Лучшая ебля за май

Лань Сичэнь прогнулся в спине и широко мазнул языком по ушной раковине Лань Сычжуя, после быстро чмокнул ее и обхватил мочку губами, обсасывая. В его умелых руках парень тут же задрожал и обмяк; движения губ и языка приносили ему то самое удовольствие, которое выветрило любые другие мысли из головы. Оказавшись довольным этим, Лань Сичэнь ласково поцеловал Лань Сычжуя в висок, затем спустившись ниже, где прикоснулся к его шее в мокром поцелуе. Он грубо толкает Лань Сычжуя, впечатывая спиной и затылком в стену, затем порывисто прижимается к губам и творит с ними что-то невообразимое; поочередно всасывает то верхнюю, то нижнюю губу, прикусывает до дрожи в коленях, напоследок нежно причмокивая, и снова повторяет каждый шаг, так, что у Лань Сычжуя голова кругом. Он даже вдохнуть не успевает, глаза открыть и хоть слово вымолвить, потому что Лань Сичэнь решил все за него и уже тесно прижимается всем телом. Потирается, давит и втрахивает в стену прямо так, стоя и в одежде, по-животному грязно. Эмоций внутри так много, а чувство голода настолько сильно, что взять себя в руки не получается. Лань Сичэню хочется всего и сразу, от досады и желания он сдавленно рычит Лань Сычжую в ухо, почти сразу всасывая мочку и проводя языком по раковине, старается задеть им каждый участок на чужой коже, чтобы везде пометить и распробовать. Сипло дышит во взмокший висок, руками слепо шарит по телу, сжимает и оглаживает. Резко, почти дико дергает одежду в стороны, чтобы оголить столь желанную плоть, и грозится порвать все к чертям. — Хочу тебя попробовать, — голос хриплый и голодный, пугает даже самого Лань Сичэня. Во рту не то пустыня, не то наоборот обилие слюны, но дерет так, что хочется напиться. Губы вновь впиваются в другие, язык настойчиво толкается внутрь, туда, где тепло и влажно, и он буквально трахает Лань Сычжуя в рот, упиваясь мычанием и мелкой дрожью по всему телу парня. Затем отрывается, заставляет Лань Сычжуя лечь, давит ему на плечо, нависая сверху, и на выдохе сообщает: — Всего. У Лань Сычжуя дыхание перехватывает в который раз, а ведь он даже отдышаться не успел после этого марафона поцелуев; Лань Сичэнь наклоняется ниже и почти сразу проводит языком по кадыку, чувствуя, как тот нервно дергается, и упиваясь тем, как припухшие губы размыкаются, ловя горячий спертый воздух. Между ними сейчас — пожар, удивительно, как только вещи в радиусе метра не плавятся, но такое ощущение, будто Лань Сычжуй уже давным давно сгорел. в этом пламени, в этих чувствах, в Лань Сичэне, который не останавливается на полпути и двигается дальше; в плен языка и мокрых губ попадают плечи. На них расцветают алые отметины, кожа на руках покрывается мурашками. Лань Сичэнь берет его за кисть, следуя ниже, где в чувствительном местечке в изгибе локтя оставляет очередной засос, затем подносит руку ближе к лицу. Оставляет несколько влажных поцелуев на запястье, размашисто проводит языком по ладони и в следующую секунду берет один из пальцев в рот. У Лань Сычжуя даже не получается понять, какой именно. Он только ошалело смотрит из-под трепещущих ресниц, видит, с каким удовольствием Лань Сичэнь обсасывает пальцы и кожу меж ними, и, кажется, находится где-то вне рамок этой вселенной. Ему хорошо, каждая клеточка его тела реагирует на действия Лань Сичэня очередной порцией возбуждения. Волны удовольствия все накатывают и накатывают, а Лань Сичэнь все не останавливается и не останавливается, только дразнит и продолжает исследовать тело Лань Сычжуя, как будто не делал этого раньше, ещё сотню ночей и дней до этого. Проделав тоже самое с другой рукой и лишив Лань Сычжуя духа во второй раз, Лань Сичэнь переходит к груди. Жмется лицом к выпирающим ключицам, мажет губами по торчащему соску и вбирает в рот, обводя языком. Затем чуть прикусывает, совсем немного, чтобы подлить масла в огонь, и с жадностью припадает ко второму. Лань Сычжуй от всего этого тихо мычит себе под нос, распускает волосы парня и зарывается в них рукою, чтобы тот и не думал отрываться, но Лань Сичэнь этого будто и не замечает. На его пути плоский живот, после которого пойдет что-то поинтереснее, и этот момент он смакует, как может. Шумно дышит, чтоб по коже пробегали мурашки, кусает и целует, кончиком языка давит на пупок, от которого идёт соблазнительная дорожка темных волос, за которой с предвкушением следует. Лань Сичэнь подхватывает парня под бедра, но решает начать с ног. Обхватывает тонкую щиколотку, подносит к себе и целует сначала пятку, ведя губами по ступне, и под внимательным взглядом Лань Сычжуя снова принимается поочередно вбирать пальцы в рот. Ему не противно, его не тянет блевать — ему сладко и тяжесть внизу живота лишь усиливается, разгорается все сильнее. Наслаждение отражается на его лице, в блестящих от возбуждения глазах влажно поблескивают огоньки ламп. Лань Сычжуй прикусывает губу, но взгляд отвести не решается; глаза Лань Сичэня пленят, манят к себе и не отпускают. Язык, мелькающий между пальцев, делает тоже самое. Смесь стыда и удовольствия поражает лишь большее желание, и когда цепочка поцелуев идёт от щиколоток выше, когда горящие губы касаются ляжек, а сильные руки разводят ноги в стороны, губы Лань Сычжуя открываются для того, чтобы наконец издать первые стоны. Именно в этот момент Лань Сичэнь жмется губами к внутренней стороне бедра и ведёт носом к паху, где глубоко вдыхает мускусный запах. Либо у него достаточно терпения, либо он просто мазохист, но проводит языком по головке члена он так медленно, будто ему лень. Во рту оседает привкус смазки, которым яро сочится член, и в желании распробовать этот вкус получше, он приоткрывает рот, чтобы обхватить головку и начать обсасывать ее, как самую сладкую сладость в мире, при этом не стесняясь мычать и пошло причмокивать. Лань Сычжуй выгнулся дугой, простонал надломленно, и дёрнул Лань Сичэня за волосы, тем самым заставляя заглотить член полностью. Движение скорее неосознанное, потому как обычно Лань Сычжуй боялся сделать что-то не так и даже лишний раз не прикасался к чужому телу, пока не попросишь. Все дело в эмоциях. Их переизбыток сейчас вместе с пьянящим возбуждением, не давали сосредоточиться на мыслях и дать привычному смущению завоевать контроль над телом. Лань Сычжуй мог стонать, громко и до хрипа, прогибаться до хруста в позвоночнике, и грубо толкаться в рот Лань Сичэня, беспорядочно вскидывая бедра вперёд и насаживая головой на орган, и не чувствовать ничего, кроме удовольствия. В голове даже мысли не промелькнуло о том, что потом парень будет сожалеть об этом; сейчас было просто не до них. Он привстал с места, наклонился ближе к лицу Лань Сычжуя и приник к его губам, сразу же проталкивая язык внутрь и оглаживая им небо. Со стороны Лань Сычжуя не было ни единого вздоха протеста, он ответил на поцелуй с таким рвением, будто тот являлся последним для них обоих. Обвил шею парня руками, теснее прижимая к себе, и прогнулся в спине, касаясь своей грудью чужой. Пальцами одной руки зарылся в волосы, оттянул, затем ладонью провел по скуле. Причмокнул тонкие губы напоследок, и на выдохе произнес: — Давай, — и вскинул бедра, потираясь пахом о член Лань Сичэня. Тихо промычал, и тот поймал это мычание своими губами. Лань Сичэнь оперся руками о простыни по обе стороны чужой головы, сделал ещё несколько движений тазом, имитируя половой акт, на деле же бесстыдно потираясь о бедро Лань Сычжуя. — Даешь тут только ты, — произнес с ехидцей, быстро поцеловал фыркнувшего парня в нос, и рукой направил головку члена к анусу, пока не входя, а только лишь оказывая на него давление. Лань Сычжуй выгнулся дугой и замер в ожидании. — Н-ну так бери… Лань Сичэнь присвистнул… и взял. Мазнул языком по губам, и против воли задержал дыхание: вид того, как медленно член исчезает в розоватой влажной дырке с тихим хлюпом, странно очаровал его. Они так часто занимались сексом, что Лань Сычжуй был растянут просто идеально, и можно было не тратить время на подготовку. Только если не захочется подразнить его и довести до исступления одними пальцами, что вполне в духе Лань Сичэня. Но сделает он это как-нибудь потом, а сейчас у него совершенно другие желания. По виску стекает капля пота, в ушах звенит. Первый толчок даётся невероятно трудно, потому что от жара чужого тела и горячих стенок ануса, податливо раскрывшихся под напором члена, кружит голову. Лань Сычжуй такой… родной, такой его, от макушки и до кончиков пальцев. Лань Сичэню башку сносит от того, насколько он влюблен в каждую его частичку. Втрескался, как маленький мальчик, сильно и надолго. Иногда он ловил себя на мысли, что его чувства больше похожи на одержимость… но если это не есть настоящая любовь, то что тогда? Лань Сычжуй под ним благодарно стонет, мажет ладонями по груди парня, слегка царапая соски короткими ногтями и оставляя на коже красные полосы. Ему нравится чувство наполненности, особенно когда после всех этих мучительных ласк внутри оказывается полноценный член. Это, конечно, было приятно, но когда Лань Сичэнь нависает над ним и толкается бедрами вперед, когда ощущается каждое рваное движение, и со стыдом Лань Сычжуй отмечает, что может прочувствовать каждую венку и неровность чужого члена, то удовольствие увеличивается в разы. Он сжимается, тем самым заставляя Лань Сичэня умереть раз десять, затем расслабляется, позволяя тому двигаться свободнее, и так по нескольку раз. Ему нравится дразниться, чтобы парень сходил с ума снова и снова, и в конце концов не выдержал, и сорвался. Темп движений, до этого медленный и ленивый, переходит в быстрый и рваный. Кровать скрипит, Лань Сычжуй задыхается в собственных стонах и теряется в глубине чужих глаз, Лань Сичэнь ловит губами каждый его выдох и не отрывает глаз от лица, искаженного в гримасе удовольствия. Он теряется в нем, теряется в сладкой истоме, гуляющей по телу. Гладит Лань Сычжуя по бедру, кончиками пальцев ощущает тепло его кожи, ведет ими до колена. Подхватывает под нежный участок под ними и подтягивает ближе к себе, для большего удобства. Лань Сычжуй согласно мычит и закидывает ноги ему на плечи, резко заливаясь краской, когда Лань Сичэнь гладит его щиколотки и целует одну из пяток, возобновляя толчки. Если сначала Лань Сычжуй фыркает из-за щекотки, то затем поддается бедрами назад, чтобы член вошел поглубже. Он прикрывает лицо одной рукой и прикусывает губу, пока другая мечется на кровати, сжимая простыни в кулаке. Ему так хорошо, что плакать хочется. С каждым толчком внизу живота тянуло все сильнее, а стоны становились все громче. В один момент у Лань Сычжуя закружилась голова, он захлебнулся в стонах, которые уже не мог сдерживать, а Лань Сичэнь и не подумал зажимать ему рот, откровенно наслаждаясь этими чудесными звуками. По телу прошла крупная дрожь вместе со стадом мурашек, Лань Сычжуй обильно кончил, задышал, как загнанный в угол зверь, и еще долгое время не мог восстановить дыхание. Еще пару рывков, и Лань Сичэнь так же излился глубоко в него. Он тяжело дышал, не спеша выходить из этого прекрасно тела, постепенно пришел в себя. Лань Сычжуй, весь раскрасневшийся и мокрый, посмотрел на него через плечо. Лань Сичэнь усмехнулся. Ему не составило большого труда притянуть его к себе на бедра, садясь на кровать, и прижать к своей груди. Лань Сычжуй не сопротивлялся. Сил у него не хватало даже на то, чтобы оставлять глаза открытыми. Прошедший оргазм все еще наполнял тело, сознание не подчинялось хозяину. Он почувствовал нежный поцелуй в висок, затем в чувствительное местечке за ухом, и сам потянулся навстречу этим губам и языку, что всего пару минут назад творили с ним что-то невероятное. Какое-то время они так и лежали, не думая ни о чем и лишь наслаждаясь отголосками оргазма. По комнате разносились частые вздохи и шум простыней. Затем — тихий голос Лань Сичэня, предлагающий лечь спать сразу, так и не приняв душ, и согласное мычание Лань Сычжуя . Затем ещё больше шума, и довольный вздох. Прижав Лань Сычжуя к себе, Лань Сичэнь от души чмокнул его в лоб и ткнулся носом в волосы.