touch me tease me feel me up

      Тэн впервые за долгое время приходит домой поздно. Сейчас шла масштабная подготовка к камбэку, и он, как рядовой хореограф в агенстве, должен был присутствовать на тренировках айдолов, помогая им. Он честно старался не закатывать глаза каждый раз, когда у какого-нибудь си-поп мальчика в очередной раз не получается вместе со всеми упасть на пол в нужный момент.       Тэн прекрасно знает, что танцевать в группе сложно, сложнее, чем соло. Знает, и всё равно злится на всех и вся, до ночи задерживаясь в хореографическом зале, стараясь понять, что же не так: то ли созданный им танец, сотню раз разобранный и вызубренный, то ли просто нужно ещё время. Время, за которое все смогут, наконец, уловить чувства в движении и сделают так, как надо. Так, как видит Тэн. Однажды…       Дома уютно и тепло. Привычно светлая прихожая, разделённый надвое платяной шкаф, где одна часть — с идеально сложенными в три ряда шарфами и тремя пальто: красным, бежевым и черным, а вторая — сумбурная часть, с вдвое большим количеством одежды и аксессуаров. Но Тэну одинаково сильно нравились как его бессистемная часть, так и упорядоченная идиллия на стороне его соседа, Куна.       Кун, в отличие от Тэна, который был свободен большую часть времени, работал постоянно, даже редко позволяя себе выходные, предпочитая проводить «лучшие годы жизни» в студии, снова и снова составляя треки и перезаписывая солистов. Кун тоже работал в музыкальном агентстве в качестве звукорежиссёра, но в его, более крупной, чем у Тэна, компании шли почти непрерывные подготовки к новым выступлениям, поэтому дел всегда было невпроворот.       В просторном зале их квартиры было пусто, но из соседней комнаты доносилась музыка, что означало, что Кун до сих пор не спит.       Тэн скользнул на кухню. Коснулся рукой до чайника и отдернул. Горячий.       Значит, ждал.       Тэн наливает чай, садится за стол. В холодильнике наверняка есть еда, потому что Кун всегда заботится об этом. Но есть не хотелось. Его захватила какая-то непонятная рефлексия и грусть.       Тэн всегда удивлялся своему соседу. С тех самых пор, как они случайно познакомились в универе на первом курсе, потому что Куну нужен был человек для совместного съёма квартиры, а Тэн был не против новых знакомств. Он всё ещё хорошо помнил, как Кун приходил в ужас от беспорядка, создаваемого Тэном, тот день, когда он серьёзно заявил, что делит квартиру на две части и «чтобы ты и пальцем не трогал мои вещи, Тэн!». И ведь Кун до сих пор делил, даже спустя столько времени.       Тэн ухмыляется в кружку. Та каморка двух бедных студентов осталась в прошлом, теперь у них роскошная трёхкомнатная квартира в центре города рядом с парком и в десяти минутах от моря. Всё так, как мечтал Кун.       Почему они всё ещё вместе снимают квартиру? По-моему, это было неясно и для них самих. Впрочем, Тэн тоже временами удивлялся тому, что увязался за Куном, когда тот объявил, что идёт смотреть «судя по фоткам, лучшую в его жизни квартиру, куда он съедет, когда его возьмут на работу». Удивлялся, почему умолял тогда Куна забрать его с собой, и снова как впервые радовался тому, что Кун не отказал тогда.       И никогда не отказывал Тэну ни в чём.       Даже когда надо было бы.       Тэн вспоминает, когда они впервые переспали. Наверное, он помнил бы это получше, если бы не был тогда в стельку пьяным, но тогда бы едва что-либо случилось.       Очередная вписка на четвёртом курсе, где Тэн снова напился почти до беспамятства, а Кун, как тот самый трезвый друг, который в конце пьянки развозит всех по домам, был чересчур уставшим и резким тогда.       Тэн не помнил, что конкретно уже там происходило. Просто Тэн был достаточно пьяным и наглым, а Кун достаточно злым и несдержанным, чтобы с удовольствием оттрахать порядком доставшего соседа. Но Тэну понравилось. Кун никогда не был таким, и это нравилось, слегка сводило с ума и заставляло тянуться сильнее, чтобы посмотреть на эту другую сторону мягкой булочки с корицей по имени Цянь Кун.       Тэн со смехом теперь вспоминает, как на следующее утро осознал, что сделал, пожалуй, худшую вещь за всю жизнь. Поэтому тем утром Кун проснулся от тяжести тела на своих бедрах, заведённых наверх рук и поцелуя в губы. Правда, всё романтичное закончилось в момент «Кун, мне нужно тебе кое-что сказать…»       Дальнейшее объяснить несложно. Несложно объяснить, почему Кун внезапно отдалился от своей милейшей девушки ЛиМэй и почему в его ежедневнике теперь в среду в 16:00 каждую неделю стояло «Врач, ***». Тэн чувствовал себя ужасно неловко, объясняя венерологу, как так вышло, что в середине лечения от хламидиоза у него произошёл половой акт с парнем. Ещё хуже чувствовал себя Кун, вынужденный скрывать буквально от всех тот факт, что заражён венерической инфекцией. Кун — этот идеал, никогда не забывавший предохраняться и занудно требовавший справку об обследовании на все возможные болячки перед тем как банально поцеловать кого-то. Тэн был уверен, что Кун его ненавидел тогда.       Но он всё равно безрассудно приходит тогда на кухню, потрясая бумажками о результатах обследования и спрашивая почти серьезно: — Попробуем ещё раз?       Садится на колени к Куну и почти не удивляется, когда его отталкивают. Разочарован он ещё как, но что, собственно, он ожидал?       Поэтому когда месяца через три Кун сам приходит к нему в комнату, что случалось весьма и весьма редко, Тэн не совсем понимает, что происходит. Он прекрасно знает, что Кун не тот человек, который придёт жаловаться или просить совета. Но замечает неясную тревогу, которая исчезает сразу же вместе с первым касанием губ.       Тэн хорошо запомнил эти ощущения. Кун целовал поразительно приятно, мягко, так, как ни с кем Тэн не целовался раньше, тогда он, наконец, понимает всех тех девушек, кто по полгода собирал справки, чтобы банально получить хоть поцелуй от него. Понимает и поддерживает, потому что это того стоит. Стоит тихих вздохов Куна, когда Тэн целует в шею, стоит каждого движения и звука.       Но Тэн всё так же, как и раньше, иногда находит партнёров на стороне, впрочем, предварительно спрашивая справку о состоянии здоровья, Кун так же, как и всегда, иногда заводит отношения с самыми милыми девушками, и Тэн уверен, они все абсолютно прекрасны.       Они хорошие друзья, но никто не понимает, почему даже после универа они всё ещё снимают совместную квартиру и почему на вопрос «Что вы делали на новоселье?» оба загадочно отмалчиваются. Не говорить же посторонним, что у Куна ужасно мягкие подушки в спальне, и Тэну ну совсем-совсем не хотелось тогда уходить в свою комнату?..       Тэн встряхивает головой, потирая виски. За девять лет знакомства и правда многое произошло.       Кун заходит на кухню совсем неожиданно и вздыхает, замечая взгляд Тэна. — Выглядишь уставшим, — Кун садится сразу на стол, пододвигаясь к Тэну. Тот едва заметно улыбается, думая о том, что Кун-первокурсник наверняка бы словил сердечный приступ от такого жеста. — Кун, — Тэн поднимает голову, заглядывая в знакомые карие глаза, замирая. В них много беспокойства и нежности, и Тэн уверен, что знает, о чём думает сейчас Кун. Он обнимает за шею, тянет к себе и утыкается в плечо, вдыхая запах дорогущего одеколона. У одного из мальчиков, которого он тренирует, был такой же парфюм, но почему же они пахнут так по-разному?       Кун предусмотрительно убирает кружку с чаем, которая стоит на столе перед Тэном, в сторону. Обнимает за плечи, успокаивающее поглаживая позвонки, выступающие через футболку.       Они молчат, но это лучшее, что могло бы быть. Кун всегда говорил с ним мало, всё больше обнимал или едва ощутимо касался губами, тем самым даря поддержку и успокаивая.       Тэн целует в шею, зарывается пальцами в чужих волосах, тянется выше, целует в пухлые губы, кусая их. Кун податливо отвечает и не останавливается, когда Тэн стягивает с него длинную домашнюю футболку и оставляет его в коротких пижамных шортах.       Тэн думает, что наверняка Кун завтра опять будет занудствовать по поводу разбросанных вещей, но сейчас этот человек пальцами пересчитывает его рёбра под футболкой, и он готов простить ему абсолютно любые завтрашние упрёки заранее.       Они почти не отрываются друг от друга, только чтобы избавиться от лишней одежды. — Стой…       Тэн мало реагирует, в который раз языком изучая давно знакомые ключицы. — Пойдём в спальню. Тут не удобно.       Тэн должен был бы сказать какую-угодно язвительную шутку, но вместо этого послушно отстраняется, позволяя юноше слезть со стола и невольно любуясь тем, насколько он красив. Тэн бы с удовольствием подстебался над ним, но сегодня Кун удивительно послушный, так что стоило бы воспользоваться моментом.       У Куна всё ещё очень мягкие подушки в спальне. Тэн был бы рад всю ночь банально пролежать на них, но у него были несколько другие планы.       Кун целует уверенно, но ненастойчиво, будто спрашивает разрешение продолжать дальше. Тэн ему уже давно позволил всё, и он с готовностью поддается движениям пальцев Куна внутри него. Он хорошо растянут, и его партнёр прекрасно знает об этом. Кун отвлекается, надевает презерватив, снова нависает над Тэном, целуя в ключицы и чувствуя, как ладонь Тэна зарывается в волосы и сжимается, когда Кун впервые толкается внутрь. Он подбирает угол, двигаясь в рваном темпе, невольно заставляя Тэна выгибаться, хотеть быть ещё ближе. Кун целует в губы, глубоко и чувственно, одновременно начиная двигаться как нужно, ловя стоны Тэна, который вообще не стесняясь отдается нахлынувшим эмоциям. Он тянет за волосы, бесконтрольно царапает спину и стонет непристойно громко, когда Кун несильно кусает в шею, одновременно задевая чувствительные точки внутри. Они оба наслаждаются моментом, и знают, что чувствуют сейчас примерно одно и то же.       Когда Кун касается его члена и делает пару плавных движений, Тэн кончает быстро и довольно скучно. Кун же тоже вскоре ускоряется, вздрагивает, но отстраняется, когда пачкает в презерватив. Тэн требовательно тянется снова за поцелуем, обнимая за шею и близко прижимаясь к обнажённому телу. Кун целует вдумчиво, вкладывая все чувства в движения губ и языка. Тэну это всё кажется нарочито медленным, дразнящим и недостаточным, поэтому не выдерживает, толкая тяжёлое тело, и оказывается сверху. — Тэн…       Куну не дают договорить, затыкая жадным поцелуем. Тэн требует, кусает мягкие пухлые губы Куна, не даёт вздохнуть и уж тем сказать хоть слово. Он отвлекается, снимает презерватив с члена Куна и обхватывает полутвердый орган у основания. — Тэн…       Тэн кусает куда-то в шею, заставляя Куна издать полувздох-полустон, языком обводит дернувшийся кадык, проникновенно смотрит в глаза и чувствует, как член в его руке твердеет. — Читтапон…       Тэн опускается ниже, покрывая поцелуями красивые полные плечи, тяжело вздымающуюся грудь и несколько раз проходится по линиям пресса, не забывая двигать рукой, заставляя Куна тихо стонать. — Тэн, ты…       Кун невольно приподнимается, когда Тэн облизывает головку члена, а потом полностью заглатывает его. Тонет в ощущениях и снова откидывается назад, закрывая рот ладонью и стараясь не застонать громче прежнего.       Тэн двигается быстро, неровно, полностью насаживаясь на член, чувствуя, что сам снова начинает возбуждаться от того, как Кун реагирует на него. — Ты ужасно развратно стонешь… — Тэн-ах… Невозможно…       Тэн не даёт ответить что-либо вразумительное, потому что возвращается к своему занятию, и вместо слов у Куна вырываются только стоны, после которых он всё также бесполезно прикрывает рот рукой и кусает пальцы.       Тэн отстраняется, только чувствуя скорый оргазм Куна, ловит растерянный взгляд и тянет за руки, вынуждая того приподняться, целует долго и совсем не так, как до этого. Кун улыбается в поцелуй, одной рукой зарываясь в волосы Тэна, а другой обхватывая его член. Они слишком хорошо друг друга знают, поэтому Кун не удивлён, когда ловит чужой стон и чувствует руку на своём органе.       Они двигаются в одном темпе, и Кун всё также старается сдержать рваные стоны от ощущения скорой развязки и поцелуев-укусов в шею от Тэна. Он кончает раньше, обильно изливаясь Тэну в руку и стонет несдержанно в поцелуй, невольно ускоряя свои движения и чувствуя, что Тэн тоже достигает оргазма, вздрагивая и отклоняясь назад.       Когда волна возбуждения спадает, Кун всё ещё долго обнимает Тэна, тесно прижимаясь к чужому изящному телу.       Тэн уходит в душ первым, на последок поцеловав раз сто в места, где уже начали синеть следы несдержанных укусов. Тэну правда жаль, Кун знает, и почти не злится. Невозможно злиться на человека, который делает минет лучше, чем всякая девушка, что у него была.       Кун немного удивлён, когда Тэн возвращается в комнату. — Я думал, ты пойдешь к себе. — Я люблю тебя.       Они произносят это почти одновременно. Тэн приближается и замечает грусть во взгляде Куна, хотя тот улыбается вполне искренне и протягивает руки, обнимая Тэна за талию. — Я тоже люблю тебя.       И всё-таки Кун потрясающе хорошо целуется.