***
Шум моря напоминает Кану бас-гитару — ритм-секция, задающая темп всему окружающему, невольно подстраивающемуся под неё, и даже их шаги по песку в сторону парка неосвещенного, словно попадают в такт. Джэхён приводит в волшебный лес, где светом — Луна и блекло-зелёные светлячки, а на ковёр из травы страшно ступить, нарушая гармонию природы. — Через неделю их искорок уже не будет, — оглядывается по сторонам, произнося с грустью и задумывается — не только со светлячками его жизнь может развести. Ёнкею становятся яснее опасения парня, и на душе скребут кошки — он в сумасбродстве происходящего совершенно забыл озвучить отсутствие обратных билетов и отпуск с открытой датой. В то же время умиляет расстроенный вид, но только по одной лишь причине — знает, как сменить настроение, и уже лучше понимает себя самого, желающего остаться с родственной душой любыми способами, даже переехав из Канады. — Не хочу, чтобы для меня ты был светлячком… — музыкант обращает взор в небо, — Пожалуйста, сияй для меня и впредь, как звезда. Море продолжает свой ритм шёпотом волн, тогда как сердцебиение Кана определённо играет соло-партию в стиле спид-метал и норовит вырваться, когда Джэ обвивает руками, вставая со спины и укладывая голову на плечо, потираясь щекой и щёку. — «Ты нравишься мне», — строчка из песни на самое ухо, не давая возможности развернуться из-за смущения и радости, отчего Ёнкей приседает и отводит руки назад, чтобы подхватить под бёдра, унося в сторону пляжа. — Теперь это точно похоже на похищение, Брайан. Не возникает насчёт имени и смеётся, поскольку щекотно от того, как в волосы зарывается носом, губами касается затылка и дыханием опаляет шею. Ощущает острую необходимость распробовать, поскольку вкус — единственное, что ещё не довелось испытать. Словно коала, прилипает сзади, и приходится так и садиться — с парнем за спиной, неуклюже, неудобно и в итоге падая. Пак опоясывает руками, вытягивая ноги вдоль ёнкеевых, и музыкант забирается пальцами под ткань джинсов на бёдрах через дырки, отчего блондин дергается и смеётся. — И ты мне нравишься, — тихо, но уверенно, заглаживая вину за щекотку ладонями поверх джинсов. — На самом деле, когда я получил открытку — был ужасно зол, — звонкий смех и ухмылка в ответ, и диджея уже не пугают эти необходимые разговоры о насущном — словно не разрушают сказку, как было бы раньше, а смешивают реальность и волшебство. — Я был настолько удивлён, когда получил данные на нового посткроссера, что не мог не испытать судьбу, хотя был шанс попасть не на того, — переползает, усаживаясь на бёдра Кана и радуясь отсутствию городского шума и света — настолько прекрасно видеть улыбку лишь при блёклой неполной Луне. — Доволен результатом? — по мнению Ёнкея, звёзды позади Джэ меркнут в сравнении с сиянием его глаз, наконец-то — без нелепых очков, однако озвучит эту мысль позже, чтобы не спугнуть. Руки вокруг талии укладывает, дабы в последний момент не удрал, и не сдерживает лишь одну фразу от всего изнывшегося сердца: — Я безумно счастлив. Описать все свои чувства словами довольно сложно, ведь придётся не умолкать всю оставшуюся ночь, которую нет желания тратить на болтовню, гораздо приятнее — на поцелуи, прикосновения под футболкой и дыхание горячее на губах. Решая — его ответ можно считать более чем положительным, — позволяет притянуть как можно ближе, чтобы улечься вместе на песок и продолжить увлекательное исследование человека напротив. У Ёнкея свой личный парад планет — тот самый момент в жизни, когда всё встаёт на свои места в абсолютно чёткую линию: желания, стремления, способы и осознание необходимости человека рядом. Одного конкретного человека, чьи поцелуи ураганом эмоций сносят все сомнения, чей взгляд небольших, но выразительных, глаз вынуждает потеряться во времени и пространстве, позабыв о реальности. В голове мелькает мысль — знай о том, что посткроссинг сведёт его с этим чудом, зарегистрировался бы на несколько лет раньше. И осуждает себя же сразу: всему своё время, и этой встрече — тоже. Он не может знать, как бы отреагировал тогда на подобную открытку, возможно, и не решился бы вовсе на путешествие спонтанное, которое ранее могло не состояться вовсе, ввиду разных обстоятельств. Судьба — единственное слово, которое совершенно точно описывает произошедшее за последние полутора суток, ведь все звёзды сошлись для их встречи. И неважно, что парень, поскольку с самого начала и без сомнений — более ни к одному человеку и немного похожего чувства не испытывал. Джэхён не торопил события, как и подсказывало внутреннее ощущение, чтобы буквально послать всё к чертям, словив момент — пора. Момент, когда опасения становятся пустым звуком, скрытым вакуумом, когда взгляд и улыбка драгоценные ещё и нежностью прикосновений подкрепляются, даруя чувство трепетной влюблённости взаимной, благодаря которой доверяет и отпускает все сомнения. За оглушительным сердцебиением, Ёнкей не слышит более бас-гитару моря — только дуэт накрывших с головой эмоций имеет значение, побуждая в хаосе отказаться от навязанного ритма и следовать лишь желаниям. Они подталкивают провести по бёдрам и вновь проникнуть в дырки джинс, ощущая прохладную кожу и ухмылку довольную в поцелуй. Кажется, словно становится жадным и нетерпеливым — хватило с него сдерживания порывов на сегодня, потому Пак утягивает за собой обратно в положение сидя и, не отрываясь от губ, побуждает встать. Путаясь ногами и увязая немного в песке, пятится назад до самой машины, удерживаемый крепкими объятиями. Воцарившаяся и на парковке темнота и отсутствие других любителей ночного пляжа радуют и позволяют совершенно расслабиться, отдавая себя поцелуям и теплу чужого тела. Пока вещи скомканными, словно больше и не понадобятся совсем, разбрасывают по салону, обоих накрывает смех, как защитная реакция из-за волнения — вместо тысячи извинений за то, что может сделать больно, вместо идиотского «тебе может не понравиться». Джэхён знает — влюблённость перекроет все неприятные ощущения. Ёнкей уверен — не может не понравиться. И угадывание чужих вопросов и ответов на них — ещё одна причина влюбиться друг в друга. Ноги стройные вокруг талии и стоны на самое ухо с прикусыванием мочки, пока сам поцелуи на шее и ключицах оставляет, стараясь подготовить как можно аккуратнее и не сойти самому с ума от очередного прикосновения тонких пальцев к волосам, скользящих после по спине и вычерчивающих лопатки. Ёнкей давно не ощущал такого сладостного томления от возбуждения, когда нет желания просто получить личное удовлетворение — важно разделить его. Спускается ниже с поцелуями, на долю секунды расстраивая Джэхёна невозможностью прикасаться к его коже губами, однако зализывает вину, проводя самым кончиком языка по соску, вбирая и приковывая всё чувственное внимание, переводя его следом на член, освобождая от крайней плоти. Приоткрытые пухлые губы облизывает изрядно часто, словно дразня Ёнкея и взвывая к поцелую влажному, жаркому и пошлому, как и стон, срывающийся с них, когда толкается, входя наполовину. Трепетная дрожь пробегает по телу от неторопливости дальнейших действий и ласк рук и губ, старающихся не оставить места на коже без своего волнующего и мягкого касания. У Джэ голова кругом от разнообразия ощущений и переполненности чувствами, и шепчет обо всём, вызывая улыбку и ответ незамедлительный сплетением языков и движениями по члену в такт своим фрикциям. Тая от восторга и находя себя на вершине блаженства, сжимает внутри и дышит тяжело в шею, прижимая после как можно ближе, несмотря на то, что животы испачканы спермой обоих. Первостепенно — объятия, поцелуи и взгляды влюблённые. Ёнкею кажется — его душевные качели стали шире, раз теперь на них можно уместиться вдвоём и разделить все чувства. Джэхён считает: светлячки — романтичнее звёзд, однако слишком хочется остаться навсегда рядом, потому согласен на роль звезды, о чём не умалчивает и получает в ответ звонкий смех. Сказка определённо может стать реальностью, если оба верят в магию любви.Светлячки
1 июля 2020 г. в 21:42
Джэхён, разумеется, портит идеальный момент для поцелуя, кажущегося таким естественным при почти полном отсутствии расстояния между ними, особенно — эмоционального — поскольку ощущает внутреннее «ещё рано, не торопи события, вся ночь впереди».
— Брайан, — достаточно лишь назвать этим именем для смены настроя — и вот Ёнкей показушно противится такому обращению, а Джэ выдыхает с облегчением и печалью.
— Мы же только вдвоём, кто такой Брайан?! Не вижу здесь никаких Брайанов! — смеётся, открывая дверь со стороны пассажирского сидения, и чувствует себя одновременно радостным и грустным от понимания: не такой рядом с ним ветреный человек, как могло бы показаться, и в то же время — всё настолько прекрасно, что хотелось бы сделать момент ещё более волшебным.
— Брайан, — и Ёнкею от прикосновения тонких пальцев к волосам уже совершенно не хочется спорить, даже в шутку, лишь бы не спугнуть, — нам около часа до Санта-Моники, может, поспишь?
Доверчиво, словно кот, прикрывает глаза и улыбается, благодаря чему Джэ смелеет и решается провести по щеке, одёргивая руку и ощущая себя абсолютно влюблённым и убедившимся в реальности происходящего. Кей смеётся привычно — всё равно до табуна мурашек — и устраивается удобнее, прося рассказать что-нибудь в качестве сказки-колыбельной.
Ёнкей понятия не имеет о жизни человека рядом. Всё, что было важно с самого первого взгляда — бесспорное родство душ, — потому удивляется сначала, насколько Джэю комфортно без умолку болтать и какой же голос у того приятный. Всё становится на свои места, когда парень повествует о работе диджеем на радио и влюблённости в дебютную песню Брайана Кана восемь лет назад.
— Ну ты и трещётка, — смех, яркая улыбка и тёплый взгляд — Пак осознаёт главное: только ему одному предназначаются и не из-за отсутствия иной компании.
— Я думал, ты спишь, — смеётся в ответ, прекрасно понимая — несмотря на симпатию, вопросы друг о друге всё равно остаются и их невозможно игнорировать. — Похож на хитрого лиса с этой ухмылочкой, — ему «эта ухмылочка» тоже в самое сердце и до искусанных губ, на которые собеседник смотрит внимательно, ведь те говорят больше, нежели произнесено вслух.
— Хитрый лис, похищающий милого цыплёнка… — оживляется мгновенно, продолжая шуточную перебранку о том, что, между прочим, сейчас всё во власти Джэ — в частности, место, где окажутся минут через двадцать.
И спорить весело и не всерьёз — новый пункт к причинам влюбиться в Ёнкея. Следующим к списку прибавляется то, как музыкант пачкает нос мороженым, пока гуляют по ночному, но оживлённому, бульвару, решив подкрепиться; как подпевает уличным музыкантам, играя на воображаемых гитаре и трубе; как лезет руками в фонтан и фыркает на холодную воду.
Пак старательно запоминает всё: мимику, голос, движения, медь волос в свете жёлтого фонаря, каждое слово — запечатлеть до секунды моменты этой ночи, чтобы после расставания, кажущегося неизбежным, вспоминать и утопать в лучших воспоминаниях.
«Волшебство не может длиться вечно»,— и эта мысль не даёт двигаться дальше в будущее после наступления рассвета. Пусть и можно просто спросить — отчего-то страшно поднимать тему и рушить тем самым атмосферу.
— Как в человека может влезть четыре такос за один присест? — непроизвольно вытирает салфеткой соус на щеке чужой, заботой своей вызывая довольную улыбку.
— В того, кто ел в последний раз шесть часов назад в самолёте — легко, — и Джэхён счастлив от понимания — из аэропорта сразу к нему приехал. — Поехали?
— Lets get it! — довольной моськой радует музыканта, закидывающего руку на плечи — хотя бы пять минут до машины пройти как можно ближе.
Джэ тепло и хочется, чтобы так было всегда.
У Ёнкея впервые вместо тысячи строк для песен в голове пустота, зато сердце отбивает отчётливо «влюблён», и это — главная композиция ночи.