***
Этой ночью Шото не спалось. Темная синева неба заползала в комнату. За окном барабанил мелкий дождь. Так и не сумев сомкнуть глаз, Тодороки внимательно следил за каплями, стекающими вниз и сливающимися с друг другом. Ближе к подоконнику капли разъединялись, превращаясь в два ручейка и тут же впадали в другие, такие же ручейки, либо наполнялись новыми каплями, превращаясь в «реки». Звук был приятный, успокаивающий. Шото любил дождь, а если быть точнее, любил смотреть на него из дома. Но сейчас даже его мягкие постукивания не могли успокоить и упорядочить мыслей Тодороки. Тишина стоящая в доме гудела. Одни лишь звуки дождя. У семьи Тодороки всегда было так: особенно тихим дом становился в момент, когда все были дома, как бы странно это не звучало. К 8 утра, как правило, просыпались уже все: Старатель шел тренироваться в додзё, Фуюми готовила завтрак, Нацуо предпочитал не покидать пределов своей комнаты, и все это, абсолютно бесшумно, словно в доме никто не живет. Особенно тихим он стал в момент, когда маму забрали в клинику. И это было вполне логично. Пересилив свою хандру Шото наконец встал, а когда побрел на запах еды, обнаружил уже накрытый, и мало того, подъеденный стол. — Шото? — выглянув из кухни позвала сестра, — Необычно для тебя, так поздно вставать… Эмм. Шото? Младший Тодороки наклонил голову на бок в вопрошающем жесте. — Что? — Почему ты в школьной форме? У тебя каникулы, забыл? — Фуюми прыснула смехом, прикрываясь ладошкой. Тодороки легко улыбнулся. Он прекрасно помнил, что с сегодняшнего дня у него каникулы. Всю ночь об этом думал, однако, ответить на вопрос: зачем он надел форму, не мог. Быстро позавтракав и переодевшись Шото побрел в сторону Академии. Дождь наконец прекратился, но небольшие лужицы под ногами сверкали, напоминая о его ночных похождениях. Тодороки снова делал что-то совершенно несвойственное ему, по его собственному плану построенному в голове, он должен сейчас читать книгу. Что он собирался обнаружить в Академии он понятия не имел. Но уже добравшись до пункта назначения и обнаружив лишь мертвую тишину, подумал о том, что, кажется, забыл перчатки от формы в шкафчике. Перчатки были запасными и он в них абсолютно не нуждался. Ему просто нужен был повод. Хоть как-то оправдать себя. Обнаружив чистейшие перчатки, которые он ни разу не надевал, Шото попятился к скамейке, падая на нее и вплетая пальцы в волосы. «Что я вообще творю?» Грохот резко открывшейся двери, застал Шото врасплох, заставив почти подпрыгнуть. — А ты какого хрена тут забыл? — красные зрачки Кацуки впились буквально на секунду, затем он как-то брезгливо отвел взгляд к своему шкафчику, словно и не ожидая ответа. — Я просто… Просто кое-что забыл, — ответил Шото довольно спокойно. — А, так ты у нас все-таки умеешь разговаривать. — Бакуго что-то взял и уже отвернулся, показывая полную готовность уйти. — Б.. Бакуго. — позвал Шото. — Чего тебе? — Кацуки остановился, повернувшись в пол оборота. Выглядел он немного раздраженным, или так, по крайней мере, казалось, Шото, — Ты какой-то… сам не свой. — Я подумал. Может ты захочешь потренировать со мной на каникулах? — У тебя раздвоение личности или как? — спросил Бакуго с ухмылкой на пол лица. Шото смотрел серьезно, все еще ожидая ответа. — Ладно, раз ты такой решительный, можешь записать мой номер. Напишешь, если захочется получить по морде. Сегодня не пиши, предупреждаю сразу. Шото кивнул, параллельно доставая мобильник из кармана джинс. Это был первый номер в его телефонный книге, где не будет написано «Тодороки». Кажется то, что он пошел сегодня в Академию, можно назвать интуицией или шестым чувством. Иначе как еще это можно назвать? Почему Бакуго тоже пришел в это же место в это же время. Прямо таки судьбоносное совпадение, не иначе.***
*** В этот день Тодороки не писал Бакуго, как тот и просил. Хотя и играло некоторое любопытство, почему ему так категорично нельзя было писать и чем таким важным он был занят. Хотя вспомнил Шото об этом лишь один раз за вечер, когда после душа вышел на улицу поесть мороженого. Взяв в руки телефон Шото открыл телефонную книгу, листать ее не пришлось, потому как в наличии имелось всего 7 контактов. «Бакуго Кацуки» тут же притянул внимание к себе. Тодороки младший заблокировал телефон, убирая в сторону, только спустя секунд пять разглядывания имени одноклассника. Вспомнился старший брат, его слова, и его образ, постоянно находящийся в обществе различных людей. Это нечестно. Пусть Даби никогда и не называл тех ребят друзьями, но он никогда не был один в памяти Шото. Тойя всегда был с кем-то, и никак не ограничивал себя в каком-либо общении. Он вообще себя ни в чем не ограничивал. Позволяя себе то, что не мог позволить ни один ребенок Тодороки Энджи, не то что Шото. Тем временем самому Шото нельзя было вообще ничего. Нельзя играть. Нельзя заводить друзей. Нельзя заниматься тем, что нравится. Нельзя ложиться спать позже положенного. Нельзя просыпаться не в установленное время. Нельзя кушать вредной еды. Нельзя пить не полезные напитки. Нельзя читать книги не по заданной тематике. Нельзя. Ничего нельзя. Тодороки Шото никогда ни с кем не дружил. Не имел вообще никакого понятия как это. Что нужно делать. Как себя вести. Что говорить. О чем говорить. Шото абсолютно не знал, как ему быть с Бакуго. Но ему очень хотелось, начать делать то, что хочется. И общение с Кацуки сейчас входило в это «хочется». Несмотря на все запреты отца, несмотря на все предостережения Тойи. Шото хотелось, наконец-то сказать самому себе: «Можно. В этот раз… Можно. И плевать на всех».