Тень, заслонившая солнце.

Боль. Повсюду. По всему телу. Но далеко не физическая. Нет. Фантомная боль разливается по всему телу, по всем венам. Больно. Больно не от дисциплинарного кнута. Больно не от тех кровоточащих ран, которые до сих пор не могут начать заживать. Больно от того, что не смог. Не смог защитить. Вэй Ин. Мази и целебные травы, которые так старательно вмазывал и давал в бесчётных количествах брат, не помогали. Может даже ухудшали состояние. Вэй Ин. Одно имя, а столько фантомной боли. Боли от своей собственной слабости. Не смог. Не уберёг. Не защитил. Не хватило сил. Что же с ним сейчас? Вопрос, не дающий покоя уже который день. А сколько дней он там совсем один? Брат заходит каждый день по несколько раз, постоянно сменяя бинты, которые продолжали окрашиваться в кровавый красный цвет. А заканчивал ежечасные процедуры лёгким поглаживанием руки по спине, передавая духовную энергию, стараясь успокоить как душу своего младшего брата, так и его истерзанную спину. Он ведь жив, правда? На улице светит тусклое, почти кровавое солнце. Мир всё ещё не окреп после Великой Аннигиляции Солнца. Природа чувствует настроение людей, жаждущих смерти треклятого ордена. Солнце светит ему в закрытые глаза, но он не обращает на это внимание. Разум затуманен тонной мыслей, которые не покидают его голову. Сквозь веки он чувствует как тускло, но все ещё светит огромная звезда, но внутри себя он видит лишь темную пустоту. Пустоту из которой нет выхода. Послышался звук открывающейся двери. По комнате сквозняком прошёлся прохладный воздух. Послышался шорох одежд и лёгкий стук обуви об пол. Шаги были столь тихими и невесомыми, а неизвестная личность загородила тусклый свет солнца. Лань Чжань всё лежал с закрытыми глазами. Он не хотел никого видеть, даже брата, он хотел лишь одного. Чтобы Вэй Ин был жив и цел. Человек, что без приглашения зашёл в цзинши, кажется приблизился к постели на которой лежал второй нефрит. Шорох одежд и звук тихих шагов прекратился. Незваный гость сел рядом с циновкой Ванцзи. Невесомое движение руки вдоль бинтов на спине Лань Чжаня и такая родная и горькая ухмылка заставили, окутанное горечью и тьмой, сердце пропустить удар. Нет. Движение было одно, но столь чувствительным и столь тёплым. Тихий, разрывающий душу на куски, шепот прервал гробовую тишину в цзинши. - Снова близкие мне люди страдают по моей вине. - голос был столь тихим, но в нем отчётливо слышалась вся печаль его хозяина. Вэй Ин... Этот шепот был как гром среди ясного неба. Хотелось открыть глаза. Хотелось встать, несмотря на все кровоточащие раны. Хотелось прижать, дрожащее всем естеством, тело к своему, чтобы его хозяин не знал больше боли, не знал больше горя, чтобы был счастлив как того заслуживает. Но он не мог. Не мог заставить себя встать. Не мог заставить себя даже открыть глаза. С замиранием сердца он впитывал каждый стук своего сердца, каждую минуту совместного молчания, каждый звук. - Спасибо тебе... Лань Чжань... - такой голос, такой тон, эти слова мечом бьют по остаткам вдребезги разбитого сердца мужчины, - И прости... За всё. - нет, нет. Только не эти слова. Прошу. Хватит. Остановись... Закрытые глаза вновь обожгло своим тусклым светом солнце. Зажмурившись со всей силы, Ванцзи открыл свои глаза. Вэй Ин..! Это был он. Живой. Живой. Стоит спиной к Лань Чжаню, но живой! Живой и... Отдаляющийся. Вэй Ин..? Не чувствуя ничего, кроме стремления достигнуть магистра, Лань Ванцзи пошевелил рукой и потянулся ею в его сторону. Вэй Ин! Он хотел кричать. Кричать это имя во всё горло, лишь бы он услышал и остался. Чтобы, как пару лет назад, он повернулся с ехидной веселой ухмылкой и вновь сказал, что пошутил, что вновь дразнил его. ВЭЙ ИН! Его тело не слушалось, а фигура Вэй Ина уходила все дальше, и дальше. Веки налились свинцом, и тело провалилось в темные объятия Морфея, отправляя организм в дебри беспокойного сна и сплошной темноты. *** Пение скворцов, запах земли после дождя. Утро в этот день было на удивление приятным по сравнению с предыдущими. Что-то не так. Ванцзи медленно открыл глаза и вновь смотрел в закрытые двери. В цзинши уже пахло благовониями, а на спине не чувствуется липких бинтов. Судя по всему, брат уже успел его навестить и сменить окровавленные бинты. Взял всю силу и волю в кулак, Лань Чжань опёрся локтями о циновку, пробуя встать. Сил не было от слова "совсем". Тело после долгой и ужасной издёвки не могло дать его хозяину контроль над мышцам вновь. Дрожа от переизбытка действий, Ванцзи всеми силами пытался встать, хотя бы сесть на смятые, чуть испачканные засохшей кровью простыни. Вдруг, он услышал шорох одежд сзади. - Брат! Что же ты делаешь? Тебе не стоит пока вставать! Раны только начали заживать. - услышав взолнованный голос своего старшего брата, Лань Чжань замер и приостановил попытку, оставшись в одном положении. Тело все ещё слегка потряхивало. - Брат... - его голос был настолько хриплым и тихим из-за отсутствия разговоров, что сам Ванцзи еле узнал собственный голос. - Я хочу одеться и прогуляться. Сичэнь осекся, помогая младшему присесть на циновку. - Лань Чжань... Не думаю, что это хорошая идея, твое тело все ещё слишком слабо для выхода из цзинши. Да и... - голос первого нефрита был наполнен горечью и болью за младшего. Он явно хотел сказать что-то ещё, но решил промолчать. - Прошу, брат. - мужчина проникновенным взглядом посмотрел на старшего, буквально умоляя. - Я справлюсь. Мне нужно. Лань Хуань долго молчал, но поддался взгляду брата, медленно подходя к циновке. - Хорошо, давай помогу. Сичэнь помог Лань Чжаню встать, дав ему облокотиться о близстоящую ширму. Поднеся младшему нижние одежды, он хотел было помочь и одеться, но Лань Ванцзи упорно старался сделать все сам. Медленно одевшись в ханьфу с небольшой помощью первого нефрита, Лань Чжань облокачиваясь о брата, медленно вышли из цзинши. - Куда же ты хочешь пойти, Лань Чжань? - помогая младшему держать равновесие и ровно идти вдоль коридоров. - Дядя. Я хочу поговорить с ним. - упорно стараясь не чувствовать боли в спине, он смотрел ровным взглядом вперёд. - Ты уверен, брат? - Сичэнь с беспокойством взглянул на Лань Чжаня. - Разговор может и подождать, тебе нужно восстановиться. - Нет, я могу. - Ванцзи продолжал упрямиться и идти на своем. Сичэню оставалось лишь смириться с братом и продолжать удерживать его в равновесии. *** - Надеюсь, ты понимаешь, что сделал, Ванцзи? - Лань Цижень нервно гладит свою бороду, грозно смотря на своего нерадивого младшего племянника. - Да. - Лань Чжань держался изо всех сил. Ровная осанка, никакой дрожи. Сичэню страшно было представить каких усилий это стоило его брату. - Значит, ты понимаешь, что был не прав и готов отбыть свое наказание? - учитель сдержал победоносный взгляд и ухмылку. - Нет. - ответил Лань Чжань ровным и спокойным голосом. Сичэнь почти поперхнулся чаем. - Что..? - не такого ответа он ожидал от племянника. - Что это значит, Ванцзи? - Это значит нет. Я не считаю, что был не прав. Я виновен лишь в том, что пошел против старейшин. Но я не жалею о том, что защитил Вэй Усяня. - Лань Чжань ровно смотрел в глаза своему дяде, показывая, насколько он уверен в своих действиях. Взяв в руки чашку чая, он немного отпил. - Ты..! - только Лань Цижень хотел устроить гневную тираду с бесчисленными нотациями, как в Главный Зал ворвались с криками. - Старейшина Илина Вэй Усянь пал! - безымянный заклинатель упал на колени перед учителем, извиняясь за столь громкое прерывание разговора. В цзинши возникла гробовая тишина. Молчали все. Учитель Лань, шокированными глазами смотрел на вестника сей новости. Сичэнь отрешённо смотрел в чашку, что держал в руках, и воистину боялся взглянуть на своего брата. Звук упавшей на стол чашки, разлив ее содержимое на поверхность и пол, заставили обернуться всех в его сторону. Все лицезрели картину, как второй молодой господин Хангуан-цзюнь, превозмогая боль физическую и боль духовную, в спешке покинул Главный Зал. По всеми Китаю разлетелись эти вести в считанные дни. "Слышали новость? Старейшина Илина пал прошлой ночью."