Вдребезги

Вновь поглощает меня ночь. И ненависть их прожигает до костей. Их жажда крови вновь меня сжирает. Кеншин и Такасуги ошеломленно смотрели на Гендзи - тот стискивал лопающуюся от нестерпимой боли голову и смотрел на них в ответ. Судя по виду, был он растерян и очень, ОЧЕНЬ зол. - Чего ты несешь? - А ты сам-то как думаешь, Баттосай, мать твою? - проревел в ответ Гендзи. - Я хочу знать, откуда тут взялась эта девка, почему она блажит так, что у меня сейчас башка треснет, и что я вообще делаю в этом говенном месте! - Другими словами, - игнорируя яростный взгляд наемного убийцы, перебил Такасуги, - ты ничего не помнишь? - Что я должен помнить, урод небритый? - взвыл Гендзи. - Черт вас всех возьми! Терпение Кеншина лопнуло: он надвинулся на Гендзи, однако его остановила опустившаяся на плечо рука. - Нет, - тихо приказал Такасуги. Кеншин развернулся: - Вы что – верите ему? Такасуги пожал плечами. Потом указал на по-прежнему дрожащую в углу Каору. Голова девушки тряслась; казалось, в любой момент она снова поднимет крик. - Займись для начала девчонкой. Напоследок послав Гендзи еще один устрашающий взгляд, Кеншин развернулся к Каору. Она по-прежнему силилась перевести дыхание и, схватившись за грудь, мотала головой, будто хотела что-то оттуда вытряхнуть. Едва Кеншин приблизился, как она впилась в него взглядом, в котором смешались гнев и мольба о помощи. Скользящим движением он подхватил ее на руки, вынес из комнаты, не обращая никакого внимания на тщетные попытки высвободиться из его крепкой хватки, и понес в ванную. За ним Такасуги подталкивал в спину Гендзи. Одним жестом он разом заткнул вульгарные насмешки и замечания в адрес Кеншина, потом с ухмылкой махнул рукой в сторону дверей. Гости, трезвея на ходу, понятливо потянулись на выход. Такасуги снял с шеи цепочку с ключом и открыл дверь. Последним он вытолкнул Гендзи; сам же, снова заперев замок, с глумливой ухмылкой направился в сторону ванной. Кеншин пинком распахнул дверь, чтобы лицезреть полную остывающей воды ванну, которую Каору поленилась привести в порядок. Сама Каору сейчас отчаянно брыкалась у него в руках – он без церемоний плюхнул ее в воду. Резкий вздох – и она снова начала биться. Тогда, поджав губы, Кеншин макнул ее с головой, но почти сразу же отпустил, не дав захлебнуться, и принялся закатывать промокшие рукава свитера. Она кашляла и отплевывалась – он же, подбоченившись, молча смотрел, как пленница убирает налипшие на лицо мокрые волосы, и ждал, пока она соизволит на него взглянуть. Каору отчаянно промаргивалась. Наконец, вытерла со лба воду – Кеншин с удовлетворением убедился, что ее взгляд стал поосмысленней. В этот-то самый момент в ванную вплыл Такасуги, в уголке рта которого победно топорщилась зубочистка. Ознакомившись с переменой состояния Каору, он триумфально улыбнулся: - Отличная работа, Химура-кун, - он хлопнул Кеншина по спине. Тот никак не отреагировал, не сводя глаз с содрогающейся девушки. Каору, постепенно приходя в себя, заметила смену обстановки и моментально прикрыла руками грудь: тонкий халатик промок насквозь и облепил тело. - Что ты сделала с Гендзи? - тихо спросил Кеншин. - И как ты узнала имя “Баттосай”? Взгляд Каору потемнел: - Да пошел ты. Теперь глаза Кеншина превратились в две узенькие щелки: - Я желаю знать. Такасуги привалился к косяку, следя за беседой с явным интересом. На его лице по-прежнему сияла широкая улыбка. - Отстань! - огрызнулась Каору и закрыла руками лицо. - Выходи, - скомандовал Кеншин. Взгляд сквозь пальцы: - Как же. Чтобы я взяла и вылезла на радость двум старым извращенцам? Кеншин начал заводиться. - Вылезай! - повторил он, не скрывая просачивающиеся в голос гневные нотки. - А ты меня заставь, - буркнула Каору. Теперь в его глазах полыхало бешенство. Кеншин подскочил к ванне и схватил ее за предплечье; как Каору ни сопротивлялась, ей не удалось вывернуться из стального захвата. Шаг на кафельную плитку – нога поскользнулась и, чтобы устоять, она всем весом оперлась на вторую – подвернутую – тут же вскрикнула от внезапной боли и рухнула вперед. Кеншин подхватил ее согнутой рукой, вытащил и обмотал полотенцем. Каору упрямо пихалась. Боль в щиколотке была невыносима – задыхаясь, она сдалась, и Кеншин поддержал ее за плечи. Когда она подняла голову, в глазах Кеншин увидел удивление, и тут же отступил, машинально и совершенно бессмысленно стряхивая с мокрого свитера воду. Он вытащил из зеркального шкафа и подал ей махровый халат, на который она непонимающе таращилась какое-то время, все еще прикрывая грудь под полотенцем. Тишину нарушило громкое хихиканье Такасуги: - Ах боже ж мой, давненько я не видел скромниц. Я вас в гостиной подожду, - махнув на прощанье через плечо, он вышел. Каору осторожно приняла из рук Кеншина халат. - А ты разве не выйдешь? - Нет. - И я должна переодеваться? - Да, - сурово ответил он. - И побыстрее. От гнева у Каору волосы встали дыбом. - Т-ты... - заикаясь, выдавила она, - т-ты – мерзкий, невыносимый... - она с трудом удержала равновесие. - Почему ты не дашь мне спокойно переодеться?! - Потому что, - ответствовал Кеншин, чьи глаза сердито прищурились, - ты тут же запрешься и не выйдешь из ванной, пока я не уйду. И тогда ответов мне не видать. Каору открыла и закрыла рот: именно это, по правде говоря, она и задумала. Кеншин угрожающе сдвинул брови. Потом резко развернулся спиной: - Ну – переодевайся, - скомандовал он. - Быстро. - Не смотри, - предупредила она, стряхивая полотенце. - Ты за кого меня принимаешь? - фыркнул Кеншин. - Я тебе не Гендзи. С быстротой, на какую только была способна, Каору выскользнула из мокрой розовой тряпки и, опасливо косясь на мужчину перед ней, закуталась в махровый халат. Кеншин развернулся, когда она как раз завязывала пояс. Очередной обмен мрачно-яростными взглядами. - Голубочки, - провыл из гостиной Такасуги, - нет времени миловаться. Выматывайтесь оттуда к чертовой матери! Каору побагровела до кончиков ее волос. Кеншин, выгнув бровь, повернулся к двери, и Каору проследовала за ним в гостиную, по-прежнему оборонительно обнимая себя руками. Кеншин плюхнулся в кресло, откинулся на спинку, Такасуги расположился на диване – мужчины следили, как, поколебавшись, девушка робко присела в то кресло, что стояло поближе к камину. Кеншин уже открыл рот, чтобы потребовать объяснений, однако Такасуги успел первым: - Итак, не желаешь ли просветить нас, что произошло? Каору молчала, прожигая их глазами. - Ты знал, - прошипела она сквозь зубы. - Ты все специально подстроил. Такасуги откинулся назад. - Может да, может, нет, - ухмыльнулся он. - Но теперь я хочу узнать, что именно и как именно ты сделала. - И почему же я обязана тебе рассказывать? - Ты в нашей власти. Мы уже видели, что тут происходит. Да и терять-то тебе, по сути, нечего, - он загибал длинные пальцы, пересчитывая причины, - так что расслабься и облегчи душу. Кеншин переводил взгляд с Такасуги на Каору и обратно. Сжались кулаки: между этими двумя происходило нечто, чего он не понимал. Почуяв, как обитателя этих апартаментов вновь окружает боевая аура, Такасуги воззрился на Кеншина. - Химура, не желаете ли узнать, что происходит? - Желаю, - угрожающе откликнулся Кеншин. - Что ты сделала и откуда узнала мое имя? Глаза Каору не покидали лицо Такасуги. - Так расскажите же ему, Такасуги-сан, - предложила она. - Коль скоро вы уже в курсе. Тот лучезарно улыбнулся: - Ах, в вашем исполнении это прозвучит куда более впечатляюще, - промурлыкал он. - Но вам же ведома вся подноготная нынешних вечерних событий, не так ли? - саркастически пропела Каору. - Будьте любезны, окажите услугу... После краткой паузы Такасуги сменил тактику: он чувствовал - чаша терпения Кеншина уже переполнилась. - Дорогуша, - с поддельной скорбью произнес он, - мне и в голову не могло прийти, что ты так дерзко воспользуешься своими способностями. Глаза Каору распахнулись и наполнились гневом. - Да как ты смеешь... Он же собирался меня... изнасиловать!.. И у тебя поворачивается язык... - Он был одним из наших, - грубо перебил Такасуги. - Конечно, - задумчиво продолжил он, - тупым от рождения, и тем не менее – одним из наших людей. А ты с ним что-то сделала... Но что именно? Каору с подозрением прищурилась: - Кто тебе разболтал? Как ты все обо мне узнал? Такасуги прищелкнул языком: - Солнышко, вопросы здесь задаю я. - Я ничего не скажу. - Советую тебе объясниться, - зазвучал в гостиной голос Кеншина. - Хочешь объяснений – спроси у своего босса! - Каору сопроводила слова фырканьем и мрачным взглядом. - Я тебе ничем не обязана! Кеншин медленно поднялся. - Объясни мне все. Сию же минуту. Расскажи, что ты сделала с Гендзи. Расскажи, что случилось с тобой. Расскажи, откуда ты узнала мое имя. Быстро. Каору снова отвернулась. Кеншин медленно обогнул кофейный столик. С каждым шагом к ее креслу ярость в нем разгоралась все жарче. - Я бы посоветовал тебе рассказать, - леденящим кровь шепотом предупредил он. Каору закрыла глаза. Кеншин наклонился, сгреб в кулак ее волосы и резко дернул вверх, ставя девушку на ноги. - Немедленно говори, дрянь, - шипел он, тряся ее так, что голова Каору моталась из стороны в сторону, - говори или я тебе глотку вспорю. - Так вспори! - заорала она в ответ, упрямо не открывая глаз, из которых лились слезы. - Убей же меня наконец, и покончим с этим! Плевать я хотела на то, что ты хочешь узнать! Мне все равно, как вы решили меня использовать! Не буду вам помогать! Не буду вашей игрушкой! Кеншин отшвырнул ее обратно в кресло. Подошел к камину, взял со стойки короткий меч. Отлетели в сторону ножны – через миг он снова угрожающе навис над Каору, вцепившись ей в волосы, и запрокидывал голову. - Говори, - холодно приказал он, прикоснувшись мечом к шее под подбородком, однако Каору, поскуливая от боли вопреки всем намерениям не проронить ни звука, лишь замотала головой. - Говори! - рявкнул он, проведя острием вдоль ее челюсти к уху и обратно. - Зачем оно тебе?! Зачем ты-то хочешь это знать?! - взорвалась она в итоге, безуспешно пытаясь высвободиться из безжалостной хватки. - Сам-то – всего лишь игрушка! Слепая, жалкая, безмозглая игрушка! Он сжал ее волосы крепче. - Да-да, - горько рассмеялась Каору. - Мне глаза того извращенца все рассказали! Ты убиваешь, ты насилуешь – и тащишься от этого! Ты упиваешься кровью! Ты – тупая машина, не способная самостоятельно думать и... Она замолчала от удара, когда Кеншин со всего маху швырнул ее на пол. - Заткнись... - прошипел он. - Почему вдруг? - она пыталась справиться с болью. - Правды испугался, да? Не хочешь слушать, что ты убийца и изверг, что ты такой же, как и тот подонок?! - Я не такой, как тот подонок! - Кеншин вдруг отбросил меч, и клинок воткнулся в стену. В гостиной стало настолько тихо, что было слышно только тяжелое дыхание Кеншина. - Я не такой же, как этот идиот, - повторил он, - ты ничего про меня не знаешь, дрянь. - А ты, - выдохнула Каору, обеими руками вцепившись в ковер и наконец-то позволив слезам хлынуть из глаз – все равно она сейчас лежала лицом вниз и их бы никто не увидел, - ты тоже и понятия обо мне не имеешь. - Я знаю, что ты... - тут же начал Кеншин. - ...что я психопатка? Знаешь, что я – психопатка, да? Верно? - неожиданно заорала Каору, поднимая на него блестящие от гнева и слез глаза. - Думаешь, я хотела получить память этого тупого, мерзкого отвратительного насильника и убийцы?! Но я не могла остановить его по-другому! Или ты думаешь, будто я жаждала увидеть, как он убивал людей и как потом отводил душу?! Она закрыла глаза и отчаянно замотала головой, разбрызгивая слезы: - Ты знаешь, что видят крысы? Представь себе – я знаю! Они заставили меня, они вложили в меня память крыс в одном из своих бредовых опытов. Или ты думаешь, будто мне нужны воспоминания крыс? Воспоминания убийц? Думаешь, я их хочу?! - она укусила себя за губу, пытаясь совладать с дрожью в голосе. - Так что – НЕТ, я НЕ буду вам помогать. Я не буду участвовать в ваших делах, я не буду вашей игрушкой. Она зажмурилась и затихла. Кеншин смотрел на нее - удивленно и возмущенно. - Ну-с, - возвестил, поднимаясь, Такасуги, - всем спасибо, все свободны, было весьма любопытно. Мне пора. А ты подготовься, - напомнил он Кеншину. Тот кивнул в ответ. Такасуги покинул квартиру, заперев дверь снаружи. - А я думала, ключи только у тебя, - саркастически заметила Каору, поднимаясь на колени. Не обращая на нее ни малейшего внимания, Кеншин направился к торчащему из стены мечу. Выдернул. Сунул в ножны. Раздался звонкий “клик”. Он чиркнул спичкой, сунул ее в камин и замер, ожидая, когда вспыхнет пламя. Каору за это время подползла и привалилась к дивану. Она размазала по щекам слезы и начала дышать поровней; только после этого она обернулась взглянуть на Кеншина, который как раз достал из кармана черный конверт и изучал вложенную внутрь записку, запоминая содержание: “10 вечера, Южный Санджо, Шоби. Такеда Канрю”. И конверт, и записка полетели в камин. Мгновение он смотрел на поглотившее их пламя, потом взялся за свой ремень – застегнул на поясе и заткнул за него оба меча, сначала короткий вакидзаси, потом катану. Каору замерла на полу – он, словно ее больше не существовало в природе, подхватил с кофейного столика валявшийся там со вчерашнего дня черный плащ, накинул его на плечи, закрыв мечи. За плащом последовали черные протекторы для рук. Наконец, он прошел к дверям, отпер их и, так и не взглянув на Каору, вышел вон. Щелкнул замок. Каору ткнулась лицом в колени. Опять одиночество. - Кацура-сан? - Ну? - Это я, Такасуги Шинсаку. - Как все прошло? - Как и предполагалось, сэр. Она изъяла из него все – и информацию, и ощущения. - Любопытно. Значит, ее таланты куда шире, нежели мы думали изначально. - Так точно. И она с ними не справляется. - Ясно. А их взаимоотношения? - О... Интересные – это не то слово, Кацура-сан. - Что ты имеешь в виду, Шинсаку? - Он впечатлен до глубины души. Никогда в жизни его таким не видел. - Бесится? - Да. - Любопытно. - Мне перевести ее в безопасное место, Кацура-сан? - Нет. Оставь ее там. - Мертвая она нам ничем не поможет, сэр. - Он не убьет ее. - Откуда такая уверенность? - Он не сможет. Пауза. - Как пожелаете, сэр. - Организуй совещание. - Слушаюсь. Кацура Когоро опустил телефонную трубку и откинулся в кресле. Глубоко вздохнул. Плохо, что в итоге его планы потребовали подобных сложностей. Однако дело должно быть доведено до конца. 9:45 вечера. Баттосай скользил сквозь ночь. Если на него кто и косился, так только подвыпившие завсегдатаи ночных клубов, да и то – лишь из-за шокирующе яркой шевелюры. Не обращая ни на кого внимания, он двигался к зданию Шоби, как вдруг частично одетая дамочка подхватила его под руку, дернула за плащ: - Э-эй, парниша, - пропела она, - пойдем - я подарю тебе незабываемую ночь... Руки проститутки скользнули Баттосаю под плащ, но в тот же миг он уже отшвыривал ее в сторону, едва окинув искоса тяжелым, мрачным взглядом, - уличная шлюха отлетела на гору деревянных ящиков. Не обернувшись, Баттосай прибавил шагу и растворился в темноте тихих переулков. Время пошло. Каору медленно встала и побрела на поиски выключателя. Щелчок – квартиру заполнила темнота. Она развернулась к дышащему красным жаром камину. 9:59 вечера. Баттосай чуть сбавил скорость. Последний поворот, и перед ним возник небоскреб Шоби. Янтарные глаза прищурились, сканируя практически безлюдные улицы. В этот миг двери обшарпанного ночного клуба открылись, и оттуда вышел высокий человек в сопровождении двух громил-телохранителей. Каору осторожно пробралась к камину, обходя кресла, и уселась на корточки, завороженно наблюдая за огнем и искрами. Она расслабилась, и разум отправился в блуждания по бесконечным тропам воспоминаний. 10:01 вечера. Баттосай вышел в круг света, отбрасываемый одиноким фонарем, загородив дорогу шагающей из ночного клуба троице. - Должно быть, вы - наркоторговец Такеда Канрю. Тот окинул заинтересованным взглядом мужчину в черном и негромко хихикнул: - Поджидаешь меня? Сухо, ровным голосом: - Ничего личного. Однако, боюсь, я пришел забрать ваши жизни. - Да ну? - хмыкнул Канрю. - А ты у нас кто такой? - Химура Баттосай из Чошу, - последовал холодный ответ, и Баттосай выщелкнул большим пальцем меч из ножен. - Надо же – и представиться не побоя... Мужчина смолк, едва Баттосай с мечом наизготовку рванулся вперед. Каору прикрыла глаза. Соленые слезы пощекотали щеки. Камин жарко дышал в лицо, когда она оплакивала мертвых и проживала их предсмертную муку. Чужие воспоминания коснулись ее разума – коснулись и исчезли, лишь одно ощущение зацепилось накрепко. Безумие. Безумие и кровь. Каору потянулась к нему, пытаясь осознать причину и цель, но рассудок тут же в ужасе шарахнулся прочь: безумная жажда крови попыталась пожрать ее, как Каору ни силилась, как ни пыталась устоять. Первый телохранитель не успел даже дотянуться до кармана пиджака: высверкнул из ножен меч и полоснул его по животу, выпустив кишки; давясь кровью, охранник замертво рухнул на землю. Второй телохранитель все же успел открыть стрельбу; подныривая под пули, Баттосай ринулся на него, через мгновение уже оказавшись прямо под сжавшей оружие рукой. Полуприсед, разворот на одной ноге, взмах меча, удар, хрусткий разворот клинка, рывок вверх – хрупнул позвоночник; сталь прорубилась сквозь тело, разорвав его от пояса до челюсти. Обезглавленный труп плюхнулся на землю, и из отверзтой шеи прямо Баттосаю на плащ хлынула кровь. Баттосай смотрел через плечо в сторону присевшего от страха Такеды Канрю. С клинка медленно стекали багровые капли. Бесстрастный убийца развернулся к жертве. - Нет, - умоляюще взвыл Канрю, - проси все что угодно. Все. Только скажи – я все тебе отдам! Баттосай не ответил. Просто поднял руку – кровь с клинка потекла по ладони - и резко бросил ее вперед, нанося удар. Такеда завизжал, как безумный, кинулся наутек. Толчок - Баттосай взмыл в воздух, нацелив меч, коснулся им черепа беглеца. Всем весом навалился на рукоять, и Канрю обмяк. Голова развалилась напополам. Убийца опустился на землю. Пелена подернула его глаза. Он стряхнул кровь с меча и постоял еще немного, потом сунул в ножны и снова заткнул его за пояс. Баттосай растворился в ночи в своей обычной манере – бесшумно, не оборачиваясь, оставив на улице ручьи крови и растерзанные тела. Когда Кеншин отворил дверь в квартиру, то обнаружил внутри полумрак. Глаза быстро адаптировались, и у камина, в котором испускало последние вздохи пламя, он увидел вычерченный тусклым багрянцем силуэт. Хлопнула дверь, щелкнул замок. Каору слышала, что он вернулся, однако не шевельнулась. Она сидела и смотрела в огонь. Кеншин пересек комнату, стряхнул с плеч и, как обычно, швырнул окровавленный плащ на столик, стянул с рук протекторы. Потом вытянул из-за пояса мечи и шагнул к камину, к застывшей там Каору. Мечи аккуратно легли на стойку. - И сколько же умерло от твоей руки нынче вечером? - Не твое дело. Каору подняла голову, потом встала. Кеншин смотрел ей в глаза. - Ты чувствуешь чего-нибудь? Раскаяние? Горе? Вину? Чтобы не отвести глаз, пришлось сделать над собой усилие: - Ты не поймешь. - Само собой, - Каору печально улыбнулась и отвернулась сама. - Ведь я не ты – я никогда не получаю удовольствие от чужой боли. - Ты не понимаешь, - повторил Кеншин. - Не понимаю? - она усмехнулась и вновь повернулась к нему. - Вспомни-ка, Баттосай, я ведь знаю, чем ты занимаешься. Вы все одинаковые. Ты – просто орудие, такой же, как этот мерзавец Гендзи. Убийца без чувств и без совести, убивающий за деньги и ради кайфа... В тот же миг на ее горле оказалась его пальцы, и он уже прижал ее к стене. Каору вцепилась обеими руками в покрытое запекшейся кровью запястье. - Ты не понимаешь, - в бешенстве зарычал он, - я убиваю не ради кайфа! Я убиваю, чтобы идиоты вроде тебя жили - не тужили в своих аккуратненьких домиках!.. - Ага, конечно,- выдавила Каору, вызывающе глядя ему прямо в горящие глаза. - Ты просто тупая машина для убийств, еще один одержимый жаждой крови псих - такой же, как и вся ваша компания. - Вот, значит, как ты считаешь? - вскипел Кеншин, и на его лице заплясали отблески оранжевого пламени. - Получается, мне необходимо срочно оправдать твои ожидания лишь потому, что ты себе это насочиняла? Он рывком развернул ее и ткнул лицом в стену, потом резко и больно вжался всем телом, одной рукой надавливая промеж лопаток, а второй раздирая халат. Еще один рывок – он вздернул ее бедро вверх. И похолодел. Каору молчала, ему даже показалось, будто она окаменела. Он тоже застыл, по-прежнему навалившись на нее всем телом и держа за ногу. Сейчас он не мог видеть глаз, однако слышал сбивчивое дыхание и отчаянное биение ее сердца. И все же она была неподвижна, как камень, лишь по щеке поползла одинокая слезинка. Кеншин тупо проводил ее взглядом. За первой слезой последовала вторая, слившись с предшественницей в районе подбородка. Образовавшаяся капелька съехала еще ниже и аккуратным шариком сорвалась в воздух. Кеншин попятился. Вытянув руки вперед, посмотрел на свои мозолистые заляпанные кровью ладони. Само собой участилось дыхание – он развернулся и кинулся в ванную; едва захлопнув дверь и торопливо включив горячую воду, принялся стаскивать с себя одежду. Кипяток укусил кожу, но он терпел – стащил шнурок с волос и вскинул руки, подставляя всего себя обжигающим струям. Наконец, кровь исчезла, тогда Кеншин выключил воду, однако выходить из душевой кабины не спешил – так и стоял, стиснув кулаки и зажмурив глаза, чувствуя, как горячие капли стекают по телу. Вот только стыд никуда не девался. Он напал на подростка – на девчонку, что была лет на десять его младше... Удар кулаком по кафельной стене. И плевать на прострелившую руку боль. Она же просто ребенок... Он стряхнул воду с волос, вылез из душа, снова натянул синий халат, распахнул двери ванной и вышел. Да так и застыл на пороге гостиной. Она стояла на том же месте, где он ее оставил, - словно статуя. Разве что плечи дернулись от звука его шагов. Кеншин медленно вошел в гостиную - Ступай в кровать, - тихо приказал он, приближаясь и неуверенно вытягивая руку в ее сторону. Каору вздрогнула и отпрянула, развернувшись с таким ужасом в глазах, что Кеншин тут же попятился, медленно отступил и опустился в кресло, положив руки на подлокотники. - Спать, - повторил он. Дрожащая Каору смогла просто сползти на пол и свернуться клубком около дивана. Шумно вздохнув, Кеншин опустил голову, скомандовав собственному телу отдыхать, а разуму - отключиться. Ему снилась кровь. Меч. Приказы и их исполнение. Он снова и снова переживал все смерти. Вот только в кошмаре убитые не умирали – окровавленные изрубленные тела поднимались и снова кидались на него: Кеншину приходилось прорубаться сквозь них, приходилось отшвыривать их прочь. Запах крови отравлял, переполнял, помрачал рассудок. Он вырывался из-под обрушивающейся на него груды тел и отчаянно кричал. Тихие шаги дали знать Кеншину, что посреди ночи по его квартире кто-то бродит. Всегда готовое к рывку тело автоматически напряглось - он ждал, не открывая глаз. Кто-то дохнул в лицо. Осторожно потянул цепочку с шеи. Золотистые глаза Кеншина тут же открылись, рука со скоростью молнии дернулась вверх, сцапав злоумышленника за запястье. - Пусти! Женский голос оказался неожиданностью. Кеншин поднял голову и тут же мысленно выругался: естественно, девчонка. Она безуспешно трепыхалась. - Чего тебе надо? - тихо потребовал он. - Выпусти меня, - сердито взмолилась она, - у меня больше нет сил тут оставаться! - Прости, - безучастно ответил Кеншин, - не могу. - Но почему? - вскрикнула она. - Потому что тебе отдали приказ? - Уймись, и с тобой ничего не случится. - Ага, пока тебе снова не прикажут меня убить, - хрипло рассмеялась Каору, стараясь вывернуться из его пальцев, - или пока ты не взбесишься и не прирежешь меня сам - возможно, одним из этих твоих мечей. Или не придушишь, как чуть не придушил чуть раньше. Он выпустил ее руку настолько неожиданно, что Каору упала на пол. Уперевшись спиной в сиденье дивана, она смотрела на Кеншина, чьи черты с трудом, но все же угадывались в свете тусклых угольев в камине – а оттенок спадающих на плечи длинных волос был отчетлив даже сейчас, в полумраке. Сверкнули кошачьи глаза. Но лицо его на этот раз утратило обычное каменное выражение: потрясенная Каору увидела, как сквозь суровую маску проступил намек на эмоции, а в полузакрытых глазах появилось нечто вроде тени вины. Он борется с собой? Приняв в себя воспоминания Гендзи, Каору уловила момент, когда его разум дал осечку, и убийца рухнул в ликующий водоворот плотских радостей и животных чувств. Получается, ее похититель еще не пал настолько низко? Кеншин тоже следил за ней сквозь багровые тени и мрак. Даже сейчас он читал на ее лице с такой же легкостью, как и средь бела дня, – этот подросток не мог спрятать от него своих чувств, все было написано открытым текстом. И прямо сейчас в ее глазах было смятение. Каору отвернулась от его пронзительного взгляда: почему-то она больше не могла сравнивать его с Гендзи “ее” воспоминаний – вопреки одному роду занятий, эти люди были совершенно разными, разве что и тот, и другой были, если так можно выразиться, “больны кровью”. Любопытство победило, и Каору набралась смелости, чтобы поподробней разузнать, что творится в голове у убийцы. - А почему ты тогда это сказал? - тихо спросила она. - Что? - Что убиваешь, чтобы люди не сталкивались с грязью и насилием. - Тебе не понять, - фыркнул Кеншин. - Ты сам стал киллером? - Да. - Зачем? - Потому что достаточно для этого компетентен. И могу выполнить то, что необходимо. - Необходимо для чего? - Чтобы контролировать общество, - не углубляясь в подробности, пояснил Кеншин. Брови Каору сошлись в линию. - Не уверена, что понимаю. - Я и говорил, что тебе не понять. В темной комнате стало тихо, потом Каору снова заговорила: - Это тяжело для тебя? - Что? - Ну, ты понимаешь – контролировать безумие. - О чем ты? - Понимаешь... - медленно произнесла она во мрак, - когда я забрала воспоминания Гендзи, я прочувствовала его безумие. Он бродит по самому краю... Хотя нет – думаю, он уже сошел с ума. И теперь просто жаждет новой и новой крови... Ну, или что-то вроде – его разум просто ужасает. - Да. - Что - “да”? - Да, - глубоко вздохнув, повторил Кеншин, - мне тяжело контролировать безумие, в которое погружаешься, становясь убийцей. - Ясно. Несколько минут в комнате раздавалось только дыхание. Теперь она начинала понимать. Копаясь в памяти Гендзи, Каору могла оценить усилия, которые необходимо прикладывать для борьбы с кровавым угаром. Она в очередной раз нарушила тишину: - Тебе нравится твоя работа? - Разве ты меня уже об этом не спрашивала? - Но ведь ты не ответил. - Ладно, - негромко пробормотал Кеншин, - нет, не нравится. Теперь довольна? Проигнорировав последний вопрос, Каору тихонько подобралась к нему поближе: - Так легче, правда? - Как? - В темноте, - пояснила она, - в темноте легче разговаривать. Зная, что она может видеть очертания его тела, Кеншин пожал плечами. - А почему ты все время такой злой? - А почему ты вдруг решила ни с того ни с сего все узнать? Теперь плечами пожала Каору: - Так ты удерживаешь себя, да? Чтобы не сойти с ума? - Полагаю, тебе стоит заклеймить меня бессердечным чудовищем и жить себе дальше. - Я тебя никогда не пойму, - вздохнула Каору, наматывая на палец прядку своих волос. - Я тебе это уже несколько раз повторил. - Однако, - продолжила она, поднимая лицо, чтобы снова увидеть его глаза, - теперь я уважаю твои усилия и твою борьбу. Кеншин выгнул бровь. Каору подползла еще ближе, очутившись прямо под его креслом. Она смотрела на него в упор, и он не отводил взгляда. Бесчувственная маска спала с лица в тот самый миг, когда она опустилась на пол у его ног. - Этой ночью, - прошептала она, - позволь мне хотя бы этой ночью поддержать тебя в твоей борьбе... - она взяла его руку и кончиками пальцев осторожно провела вдоль мозолей от меча на ладонях. - А завтра, - промурлыкала она, - завтра мы вновь станем врагами... - ее пальцы оставили его руку. Каору опять отвернулась к камину, прильнув к его ноге. - Только на эту ночь, - выдохнула она, - разреши мне разделить с тобой этот бой... Мягко и очень-очень осторожно Каору опустила голову Кеншину на колени, потом медленно закрыла глаза. Последней картиной этой ночи стали для нее алые всполохи углей. Кеншин поднял руку и уставился на свою ладонь. Перевел взгляд на голову девушки. Шумно вздохнул и продрался пятерней сквозь рыжие волосы, да так и замер – уткнувшись лбом в ладонь. Постепенно и его глаза закрылись. Надо же – впервые за долгое, очень долгое время смрад крови не истязал рассудок. Уже засыпая, он почувствовал горячие капли на своих коленях и смутно осознал, что это ее слезы. И еще сквозь сон отметил новое, незнакомое ощущение. Ему было уютно. Неважно, - приструнил он себя. - Это ведь только на одну ночь.