И тишина

— Хорошая идея, учитель!       Чу Ваньнин провожает взглядом с радостью выпорхнувшего на волю Мо Жаня. Поднимается и выходит на улицу следом. — Устал? — Ваньнину слишком неловко идти в тишине, хотя он предпочёл бы и не нарушать её своими силами. Он не знает, зачем спросил. Как будто собирается что-то менять в случае утвердительного ответа. Мо Жань, кажется, тоже не понимает. Он переводит взгляд с правой руки Ваньнина на его глаза, отворачивается и говорит: — Нет, учитель.       Какие мы догадливые.       Снова воцаряется тишина, но Ваньнин больше не знает, что сказать, а Мо Жань идёт рядом и непринуждённо пялится по сторонам. — Почему вы не посадите яблони?       Они уже подходят к залу Мэнпо, когда Мо Жань вдруг решает подать голос. — Что? — Вы же любите яблоки, урожая с вашей… единственной, — проглотил какой-то язвительный комментарий Мо Жань, — яблони, наверное, не хватает. — Моя обитель, может быть, для редких лечебных трав или цветов, но не для развлечения.       А сердце беспокойно забилось. Ему не понравилось угощение? Его яблоки невкусные? Как стыдно, если Мо Жаню попалось плохое… — Да, конечно… — кажется, Мо Жань уже думает о чём-то другом. — Почему тебя это интересует? — А? — Мо Жань отрывает взгляд от мелькающего впереди Ши Мэя, и Ваньнин чувствует странное желание задать ему больше вопросов. — Да нет особой причины. Просто подумал. Знаете, библиотека, окружённая цветами яблони…       Мо Жань вдруг свёл голос на нет и, кажется, попытался сделать вид, что разговора не было. — Это довольно приятный вид, — удивлённо соглашается Чу Ваньнин, но Мо Жань не отвечает. — Так они вам нравятся… — зло шепчет Мо Жань, если Чу Ваньнин правильно слышит.       А может, ему показалось?       Ему редко что-то кажется, но сейчас, видимо, настал исключительный момент.       Как иначе объяснять эту фразу?       Мо Жань резко раздвигает дверь в зал и придерживает её для Чу Ваньнина.       Ваньнин традиционным быстрым взглядом осматривает зал, взмахнув рукой, поправляет рукава и направляется к своему месту. Как же он удивляется, когда Мо Жань следует за ним, а не уходит к соученикам. Конечно, он действует по предписаниям, но это не то, что требует непременного соблюдения, а отдохнуть друг от друга им обоим, как считает Ваньнин, было бы в радость. И всё же он с удивлением замечает смутное удовлетворение, когда садится напротив Мо Жаня.       Видимо, это от человеческой потребности в разнообразии быта. Не сильном и не часто.       Ваньнин берёт палочки.       Невыносимость Мо Жаня за едой поражает.       Несколько попыток игнорировать то, что происходит буквально на расстоянии вытянутой руки от Ваньнина, проваливаются. — Проваливай в другое место и ешь! — Учитель, не кричите так громко. Если другие услышат, не будут ли они над нами смеяться? — Проваливай! — во второй раз Ваньнин шипит это в пять раз тише. Он действительно не подумал о том, что их препирательства могут услышать, но он не может терпеть, когда прямо перед ним едят неаккуратно, громко и грязно. Его почти тошнит! И Мо Жань должен считаться с его комфортом, раз притащился на его место! Ваньнин случайно смотрит на обглоданные кости, и тут же вспыхнувший образ причмокивающего Мо Жаня вызывает новый приступ отвращения. Ваньнин спешно переводит взгляд обратно на Мо Жаня, но это не слишком помогает. — Ох, учитель, не надо сверлить меня взглядом. Вы ешьте, ешьте. Я постараюсь быть потише.       Ваньнин, получив то, что ему требуется, решает не продолжать спор. Его цель — спокойно поесть. Для этого надо просто сидеть и стараться смотреть на невыносимо отвратительного сейчас Мо Жаня.       Но спустя всего несколько минут он получает еще один нож в спину в виде обглоданного рёбрышка в своей пиале! В этот раз пришлось прикрыть рот рукой. — Мо Жань! — Учитель… Это… э-э, я не специально, — Мо Жань выглядит испуганным, но Ваньнин почему-то ему нисколько не верит. Однако он не может доказать его неискренность, и от этого ещё хуже.       Чу Ваньнин просто зло вперивается в Мо Жаня, надеясь испепелить его взглядом, чтобы не выпускать наружу ругань, зудящую на языке. Ему кажется, что если он заговорит, злость усилится и спалит уже самого Ваньнина. — Не злитесь, я сейчас же вытащу, — поёт Мо Жань искусно подрагивающим голосом.       Ваньнин пытается дышать глубже. — Я противен учителю?       Ваньнин смотрит на жирные губы и руки и почти говорит «да». — Учитель, прости.       Всё, хватит. — Я наелся. — А? Вот так мало съедите? Учитель, да ваша еда почти не тронута. — Я не голоден.       Вставая из-за стола, Ваньнин как будто выходит из пруда — наконец-то чистым. И, как и положено после купания, он становится немного умиротворённее.       Выходит Чу Ваньнин из зала Мэнпо в смешанных чувствах. Он очень спокоен и не может понять, почему, ведь ему следовало бы испытывать раздражение. Мо Жань же просто снова проявил неуважение и даже почти выставил его в глупом свете на людях.       Вот что делать, когда кто-то так издевается над тобой?       Чу Ваньнин не мог представить, как отвечать на публичные издевки, кроме как выбиванием дури из головы нахала лозой. Метод действовал безотказно, но, может быть, есть другой? Как бы действовал сам Мо Жань? Он, наверное, нашёл бы способ подшутить в ответ. Ваньнин не представлял, как можно настроить сознание, чтобы оно предлагало что-то настолько бессмысленное, как глупые шутки. А ещё Мо Жань мог бы посмеяться. Это выглядело довольно интересно, но смеяться в ответ на оскорбление…? Ваньнин решает, что всё же считает это неуважением к себе и не станет никогда так делать.