Мы - параллели

На улице читались скромные намеки на подступающую темноту. Определенно их несли не ноги, а дряблый набор оголенных нервов с монотонными пульсациями, вызывающими переодически судороги. Гладкая трасса была такой чужой и отталкивающий, буквально прогоняющей вон. А что им еще оставалось делать? Упрямо, устало, угнетенно ползти дальше. Пытаться отбиться уже не от физической угрозы, а от собственной ущербности, так гадко ноющей в груди. Стыдно, очень. Перед собою, перед другими. За глупость и наивность. Идиоты-дураки. Они молчали. Слова были лишними, грозящими доставить еще больше неудобств. Лучше молчать. Молчать и волочиться дальше. Надеяться, что Влад с Никитой в порядке. Они смогут. Редкие машины проезжали мимо. Школьники отворачивали головы, как только различали очертания ненужного им транспорта. Не хотелось держать зрительный контакт, ни односторонний, ни ответный – оба казались унизительными. Бесконечная дорога, как и небо над ними. В один момент пространство рассек рев мотора и сигнальный гудок. Ребята поспешили обернуться, ожидая увидеть красную Ладу восьмерку, однако их грустная радость улетучилась с такой же скоростью, с какою возле них затормозила ваз Приора, которую догоняла старая БМВ. Две машины пристроились у обочины. Опустилось стекло, открывая взору смеющиеся лица. – Оу, ребята, у кого-то вечерний променад перед сном? Очень не хотелось бы перерывать вас, но мы можем любезно предложить кого-то подбросить. – Ехидничал Леня Чалый. – Вот только мест хватит лишь для девочек, простите пацаны. Финальный аккорд и затянувшееся молчание, в попытке вновь обрести навык говорить. А нужно ли? Махнуть бы рукой и пойти дальше. Сережа дернулся к машине, но Назар схватил его выше локтя и оттянул назад, особо не церемонясь с примененной силой, точнее, с ее жалкими остатками. Они сейчас не в состоянии противостоять кому-либо. Пассажиры машины Игоря оставалась без действий, окна были закрытыми. Внутри были все девчонки, хмуро таращившиеся на них через стекло. Почему не все радуются? Почему Виленский угрюмо смотрит вперед, не желая позлорадствовать над неудачниками? Это же должно быть весело! Нет? Катя отвернулась, возобновляя свой шаг, Нина последовала следом, не выдерживая подобного стыда. Однако тонкий голосок одноклассницы, пропитанный разноцветной палитрой искрящих чувств, заставил их немного повременить с жалким побегом. – А не пошли бы вы, знаете куда… – В конце фразы голос Полины неприятно дрогнул, выдавая истерзанное состояние школьницы. Все мысли девушки принадлежали Никите, в то время как встревоженность оттесняла здравомыслие. Старшеклассница приблизилась к машине, и, склонившись над окошком, со всей щедростью плюнула в лицо Лени. Неожиданно. Для обеих сторон. Чалый медленно закрыл глаза и поднял руку, вытирая оскверненную щеку. Это самое малое на что они заслужили. Тут же к подруге подскочил вырвавшийся Сережа, яростно, насколько позволяли остатки сил, ударяя ногой по колесу машины. – Ну натравили на нас местную братву, окей, и на что вы надеялись? Могли бы уже сами стрелу намутить, а не прятаться за чужими спинами, как последние ссыкуны. Чалый продемонстрировал отличную выдержку, оставаясь все таким же спокойным и уверенным в себе, даже слегка шальным. Медленно нарисовавшаяся тень гадкой улыбочки вызвала ярчайшие чувства, побуждающие ее немедленно устранить. Ладонью или чем-то потяжелее. – Зачем руки марать, если за тебя это могут сделать другие? Филипенко горько усмехнулся. Чего следовало ожидать от такого скользкого типа? – Слышите, индюки, а вас никто не учил, что портить чужие вещи без спроса не хорошо? В глазах Чалого на миг прокатилось непонимание, стирая раздражающую самоуверенность. – Что ты несешь? – Какого хрена, нужно было колесо пробивать на тачке Влада? От прозвучавших слов, Леня еще больше удивился, отчего его брови слегка свелись к переносице, а руки возвратились на руль. – Не имею понятия, о чем вы. – Парень повернул голову вперед, отворачиваясь от новых одноклассников. – Благодарим за прекрасный вечер. Завтра не опаздывайте. И в этот миг, машина с диким рычанием понеслась вперед, едва не цепляя Полину с Сережей за собой. Школьники переглянулись. Филепенко начал нервно обшаривать карманы. – Ну, где же он? – Гневно выпалил парень. – Ты что, что-то потерял? – Удрученно спросила у него Катя. – Да! – Гаркнул парень. – Бейджик с надписью «Лох»! Поищите у себя, держу пари, он должен найтись! Назар страдальчески вздохнул. – Смотрите, мальчики едут! – Радостно воскликнула Полина, которая все время то и делала, что оборачивалась назад, в надежде увидеть ту самую машину. *** Она думала о том, что усердно вбивала в свою голову уже на протяжении нескольких лет: не ложиться спать накрашенной! Нина хмуро разглядывала след от туши на нежно-розовой наволочке, и в этот момент девушка дала себе мысленную оплеуху и очередное обещание больше так не делать. Казалось, что в глаза посыпались крошки засохшей туши, а кожа лица была эпицентром всемирной раздраженности. С тяжелым вздохом школьница приподнялась на кровати, чувствуя, как в ее ногах продолжалось эхо вчерашнего дня, в виде ноющего гудения. Тем не менее, это неудобство не помешало ей насладиться утренней тишиной, царящей в доме. Но такая атмосфера плавно качнула девушку в сторону, вынуждая упасть обратно в объятия теплой постели. Нина лежала на спине, вспоминая события вчерашнего дня: школа, дискотека, их с Катькой несуразное пленение или чего там хотели добиться эти идиоты, потом побег от сельских вышибал… а еще мальчики подрались. – Н-да, прилично нас прокатали… – Задумчиво протянула она. Где-то нашарив под собою телефон, Нина взглянула на часы. До будильника оставалось полчаса. Левицкая хмыкнула. Вчера, после того, как она доползла до своего дома, ей удалось каким-то удачным образом спокойно проскочить через маму и тяжелым грузом завалиться в кровать, даже не переодевшись, прямо с порога. Прежде чем голова школьницы коснулась подушки, сама девушка вырубилась мертвым сном. Сейчас же в голове у нее была сплошная каша из раздумий и переживаний. С одной стороны их маленькая классная семья должна была дать отпор обидчикам, которые так нагло воспользовались их доверием. А с другой, ей было стыдно и неловко из-за попадания в такую неблагоприятную ситуацию. И эти две стороны бились друг с другом лбами, от чего сама Нина не могла сосредоточиться на чем-то одном. Вот только она вспомнит, как была готова провалиться под землю, там, на трассе, перед наверняка радующеюся ее поражению Леркой Маркевич, и саму Левицкую начинает разносить от едкой злости и задетой гордости. Гордость штука сложная… – Нет! – школьница резко подскочила на месте, не желая больше оставаться в кровати, где распалялся шабаш гадких мыслей. Нина ободряюще похлопала себя по щекам, призывая собраться и избавиться от мерзких пут, сковывающих ее душевный покой. Сегодня первый учебный день и она не даст его испоганить каким-то отморозкам, с которыми ей предстоит учиться бок о бок… Какой кошмар! Левицкая схватилась за голову, словно это понимание снизошло на нее только в этот момент, а до этого оно было словно в дурмане, не имеющем ничего общего с реальной жизнью. Опять эта долбаная реальность… Как Нина не старалась, но с подобными мыслями она приводила себя в порядок в ванной, одевалась, красилась, и даже завтракала. – Какая ты у меня красотка! – довольно проговорила Валентина Ивановна, поглощая горячий чай и разглядывая свою дочь. Сама Нина насупилась, но тут же одернула саму себя, вспоминая, сколько ей лет. Девушке до жути не нравились подобные комментарии, в коих она не малую долю сомневалась. А полностью доверять таким похвалам из уст родителя, в глазах которого единственная дочь являлась самым ценным, было бы глупо. Считать своего ребенка прекрасным творением - находилось в порядке нормальных вещей, школьница не могла осуждать за это свою мать. Раз уже речь пошла о внешности, то Нине пришлось окунуться в размышления о своем главном недостатке. Так сказать, о проблеме номер икс. То, что считалось комплексом. Бедра. Обладая фигурой типа «груша», девушка просто ненавидела эту часть своего тела, которая сосредотачивала в себе наибольший процент жировых клеток. Если Левицкая набирает вес, то первыми кто поплывет, будут именно бедра. Она боялась носить облегающие вещи, считая себя в них до жути ужасной. И когда мать хвалилась, мол, какая у нее дочка-красотка, Нина хотела заорать и указать руками на свою нижнюю часть, что, вот, открой глаза, как такое может быть красивым? Не редко пугающие мысли о своем недостатке двигали Левицкую на умышленное голодание. Она множество раз изнуряла себя разнообразными диетами, но все они заканчивались по одному сценарию: срывом. Школьница смело выдерживала несколько дней в жестких рамках ограничений, а потом просыпалась очередным утром, чтобы понять: если она сейчас же что-то не съест, то ей крышка. Потом со слезами на глазах и с трясущими руками бежала на кухню, при этом стараясь не свалиться в обморок. Поэтому весомая причина для ее радости, заключалась в похвале за старания, не касающиеся внешности или чего-то похожего. Когда восхваляют результат твоей кропотливой работы, тогда находятся действительно весомые причины для осознания собственной значимости, необходимой каждому. К чему твоя красота, если ты пустое место? Звучит как оправдание, но так намного проще. С саднящей грустью, покончив с завтраком, Нина скользнула в прихожую, дабы напоследок оглядеть себя в зеркале. Черный низ, белый верх – идеальная цветовая гамма для ее фигуры. В школе не было строгих правил касательно формы, но опрятный, классический стиль учащихся активно приветствовался. Девушка любила сочетать удобство с консервативностью, поэтому простые джинсы прямого кроя, дополняла хлопковая рубашка. Безусловно, в первый день нужно показать себя с лучшей стороны, но к чему этот выпендреж, если тебя уже успели омыть грязью? Поудобней перехватив новый, абсолютно девчачий рюкзак, школьница крикнула: – Мам, я пошла! – и быстро выскочила из дому, с упоением встречая теплый осенний воздух. Со своего маленького проулка Левицкая вышла на главную дорогу. По улице плелись другие школьники, среди них в ее сторону бодро шагал Назар. Увидев друга, старшеклассница искренне возжелала, чтобы ее вид был таким же свежим и невозмутимым, как и у него. – Приветствую вас, мистер Ткаченко! – слегка поклонилась Нина и ткнула пальцем парню куда-то в грудь. – А где же ваш высокопочтенный бейджик? Назар усмехнулся. – Там же, где и твой. – Надеюсь, они нам больше не понадобятся… – Уже серьезно добавила Нина. – Полностью поддерживаю ход твоих мыслей, но для этого нужно еще постараться. Одноклассники шли прямо по дороге, приближаясь к Катькиному дому. – Слушай. – Вскоре обратился Ткаченко к подруге, надеясь успеть озвучить задуманное до прибытия к обители Виноградовой, располагающейся на той же улице, где жили они сами. – Я вчера ночью с Полиной списывался, и мы придумали маленький план, как можно слегка припугнуть этих ублюдков. Глаза Нины загорелись. Она перебирала в голове много идей для мести, но «той самой» пока что никак не могла раздобыть. – И что же вы придумали? – ученица попыталась скрыть в голосе обиду, ведь Нину изначально не поставили в известность о таком важном деле, но разум напомнил о ее крепком сне, в то время как Назар с Полиной разрабатывали некий план мести. – Знаешь, эта идея очень…странная, но, тем не менее, если она удачно выстрелит, то у кого-то по-настоящему зашалят нервишки. – Да? Ну так рассказывай быстрее! – Пожалуй, не стоит этого делать... так как все строится на неожиданности. Но просто знай, если что-то покажется странным, то знай, все под контролем. Левицкая нахмурилась. Это как еще понимать? – То есть, ты... погоди, ты рассказал мне о вашем плане, но посвящать в подробности не собираешься? Так зачем вообще было это делать? Думаешь, мне легко будет держать все это в себе? – Просто доверься. Я раскрылся тому человеку, который будет потом больше всех возмущаться, если его заранее не предупредят, а именно - тебе. Все остальные ребята будут невольными участниками предстоящего спектакля и смогут натуралистично сыграть отведенную им роль. Очень важную роль, такую важную, что, не зная сего замысла, смогут такое шоу сотворить, что эти отморозки себе в штаны наложат. – Блин, реально?.. – страдальчески протянула Нина. Зная Назара, девушка прекрасно понимала, что если он решил что-то держать в тайне, то так это и будет. На этой ноте они оказались возле дома Кати. Но подруга не заставила себя долго ждать, выныривая из своего двора, попутно пытаясь запихнуть какие-то тетради в рюкзак. – Привет, ребятки! Ну как ваше настроение? – в привычной для себя манере весело прощебетала школьница, вливаясь в их строй. – Настроение порядочное, но это временно. – Хмыкнул Назар, поворачивая голову к Виноградовой. – Сейчас придем в школу, и гарантирую, оно опуститься глубоко вниз к чертям собачьим. Нина почувствовала укол совести за теперь и свою недосказанность перед подругой, но девушка оправдывала себя, называя это «вынужденной необходимостью». К тому же, она сама толком ничего не знает. Двадцать минут ходьбы и они на нужном месте, среди множества мельтешивших возле входа в здание школьников. Как же хорошо, что Нине приходиться не в одиночку нырять в этот океан безумия, пьедестал которого состоит из трамплина чувств, пестрившего самыми неприятными оттенками ее растоптанной гордости. Все так просто: зайти внутрь, подняться на второй этаж, открыть двери и оказаться в классе. Но, в последний момент, а именно на завершающем этапе, исполнение этих простых вещей, тяжелым бременем навалилось на них. Назар опустил ладонь на ручку двери и мужественно дернул ее на себя, в то время, как девочки обрели спасательное укрытие в собственной процессии за его спиной. Провалиться бы на месте, но не тут-то было. Первой в глаза бросилась Наталия Владимировна, стоящая возле учительского стола. Слава Богу Нина бесшумно выдохнула, благодаря небеса за такой приятный уступок в виде милостивого избавления от всепоглощающей неловкости, обязательно возникшей, не будь учительницы в классе. Теперь можно показательно устремить все свое внимание на женщину, полностью игнорируя недругов. Школьники вежливо поздоровались с классной руководительницей. Наталия Владимировна суетливо ответила, копаясь в своей сумке, а в самом классе находилось почти все ученики. Парты были наполовину заняты, и друзья направились в ту часть помещения, где концентрировалась их маленькая община. Школьники взбились в тесную группку, ненавистно косящуюся по сторонам. Нина обменялась с Назаром многозначительным взглядом и присела за первую попавшуюся полностью свободную парту, которых было немного. Катя покорно расположилась по соседству. – Чё зыришь? – не удержался Сережа, обращаясь к какому-то парню, наверное, посмевшему дольше приличного разглядывать его. Нина сразу отметила, что с параллели не было самых главных вредителей их репутации: Лени и Коли. Неужто боятся? К слову, ученик зря подал голос, обращая на себя внимание учителя. – Филипенко, я не поняла, что у тебя с лицом? Сережа сразу же признал свой косяк, показывая это тяжелым вздохом и резко опустившимися плечами. Брови ученика напряглись, слегка двигая при этом запекшуюся ранку. – Неважно. – Нехотя проговорил парень, на что женщина недовольно поджала губы, не желая так быстро закрывать данную тему, однако отстраненный вид ученика заставил её отступиться. Назар тут же обратился к Владу: – Что там с тачкой? – услышав приглушенный вопрос друга, Нина резко развернулась назад, стараясь не пропустить всех подробностей. – Да такое…немного перепало от бати, но в целом все в норме, жить можно. – Криво усмехнулся Трощинский, на лице которого читалась явная усталость. Левицкой не понравился вид одноклассника. Не такой у них должен быть первый учебный день, не с остатками усталости, приниженности и поперечным имуществом. Прозвенел звонок, часы над доской показывали "8:30" - время первого урока, но сегодня их классная руководительница выделила часок с лихвой для получения школьных учебников. Все засуетились в попытке занять свое место. Открылись двери, впуская внутрь два горячо любимых кадра. Как там не было, а парни успешно держали важный вид, не пропуская через внутреннее сито лишних эмоций. Но вот Коля немного уступал своему другу. Его движения на пути к своей парте были немного скованными, словно его что-то напрягало,… лицо же было полностью бесстрастным и эти странные полоски… Нина рывком захлопнула рот ладонью, абы не вырвался предательский смешок. Катя стыдливо опустила глаза, а затем и вовсе отвернулась в другую сторону. Лицо Виленского, если можно так сказать, «украшали» две тонкие царапины, похожие на следы от когтей кошки, но более выражены на вид. Одна зачеркивала нос поперек, вторая тянулась от подбородка к щеке, задевая краешек потрескавшихся губ. – Катька, обязательно дашь мне поносить свою сумочку! – шепнула Нина сжавшейся подруге, и тут же наклонилась к ней ближе. – Ты чего? Виноградова хотела что-то ответить, но пространство класса рассек немного грубоватый голос учительницы: – Виленский, и ты туда же?! – Наталия Владимировна уперла руки в бока, сверля школьника своим фирменным строгим взглядом. – Когда ты уже успел с Филипенко подраться? Очень хотелось, чтобы все узнали, что этот Коля на самом деле получил позорных люлей от девчонки, в то время как Сережа с остальными мальчиками смогли дать отпор другим парням. – Мы не дрались, Наталия Владимировна. – Как-то отстраненно проговорил Виленский, упрямо смотря в одну точку. – Вы что не видите следы от когтей? Попалась мне одна дикая кошка, пригрел, называется, дикое животное… Нина опять прикрыла рот рукой и даже закрыла глаза, чтобы наверняка отпустило. Еще смешней было бы увидеть реакцию подруги, но лучше сдержаться. – Знаю я ваших кошек, собак, кого только не понапридумываете, фантазеры… – Проворчала женщина, но взгляд ее смягчился, будто она могла допустить правдивость слов своего ученика. Однако учительница мигом встрепенулась, внимательней приглядываясь к сидящим перед ней школьникам. – Нет, дорогие мои, так дело не пойдет. Все встали! Причиной ее недовольства служило упрямое расположение параллельных классов – строго, каждый на своей стороне. Правая и левая, а также четкая грань между ними, никто из школьников не посмел сесть с кем-то из врагов, тем более, на территории, отведенной для чужаков. – Мне самой рассадить вас всех, как малышей в первом классе? – Учительница хотела пристыдить непутевых детей. – Хотя нет, помниться, вчера картина была намного оригинальней, поэтому, сели все так, как вчера…живо! В помещении поднялся гулкий шум, состоящие из недовольных вздохов, шарканья обуви по полу, отодвигания стульев и шуршащих рюкзаков. Нина, словно в трансе, медленно подошла к той парте, за который она сидела день назад. Девушка скривилась, увидев, подошедшего к ней Каратова. И что, ей теперь придется целый год сидеть вот с этим вот непонятно кем?.. А сама Катька быстро заняла свое новое место, на этот раз спокойно принимая открытую улыбку соседа Вити. Левицкая плавно опустилась на стуле, пытаясь выглядеть максимально равнодушной, однако ее могли выдать активно вздымающиеся крылья носа, со чуть опустившимися краешками полных губ. В конце концов, Нине могла попасться Маркевич или же тот самый Чалый! Могло быть и хуже! Медленный вдох и выдох. Спокойствие, только спокойствие, гармония с самим собою, разум чист и… – Привет. – Мягко раздалось сбоку. – Все-таки придется нам этот год тесниться вместе. Девушка повернула голову к парню, чувствуя зудящую вибрацию очень напряженных позвонков. Карие глаза одноклассника пытливо разглядывали соседку, которая чуть поддалась ближе. – Отвали. – Протянула так же тихо, однако в разы агрессивней. Но, к сожалению, это не помогло стереть дурацкую улыбочку с вечно радостного лица. Давид Каратов лишь хмыкнул и с непринужденным видом отвернулся от соседки, сосредотачиваясь на толкующей о чем-то учительнице. Они сидели у просторного окна, от чего профиль ученика обволакивал мягкий солнечный свет. Нина еще секунду разглядывала открывшуюся ее взору маленькую родинку на щеке парня, а затем и сама возвратилась к женщине.