Забудь меня, если сможешь

— Тшш, — мужчина, устало склонившись над детской кроваткой, убаюкивает неугомонную крошку. Неумело поет колыбельные, запинаясь на каждом слове, рассказывает сказки, все время поправляет одеяло и соску, которую вредная девчушка выплевывает каждую минуту. — Спи, пожалуйста, — тщетно умоляет ее быть послушной, хоть и понимает, что все напрасно, ведь она так похожа на него. Упрямая, вредная. — Спи, малышка, — украдкой вытирает слезы. — Пожалуйста, — но дочка не слушается. С интересом рассматривает игрушки, смеется… Беззаботный бедный ребенок, который еще не понимает, что произошло нечто ужасное. Нечто, что изменит ее жизнь навсегда. — Это невыносимо, — когда девочка засыпает, он, наконец, выходит из детской. — Я знаю, что тебе больно и сложно, но ты привыкнешь, смиришься, — его друг опустил взгляд, полный стыда и грусти, в стол. Он знает, что все эти слова поддержки — никчемные звуки, от которых не станет легче. Да и время не справиться с болью, которую испытывает мужчина. — Я никогда не смогу смириться с этим. Я никогда не смирюсь с тем, что не уберег ее. И с тем, что она так и не успела услышать от меня тех слов, которых ждала все это время. На самом деле, история началась давно, с банального секса по пьяни, который не должен был перерасти в что-то большее, но перерос и потянул за собой кучу последствий. В прочем, обо всем по порядку.

***

— Не против, если я скрашу твое одиночество? , — он умел говорить красиво, но всегда выглядел смешно, почти глупо. Ему больше к лицу грубость и резкость. Девушкам в нем нравился он настоящий — упертый, бесцеремонный, но сильный и всегда правый, готовый на многое, но не для всех и не всегда, непредсказуемый. — Он не придет, — Мирон уселся напротив незнакомки, не дожидаясь ответа, а она даже не подняла на него взгляд. Его девушка тоже больше не придет. Он понял это из разговора, который полчаса назад закончился фразой «Не мучай меня, пожалуйста. Забудь обо мне!». Да, девушкам в нем нравился он настоящий, но это быстро заканчивалось. Рано или поздно наступал момент, когда каждая понимала, что не хочет связывать с ним свою жизнь. И они уходили, обрывали все ниточки, отключали телефоны, меняли номера, переезжали жить в другой город и находили кого-то менее импульсивного, не такого эгоистичного, самовлюбленного, не такого знаменитого. [Если бы у нее ума было побольше, она бы тоже так поступила, но он затянул ее в свой омут по самое горло, и не оставил ни малейшего шанса выбраться. Когда задыхалась, наивно думала, что он спасает ее, и совсем не замечала, что он же ее и душил]. — Вообще-то, чужие разговоры подслушивать нехорошо, — она безразлично сделала глоток давно остывшего лавандового латте, все так же не обращая особого внимания на собеседника, будто его вовсе нет. — Трудно не подслушать, — ухмыляется. — Тем более, если слышишь родную речь среди тысяч чужих людей, на чужой земле, — встретить русского человека в Лондоне — уже давно вполне обычное дело, но его все еще цепляет каждая такая встреча, он скучает по дому. — Тем более, если это разговор такой прекрасной девушки с каким-то мудаком, — расстроился ли он от того, что только что расстался с девушкой? Нет. Разве что немного поднапрягла перспектива остаться без секса этой ночью. Он давно привык к тому, что девушки от него уходят, даже те, которые клянутся в вечной любви. Особенно они. Для него отношения — карточный домик: он строит их лишь чтобы проверить, как быстро все рухнет в очередной раз. [Позже он поймет, что в этот раз все было иначе, и что та, которая совсем ни в чем не клялась, провела бы с ним целую вечность, но он не смог ее уберечь]. — Хочешь теплый кофе? , — он — большой ценитель этого напитка, и ему стало отвратительно даже смотреть на то, как девушка мучает холодный латте. — А может, возьмем чего-то покрепче? , — девушка все-таки подняла на него горящие бесовским огнем глаза. На самом деле, она знала, что ее парень не придет к ней на встречу. Это должно было произойти еще полгода назад, когда их отношения дали первую трещину. Поначалу она долго боялась этого, потом долго пыталась настроиться, смириться с будущей потерей. Теперь же, когда все случилось, в ее душе поселилась пустота. Не было ни грустно, ни обидно, ни радостно. Просто никак, случилось и случилось. — Через квартал отсюда есть неплохой бар, — случайный встречный появился очень даже вовремя. Ей хотелось выпить, но не хотелось напиваться одной в клубе, полном людей. Кажется, для таких моментов сам Дьявол придумал случайных встречных, с которыми можно хорошо провести день, ночь, а на утро разойтись и больше никогда не встретиться. [Знала бы она, чем обернется для нее это случайное знакомство, и что он сам и есть Дьявол, предпочла бы напиться в одиночестве, но в этот момент больше всего жаждала мужского внимания и ласки. Как все девушки, которым после расставания важно доказать себе, что они не утратили свою привлекательность]. — Не боишься? , — его зацепила решительность незнакомки. А может, его удивило то, что она не узнала в нем звезду. Но даже если и узнала, то вовсе не подала виду. Для него в ней все было новым и непривычным. То ли раньше не встречал девушек, которые только-только разорвали былые отношения, то ли эта — какая-то особенная. — Вдруг я захочу чего-то большего, чем просто выпить вместе? , — а он захочет, точно захочет. Яркий красный гольф настолько плотно облегал тело девушки, подчеркивая каждый изгиб тела так, что от него просто нереально было оторвать взгляд. И куда более сексуально смотрелись ее пухлые губы, совсем не запачканы помадой, и большие карие глаза, с наглым интересом рассматривающие его. — Не-бо-юсь, — она четко очертила каждый слог, гордо приподняв голову. [Действительно, это не то, чего стоило бояться, но сам он — сплошное воплощение зла, яркий пример мужчины, с которым не стоит связываться, ни на одну ночь, ни, уж тем более, на целую жизнь]. Он больше не произнес ни слова. Самодовольно поднялся со стула, подавая руку новой знакомой, и, бросив пару купюр на стол, повел ее к выходу. Привычно серый и пасмурный вечерний Лондон поглотил их толпой вечно спешащих куда-то прохожих. Они шли молча, лишь изредка поглядывая друг на друга и случайно соприкасаясь руками. Его ладони были горячими, словно пламя, ее — как лед, холодные, оставляли дрожь на теле мужчины после себя. Молчание совсем не было неловким. Наоборот, в эту секунду разговоры казались ненужными да и бессмысленными — шум оживленного города все равно заглушил бы их. Она прекрасно знала наперед весь сценарий, но ничего не хотела менять, ее все устраивало: чужой город, к которому так и не привыкла за два года; чужой мужчина, с которым у нее никогда не будет ничего общего, кроме совместной ночи; дешевый алкоголь, который, впрочем, пьянит не хуже элитного. А он даже понятия не имел, чего ожидать от девушки, которая не узнав его имени, тащится на ночь глядя с ним в бар за углом. Для него это было чем-то странным и диким. И закрадывалось ощущение, будто этой ночью он получит то, чего хотел, но сам окажется использованным. [Да, именно так и случится, но он даже не подозревает, что, воспользовавшись им однажды, она больше не сможет представить себя без него]. — Шампанское, вино? , — на самом деле, он предпочел бы узнать ее имя, но почему-то не стал задавать такой глупый, банальный вопрос, надеясь, что она сама назовет его. — Можно что-то покрепче, — она в последний раз заглянула в телефон и, отключив его, посвятила все свое внимание Мирону. Тяжело выдохнула, поправила прядь волос за ухо, занимая самый отдаленный столик в баре, пока ее спутник отправился к барной стойке, чтобы сделать заказ. Разговор долго не клеился. Впервые Мирон не знал, о чем говорить с девушкой. Можно было бы спросить у нее про парня, как оказалась в Лондоне и почему пошла с ним, можно было бы сделать комплимент или отпустить пару пошлых шуточек, но теперь он оказался в той самой ситуации, когда не к месту абсолютно все. Кажется, он сам не к месту. [Стоило просто свалить, оставить ее одну со своими проблемами и не лезть в душу и тело. Знал бы, к чему приведет этот вечер, так бы и поступил]. — Как ты понял, что он не придет? , — девушка внезапно подняла на него заинтересованный взгляд, медленно смакуя горький виски, наслаждаясь его кисло-сладким послевкусием. — То есть я оказался прав? , — ухмыляется. Правота ли его вызвала такую реакцию? Нет, скорее всего, нет. Ее голос звучал тихо, но в то же время в нем беспокойным морем бушевали злость и отчаяние, страх и интерес, и это все было обращено к нему — вот, что вызвало в нем очередной приступ самодовольства. Он любил доводить девушек не только до оргазма, куда больше ему нравилось вызывать у них эмоции. Восторженность, страх, ненависть — не важно, лишь бы девушка что-то ощущала рядом с ним. — Здесь нечего понимать, — продолжил после короткой паузы, — к таким, как ты, либо спешат, либо не приходят вообще. И если ты просидела в одиночестве целый час, не сложно догадаться, что его никто так и не нарушит. — Поэтому решил сам это сделать? — Но ведь ты не особо сопротивлялась, — да, но не от того, что он ее заинтересовал. В любой другой ситуации, она отшила бы его в два счета. — Не хотелось, чтобы ты скучала этим вечером. — Какая красивая, но наглая ложь, — она рассмеялась. Опустошив стакан с виски, девушка уверенно поднялась с места и пересела на колени к едва знакомому мужчине. — Тебе самому не хотелось скучать этим вечером, — закинула руки ему на плечи, повернулась так, чтобы их губы оказались максимально близко. Дразниться, смотрит хитро на него, бросает вызов. — Ты слишком теплый, — жар его тела ощущался даже через одежду, а прерывистое дыхание вызвало мурашки на ее шее. Опьяненная дешевой выпивкой, она окончательно потеряла голову от его запаха. Резкий одеколон, спирт и сигаретный дым. От него несло грубостью и силой — тем, что обычно возбуждает девушек, подкашивает ноги и заставляет добровольно сдаться в плен. — Разве это плохо? , — с ухмылкой Мирон опустил горячую ладонь на колено девушки. — Хочешь, согрею тебя? , — его рука неумолимо медленно двигалась вверх под юбку девушки и остановилась только у кружевной резинки чулка, крепко сжимая бедро. — Обожаю чулки, — резко убрал руку и произнес так, будто речь шла о чем-то совсем простом и обыденном. Он сделал очередной глоток виски, едва заметно кривясь — давно отвык от вкуса дешевого алкоголя. Но от предложения незнакомки не смог отказаться — находил что-то запредельно сексуальное, пошлое в дешевой забегаловке и в случайном сексе с прекрасной девушкой. Алкоголь ударил ему в голову, а вперемешку с возбуждением подействовал еще быстрее. Его больше не волновало ее имя и ее проблемы, только цвет белья и насколько быстро она сможет кончить с ним. — Соглашайся, — он простонал, грубо сжимая руки на ее талии. В такси было слишком душно и мало места им обоим. Она рассматривала меняющиеся за окном пейзажи, он — ее. Девушка восторженно наблюдала за вечерним Лондоном, залитым светом фонарей и ярких витрин, Мирону — далекому от романтики — не терпелось грубо взять ее прямо там, на том чертовом заднем сидении машины, провонявшейся дешевым автомобильным парфюмом. Он с трудом сдерживал себя, и первое, что сделал, когда они, наконец, оказались у его подъезда, с невероятной силой прижал ее к себе. Мгновение только медля, смотрел ей прямо в одурманенные глаза, убирая за ухо растрепанные волосы, а после жадно впился в ее мягкие губы. На вкус они оказались еще более сексуальными, им, безусловно, шел кисло-сладкий привкус виски и свежий запах вечернего хмурого Лондона. Девушка вовсе не сопротивлялась. Покорно отдалась в его руки, подчинилась его воле. То, насколько нежно она касалась своим языком его, заигрывала с ним, едва контролируя прерывистое дыхание, возбудило его еще больше, но одновременно с этим загнало в ступор. Да и она сама не ожидала от себя такого. До последнего была уверена, что будет бояться, стесняться, а в конце-концов сбежит от него. Но стоило ему проявить напористость и силу свою, все полетело к чертям. Она не просто возбудилась, она, кажется, впервые за свои двадцать пять лет захотела мужчину всем своим телом, не только мозгом или сердцем — каждой клеточкой. Она впервые за свои двадцать пять лет была на грани секса с незнакомцем, но это совсем не вызвало у нее стыда, только подлило масла в огонь и сделало ее еще более раскрепощенной. — Ты так и не ответила, — прошептал, слегка прикусывая ее пухлую губу. — А разве это не вполне исчерпывающий ответ? , — девушка обняла его, вцепившись пальцами в грубую ткань черной рубашки, и окончательно обмякла, растаяла в его руках от прикосновений теплых губ. Двадцать восьмой этаж. Она, не включая свет в комнате, подошла к огромному окну во всю стену. Ее завораживали огни ночного города и стойкий апельсиновый запах. Комната наполнилась тихой музыкой, а на ее талию легли грубые мужские руки. Внутри нее все сжалось от желания ощутить эти прикосновения не через одежду. Сознание переворачивалось в этот миг. В свои двадцать пять она только начала узнавать себя новую. И сколько всего еще ждет ее впереди… Девушка даже не подозревала, что случайная ночь станет для нее новым началом, ярким рассветом совсем другой жизни, в которой она не сможет представить себя без него — Дьявола, безвозмездно забравшего ее тело, сердце и душу. Мирон рывком развернул ее лицом к себе и, не медля, стянул красный гольф, отшвырнув его куда-то в сторону. Звук расстегивающейся молнии. Кожаная юбка тяжело упала к ее стройным ногам. Черное кружевное. Лиф-топ и трусики с высокой посадкой. Она казалась ему роковой женщиной, знающей толк в вине, белье и мужчинах. [Разбиралась бы, ни за что не пошла бы с ним, ни в бар, ни к нему домой, не совершила бы глупейшую из всех ошибок в своей жизни]. Она возбуждала его. Ангельское лицо и податливое чужим рукам тело сводили его с ума. С каждым следующим действием ее тяжелое дыхание превращалось в стоны, звонко разливающиеся по всей комнате, заглушающие музыку. Слова были лишними. Он понимал каждое ее движение, а она чудом предугадывала каждое его действие. Прикосновение к холодным простыням заставили девушку вздрогнуть. Но все такие же горячие руки мужчины снова украли ее внимание, не давая ей отвлекаться ни на что. Они жадно скользили по ее телу, исследуя каждый сантиметр мягкой, шелковистой кожи, а губы оставляли багровые следы на ее шее и груди. Она же в отместку впивалась когтями в его спину, пока тот грубыми движениями входил в нее. Страсть превращалась в боль, доставляющую удовольствие. Растворяясь друг в друге, они больше не видели границ, будто их вовсе не существует, и оба знали, что наутро разойдутся навсегда. — Мне… — она хотела сказать, как ей хорошо, но теплая волна очередной раз разлилась по всему телу, не давая возможности дышать, заставляя тело биться в приятной судороге. Тут и без слов все было понятно, и Мирон, самодовольно прорычав, заставил ее занять позу собачки, чтобы наконец кончить самому. Едва удерживаясь на дрожащих ногах, девушка зажала зубами простынь, чтобы хоть как-то заглушить истерический крик, когда тот с грубой силой, быстро, входил в нее на всю длину своего члена, крепко намотав ее густые волосы на кулак. Еще пара толчков и он кончил, оставаясь глубоко в ней, ощущая, как внутри нее все пульсирует, и в тот же миг обессиленно упал на кровать. — Хочешь, буду с тобой откровенна? , — наконец, она тихо произнесла охрипшим от стонов и криков голосом. — Еще никогда, ни разу в жизни мне не было так хорошо, — она повернулась на бок, лицом к нему и уголки ее губ приподнялись в едва заметной улыбке, но даже в темноте Мирон почувствовал это. — Ты первая, кто говорит мне такое так искренне, — он почти рассмеялся, — ты вообще первая, кто говорит со мной после секса, а не бросается тут же вызывать такси, чтобы сбежать поскорее. — Я слишком пьяная и уставшая, чтобы куда-то бежать, так что, если ты не против, я останусь у тебя на ночь, — а он не против. Просто спать рядом — ему так не хватало этого. Даже девушки, с которыми он пытался строить что-то серьезное, редко баловали его таким. Почти никогда не оставались на ночь, почти всегда постель оказывалась для них местом зверского секса, и не оставалось ничего нежного, простого, не пошлого. А даже его демоны время от времени требовали простой ласки и объятий. Сжимали сердце его обидой каждый раз, когда очередная, даже не поцеловав на прощание, вызывала такси и одевалась на ходу. — Да нет… — он снова впал в ступор. От непривычки слышать нечто подобное на миг потерял дар речи. Только молча укрыл ее одеялом, с интересом наблюдая за тем, как девушка робеет и стесняется. — Ты чего? — Не знаю, — невнятно пробубнила уже сонным голосом. — Меня никто давно так заботливо не укрывал перед сном, — тихо прохихикала. Последний раз такое было лет двадцать назад. Мама каждую ночь перед сном читала ей сказки и поправляла одеяло-защиту от живущих под кроватью монстров. Позже все резко изменилось. У родителей появились проблемы. Она не знала, какие, но чувствовала, что проблемы стали важнее нее. Мама больше не заходила к ней перед сном, не целовала на ночь, не спрашивала, как прошел день, а папа… Папа все чаще кричал на маму и на нее, будто это они были виноваты во всем. В шестнадцать, решив, что она уже достаточно взрослая, сбежала с дома, стала снимать комнату в общежитии и подрабатывать после учебы, а в двадцать влюбилась и уехала жить в Лондон со своим возлюбленным. И все, вроде, налаживалось, но спустя четыре года отношений тот понял, что не любит ее, а еще через шесть месяцев окончательно решил разорвать с ней, встретив «девушку своей мечты». Собственно, так она и оказалась здесь, в квартире случайного прохожего, в центре Лондона на двадцать восьмом этаже. От воспоминаний настроение тут же испортилось, и улыбка померкла, — Давай спать, — прошептала, отворачиваясь от него, лишь бы поскорее уткнуться в подушку и скрыть слезы. — Что-то не так? , — Мирон, конечно, конченый эгоист, но всегда чувствовал боль людей и особенно не переносил, когда девушки плакали рядом с ним. — Я могу помочь. Погоди, серьезно, если это в моих силах, я помогу, — его переполнило волнение. — Все хорошо, — сжимаясь в маленький комочек, девушка уверенно ответила, не поворачиваясь к нему. — Правда, все хорошо, — только подвинулась ближе к центру кровати, упираясь спиной в него, чтобы ощущать его тепло, чтобы чувствовать себя более защищенной. [Наивная. Разбудив в нем охотника, не понимала, что защиту придется искать от него. Не понимала, что вновь пытаясь обрести счастье, погрязнет с головой в болоте ужаса и страданий, но слепо верила в то, что Дьявол умеет любить]. Она проснулась от грохота посуды на кухне и горьковатого запаха, понимая, что все случившееся — не сон, а произошло с ней на самом деле. Присущее ей чувство стыда все еще не появилось в этот раз, но ее это даже не насторожило. Девушка сладко потянулась и, обмотавшись одеялом, которое длинным шлейфом тянулось за ней, отправилась на кухню. Мирон стоял в одних трусах, управляясь с утренним кофе. Он не ожидал, что его гостья проснется так рано, и немного удивился этому. — Я хотел разбудить тебя позже, когда будет готов кофе, — неуверенно пожал плечами. — Это минуты через три? , — девушка рассмеялась, игриво смотря ему прямо в глаза. — Я не пью кофе с утра. Если можно, то дай мне просто полотенце, хочу сходить в душ. И вызови такси до бизнес-центра «Доминикана», пожалуйста, — она с трудом удерживала тяжелое одеяло, кривясь. — Уедешь, не позавтракав? , — в голосе мужчины проскользнуло отчаяние. Он нехотя дал девушке полотенце и показал ванную, но все еще надеялся, что после душа она захочет перекусить с ним. — Прости, — снова потягиваясь, девушка промурлыкала, перебивая шум воды, — работу никто не отменял. — Сегодня же субботу, — он в недоумении посмотрел на дисплей телефона, но ответ так и не услышал. Мирон допивал крепкий утренний эспрессо, когда щелкнул замок двери в ванной. На девушке уже был вчерашний наряд, который снова не давал мужчине шансов отвести взгляд от ее тела. Она растирала полотенцем только что вымытые волосы и время от времени поглядывала на часы. — Ты работаешь по субботам? — С часу дня и до пяти вечера. Подрабатываю в одном из офисов в «Доминикане», — она наивно улыбнулась, пожимая плечами. — Ты вызвал такси? — Да, машина будет через пару минут, но если хочешь, я сам могу отвезти тебя, — он только понял, что все еще не знает ее имени и хочет провести с ней еще хоть пару часов, потому что рядом с ней он ощущал себя по-особенному. — Не хочу тебя утруждать этим, — девушка оставила все попытки высушить влажные волосы полотенцем за пару минут и, схватив свою сумочку, развернулась на прощание к Мирону. — Спасибо. За вечер, за ночь и… — она хотела сказать что-то другое, но тут же запнулась, а после добавила самое банальное и нелепое, первое, что пришло в голову, — и за полотенце, — засмеялась. Звонкий смех наполнил квартиру, а она робко поцеловала мужчину в щеку, и уже развернулась к двери. — Стой, — он аккуратно схватил ее за запястье, — как тебя хоть зовут? — Какая разница? , — девушка улыбнулась ему в последний раз и, поправляя влажные волосы, убежала, захлопнув за собой дверь, оставив незнакомца наедине с недоумением, приятными воспоминаниями и расцарапанной спиной.