Призрак рыжей кошки

1943 Том       Действовать решили на летнее солнцестояние — двадцать первого июня. Вернее, старик заявил, что если и делать что-то, то только в эту короткую ночь, а Том вынужден был согласиться. На приготовления оставалось всего пять дней, и действовать старик начал быстро.       Откуда-то из недр своей запылённой квартирки он достал старый армейский рюкзак, набил его одеждой, травами, верёвками и какими-то колышками, после чего с осторожностью положил в рюкзак бутылку ирландского виски.       Том всё это время мог только беспомощно болтаться рядом. Его деятельная натура требовала от него каких-то дел, но он ничего не мог и злился сам на себя. А ещё больше у него внутри росла злость на Дамблдора — виновника его нынешнего положения.       Местом обряда старик выбрал ни много ни мало — Стоунхендж. Из Эдинбурга до Лондона они добрались на поезде. Вернее, старик купил себе билет в третий класс и трясся на жестких лавках рядом с рабочими, а Том витал рядом бесплотным духом. В его состоянии были свои бытовые плюсы — не нужно было тратиться на билет.       В Лондоне они задержались на сутки. Старик зашел в магазинчик возле вокзала и купил семь шаров из розового камня размером с кулак. Том поинтересовался, зачем они нужны, но старый друид только отмахнулся от него.       — Узнаешь потом, — только и сказал он.       Очередной дешевый вагон в поезде, и они прибыли в Солсбери, графство Уилтшир, но и там надолго не задержались.       В отличие от серого Эдинбурга или покрытого черной копотью Лондона Солсбери радовал глаз своими домиками из красного кирпича. Сюда даже заглядывает редкое солнце. Немцам же нет дела до маленького Солсбери, поэтому люди здесь ходят по улицам, не вглядываясь в небо каждую свободную секунду.       Старик проходит Солсбери насквозь, будто был здесь десятки раз. Сплетения улиц заканчиваются быстро, и начинаются пригороды. Том предлагал старику проехаться до места на автобусе, но понимания не нашел.       — С этого момента нам следует идти по земле своими ногами, — только и сказал старик.       Когда они вышли из Солсбери, было раннее утро. Солнце пробивалось сквозь редкие облака и согревало землю. Дорога из серого потрескавшегося бетона пролегала через невысокие холмы, поросшие редким кустарником. Не считая Тома, старик был совершенно один на многие километры вокруг. За пару часов им не попались ни человек, ни автомобиль, ни даже какая-нибудь зверушка.       Старик то и дело сходил с дороги, выискивая какие-то травы, иногда обрывая кусты, и к полудню тащил в руках внушительный букет разнообразной зелени.       Солнце, стоило ему только пересечь зенит, вовсе пропало с неба. Его заслонили тяжелые серые тучи.       От Солсбери до Стоунхенджа примерно тринадцать километров. Это расстояние можно пройти пешком за несколько часов, но они шли уже полдня, а бесконечные холмы и не думали заканчиваться.       В какой-то момент они вошли в маленькую деревушку, состоящую едва ли из десятка домов. К этому моменту погода совсем испортилась. Тучи кое-где налились чернотой, и начался противный моросящий дождь.       Когда они добрались до древних монолитов, в небе раздался гром и сверкнула молния. Дождь лился стеной, скрывая всё вокруг. Потоки воды спокойно проходили сквозь Тома, не причиняя ему никаких неудобств, а вот старик весь вымок, но упрямо шел вперёд сквозь непогоду.       Древние камни были огромными. Они возвышались над двумя людьми, заслоняя небо. Когда они со стариком вступили в центральный круг, непогода внезапно стихла. Там, снаружи, бушевала буря, а внутри было тихо и сухо.       — Здесь и заночуем, — бросил старик. Том с сомнением посмотрел на небо, раздираемое грозой, но ничего не сказал. У старика были свои странности, против которых он не хотел возражать.       Старый друид разложил в центре свои травы, которые он успел насобирать по дороге. Сейчас они выглядели ужасно: немного увядшие и мокрые они должны были хорошо пахнуть, но Том не чувствовал никаких запахов.       Старик постелил свой плащ под одним из камней и, буркнув что-то вроде «устал как собака», мгновенно уснул.       Всю ночь в небе бушевала гроза. Канавы вокруг монолитов наполнились мутной водой, так что Том со стариком оказались на своеобразном острове. С рассветом буйство природы закончилось, небо стало равномерно серым, а окружающие холмы скрыл туман. Местами он был то гуще, то жиже. Дорога совсем скрылась из вида, а вот одинокое дерево на соседнем холме то и дело показывалось на глаза. Камни Стоунхенджа так и оставались сухими.       — О-хо-хо, погода к нам удивительно благосклонна, — старик проснулся и был странно весёлым. Его глаза отражали непонятный блеск, хотя через плотные облака не пробивалось ни лучика солнца.       — Вы считаете, это хорошая погода, сэр? — Том обвел рукой окружающий пейзаж. Он посмотрел на свою руку, но едва её увидел. Настолько она стала прозрачной,       — Самая лучшая погодка, — подтвердил старик со смешком. — Граница между землей и небом стерлась, значит, будет проще стереть границу между живым и мертвым. Границы вообще самое сложное в этой жизни, хех.       Одновременно со своими словами старик начал действовать. Он достал из рюкзака палочки и колышки и начал вбивать их в землю, натягивая между ними веревку. Там, где он это делал, туман собирался, уплотнялся, и Том понял, что туман принимает форму недостающих камней.       — Как ты это делаешь? Без волшебной палочки, без единого заклинания? — не выдержал он наконец, когда старик возвел уже добрый десяток туманных камней.       — Заклинания для волшебников, — проворчал тот. — Ты не мешай, а лучше сложи из трав костёр. Они должны были высохнуть.       Том хотел возразить, что он призрак и не может брать в руки материальные предметы, но старик ушел в сторону второго круга камней, бормоча что-то под нос. Тогда Том попинал носком ботинка вялую траву, и та неожиданно сдвинулась с места.       — Да быть того не может, — воскликнул призрак. Он наклонился, схватил стебель какого-то растения рукой и поднёс его к глазам. Растение будто парило в воздухе, настолько Том был прозрачным.       Куча из растений получилась быстро, вот только Том всегда был городским жителем и знать не знал, как правильно складывают костры. Пока он перекидывал стебельки туда-сюда, старик закончил со вторым кругом камней и вернулся.       — Совсем никуда не годится, — прокомментировал он и сложил стебли шалашиком. — Вот, теперь хорошо.       Старик вытащил из рюкзака серповидный нож, бутылку виски и маленький холщовый мешочек.       — Это для дезинфекции? — спросил Том, кивая на виски. У них в приюте одна из нянечек была повернута на чистоте и убийстве злобных бактерий.       — Конечно, именно для неё, — подтвердил старик, ножом проткнул пробку и сделал глоток прямо из горлышка.       Из мешочка старик вытащил три маленьких фигурки: мышь, кролика и быка, подбросил их в руке и спрятал в карман.       — Помнишь какое-нибудь заклинание? — спросил старик у Тома, глядя на небрежно сложенный костёр.       — Инсендио, — Том назвал заклинание огня, думая, что старик собирается поджечь эту кучу травы.       — Славно, — старик щелкнул пальцами, и в траве заплясал маленький огонёк. — Значит, инсендио, — он выделил голосом последнее слово, подбросил в руке фигурку мыши, а поймал уже вполне живую мышь, жалобно пищащую от того, что её держат за хвост.       — Вообще-то это было заклинание огня, — сказал Том, когда подавил в себе удивление. — Заклинание отмены трансфигурации — финита, сэр, — вежливо добавил он.       — Без разницы, — старик одним движением серпа разрезал мышь от хвоста до глотки. — Я сделал то, что хотел. Для этого подходит любой волшебный набор звуков.       Том сделал себе заметку в памяти, расспросить о таких интересных свойствах магии позже. Сейчас, когда у старика в одной руке был острый серп, а в другой — две половинки мыши, расспросы показались неуместными.       — Молчишь? — спросил старик. — И правильно. Теперь лучше молчи, пока к тебе не обратятся.       Том кивнул.       Костер из трав горел неохотно. Вместо языков огня от него валил густой белый дым, ровным столбом упираясь в такое же серое небо.       — Услышь меня, Хороший бог, Эхард Всеотец, Экбал Кром-Эха, — негромко, но торжественно произнёс старик. — Прими первое из моих скромных подношений!       С трупика мыши капала кровь, и старик медленно очертил круг костра, затем отложил её в сторону, не в костёр, но рядом.       Том ожидал чего-то грандиозного. Может, новой грозы, молний в небе, может, разверзшейся земли, фонтана огня или чего-то подобного, но ничего подобного не произошло.       Из тумана к костру вдруг шагнул мужик. На нём была длинная коричневая рубаха с широким вырезом, так что было видно его волосатую грудь. Рубаха была подпоясана поясом с широкими бляхами, а за пояс был заправлен деревянный черпак. В одной руке мужик держал огромную шипастую дубину, которую волочил за собой по земле. Другой рукой мужик придерживал огромную клетчатую накидку, которая норовила сползти с его плеч.       — Есть чем порадовать, старик? — спросил мужик. У него был хорошо поставленный голос, немного похожий на голос директора Диппета, который мог читать длинные лекции и вступительные речи перед новичками.       Том подумал было, что старик предложит этому мужику крысу или зарежет кролика, ведь кровь была важна во всех темномагических ритуалах, о которых он читал. Но нет, старик поклонился мужику, вручил ему початую бутылку виски и очередной мешочек, который вытащил из своего рюкзака.       — Овсяная крупа и славный виски. На этой земле еще помнят, как приветствовать богов, — мужик добродушно рассмеялся. В его руках появился небольшой котелок, туда он высыпал крупу и отдал мешок обратно старику. Котелок повис прямо в воздухе над дымящим костром и тут же стал кипеть.       — Ну, какое дело ко мне? — спросил мужик, отпив виски.       Приют, в котором вырос Том, был организован англиканской церковью, поэтому он волей-неволей разбирался в библии, молитвах, боге-сыне и боге-отце. С коренными верованиями Британии он был знаком только по редким сказкам, поговоркам и дурным приметам, а потому понятия не имел, кого призвал старик. Всё, что он мог вспомнить — что есть некая богиня Дану и ее дети.       Пока Том терзался собственным невежеством, старик начал отвечать.       — Фоморы беспредельничают вновь на этой земле, — сказал он и поклонился. — Один из них забрал тело вот этого юноши, — старик кивнул в сторону Тома. — Может, он один, а может их уже много. Они избрали хитрый способ, чтобы проникнуть в этот мир полными сил.       — Нехорошо, — мужик снял с пояса деревянный черпак и помешал им своё варево. — Фоморов надо бить и бить нещадно, покуда они не вернутся на свою сторону мира. Но почему же ты позвал меня, а не Луга. Луг и воин, и герой, и фоморов побеждал славно.       Собеседники сбивались с современного английского на древнеирландский, так что иногда Том с трудом понимал, о чём идёт речь.       — Тебя, Всеотец, — старик снова поклонился, — я позвал, потому что ведаешь ты живыми и мёртвыми. А юноша этот не жив и не мертв.       — И вправду, — мужик посмотрел на Тома и спросил: — Ты чего хочешь: вернуться в мир живых или пойти в мир мёртвых.       Том не сразу понял, что обращаются к нему, но когда понял, то смог выдавить только:       — К живым, пожалуйста, сэр.       — Ах-ха-ха, — засмеялся мужик, — не робей ты так. Всё же я Добрый бог. К живым намного сложнее, ты какой-то расколотый.       Добрый бог осмотрел Тома с головы до ног. Видимо, результат ему не понравился, бог слегка нахмурился.       — Значится так. Тебе надо вернуть вторую половинку своей души и выгнать того фомора, который захватил тело.       Том понятия не имел как это сделать.       — Простите, сэр, а фоморы, о которых вы постоянно говорите, они кто? — спросил он у Доброго бога.       — Фоморы, — бог на несколько секунд задумался и продолжил медленно и задумчиво: — Это силы хаоса, это чудовища из морской бездны. Главный над ними король Индекс, который сидит в высокой башне из стекла. Живут фоморы на другой стороне мира, а на эту сторону проходить могут только теряя почти все свои силы. Выглядят они безобразно. Например, Лот, мать Индекса — женщина-великанша с огромными губами, свешивающимися на грудь. Обычно, если они и приходят сюда, то у них один глаз, одна нога и одна рука. В общем, половина тела здесь, а половина остается на той стороне.       Дым от костра на секунду скрыл фигуру бога, а Том понял, что неспешная речь захватила его настолько, что он не двигался, не моргал и не дышал. Он оцепенел, словно кролик зачарованный удавом.       — Но теперь, — продолжил бог, — фоморы, похоже, нашли способ захватывать тела людей. Кто знает, на что они теперь способны?       — Если они настолько сильные, то как я верну себе тело?! — воскликнул Том.       — Найди способ, — Добрый бог пожал плечами. — Это ж тебе надо. Теперь, насчет платы…       Том чуть было не ляпнул «Какой ещё платы», но смолчал и оглянулся на старика, надеясь хоть от него получить объяснение. Старик стоял, скрестив руки на груди, и почтительно смотрел на фигуру у костра. Почувствовав взгляд Тома старик коротко на него посмотрел и пожал плечами. Мол, решения богов непознаваемы и непредсказуемы.       — Решено, в качестве платы, послужишь защитником тому, кто призовёт, — провозгласил Добрый бог. — А теперь давайте есть!       В воздухе прямо перед собеседниками появились деревянные миски и ложки. Старик спокойно взял одну и сел к костру. Том повторил его действия и получил порцию еды из божественного котелка. Больше всего еда была похожа на густой суп с кусочками мяса, моркови, брюквы и прочих овощей. В миске у старика Том увидел копчёные ребрышки, хотя ему явно положили из того же котла. Что ел Добрый бог, Том не разглядел.       Еда оказалась удивительно вкусной. От нее по всему телу разливалось живое тепло, а мысли становились ленивыми и сонными. Том даже не задумался, что призраки не могут держать миску или есть еду. Впрочем, это была волшебная миска и волшебная еда, так что всё может быть.       Звуки доносились до Тома приглушенно, словно через толстое ватное одеяло. Старик что-то говорил богу. Тот смеялся, говорил что-то в ответ. Кажется, речь зашла о старых дубах в Гринвиче и какой-то принцессе.       Пробуждение вышло резким. Том открыл глаза и увидел над головой корягу, а выше дрожали листья тоненьких деревьев.       «Где это я? — лениво подумал Том. Он ощутил, что лежит в воде. — Это что, болото»?!