Ледяное облако в месте, где отдыхают монахи.

      Как только за ними затворилась дверь в дом, первым порывом Янь Бинъюня было ощупать Фань Сяня, чтобы проверить на самом ли деле это он или его разум решил над ним поиздеваться, удивительно, потому что раньше в жизни такого не наблюдалось, но сдержанность не позволяла ему сделать этого, поэтому просто рассматривал этот комок снега летом.       Фань Сянь же мелочиться не стал, а просто притянул к себе, обнимая. Он наконец-то понял, как сильно переживал и надеялся, что эта ледышка жива и здорова, а теперь, когда пережил перемещение и чувствует ответное объятье, ему ничего не надо. За всё это время он успел потерять близкого друга и снова чувствовать такое опустошение совершенно не хочется.       В голове Бинъюня мелькают мысли как поступать дальше, не давая панике и тревоге затронуть разум. Хотя паника совершенно не в его характере.       Для начала надо спросить этого сумасшедшего как он сюда попал, а ещё самому объяснить о ситуации, в которую по случайности вляпался. Фань Сяня также надо показать главе клана, но сначала можно и Лань Ванцзи, если выбирать кого-то из братьев, то второй куда надёжнее для него.       Показаться Ханьгуан-цзюню — это как пройти проверку, его слова имеют огромный вес в обществе, так что с этой поддержкой можно будет с лёгкостью уверить, что никакого шпионажа и нападения нет.       Как он все-таки устал от множеств слежек, напряжения, недоверия, а для других кажется, что все в порядке и ничего такого нет. Но Бинъюнь знает, что Главу Клана до сих пор спрашивают о нём, надеясь получить ответ, подтверждающий нахождения в нём памяти Вэй Усяня.       Вэй Усянь. Он узнавал о нём, расспрашивал, наслушался слухов. Слухи до сих пор сортирует. Янь Бинъюнь являлся шпионом и просто так верить всему будет оскорблением профессии, которой он чуть не отдал жизнь. Бюро выбивало это из него палками.       Противоречивый человек, если можно так сказать, но довольно обычный. Искал признания, любви, тепла и простого семейного счастья, но случилась война. Война каждого меняет, настолько, что вряд ли узнаешь того, с кем ты обычно пускал воздушного змея, но почему никто не спросил и не настоял на вопросе «почему именно тёмный путь?». С Вэй Усянем не всё чисто.       Тот являлся первым учеником Клана Цзян и просто так отказаться от того, в чём ты был первым и лучшим. Звучит нескладно, а значит что-то произошло и самое логичное — исчезновение золотого ядра.       Если ты отказываешься от светлого пути, показываешь показное неуважение и при этом не говоришь почему — значит ты не можешь этим пользоваться? Когда ты видишь, что человек, который обычно пользуется в бою правой рукой и она у него сильная, начинает пользоваться левой, всячески игнорируя правую, говоря, что зачем она ему, когда есть вторая, не значит ли это, что с правой не всё в порядке и наверное стоит как-то помочь, а не презирать за это.

Логично? Логично. Да и сам Вэй Усянь взял на себя слишком много.       В тот момент, когда ему нужна была поддержка — стал от неё отказываться и просто ушёл, не став ничего доказывать. Его шиди, Лань Ванцзи, сестра. Что делали эти люди, когда этому человеку нужна была поддержка? Янь Бинъюнь не стал подходить с этим вопросом, особенно, когда узнал, что тот испытывал к нему романтические чувства. Вэй Усянь ни с кем ничего не обсудил, решив, что остался один и никому не нужен. Видимо не любит казаться слабым. Кажется, у нас даже есть что-то общее и это закрытость. Оба не показываем слабость, не давая понять, нормально ли всё на душе.       Как показала история Вэй Усяня, что если всё время скрывать свои настоящие чувства внутри, не давая другим их узнать всё может привести к тому, что кто-то тебя неправильно поймёт и в следующее мгновенье ты будешь стоять напротив людей, желающих тебе смерти, а потом ты летишь с обрыва. Конец.       Насколько он знает, то у него была любящая шицзе и та бы с радостью его поддержала и помогла, к её словам прислушался бы и Цзян Ваньинь и тот скорее всего не стал бы отказываться от Вэй Усяня, выгоняя из клана. Скорее всего смерть Цзинь Цзысюаня стала отправной точкой, после которой убили Вэней и… Итак, недостаток веривших тебе людей губит вам репутацию и жизнь.       Пока рядом с ним будет человек, который сможет поддержать его и подтвердить его слова, то их не обвинят в шпионаже или чего-то похуже, хоть это и звучит глупо, но в этом времени всё может произойти.       Ведь убили же человека, который был ни в чем невиновен. Видимо, в любом времени происходит такая лютая несправедливость к тем, кто просто хотел жить счастливо, образец такого отношения сейчас в его объятиях.       Времени пока предостаточно, завтрак прошёл не так давно и до обеда ещё стоит дожить. Бинъюнь надеется, что никто не зайдёт, но, если что, спрятать Фань Сяня под кроватью тоже как вариант. Слежка всё ещё ведётся, надеясь, что он пытается всех задобрить хорошим поведением, а потом предать. (и о, Небеса, как же приятно, оказывается, чувствовать тепло так близко, он никогда не мог подумать, что объятья так расслабляют.)       Они стоят так приличное время, оба молчат, потому что невозможно передать словами их чувства, которые они испытывают на данный момент. Найти человека, когда думал, что уже поздно, но все равно пошел на огромный риск, лелея надежду, что тот жив и сам в дороге не умрёшь. Или же неверие что ты кому-то нужен и ради тебя совершают такие по-настоящему сумасшедшие вещи, но при этом Янь Бинъюню становится неуютно и он спрашивает: «Как ты смог сюда попасть?» — он говорит это шёпотом, поворачивая голову в его сторону. «Нашёл место твоей пропажи, древняя магия очень сильно ощущается, когда вокруг даже нет её намёка. Искал решение неделю и как видишь нашёл.» — Фань Сянь даже не стал поднимать голову, говоря всё это в шею Янь Бинъюня, в которую уткнулся, вдыхая приятный и успокаивающий морозный аромат.       Он всё ещё напряжён и пытается оклематься после первого шока. Чувствуется как не сразу ударивший в голову алкоголь. И знаете, когда у тебя были шансы один к двум и просто идёшь буквально на смерть особо на что-то не надеясь, но сейчас ты стоишь и держишь в руках свою находку или как он шутил — принцессу.       Голос Фань Сяня был приглушён, и вибрация от него передалась Янь Бинъюню, заставляя кожу покрыться мурашками, которым он был даже очень удивлён. Но его слова затронули нервный провод в душе, и теперь потревоженная часть начала бушевать, желая ответы на всплывшие вопросы.       Отодвигая Фань Сяня от себя, специально пропуская мимо ушей недовольный стон и не замечая рук, что остались на талии и свои на его плечах, всматривается в глаза напротив, замечая синяки под глазами и усталый взгляд. Как он не заметил это сразу при встрече?       Но присмотревшись в такие невероятные глаза Янь Бинъюнь стушевался, увидев нежность. Мысленно прокляв способность читать людей, отвёл взгляд, вызвав этим еле заметную улыбку, заставившую его внутри сгореть, но снаружи даже не вздрогнув.       Фань Сянь же замечает снятую маску и самое настоящее беспокойство с таким неверием словно он даже не думал о том, что это правда он пришёл за ним. Его глаза всегда выглядели такими? Утреннее солнце, что и до этого было в комнате, но сейчас, в этот момент, делает облик лёгким и непринуждённым, словно так и надо, такой правильный в его руках. А глаза сверкают, смотрящий никогда не замечал их такими и теперь, когда он увидел, вряд ли сможет отвести взгляд. (ох если бы сейчас Янь Бинъюнь улыбнулся, то я не уверен, что мое сердце бы это выдержало, даже в мыслях это слишком ярко и прекрасно.)       Если не знать эту ледышку и думать стереотипно, не пытаясь с ним поладить, то можно подумать, что сейчас он очень недоволен и пытается всячески уйти, но тот просто смущён. Хрупок, чувства наголе, такой неуверенный и переполненный.       Они знакомы всего чуть больше недели, потому что в Северной Ци он был везде и одновременно нигде, делая свои дела и виделись они мало, разговаривая и обсуждая вопросы, который были в его голове; Янь Бинъюнь успел засесть в душе — но она широка и никакого дискомфорта его присутствие не причиняет — и дать понять, что теперь он там будет долго, успел ощутил последствия, ага.       Неосознанно притягивает к себе взгляды и внимание других своим каменным лицом и морозящей аурой, заставляет людей сворачивать головы, даже если он хочет оттолкнуть их от себя, но когда Янь Бинъюнь хочет потеряться и уйти от внимания, то его никто не сможет найти. Это Фань Сянь может сразу сказать по опыту двух жизней и точно не хочет быть человеком, от которого он будет прятаться. Он… Он хочет стать тем, к которому Янь Бинъюнь придёт, чтобы спрятаться от других.       Стоит заканчивать с этим. Эти размышления потом не дадут покоя и станут только мешать в будущем. Разве между ними может быть хоть что-то? У них разные пути, жизни и если они как-то и будут контактировать, то только как коллеги и союзники. К тому времени, когда они уезжали из Северной Ци их с натяжкой можно назвать друзьями и полез он за ним лишь из-за того что не хочется терять такого прекрасного союзника, он сможет очень сильно пригодиться. Пусть это и звучит лицемерно, но и шпион в прошлом ищет только выгоду и помог ему только из-за того, что Фань Сянь спас его из плена. Когда они вернутся, то разойдутся, ведь им не по пути, не так ли? Янь Бинъюню надо отдать должное и место первого главы в Бюро, а ещё его ждёт Госпожа Шэнь. Точно! Госпожа Шэнь. Она уже успела забраться в сердце Бинъюня и между этими двумя что-то есть, ему не стоит мешать их взаимодействую. Да и сам уже помолвлен с Линь Вань-эр. Большое будущее и надежды на счастливую, спокойную жизнь. Только надеждами и кормится. (Врёт. Врёт себе так сильно, что аж тошно. Но между ними и правда ничего не может быть, если они будут вместе, то это очень плохо скажется на них и даже пытаться не стоит. Всё это к добру не приведёт. Убери руки и отведи взгляд, Фань Сянь.)       Фань Сянь смотрит на свои руки на талии Янь Бинъюня и задаёт вопрос, который вертелся в голове с начала прибытия. «Так как тебя сюда смогли переместить? То, что ты сюда попал не на добровольной основе сразу видно, иначе бы не стал меня прятать как самого главного преступника столицы.»       Янь Бинъюнь убирает руки с плеч, к большой радости Фань Сяня, который, словно обожжённый заводит свои за спину, и уходит дальше в дом, полностью закрывая окна шторами, закрываясь от солнца и наблюдателей, явно не нашедшие его в библиотеке и теперь ищут его по клану.       Только после того, как оба сели на кровать бывший шпион начал рассказывать. То что он чувствовал пока перемещался и как его встретили в большом зале с явным недовольством отмечая глав клана, которые после этого пилили его на нахождении другой души, лечение духовной энергии, убедив Фань Сяня, что его раны уже почти зажили, но пообещал, что после даст себя обследовать. На ответный напор о ранах предложил потанцевать, чтобы доказать, что с ним всё в порядке.       На духовной энергии оба начали рассуждать и Янь Бинъюнь поделился тем, что нашёл и прочитал. В итоге договорились после в их времени переписать, поблагодарив память, натренированную Бюро и шпионажем. «Именно в этом меня до сих пор обвиняют, что читаю это все, чтобы потом слить кому-то другому. Находятся те, которые думают, что я наврал, что из другого времени и уже как семь дней нахожусь под наблюдением.» — с иронией заметил Янь Бинъюнь, ухмыляясь своим мыслям, замечая короткую улыбку Фань Сяня. «Логично, что и у меня, и у тебя прошла неделя, но если всё так и будет, то надо будет по скорее возвращаться обратно и надолго тут не оставаться. Не могу не думать о том, что может случиться там, пока нас нет.» — обеспокоенно сказав это, поджал губы, убирая ту мимолётную улыбку и нахмурился.       На эти слова второй только согласно кивнул. «Что-нибудь случилось, пока меня не было?» — этот вопрос, кажется, волновал его всё пребывание тут. Эти мысли не давали спать пока он был здесь. «Нет, ничего не случилось. Ну кроме того, что у меня, наверное, появилось множество седых волос, потому что я волновался, нервничал, пытаясь найти решение, как сюда попасть и выбраться, параллельно успокаивал Ван Циньяна, да и всё. Никаких вестей от Второго Принца и столицы словно уверенны, что со мной всё в порядке, так и надо, но я уверен, что они разбираются внутри, не говоря ничего на публике.»       На это ничего не было сказано, каждый думал о своём. «Меня сюда призвали, думая, что призовут как душу умершего тут не так давно Вэй Усяня, но видимо где-то просчитались и призвали меня, его перерождение. — Янь Бинъюнь немного замолк, собираясь с мыслями как объяснить. — Со мной тут водятся, дали доступ к библиотеке, подают еду, лекарь каждый день приходит и приставили брата главы клана, Лань Ванцзи -» «Стоп, стоп, стоп. Вэй Усянь и Лань Ванцзи? Старейшина Илин и Ханьгуан-цзюнь? Я думал это только старые легенды. — глаза Фань Сяня сделали такими, словно сейчас выкатятся, он закрыл рукой рот и начал смотреть в стену. — Данных о Старейшине Илин очень мало, в тех стихах лишь говорилось о человеке с огромной силой, способной поднимать мертвецов, которые убивали всех, на кого он покажет, но в итоге его убили. Но там было упоминание того, что он возвращается через шестнадцать лет после смерти.» «Очень похоже, но нет. С его смерти прошло три года. Вэй Усянь был очень сильным заклинателем, первым учеником в своём клане, но видимо лишился этой возможности во время войны и стал на тропу тьмы, убивал противников, но когда люди почувствовали в нём слишком сильного и решили, что стоит от него избавиться, и тогда убили людей, ради которых он пренебрег кланом, в котором он жил — его шиди сейчас является главой. Если кратко, то Старейшина Илин начал обороняться, его шицзе умерла на его глазах, та закрыла того от вражеского меча. В итоге он отчаялся и скинулся с горы.»       Фань Сянь не понимает, как можно говорить о таком с лицом, словно зачитываешь рапорт или рассказываешь о готовке, у него сердце кровью обливается, он сам бы отчаялся, если его Жожо умерла на глазах, закрыв от меча. Даже если вспомнить Сы Лили, что приняла стрелу за него, это было сумасшествие. «Грустная история, но у меня теперь в голове не укладывается, что ты его перерождение, надеюсь, ты не станешь поднимать меня из могилы, если я вдруг умру. — шутит, а в голове кричит, что стоит бежать из этого времени как много скорее, он прочитал очень много легенд об этом. — Так. А Лань Ванцзи?»       Фань Сянь думает, что теперь слова о том, что он достанет его из-под земли, если тот вздумает умереть, теперь не совсем шутка. «Лань Ванцзи очень приятный и интересный человек, похож на меня. — Янь Бинъюнь даже не думает говорить о том, что Ханьгуан-цзюнь влюблён в его прошлую жизнь. — Именно с ним я провожу больше всего времени, он очень мне помогает здесь, я думаю найти его и рассказать о тебе, потому что с помощью этого человека будет легче объясняться перед главой. Я считаю, что моё резкое исчезновение наведёт здесь слишком много шума. Ты говорил, что продумал как вернуться обратно, так что надо будет делать?»       Всё сложно. Если Ханьгуан-цзюнь — Небеса, он правда существует, я слюнями обтекал, когда читал о нём — реально похож на него, то с ним будет сложно общаться, спасибо, что с ним сейчас Бинъюнь, не надо будет прыгать вокруг него и натыкаться на игнор. «Ну не то, чтобы прям всё продумал, ведь тут может быть совсем другое, я не знал на что точно иду, надеялся лишь на то, что местные помогут в дальнейшем. И всё-таки, раз ты всё ещё здесь, то им что-то надо от тебя или сами не знают, как тебя отсюда вытаскивать, не так ли?» «Всё так. Я каждый день подхожу к Лань Сичэню, Главе Клана, с этим вопросом, но тот только говорит, что ответа нет и они не знают как меня возвращать, так как они хотели уничтожить душу Вэй Усяня, то есть мою, но я живой человек и это будет негуманно, при этом ничего не помню об этой жизни. За меня заступились, но полного доверия нет и злых намерений тоже, как и у меня.» «Не внушает надежд, что могу ещё сказать.»       Как только Фань Сянь прекратил говорить колокол ударил три раза, этот удар заставил его вздрогнуть и перевести взгляд на Янь Бинъюня. «Это обозначает, что время обеда и все ученики закончили урок. Колокол всегда оповещает, когда подъём, завтрак, обед, ужин и отбой. Тут всё по правилам и слишком строго по-моему мнению, если я могу их всех соблюдать, то не уверен о других, тот же ты не смог бы соблюдать правило о запрете алкоголя. Божественный пьяница.» «Да как ты! Откуда ты вообще это узнал, Небеса, это вроде и знаменательная ночь, но стыдно.» — вид уже не хмурого Фань Сяня радовал глаз Янь Бинъюня, успокоившегося, что всё-таки смог убрать эту давящую атмосферу, но тихий стук мигом призвал тишину. Они даже не успели переглянуться как открылась дверь и в неё зашёл недавний объект разговора.       Янь Бинъюнь даже выдохнул с облегчением, но увидев, как Фань Сянь и Лань Ванцзи замерли в напряжении, даже заволновался и встал с кровати, поймав на себе их взгляды. У зашедшего был поднос с обедом, видимо, желавший с ним отобедать. В глазах того горел вопрос о том, кто этот человек и какого чёрта он тут делает и ответ на него требует немедленно.       Когда к нему подошёл Янь Бинъюнь с намерением забрать поднос, Лань Ванцзи словно очнулся от мыслей и выпивания уксуса в огромном количестве. Поднос отдал и отправился за ним в сторону столика во все глаза смотря на незнакомца, который, как и он прибывал в немом напряжении, ещё сильнее сжимая меч. А когда тот встал, так и вовсе был готов атаковать, если бы только единственный кто даже не показал напряжения человек не потянул его вниз за руку, садя за столик и молчаливо прося посмотреть на него, пока неизвестный ему садится рядом с Бинъюнем. «Ванцзи, этот человек является моим другом из того времени, и он не причинит вреда. — это фраза поставила в тупик и теперь он присмотрелся под другим углом. — Фань Сянь нашёл способ сюда попасть, чтобы найти и забрать меня. — теперь он снова злится, что у него хотят забрать самое дорогое и он взял Янь Бинъюня за руку. — Мне надо возвращаться, ведь без меня там будет трудно и это не мое время, твой Вэй Усянь скоро вернётся.» «Вернётся?» — в его глазах была такая надежда, что было бы грехом соврать, поэтому Бинъюнь лишь глянул на Фань Сяня, давая ему рассказать. «Да, у нас есть стихи и легенды про это время, где говорилось, что человек с титулом Старейшина Илин вернётся после смерти через шестнадцать лет и сможет вернуть своё доброе имя, наказав тех, кто оклеветал его. — пока он рассказывал, лицо Ханьгуан-цзюня расцвело радостью и надеждой, давая немое благодарствие, тот момент, когда и слов не надо, но была нотка недоверия явно не хотя верить. — Мне незачем Вам врать. Я был очень удивлён, когда узнал о том, куда попал и то, что мой друг является перерождением того самого Вэй Усяня.» «Спасибо, что рассказали. Когда вы собираетесь возвращаться?» — теперь того гнева не было, но оттенок грусти присутствовал в его словах. «Ты сам говорил, что между нами нет спасибо и прости, так что не стоит. На самом деле я хотел найти тебя, чтобы оповестить, и чтобы ты помог нам объясниться перед Лань Сичэнем. Моё резкое исчезновение точно не станет незамеченным и меня съедало изнутри, когда подумал о твоей реакции, что ты не найдёшь меня.» (Сошёл бы с ума, если бы пришёл сюда с ужином и с интересной темой, но не нашёл бы. Нигде бы не нашёл. Это словно повтор того момента, когда я вернулся на Луаньцзан, но там никого не было. Кровь стынет в венах, когда просто думаю об этом.) (Я неделю и два дня не находил себе сна и покоя пока искал решение и тебя. Думал, что потерял тебя, не знал, что буду делать без твоей помощи, ведь только после того, как ты пропал я понял, что за время знакомства мы стали, если не близки, то явно не безразличны друг другу.) «А ещё я точно не знаю, как вернуться, есть лишь теория, но на ней далеко не уедешь. О духовной силе я знаю лишь со слов Янь-гунцзы и со свитков, такой силой как Вы, мы не обладаем.» «Мгм. Тогда стоит сильно не задерживаться, завтра брат уезжает, поэтому ешьте и после сходим к нему.»       Недолго поспорив — кто что будет есть — они замолкли, так как за едой правила просят не говорить, а когда закончили начали обсуждать план, по которому они будут действовать. Но на самом деле ничего такого масштабного нет, лишь дали понять, что можно говорить и нельзя.       Нельзя говорить о том, кем они являются и дать понять, что им просто нужна помощь вернуться, то есть, поделиться своей духовной энергией, дать тот самый артефакт — Ванцзи рассказал как он работает и что за мелодия там была — сыграть мелодию так, чтобы его вернули обратно и попрощаться. Всего то. По словам Фань Сяня, он смог сюда попасть с помощью остаточной духовной энергии, которая не стала распадаться из-за другой окружающей среды и невозможности распасться. Значит они вернуться туда же, где и пропали. А то, что возник рядом с Янь Бинъюнем — это из-за того, что сама магия была зациклена на нём, его хотели призвать, вот и он появился около него. «…чтобы вернуть обратно надо сыграть мелодию наоборот? — сказал и сам не понял что. Эта мысль заставила Лань Ванцзи посмотреть на Фань Сяня как на идиота. — В моей голове она звучала намного лучше.» «Но звучит это и правда логично, если эта была мелодия призыва, не станет ли мелодией, чтобы прогнать или может быть она уже существует.» «Всё что ты говоришь, сяо Янь, кажется логичным, если бы ты сказал, что мыши едят кошек, то в это поверили бы все.» — и сказал это так уверенно, не смотря при этом на объект слов, рассматривая свитки и книги на столе. «Льстец. Должен ли принять это как похвалу в свою сторону?» «Ага.»       Смотря на то, как они переговариваются, Лань Ванцзи чувствует на языке привкус уксуса, не зная от чего и чтобы успокоиться, он закрыл глаза и снова открыл, повторяя в голове, что стоит подождать меньше, чем тринадцать лет и снова сможет увидеть того самого Вэй Усяня. Янь Бинъюнь очень хороший человек и друг, за время проведённое тут, они сблизились и стали неплохими собеседниками, как бы это не звучало иронично с его навыками общения, но с ним это было легко, жалко, что они не смогут больше увидеться. «Мелодия Изгнания. Она прогоняет духов, что прибыли на призыв и не могут уйти, нас учили их успокаивать и уничтожать, если они будут агрессивными, но эта мелодия сразу изгоняет духа, которого не нужно успокаивать или исполнять последнее желание. Можно предположить, что она вернёт вас, но стоит обсудить этот момент с Главой.»       Если всё пойдёт по плану, то уже ближайшие дня два мы сможем вернуться обратно в свой мир, и я уже никогда не смогу увидеть его.       Чем скорее ты вернёшься, тем быстрее смогу отпустить тебя, Янь Бинъюнь, и я останусь дожидаться Вэй Ина.