никак. Старость не радость.       – Чувствую себя преступником, – признался Рома, разуваясь в прихожей.       – Так и есть, – отозвалась я и пожала плечами. – Проходи.       Я встретила его внизу и провела в комнату тайными путями, минуя вахту. Разумеется, ничего тайного в этих путях не было. Альтернативные проходы в общежитие, кроме контролируемого вахтёршами, были временно открыты нараспашку, чтобы заселяющимся студентам и их родственникам было проще переносить многочисленные вещи от машин к лифтам, так что проникновение Ромы прошло без сучка.       – Неплохо, – одобрил Ромашка, осматривая блок. – Просторно тут у вас. Ещё и кухня своя.       – Самое приятное – это свой душ, – кивнула я, помешивая какао в турке. Общежитие у меня было что надо, с этим я не могла не согласиться.       Я почувствовала, как рой мурашек пробежался по позвоночнику, когда Рома мягко обнял меня сзади и чмокнул в макушку. Я улыбнулась. В его руках было тепло и уютно, хотя и очень жарко. Видимо, почувствовав это, парень было отстранился, но я резко приказала:       – А ну-ка стоять.       – Обычно ты жалуешься, что в моих объятиях тебе нечем дышать.       – Так и есть, но чего только не стерпишь ради любви!       – А сколько пафоса-то, божечки, – шутливо пробурчал Рома, возвращая руки на место.       – Тебя что-то не устраивает? – невинно поинтересовалась я, продолжая помешивать какао.       – Ну, знаешь. Учитывая, что у тебя в руках ёмкость с кипящим молоком, я лучше помолчу.       – Верное решение.       Я расслабленно облокотилась на Рому и, выключив плиту, повернула голову к окну. Совсем рядом, по другую сторону внутреннего двора располагалось общежитие другого университета, и у его входа собиралась подозрительная толпа. Кажется, кто-то принёс две большие чёрные колонки.

***

      Я раздражённо выдохнула, пялясь в потолок, разрисованный полосами лунного света. Было жарко, как в аду, и жутко неудобно. Все мои попытки заснуть неизменно заканчивались провалом.       А ведь всё так хорошо начиналось.        Как-то само собой вышло, что какао дело не ограничилось. Сначала мы, как и планировалось, культурно чилили на кухне, но вскоре выяснилось, что Рома прихватил напиток покрепче. И это был не кофе.       Я любила шампанское за то, что оно быстро ударяло в голову. Я нечасто баловалась напитками крепче пивных коктейлей, так что напоить меня было проще простого. Мне нравилось ощущение небольшой дезориентации в пространстве и лёгкости в теле, которое дарил алкоголь. Настроение, и без того отличное, улетало в стратосферу, а центры мозга, ответственные за совесть, стыд и сомнения временно переставали работать. И чувствовать всё это было невероятно приятно. И каждый раз, протрезвев, я ощущала навязчивое желание повторить.       Наверное, так и становятся алкоголиками.       К счастью, мозг у меня был. А вот денег на спиртное не было. Так что упасть в зависимость мне не грозило.       Я включила музыку на ноутбуке и заставила Ромашку присоединиться к моему энергичному танцу. Танцевал он забавно, поначалу слишком уж скромно и зажато, но стоило ему раскрепоститься, как он начинал натурально выпендриваться. И это выглядело ещё смешнее. Крутость и пафос в каждом движении, нарочито надменное выражение лица – и даже это отходило на второй план, ведь самым странным здесь был сам Ромашка, двадцатисемилетний мужик под два метра ростом, скачущий со мной по комнате.       Закат окрасил стены золотом, и в блоке словно бы начался пожар. Алкоголь тому причиной, август или энергичные танцы, а может, всё вместе, но в комнате стало очень жарко. И Рома, прижавшийся ко мне, положение не улучшал.       Кожа вдруг стала очень чувствительной. Каждое его лёгкое прикосновение вызывало волну мурашек по телу. Горячее дыхание на лице, его губы на моих, мои руки на его спине. Он опьянял лучше любого шампанского и вызывал зависимость сильнее любых наркотиков.       Мы оба уже знали, что на ночь он останется у меня.       Рома легонько прикусил кожу у основания шеи, и я судорожно выдохнула. Было чертовски приятно. Он подсадил меня на подоконник, поддерживая за бёдра, и продолжил дорожку жарких поцелуев. Я обвила его торс ногами, прижимая к себе, и быстро собрала синие волосы в жалкое подобие хвоста. Намёк был истолкован верно. Я непроизвольно откинула голову назад, и от каждого влажного прикосновения его губ к моей шее тело будто прошибал электрический заряд.       Я почувствовала, как Рома ставит мне засос в районе ключицы, и облизнула пересохшие губы. Вот козлина, далеко не самое незаметное место он выбрал. Но останавливать его сейчас совершенно не хотелось.       Мы, не расцепляя объятий, сели на кровать. Я забралась руками под его футболку – от неё уже давно было пора избавиться. Рома, похоже, принял то же решение в отношение моих шорт. Я притянула его поближе к себе и поцеловала – уверенно, долго, страстно.       – Стой, погоди, – выдохнула я, слегка отстраняясь. Мы приближались к началу игры. Я быстро пошарила под подушкой и вытащила маску для сна.       Это было нашей своеобразной… фишкой.       – Опять твои игры?.. А ведь я тоже хочу тебя видеть.       – Не в этот раз, милый, – возразила я и закрепила повязку на его голове. С помощью очередного поцелуя извинилась за подобные неудобства и легко толкнула парня. Тот послушно упал на подушку, а я, усевшись сверху, стянула с себя майку.       За окном заиграла громкая музыка, и многоголосье толпы отозвалось нескладным пением. Плевать.       Мы всё равно будем громче.       Я часто видела в фильмах, сериалах и книгах персонажей, засыпающих в объятиях друг друга, и выглядело это до одури романтично. Мы с Ромашкой практиковали ночёвку в его квартире пару месяцев назад, но тогда и кровать была шире, и температура ниже, а сейчас…       Я отказалась от одеяла вообще, но Рома за моей спиной играл роль адовой грелки. Открытое окно, к ужасу моему, вообще не спасало. Уж не знаю, сколько я в совокупности поспала, просыпаясь при любом движении Ромы, но в полседьмого я решила, что с меня хватит, и потопала на кухню.       – С каких пор ты такая ранняя пташка? – спросил Рома и зевнул. Он застал меня за бессмысленным пролистыванием ленты как раз вовремя: телефон уже почти сел за то время, что я тусовалась здесь.       – Пока мы спим, жизнь проходит мимо, – нравоучительно произнесла я и в ответ получила чмок в щёку. – Хочешь чайку?       – Да, я бы не отказался.        – Тогда и мне завари заодно.       – Хах, Вася, даже я моложе этой шутки.       –А кто сказал, что я шучу?       Ромашка, сощурившись, неодобрительно покачал головой, но едва сдерживаемая улыбка выдавала его с потрохами. Он явно совершенно не возражал против моих эксплуататорских замашек.       Мы быстро приготовили и скушали пародию на американский завтрак: яичницу с сосисками и поджаренным хлебом. За окном далеко внизу выстроилась очередь перед входом в общежитие, и мои новые соседки могли заявиться в любой момент. Так что я перебила Рому посреди его рассказа о сложностях бытия заведующим кафедрой и заявила:       – Тебе, кстати, уже пора.       – Прогоняешь меня? – переспросил он. – Вот так просто? И это после всего, что между нами было!       – Эй, в нашей команде позерство и театральщина – это моя тема! – напомнила я и для демонстрации судорожно сжала футболку на груди. – А ты своими словами… ранил меня… в самое сердце…       Ромашка рассмеялся. Он всегда смеялся, когда я паясничала и выпендривалась, и было до безумия здорово знать, что ему нравится и моя адекватная сторона, и та, другая. Ебанутенькая.       Я вывела его тем же путём, которым привела сюда, и поцеловала на прощание. В приподнятом настроении я принялась подниматься на седьмой этаж, перепрыгивая две ступеньки за раз, и вскоре пожалела о том, что не поехала на лифте. Отдышавшись после энергозатратного подъема, я дошла до своего блока и вставила ключ в замок, но с удивлением обнаружила, что дверь не заперта.       Я осторожно заглянула внутрь. Несложно было догадаться, что, пока я провожала Рому, в блок заселилась по крайней мере одна из двух моих соседок по комнате. В прихожей стоял аккуратный фиолетовый чемодан и несколько пакетов с вещами. Тут из ванной, вытирая руки моим полотенцем, показалась незнакомая девушка: невысокая, болезненно-бледная, с длинной чёрной чёлкой, падающей на глаза. Она была одета в облегающие джинсы и безразмерную тёмную толстовку. Я заинтересованно хмыкнула, оценив стиль. Было в ней что-то из две тыщи седьмого.       – Привет, – поздоровалась я и протянула ладонь для рукопожатия. – Меня Вася зовут.       Соседка, прищурившись, пригляделась к моему лицу, затем перевела взгляд на мою руку – и вложила в неё влажноватое полотенце.       – Это мужское имя, – заметила она. Её голос был тихим и словно бы простуженным. – А ты девушка.       – Ну, это ведь просто сокращение. От «Василиса».       – Значит, тебя зовут не Вася, а Василиса.       Она вогнала меня в легкую растерянность. Видимо, надеясь сбежать от недопонимания, я попыталась протиснуться между девушкой и косяком, чтобы повесить полотенце на крючок в ванной. Она даже не подумала посторониться и освободить проход, так что я просто ткнулась в неё и отступила. Неловко вышло.       – Я Вика.       – Получается, Виктория, – кивнула я.       – Что?       – Ну, если я не Вася, а Василиса, то ты не Вика, а Виктория.       Я подумала, что это прозвучит забавно в контексте нашей беседы, но Вика явно не оценила юмор. Она одарила меня чересчур долгим взглядом и, не говоря ни слова, наконец, отошла от двери ванной. Вика взяла один из пакетов и понесла его в комнату.       Мда. Странновато это всё. Впрочем, нам предстоит по крайней мере ещё год жить вместе, так что я к ней наверняка привыкну. Рано или поздно. К тому же, скоро приедет Лера, так что будем привыкать вместе.       Я закрылась в ванной, включила воду в душе и набрала подругу. Мы с Лерой подружились ещё на первом курсе, когда учились в одной группе. Теперь, после моего академа, она стала на курс старше меня. Нам пришлось оббить много порогов и поваляться в ногах у администрации общежития, но в итоге мы вымолили себе право жить в одной комнате в этом году.       – Охайо, семпай, – поздоровалась я. Лера никогда не была ценителем аниме или японской культуры в целом, но меня это не останавливало.       – И тебе привет, Василий, – отозвалась она. – Как там твой цветочек поживает?       – Ромашка цветёт и пахнет, всё у него хорошо. Ты лучше мне скажи, когда приедешь в Эй-таун?       – Я собиралась в последний день, тридцать первого августа.       – Вот же ж блин, – отозвалась я. До тридцать первого было ещё два дня, не считая сегодня. – Валерий, друг, а приезжай пораньше, вот прямо сейчас, например.       – Соскучилась по мне? – Лера хмыкнула в трубку.       – Возможно частично, но дело не в этом. Я только что поболтала с нашей с тобой соседкой, она странная до ужаса. Мне страшно, спаси меня!       – Тогда я сейчас же начну собирать вещи. Не переживай, как только я закончу с делами в Би-тауне, так сразу куплю билет и приеду. По моим расчетам, буду у тебя совсем скоро. Тридцать первого.       – Ну и сучка же ты, – вздохнула я, невольно улыбнувшись.       Мы были с ней в таком типе человеческих взаимоотношений, когда разнообразные оскорбления и откровенные издёвки считаются обеими сторонами милым дружеским подтруниванием.       – От сучки слышу, – рассмеялась Лера.       Раз уж я всё равно делала для Вики вид, что моюсь, я решила принять душ в действительности. Прежде чем откинуть шторку и забраться внутрь, я краем глаза увидела своё отражение. Зеркало над умывальником было достаточно высоким, чтобы захватывать мой живот, исполосованный поблескивающими шрамами. Вздохнув, я отвернулась. После операций я уже вдоволь насмотрелась на это зрелище.       Пришло время связаться с новым старостой, контакты которого я получила в деканате. Он добавил меня в беседу потока в мессенджере, и я, перебрав в уме несколько вариантов, ярко представилась, выдав искромётную шутку. К сожалению, такой смешной она, видимо, показалась только мне.       Ну и пошли они.       Дни до учёбы проходили на удивление медленно. Рома не мог уделить мне внимание, друзья и подруги, как и Лера, предпочитали до последнего тусить в отчем доме, так что были только я, Вика и гнетущая тишина между нами. Я несколько раз пыталась начать разговор, но он неизбежно скатывался во взаимное недопонимание. И, кажется, каждая из нас думала: «Она стрёмная».       В итоге мне удалось выяснить, что Вика, как и я, учится на третьем курсе фармацевтического факультета.       – Почему ты выбрала фарму? – поинтересовалась я. Мы сидели в разных углах комнаты, и это выглядело почти символично. Она ответила, не поднимая взгляда от экрана своего телефона:       – Деньги.       – Логично. А как же стремление помогать людям, поднять фармацию Эй-ландии с колен и всё такое?       Вика хмыкнула.       – Это для зануд.       Я вдруг, сама от себя не ожидая подобной реакции, расхохоталась, настолько мне понравилась эта фраза. Наконец-то у нас с Викторией появился контакт! Она уже даже почти начала мне нравиться. Почти.       – Что смешного? – спросила она, смерив меня долгим и тяжёлым взглядом. Я неловко замолчала.       – Но ведь ты выдала отличную шутку…       Вика молча смотрела на меня ещё долгие полминуты, а затем вернулась к своему мобильному.       Мда. Похоже, в общаге теперь будет весело.