Вдребезги

Я одиночка. Мертвецы в воспоминаньях Преследуют меня как прежде - наяву. Фальшивка искренности и иллюзия любви. Я - одиночка. - Ты не принесешь мне меч? - услышал Кеншин свой голос. - Остался всего один человек. Она кивнула и пошла через гостиную к стойке на камине. - Оба? - ни о чем не подозревая, уточнила Каору. - Нет. Одного вполне достаточно. Неужели это его голос? Кеншин сам не понимал, как говорит и не давится словами. Каору шла к нему, прижимая катану к груди. Последняя смерть, - подумал он. Но приговорена к ней именно та единственная, кого он и жаждал защитить, кому он и не желал причинять боли. Он зажмурился, снова увидев перед мысленным взором имя на черной карточке. Каору. Он припомнил последние слова Гендзи. Кому, говоришь, закажут меня? А кто способен убить самого опытного и опасного хитокири Киото? Разумеется, никто другой, как он сам. Интересно, Кацура знает, что его Кеншин давно решил покончить с собой в случае, если получит приказ лишить Каору жизни? Интересно, весь план был разработан только с этой целью? Он почувствовал ее рядом и, открыв глаза, встретился с полным надежды взглядом: - Это ведь последнее, правда, Кеншин? - Да. Последнее, - холодными камнями сорвались с его губ предательские слова. А она с таким доверием подала ему этот проклятый меч, что так невинно, так издевательски-невинно лежал в ее открытых ладонях. Мной ты ее не защитишь, - казалось, пел этот меч. - Мной ты ее убьешь. Это истинное проклятье - обладать такой силой и не смочь защитить единственную любимую. Он взял меч поперек ножен. - Кеншин? Он вжал Каору себе в грудь, обняв сильными - но, похоже, все же недостаточно сильными - руками, уткнулся лицом во влажные волосы. - Я люблю тебя. Признание прозвучало едва слышным шепотом, и все-таки она услышала. Вытянув руки, Кеншин отстранил ее - это признание, увы, опоздало, опоздало на целую вечность. Никакие слова уже ничего не исправят: ей суждено умереть от его руки, а ему - вымаливать прощение за свой грех всю оставшуюся вечность. Кеншин заморгал, осознав, что она тоже изучает его лицо. Внезапно Каору побледнела. - Последнее задание, - осторожно произнесла она, - это ведь я, верно? Ее фраза удивила: он не предполагал, что она догадается так быстро. Кеншин скорбно улыбнулся той, кто стала для него всем, и оттолкнул ее от себя. Так и не оторвав от него взгляда, Каору, споткнувшись, упала на пол, и он знал, что скорбь в ее глазах - отражение его собственной боли. Однако Кеншин отмел прочь любые чувства и обнажил клинок. Полетели в сторону ножны. Он шагнул вперед, царапая пол кончиком катаны. Каору подняла голову, встретившись с ним спокойными синим взглядом. Задумчивая улыбка смягчила черты ее бледного лица, когда он занес меч, готовясь одним ударом снести ей голову. - Кеншин... - она говорила так, словно готовилась проститься с жизнью в любой миг, - а ты помнишь? - она смотрела, как сражаются друг с другом его тело и разум. - Ведь так мы с тобой и повстречались... - она снова улыбнулась, глубоко вздохнула и поднялась, не сводя с него глаз. - Не так, - сдавленно отозвался он. - Если я все правильно помню, когда мы встретились, ты кинула в меня стул. - Да неужто? - слабо рассмеялась она. - Но ведь на самом деле мы встретились несколькими секундами раньше, когда ты велел мне приготовиться к смерти и потом попытался убить. Что ж ты сейчас молчишь? - Камия Каору, - выдавил он, - приготовься встретить свою смерть. Каору выдохнула. Закрыла глаза, чтобы не заплакать. Ее губы задрожали, и она снова подняла ресницы. Слезы медленно потекли по щекам. Она собрала силы на последнюю улыбку. - Я ведь тогда не сопротивлялась, да? - его тело вновь напряглось. - Ну и сейчас не буду... Порыв ветра, и она невольно зажмурилась, сжалась, однако вместо вгрызающейся в шею обжигающе-горячей стали ощутила холодное прикосновение. Каору открыла глаза. - Кеншин, - заметила она, - этой стороной клинка ты меня не убьешь. Холод исчез. - Верно, - отозвался он, уставившись на тупую сторону клинка. Вздох. - Если б только все решалось поединком на затупленных мечах... - Думаю, было бы просто больнее, - негромко возразила Каору. Она склонила голову: - Так ты собираешься меня убивать или как? Кончиком меча Кеншин повернул к себе ее лицо. - Ты хочешь этого? - Идиотский вопрос, не находишь? Меч легонько похлопал ее по щеке. - Похоже, ты не собираешься бороться - во всяком случае, не так, как в прошлый раз. - Я видела, как ты убиваешь, и прекрасно осознаю, что любое сопротивление бесполезно. - Странно, - пробормотал Кеншин. - Мы спокойно обсуждаем твое убийство... - он поперхнулся и сипло продолжил: - Я не хочу тебя убивать. Я хочу провести с тобой всю свою жизнь до самого последнего дня. - И что же - теперь это невозможно? - он услышал слабый росток надежды в ее словах и решил растоптать его прежде, чем заразится ею сам. - Возможно, - меч опустился в его руке. - Возможно - в случае, если сегодня - последняя ночь для нас обоих. - Господи, Кеншин!.. - Каору отчаянно замотала головой. - Меньше всего я хочу сейчас слышать вот это! - Так что же ты хочешь услышать? - Все что угодно, кроме правды. Перелетаю я с места на место - Якоря нет. Смысла тоже. А значит, бесцельною стайкой Порхаем из клетки мы в клетку. Не быть никогда мне свободным. Он сжал губы: - Это только миг, ты ничего не почувствуешь. Она кивнула. Он отступил, готовясь нанести удар, и с душераздирающим воплем ринулся вперед. Когда он замер, с бровей капал пот. - Ты промахнулся, - мягко указала она. - Это начинает действовать мне на нервы. Кеншин, задыхаясь, стоял рядом, меч лежал на ее плече. Он отступил, вложив клинок в ножны: - Тебя не так-то просто убить. - Хотелось бы надеяться! Меня б не слишком порадовало, если б ты это сделал на три-четыре. - Ну так и не жалуйся! - Ну, знаешь, - возвращаясь к прежнему, чуть язвительному, тону, произнесла она, - я б, конечно, с удовольствием предложила тебе пару способов прикончить меня по-быстренькому, но, сам понимаешь, это не в моих интересах. - Можно подумать, в моих. - Но ведь ты же этим занимаешься, верно? - У меня нет выбора! - Ах да, к слову о проблеме выбора. Видишь ли, - со злостью произнесла она, - ты что-то лишнего навешиваешь на Кацуру. - Это мой долг. Я должен его исполнить, - теперь в его взгляде вспыхнул гнев. Гнев лучше скорби. - Все верно. И ты сам говорил, что даже я не смогу встать у тебя на пути, - она прикусила губу и со слезами выпалила: - Да давай уж побыстрее, что ли! Сколько можно меня мучить?! Кеншин сорвался с места, пересек комнату и, вернувшись от камина, пихнул ей в грудь короткий меч: - Ну так хоть защищайся! Она потрясенно вытаращила глаза: - От тебя?! - Ну же, - он опять обнажил катану. - Я дам тебе шанс. - Ага, сейчас! Просто хочешь убить меня, не глядя в глаза! А если я не буду защищаться? ...и полмига спустя она вложенным в ножны вакидзаси с визгом отражала выпад Кеншина. Оттолкнула и прицельно рубанула в сторону плеча - он легко парировал атаку, развернув клинок в направлении ее корпуса. Каору угадала это движение и отпрыгнула назад, выставив меч перед собой. Кеншин выпрямился. - Ты не сможешь защититься, если не обнажишь меч, - ровным голосом произнес он. Она хотя бы пытается постоять за себя. Он был бы разочарован, если бы Каору купилась на столь очевидную уловку и подставилась под удар. - Ладно... - она медленно потянула вакидзаси из ножен. - Я покажу, чему меня научил мой отец. Быстрый взмах - сверкнула вылетевшая на свободу сталь. Прищурившись, Каору подняла меч в сторону Кеншина, держа ножны за спиной. Крик - и она кинулась на него, рисуя смертоносные узоры мечом и ножнами. Кеншин с отточенной легкостью отразил яростную атаку.Выпад-блок-развороn - они закружились по квартире в танце звенящей стали, но если Каору была уже на пределе, то у Кеншина даже не участилось дыхание. - Я не прощу тебя, если вздумал со мной играть! - выпады стали еще яростней. Злись. Он видел, как зажглись ее глаза, как она вся полыхнула - о, эта ее восхитительная, покоряющая все на свете горячность! На его губах почти появилась улыбка. Думай только о сражении. Он видел, как она приказывала телу прыгать и уворачиваться - упрямая девчонка, как и всегда. Не думай о смерти. Так и надо умирать - когда нет мыслей о смерти. Когда ее не ждешь. Боль, ненависть, смятение, печаль - Они всегда со мной, я чувствую всегда их. Кошмары гонятся за мною вечно, по ночам. Кровь льется на меня и разум мой пятнает. Страданий одиночество – вот друг, С которым оба мы давным-давно знакомы... Кеншин сражался, словно дышал, и Каору сердито пожелала, чтобы ее руки-ноги двигались быстрей и били сильней. Он же безмолвно возносил молитву о том, чтобы упорство не оставило ее, а сам выжидал подходящего момента - момента, когда сможет нанести удар, от которого она умрет, не почувствовав... почти не почувствовав боли. Впервые в жизни он проклинал свою невероятную силу и способности - пусть даже она одаренней многих других, и все равно не идет ни в какое сравнение с ним. Но когда еще она была так прекрасна... И тут он уловил нужный момент - когда надо рубануть, чтобы она умерла на месте, даже не поняв, что произошло. У него свело горло. Кеншин шагнул вперед, рука напряглась в преддверии смертоносного удара... Время, издеваясь, замедлилось. Кеншину всегда казалось, будто за миг до смерти только своя жизнь проносится перед глазами. Теперь он увидел ее жизнь. Вспомнил, как впервые пытался убить ее. Ее прыжок с лестницы в последней попытке уйти от меча. Хруст костей при падении. Свое бесчувственное любопытство. Вспомнил шелковистость ее волос в своей руке, когда он дернул за них, целя мечом ей в горло. И ее отчаянный вскрик. Тогда он ничего не чувствовал. Перед глазами снова возникло ее подсвеченное огнем в камине лицо - она вынудила его произнести слова, которые он прежде никогда не говорил. Я был жесток, - признался он. - И груб. Я сожалею. Воспоминания и чувства обрушились на него, пока он собирался с силами. Моя жизнь принадлежит только мне, - когда-то заявила она. Это испуг, не страх. Разницу знаешь? Он не знал. Однажды узнаешь. Вот этот день и наступил, - признался он. Страх. Он чувствовал, как страх обжигает его внутренности. Страх потерять ее. Страх медленно вползал в грудь. Он не хотел причинять ей боль. Но Кеншин все же заставил себя открыть глаза и поднять меч. Время снова включилось. И все-таки он успел засечь этот миг - Каору судорожно вздохнула, пальцы на рукояти вакидзаси ослабели, она закрыла глаза в преддверии смерти... - она ждала. Кеншин остановил меч в миллиметре от ее груди. - Ты увидела, - прошептал он. Каору подняла голову: - Если б ты сражался со мной всерьез, я давным-давно была бы мертва. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чего ты добивался. - Тогда почему ты подыгрывала? - Так было бы легче для нас обоих... Послушай, почему ты просто не убьешь меня - и дело с концом? Он рухнул на колени. Зазвенела по полу катана. - Не могу. Я не могу тебя убить. Он почувствовал холодное прикосновение стали к шее. - Этой стороной клинка ты меня не убьешь, Каору. - Ты абсолютно прав, - она не убрала меч от его шеи. - Но я не верю, что мечи созданы лишь для убийств. Я считаю, что они для того, чтобы защищать любимых. Он вывернул вакидзаси из ее пальцев, дернув Каору на себя, стискивая ее, яростно прижимая к груди: - Дурочка, но это же невозможно... Мечи созданы для того, чтобы убивать. - Твой меня не убил... - Он убил несчетное количество людей. - Но не ту, кого ты любишь, - горячо прошептала она, - не ту, кого ты хочешь защитить. - Но как, как я могу тебя защитить? Мне приказано убить тебя, и если этого не сделаю я, Кацура пошлет кого-нибудь другого. Зачем нужна вся эта сила, если в ней никакого смысла? Зачем нужны все эти смерти, если я не могу защитить ту единственную, которую люблю? - Ради будущего Киото... - Даже не начинай!.. - перебил он. - Сам же и начал, - напомнила Каору, выворачиваясь из его рук. Янтарные глаза заметались: - Получается, я эгоист, если хочу, чтобы ты жила, тогда как прежде никого не щадил? И лицемер - потому что хочу жить с тобой? - Ну, думаю, без эгоизма тут не обошлось, - тронув кончиками пальцев его щеку, признала Каору. - Но это и делает тебя человеком... - И что же теперь? - он смотрел на нее молящими, испуганными глазами. - Ты же не машина, - ее руки очертили контуры его лица. - И выбирать тебе. Твоя жизнь лишь в твоих руках, - она опустила ресницы и запечатлела нежный поцелуй на его лбу. Внезапно на ее запястьях сомкнулись железные пальцы - Кеншин встал и рванул ее за собой. Каору испуганно уставилась ему в лицо, чье выражение - яростное, сияющее - испугало и восхитило ее: в золотых глазах горел пожар. - Я тебя уберегу, - властно сообщил он. - Но... - Я так решил, - заявил он, прикосновением пальца к губам заставив Каору замолчать. - Я буду защищать твое счастье. Пока жив. - Но Кацура... - Я больше ему не нужен: все, кто должен был умереть, умерли, - Кеншин помедлил и добавил: - Кроме тебя. И я не позволю им и пальцем тебя тронуть. - Кеншин... - Пойдем, - он потянул ее в сторону спальни. - Нужно уйти как можно быстрее, Кацура наверняка предусмотрел и такой поворот. - Но куда, куда мы пойдем? - В укрытие, - он сунул мечи в чехол, затянул веревку. - А где оно? - Киото - большой город. Я знаю массу мест, где мы можем спрятаться. Скрипнула молния, и он развернулся: - Имей в виду - это не отели. Все еще готова? Каору решительно кивнула: - Я пойду с тобой куда угодно. Кеншин улыбнулся. - Это я и хотел услышать, - он обнял ее и взял за руку, потянув к окну спальни: - Пошли. Помнишь, я говорил тебе, чтобы даже и не думала о побеге через окно - разве что только захочешь выброситься? - Ага. - Я врал. Он с заметным усилием поднял раму и перегнулся через подоконник. Каору услышала металлический клик и через его плечо углядела опустившуюся вдоль кирпичной стены насквозь ржавую металлическую лестницу. Кеншин выпрямился, забросил за спину рюкзак, мечи: - Готова? Каору кивнула. - Тогда вперед, - Кеншин принял ее узкую руку, бережно подведя к окну, а потом вниз, по ступеням, скрипящим и завывающим под их весом. Каору дрожала, заставляя свои ноги двигаться и запретив глазам смотреть на далекую-далекую землю. Она чувствовала, как сжались пальцы Кеншина, настойчиво убеждая ее поторопиться. Собравшись, она ускорила спуск и была вознаграждена его брошенной через плечо улыбкой. Из груди вырвался полный счастья вздох. Она наслаждалась этой внезапной переменой: только несколько минут назад она сражалась с хладнокровным убийцей, сейчас же вышеозначенный убийца бережно помогает ей сойти по скрипящей лестнице. - Кеншин... - тихо окликнула она, когда ее ноги коснулись асфальта. - Ты уверен? Он безо всякого предупреждения стиснул ее в объятии так, что захрустели кости: - Не желаю тебя терять, - пробормотал он ей в волосы - Просто проверила. Поедем на машине? - Нет, - отстранился Кеншин. - Понятия не имею, что или кто может поджидать нас на парковке. Пойдем пешком. - Пешком? Куда? Он улыбнулся ее недоумению: - Вон по той аллее. Потом налево и прямиком до мотеля в двух кварталах отсюда, у реки... Он пошел, и Каору нагнала, пристроившись рядом: - А это не слишком близко от твоего дома? - В том-то и дело. Они ожидают, что мы убежим подальше, а мы поступим наоборот. - А если они догадаются, что мы рядом, раз не взяли машину? - Кацура прекрасно знает, что я не стану рисковать. В ней система слежения - нас махом обнаружат. Полагаю, он ожидает, что мы отправимся поездом куда-нибудь подальше, а там затеряемся среди людей. Мы так и поступим, но только попозже - после того, как они обыщут все вокзалы. А сейчас отсидимся в тихом месте. Каору пожала плечами: - Может, он от нас отстанет?.. Ведь он же хорошо к тебе относился... Как мне кажется. Кеншин нахмурился и ничего не сказал, прекрасно понимая, что поимка их - вопрос времени. А потом... А потом прольется кровавый дождь. Живу я чужаком среди своих, В капкан себя загнал – Спасенья мне не будет. Кружусь в отчаянном я вальсе. Отчаянье поможет мне запомнить этот день. *** - Сбежали, сэр, - доложил по мобильнику Такасуги. - Но машина на месте. - Я и не думал, что он ей воспользуется, - Кацура стоял в своем кабинете, глядя на город сквозь огромное окно. - Что взяли с собой? - Практически ничего, - буркнул Такасуги, роясь в оставшихся в пустой квартире вещах. - Барахла немного, мечи, само собой. Кацура улыбнулся в трубку. - Считаешь, что я должен отпустить их с миром, да? - Это не мое дело. - Ну-ка, ну-ка, Шинсаку... Такасуги отодвинул трубку от лица и от души выматерился в сторону. - Она же еще ребенок, Когоро! - И? - Что - "и"?! Что ты задумал?! - Ты совершенно прав, - отмахнулся Кацура. - Это действительно тебя не касается. Однако я знаю, что делаю. - Ха, как и всегда, - вздохнул Такасуги. - Смотрю, ты весь испереживался. Не похоже на тебя. - Да блин, - горько хохотнул Такасуги, - уж если в нее втрескался наш Господин Хладнокровный Головорез, то мне что - нельзя? - Можно. - Ну, что прикажешь? - Отправь людей обыскать вокзалы. - Думаешь, он рванет туда? - Нет, - улыбнулся Кацура, прикасаясь кончиками пальцев к холодному стеклу. - Но хочу, чтобы он подумал, будто именно к такому заключению я и пришел. *** Кеншин стоял у камеры хранения, придерживая одной рукой открытую дверцу и из-за нее следя за происходящим вокруг. На вокзале было как минимум трое людей Кацуры. Он с трудом удержался от фырканья: как можно настолько бросаться в глаза? - бельмами в глазу они торчали у колонн среди кипящего людского потока. Итак, Кацура-таки послал соглядатаев на вокзал. Кеншин поправил черный мотоциклетный шлем, скрывавший его фирменные рыжие волосы и запер ячейку. Уже с опущенным щитком он отошел от камер хранения и, ухмыляясь, прошел к выходу аккурат мимо одного из посланных Кацурой на их поимку. Когда со шлемом под мышкой он открыл дверь комнатки мотеля, то обнаружил Каору. Измаявшись от ожидания, она сидела на краю кровати. Он закрыл дверь и широко улыбнулся. Каору в ответ надулась: - Чего ты как скалишься? Я чуть с ума я не сошла, - она вскочила на ноги и пошла на него, собираясь, судя по всему, ткнуть пальцем в грудь. - Да как вообще додумался уйти, пока я спала, и не возвращаться до самого полудня?! - она старательно пыталась указательным пальцем продырявить ему грудную клетку. Кеншин рассмеялся, отбросил в сторону шлем и, схватив ее ладонями за щеки, поцеловал в лоб. Каору оцепенела, потрясенная его столь нетипичным поведением. - Ты смеешься! - ахнула она. - Смеюсь, - подтвердил Кеншин, развернув ее. - И вообще - у меня большие планы на будущее. - Что произошло? - выдохнула Каору. Он завалил ее на кровать: - Кацура выслал шпионов на вокзалы. - И ты отправился туда без... Он прижал палец к ее губам: - Разумеется, я отправился туда без тебя. Думаю, теперь еще пара дней - и они сдадутся. И тогда мы сядем на поезд до Токио, а потом... - он широко улыбнулся: - ...а потом возьмем билет на автобус, уедем и начнем новую жизнь в каком-нибудь городишке. Кеншин смотрел на ее потрясенное лицо, медленно наполняющиеся слезами глаза: - Новую жизнь? Он приподнялся на локте, смахнул ползущую по щеке слезу: - Новую, - уверенно подтвердил он. - В которой никто и слыхом не слыхивал ни о каком Баттосае. В которой никто знать не знает о твоей способности стирать память. В которой мы будем просто людьми. - Я всегда мечтала работать в библиотеке, - застенчиво улыбнувшись, призналась Каору. – С книгами... - Как пожелаешь. - А ты чего желаешь? - Поставить мои мечи в угол для украшения интерьера. Обзавестись кучей рыжих детишек и, - он снова улыбнулся во весь рот, - жениться на женщине по имени Камия Каору, чтобы жить с ней самой обычной жизнью, о которой она всегда мечтала. К его восхищению Каору счастливо улыбнулась, и улыбка эта смыла все ее многолетние печали. С рюкзаком за плечами они покинули мотель ярким воскресным днем. Кеншин под руку вел Каору узенькими переулками к вокзалу. Оба молчали, неся в душе самую величайшую драгоценность - мечту о новой жизни. Неожиданно Кеншин остановился, и его пальцы больно сжались на ее руке. - Кеншин, что такое? - испуганно прошептала она. - Жди здесь, - приказал он, глядя на Каору в упор. - И не вздумай ослушаться. В следующую секунду он уже исчез. Каору содрогнулась. Звуки, раздавшиеся потом, были ей известны слишком хорошо - съежившись, она зажала ладонями уши. Кеншин вернулся через несколько минут и без слов повел ее за угол. Каору не нужно было опускать глаза к земле, чтобы сказать, что та залита кровью. И все же она опустила. Еще теплые окровавленные тела. Смотрящие на нее слепые глаза навеки умолкших участников кровавой бойни. Она сжалась, едва ли осознавая, как Кеншин волочет ее за собой. - Не смотри, Каору, - вернул ее к реальности его голос. - Откуда им стало известно? - Не знаю, - на скулах заходили желваки. Внезапно она оказалась припертой к стене. Знакомая рука Кеншина легла на лицо, закрывая ей глаза. - Не смотри, Каору, - услышала она. И он опять исчез. И даже в миг, когда стою я на земле, Мне кажется, что падаю я в бездну. Неуклонно и безвозвратно Погружаюсь в омут я греха. Она слышала крики, но замерла, зажмурившись, сжавшись в комок и безуспешно пытаясь укрыться от звуков, - Кеншин снова и снова убивал людей. Когда все было кончено, она дала ему подхватить себя на руки и вынести из очередного окровавленного переулка. Едва трупы остались позади, он поставил ее на землю. - Прости. - Ты ничего не сможешь сделать, - безжизненно ответила она. И не успела сделать и шага, как вновь оказалась у стены: - Не смотри. В этот раз она оттолкнула его руку: - Буду смотреть, - отрезала Каору, глядя на него в упор и не обращая внимания на крики приближающейся погони. - Я буду смотреть на тебя. Кеншин нахмурился и вновь поднял руку. - Нет, - перехватила его ладонь Каору. - Я буду смотреть на тебя. Пускай меня еще на миг задержит Прикосновенье этих рук родных. Кеншин потрясенно отпрянул, но тут возникли преследователи - он развернулся, отработанным взмахом откинул полу плаща... Каору видела, как ее возлюбленный выхватил из ножен катану и ринулся вперед. Минута схватки показалась Каору вечностью - прямо перед ней его клинок серебристой дугой рубил людей на части. Когда все закончилось, она увидела чью-то кровь, стекающую по его виску, и навеки сплавившиеся сожаление и жажду крови в янтарных глазах. Родные в мыслях, в душах и сердцах - Родные в смерти и в служеньи. Они побрели дальше. И когда он в четвертый раз шагнул вперед, принимая боевую стойку, Каору уже все знала. - Нет, - шепнула она, накрывая его лежащую на эфесе руку обеими своими. Их взгляды встретились. - Умоляю, довольно. Кеншин нахмурился сильней. На мгновение они замерли, потом он распрямился и запахнул свои мечи плащом. - Спасибо, - выдохнула она. Он не улыбнулся в ответ - обхватил ее поперек талии и бросился бежать. Они огибали угол за углом, за каждым из которых поджидала засада. Кеншин мысленно клял все на свете: Кацура прекрасно знал, что он почувствует постороннее присутствие, а значит, их просто куда-то вели. И когда после очередной засады они оказались в тупике, Кеншин уже понимал, что их с Каору время вышло. - Признаться, я гадал, долго ли это продлится, Химура. Кеншин тут же инстинктивно выступил вперед, заталкивая за спину Каору. - Кацура-сан... - Ты ведь знал, что я тебя не отпущу просто так, верно? - из-за спины нанимателя на них смотрели автоматы. Кацура поднял руку, и Кеншин услышал, как с противоположной стороны подтягивается вторая группа, блокируя последний путь к отступлению - Ну, и как ты теперь убежишь? - Это не проблема, - тихо и угрожающе предупредил Кеншин. - Несомненно, однако прежде чем ты управишься, пуля оборвет жизнь девушки. Кеншин свернулся в боевую стойку, в бешенстве блеснув глазами. Кацура даже не поморщился: - Ты - монстр, Химура. Чудовище, которое я создал собственными руками. Сквозь кольцо вооруженных людей в круг вышел еще один человек: - Я не должен был тебя отпускать. - Наставник! - яростно выдохнул Кеншин. - Чем вы тут занимаетесь?! - Принимаем необходимые меры, - глухо ответил Хико. - Т-ты... - слова отказались ему служить, и он напрягся, готовясь к атаке. - Она пожелала, чтобы ты не убивал тех людей, и ты подчинился, ведь так? - вопрос Кацуры остановил его за мгновение до выпада. - Вы и это спланировали... - обвиняюще пробормотал Кеншин, хотя не сомневался в том с самого начала. - Я всегда все планирую, - шагнул вперед Кацура, перебегая взглядом с Кеншина на Каору и обратно. - Ты не убил ее. Она - твое невыполненное задание. - И? - И тем самым, - не моргнув, продолжил Кацура, - доказал свое право по-прежнему зваться человеком вопреки всем совершенным тобой преступлениям. Убей ты ее, и мы с радостью дали бы тебе покончить с собой. Однако ты не убил Камию. Хотя по-прежнему остался чудовищем, которому не место в нынешнем Киото. - Мы не собирались оставаться в Киото... - с надеждой вставила Каору. - Пусть так, - с сожалением заговорил Хико, - однако чувство вины сожрет его, он никогда не сможет стать счастливым. И никогда не сможет смотреть на Киото взглядом, не замутненным сожалением. - Я счастлив! - уперся Кеншин. - Я выполнил свой долг. И могу обо всем забыть! - Веришь ему? - обратился к Каору Кацура. - Ты действительно веришь, будто он сможет жить нормальной жизнью, забыв о мече? Каору засомневалась, ее взгляд метнулся к спрятанным под плащом Кеншина орудиям смерти. Кеншин развернулся к ней - на его лице было совершенно дикое, отчаянное выражение: - Не слушай их! - он затряс ее за плечи. - Мы будем жить нормальной, счастливой, совершенно обычной жизнью! С десятком детей и огородом за домом! - Сможем ли мы? Сумеешь ли ты? - Сумеет, - перебил Кацура. - Если ты ему поможешь. Кеншин повернулся к своему бывшему хозяину: - Я отказываюсь... Отказываюсь забывать! - голос сорвался на крик. - Камия, - не обращая на него внимания, продолжал Кацура, - помнишь, ты сказала мне, что даже такие люди, как Баттосай, заслуживают счастья и покоя? - Да, - медленно кивнула она. - Это было в Сакуре. - Я предлагаю тебе возможность подарить ему счастье и покой, не омраченные чувством вины. - Не слушай его! - надрывался Кеншин. - Я не смогу быть счастлив без тебя! Она погладила шрам на его щеке: - Неужели?.. Даже если вообще не будешь меня знать?.. Даже если не вспомнишь меня?.. - Каору, - он сжал ее сильней, - только не после того, что было. Умоляю. - Камия, - вновь вмешался Кацура. - Боюсь, у тебя есть только два выхода. Первый - ты стираешь из его памяти все годы работу на Чошу. Увы, это, к сожалению, включает и тебя. Второе - мы убиваем его здесь и сейчас. - И вы его убьете? - Несомненно. Каору развернулась к нависшему над ней Хико. Прежде чем Кеншин успел дернуться, второй на свете мастер божественной скорости выхватил у него Каору. Меч лег ей на шею: - Если он шевельнется, я убью тебя. Если ты не сотрешь ему память, Кацура убьет его. - Непростая дилемма, не находишь? - заметил Кацура. - Итак, твой выбор? - Ультиматум, - процедил Кеншин. - Орудие трусов и слабаков, - он длинно выругался, трясясь от берущей над ним верх ярости. - Тем не менее, перед ним бессильны даже сильнейшие, - глядя в упор на своего бывшего хитокири, отозвался Кацура. - Не дергайся, а то станешь свидетелем, как Хико перережет Камии горло. Несколько человек накинулись на Кеншина и распяли его на земле. - Как ты мог?! - не сопротивляясь, взывал Кеншин к своему бывшему наставнику. - Да как ты только мог?! - Это была единственная возможность спасти тебя, - печально признался Хико, однако ни на волос не отодвинул меч с шеи Каору. - Ну же, Камия, - надавил Кацура. - Твое решение. Осмелившись тебя коснуться, Я падаю в объятья страха... Мы изуродованы. Сломаны. Разбиты. Вцепились мы в надежду Из последних самых сил. - Отпустите, - тихо попросила Каору, и Хико ослабил хватку. Она высвободилась, сделала шаг вперед, к Кеншину, внутренности которого при этом связались в мертвый узел. - Кеншин... Одеревеневшая, она опустилась на колени рядом. У него перехватило дыхание, когда он понял, для чего. Кеншин задергался, силясь отползти от нее, но держащие его люди навалились сильнее, и Каору приблизилась. - Кеншин мой... Я люблю тебя... - Не надо, - отчаянно бормотал он, замерев в ее объятиях. - Не надо, Каору, умоляю... - Скажи, что любишь меня... - она взяла в ладони его лицо. Он упрямо замотал головой. Каору улыбнулась и наклонилась к нему с поцелуем. Когда они оторвались друг от друга, лица обоих были мокры от слез. - Пожалуйста, - повторила она, - скажи, что любишь меня. - Я тебя люблю, - испуганно произнес он. - Умоляю, позволь им меня убить. Свежие слезы выступили у нее на глазах. - Для этого я слишком тебя люблю, - сказала она, едва не подавившись собственными словами. - Спасибо тебе за все... Он снова отчаянно замотал головой, и она склонилась над ним: - Мне просто нужно было услышать это еще раз. - Нет, я не забуду тебя!.. Я отказываюсь!.. - рычал он, из последних сил пытаясь прогнать страх из своего взгляда, заменив его привычным гневом. Она печально улыбнулась: - Как бы мне этого хотелось... Каору поцеловала его в последний - она знала это - раз, провела пальцами по скулам, щекам, запоминая наощупь любимое лицо. С разбитым сердцем приложила два пальца к его лбу и распрямилась. - Каору... - выдохнул он. Она старательно улыбалась ему на прощание, а Кеншин всеми силами цеплялся за сознание, упрямо смотрел на нее, однако глаза с каждым мигом меркли - Каору видела, как исчезает она из его памяти. Он не умер, однако взор его потух - за миг до того, как закрыться глазам, его лицо подернулось тенью недоумения. Каору бережно опустила Кеншина на землю, вжалась лицом в грудь. Почему-то стало безумно трудно дышать. - Сделано. Звук этого ровного, холодного голоса заставил ее сесть и вытереть рукавом мокрое от слез лицо. Да, все было сделано - но простил бы он ее, выпади такая возможность? Время ничего и никого не рассудит - и их истории, и их именам суждено навеки исчезнуть. Потом все было как в тумане. Кажется, ее силком отрывали от его недвижного тела. Разумеется, оторвали. Последнее, что она помнила, - как его уносили. А потом и для нее наступила темнота. Надежда мимолетным ветерком Сердца нам обдирает - как срывает листья. Очнулась она в знакомом месте. Пусть горели от соли щеки - она села и улыбнулась. Она лежала на кровати Кеншина. В спальне Кеншина. Под одеялом Кеншина. Возможно, просто сон. Однако к тому мигу, как успело поблекнуть утро, Каору уже знала - она одна. Сменились замки на дверях, на обеденном столе поджидали ключи. Теперь, если верить написанной аккуратным почерком Кацуры записке, квартира принадлежала ей. Она кинулась за дверь - и тут же столкнулась с новыми соседями. Какая-то старушка поймала ее руку, выражая искренние соболезнования по поводу потери супруга, а в ответ на потрясенное лицо молодой женщины поцокала языком и пояснила, что домовладелец рассказал ей о несчастном случае. В полной прострации Каору вернулась обратно в квартиру, чтобы выпить чашку горячего чая. Потом она снова и снова перечитывала записку Кацуры, силясь уловить там хотя бы намек на то, что сейчас с Кеншином и где он. Безрезультатно. Это был ее последний контакт с прославленным лидером партии Чошу - теперь правящей в Токио. Она плыла по жизни в какой-то туманной дымке. Утром уходила на работу - каким-то образом ей удалось устроиться в библиотеку. Она глотала книги так, будто это была пища. Вечером возвращалась в квартиру. Ела и ложилась спать, чтобы увидеть сны о рыжеволосом мужчине, залитом кровью. Однажды она рухнула перед его креслом и, уткнувшись лицом в сиденье, нарыдалась до слабости и головокружения. Но в тот день он тоже не вернулся. И на следующий. И через месяц. Она ждала. Но он не вернулся. А спустя еще месяц она нашла под дверью сверток с его мечами и окровавленной одеждой. Каору водрузила мечи на стойку на камине и сделала шаг назад: теперь они были просто деталью интерьера. Она стояла и смотрела на них, даже не осознавая, что плачет. Кружась, мы опускаемся туда, Где все сбывается - кошмары и мечты. Каору начала бродить по городу. Смотрела, как пробивается новая жизнь, более не придавленная насилием и страхом. Солнечным воскресеньем она обнаружила себя во дворе своей бывшей школы и застыла на месте, чтобы ущипнуть себя и убедиться, что не грезит наяву. Спиной к ней и лицом к школе на скамейке сидел человек, знакомый ей до боли в сердце. Мужчина - не в черном, а в синей полицейской униформе - сворачивал на коленке журавлика. Его руки работали медленно и аккуратно, однако она оценила силу, с которой он перегибал плотную бумагу, делая крылья. Перехваченные низко на затылке, его волосы светились на солнце расплавленным золотом. Каору затаила дыхание, ноги сами собой понесли ее вперед, и через несколько шагов она услышала голос, который так любила: - Держи, Аяме! Вот тебе журавлик! Малышка, которую Каору сначала не заметила, рассмеялась, просияв ямочками на щеках. - Я тоже хочу, Кен-ни! - А-ах! - засмеялся полицейский, трепля по волосам вторую кроху. - Тебе в следующий раз, Сузуми. Мама уже заждалась. Дети умчались, заливаясь счастливым смехом, и полицейский тоже смялся им вслед, помахав рукой на прощание. - Вы любите детей? - она все-таки заговорила вопреки пересохшему - выжженному - горлу. - Люблю, - повернулся полицейский, - вот так вот. При виде его лица у Каору подогнулись ноги. - Рада слышать, - она сделала еще шаг. - Часто сюда ходите? - спросила она, чувствуя, как растет ком в горле. - Часто, - он опять улыбнулся. Шрам на щеке дрогнул. - Это место кажется мне знакомым. - Почему? - Каору сделала еще шаг. Сердце бешено колотилось об ребра. Фиалковые глаза полицейского задумчиво прищурились. - Не знаю... - он приглашающе подвинулся, давая ей место. - Но когда я тут, мне кажется, будто я кого-то жду. Кого-то, кого знал раньше. Каору села рядом, не сводя взгляда с его лица. - Я Каору - осторожно сказала она, чуть наклоняясь вперед. - А как вас зовут? - Я Кеншин. Волна эмоций накрыла ее. Каору заморгала, заталкивая обратно слезы. Пальцы смяли юбку, она уставилась на его руки, лаская взглядом каждый шрам. - А мы раньше не встречались? - спросил он тихо. Она подняла глаза, встретившись с его пристальным взглядом. - Едва ли. - Вы мне чем-то знакомы, - он прищурился на нее сквозь бьющее в глаза солнце: - Может, в прошлой жизни? - Точно, - Каору победила жгущие глаза слезы. - Именно в ней. И тоже улыбнулась. Он прикоснулся к ее руке, и она закрыла глаза. Знакомые шершавые пальцы могли исцелить лучше любых лекарств. Ты океаны слез пролитых процеди, Просей ты пепла горы - горы скорби... - Знаете, - пробегая вдоль ее ладони пальцами, заметил он, - где-то с месяц назад я пришел в себя в больнице. Там были какие-то политики... Они сказали, что я полицейский и участвовал в какой-то операции… - он помолчал. - Помню, как приехал в Киото... Лет десять назад, как они говорили... А вот что происходило потом - ничего не помню. - Его глаза потемнели и после паузы он продолжил: - Тот же самый политик - как бишь его... кажется, Кацура, - сказал, что я пострадал во время выполнения какого-то задания... Он повернулся к молодой женщине рядом - та смотрела на него, не моргая. - Извините. Сам не понимаю, что на меня нашло, почему я вам все это рассказываю. Просто вдруг понял, что можно, что... возможно... я вас знаю... - он заметил, как на ее лице вспыхнула надежда. - Может быть, - он улыбнулся, - вы поможете мне вспомнить... Уголки ее губ приподнялись: - Ваше прошлое? - Да-да, - кивнул Кеншин, и к его удивлению, Каору наклонилась и прижала ладонь к его щеке - к шраму, происхождение которого оставалось для него загадкой. Она улыбалась. В ее глазах стояли слезы, которые ему почему-то захотелось снять губами. - Прошлое больше не важно... - сказала она, и он сразу ей поверил. – Теперь - только будущее. - А мы точно не знакомы? - не замечая, что делает, он взял в ладони ее лицо. - Пока нет, - ее улыбка осветила его мир. - Но скоро познакомимся. И - умоляю - помоги мне, собери ты Осколки вдребезги души моей разбитой.