Хорошая девочка.

Люси Хартфилия — хорошая девочка. А хорошие девочки не напиваются и домой не приходят поздно. Хорошие девочки читают правильные книжки, дружат на всю жизнь и создают красивые семьи. Так всю жизнь думала Люси и знала, что она хорошая девочка. Знала, когда протянула руку Нацу. Нацу — идиот, но хороший, с такими, наверное, и надо водиться. Знала, когда бросалась на защиту друзей. Знала, когда спорила с отцом. Знала это всю жизнь. Да, её жизнь никогда не была идеальна, но это была жизнь хорошей девочки. А потом радужная призма треснула, и сквозь эту щель хорошая девочка увидела другую жизнь — неправильную. Там был Стинг — настоящий безумец и хам, хорошие девочки не любят таких. Стинг наглый, самоуверенный до жути и улыбка у него такая же, чуть пугающая. Он, если не враг, то соперник для гильдии точно, а хорошие девочки не предают интересы друзей. Люси думала, что знает, что правильно. А саблезубые менялись...Вроде...Вернее пытались, но тень прошлого не так просто стереть. Стинг теперь вроде улыбается, но улыбка такая неправильная. Хорошие девочки верят в сказки и засыпают с мечтами о лучшем. Хорошие девочки не видят в снах ту улыбку, сменяющуюся оскалом. Хорошие девочки не мечтают о ней. Хорошие девочки не идут следом за плохими мальчиками, не жаждут новой встречи, не тают от этого голоса. Хорошие девочки не скрывают правду от друзей, не врут им в глаза. Битва за битвой проходит, и Хвост Феи снова выбирается. Люси вся исцарапана и истощена, на ногах еле стоит. Она сражалась за жизнь друзей — хорошая девочка. Но Стинг стоит там, тоже в крови, и, кажется, хорошие девочки должны думать больше о друзьях, но Люси уже не знает, что должны делать хорошие девочки. А потом последний осколок «хорошей» жизни теряется: гильдии нет и, кажется, нет ничего больше. Люси чувствует, как её собственное сердце ноет и болит при каждом вдохе. Люси кажется, она больше не хорошая девочка, потому что пьёт слишком много и плачет, потому что в голове всё ещё этот хам. Она не выдерживает, уезжает к нему, а Стинг улыбается нагло и гладит большим пальцем щеку. — Хорошая девочка… — шепчет он тихо и скалится ещё шире…