Любовь с привкусом Смерти

Она лежит на скамейке в парке, раскинув руки в разные стороны. В одной из них полу-допитый пакет с йогуртом. Ее приятно обдувает летний ветер, от которого несмело бегут мурашки. Было ощущение тепла после жаркого дня. Сегодня она хорошо постаралась. Хмыкнув в подтверждение своих мыслей, вдохнула побольше воздуха, наблюдая за тем, как мерно вздымается ее грудная клетка. Она действительно проделала большую работу помогая людям понять кто они есть на самом деле. Может это было несравненно мало по сравнению с объемом работы у полицейских или пожарников, она чувствовала себя на сто процентов выжатой. Но довольной. Все складывается именно так, как должно. Даже те кошмары, которые беспокоят ее по ночам стали привычным дополнением жизни. Она не знала кем являлся тот мужчина, но на подсознательном уровне понимала, что придумать такого бы не смогла. Не отрицая, что параллельные вселенные существуют, она смутно верила в это. И никогда не стремилась к этому. Вдруг там будет хуже, чем здесь, в ее мире? Да и звучит это по меньшей мере бредово. Очередной глубокий вдох ночной свежести и глоток йогурта. Привычный гул города не давил на уши, больше. Спустя столько лет жизни в шумном мегаполисе, она смогла привыкнуть к этому. Отказавшись от жизни в пригороде, она открыла для себя множество перспектив и. Ни капельки счастья. Оглядываясь на своих одногодок, она видела наполненные счастьем их будни. Смотрела на то, как они проводят юность так, как должны. Не плененные совестью от совершенных ошибок и не обремененные тяжестью взрослых проблем. Кажется, только она никак не вписывалась в это. И даже тот факт, что ей стало все равно смотреть на очередные свадьбы и разводы. Ей стало совсем все равно. Разве что глубоко внутри тонкий жучок может говорить: «А с чем останешься ты?». Непрошеные слезы появляются служа навязчивым напоминанием ей о собственной слабости. Грусть накатывает на нее штормовыми волнами. А ведь действительно, с чем останется она в итоге? Сама, разбитая, не имея никого чтобы опереться. «И с дурацкими снами» — услужливо напоминает что-то внутри. В то время как другие будут нянчиться со своими детьми. Проводить свое время окруженными любовью и теплотой. Перед глазами встает образ того мужчины. Она ведь его не знает. Почему он продолжает приходить к ней во снах? Почему не может отстать от нее? Разве он не понимает, что своим приходом только все усугубляет. Как бы не хотелось признавать, девушка успела изучить его характер. Крупицы. И этого понимания хватало на то, чтобы не разменивать себя находясь в отношениях с другими парнями. Было ощущение отторжение и непринятия. Может, ее личный кошмар стал ее идеалом. Одинокая слеза скатывается по щеке, падая на отросшую траву. «Ну вот опять» — сказала она сама себе, отчаянно стараясь не расплакаться. Любое воспоминание о нем, любое брошенное слово достигает казалось бы каждой частички ее души. Замечая не в первый раз, что на глазах выступают слезы из-за мысли о нем. «Что это за ерунда такая?». Особой эмоциональностью никогда не отличалась, а тут такое. Наваждение. А где-то вдалеке мерцают звезды. *** А где-то вдалеке мерцают звезды. Тони стоял на крыше Башни, вдыхая пьянящий, ночной воздух и щурясь от неприятного покалывания в области груди. Окровавленная рубаха была порвана в нескольких местах. Даже трудные дни могут закончиться приятной летней прохладой. Голова уже почти не кружилась, разве что отдавалась мягкой приторной истомой. На его лице застыла мягкая полуулыбка, и даже приступы боли не смогли омрачить ее. Он размышлял о тех вещах которые он сделал сегодня, и переосмысливал старые. Они не переставали отдавать болью и ноющем чувством в груди, просто их восприятие притупилось. Он понятия не имел, это к лучшему или нет. Старк созерцал раскинувшийся перед ним Нью-Йорк. Прислушивался к привычному гулу города. Всякие мысли странные он гнал прочь. Кровь размеренным моторчиком стучала в его ушах, а перед глазами невольно всплывали кадры из его жизни. Будто кто-то решил посмеяться над ним, запуская в голове старую, приносящую боль кинопленку. Пропуская все, но останавливаясь на особенно мучительных эпизодах. На тех, которые отдавались глубоко внутри пронизывающей, давящей болью. Она лютой тьмой пожирала его изнутри, съедая все хорошее, что в нем было. Тони боялся стать монстром. Боялся стать тем, с кем ведет битву уже давно. «Понять, что у другого человека болит душа может только тот, кому самому несладко… А счастливый человек этого не видит, ему все кажутся счастливыми»