Золотой адмирал

Раны Кайло кровоточат, болят, но это не агония, он представлял себе агонию иначе. Чужая кровь на его лице смешалась с потом, один глаз заплыл и слезился, пряди волос спутались и падали на глаза. Прежде всего ему было жарко, он пыхтел, зажимал ладонью ту рану, что болела сильнее всего, чувствовал кровь, как она вытекает и впитывается в ткань перчатки, костюма, смешивается с кровью из второй раны. Он упрямо полз дальше, покинутый противником, потерпевший поражение в своей последней схватке, но всё, о чём он думал, сантиметр за сантиметром продвигаясь к цели по залитой красным светом площадке командного центра разваливающегося, разрушающегося корабля, среди искр и беззвучного взрыва прочих кораблей Первого Ордена за широким стеклом иллюминатора, всё, о чём он думал, был Хакс, лежащий на расстоянии не таком далёком, будь он чуть более жив. Рен сделал ещё движение и зарычал, с горечью и злобой в голосе, он видел в неярком свете профиль, сплошь красный от аварийного освещения. Он пробирался мимо мёртвых тел, не сводя глаз с рыжих, постриженных по уставу волос. Хакс лежал неподвижно, его тело безвольно раскинулось на полу в луже крови, но будь Кайло проклят, если ему мерещилась, мелко и часто вздымающаяся грудь гранд адмирала. Где-то недалеко он слышал крик Рей, она наверняка бежала к спасательным кораблям или к капсулам, кого-то подгоняла. Ему было плевать. Он проиграл. Он сделал свой выбор и сам выбрал свою смерть. Ему показалось, что Хакс что-то простонал, возможно ему и правда показалось, потому что звук был тихий, он просто мог услышать что-то в нескончаемом гуле. Ещё. Ещё. Кайло оставлял за собой кровавую дорожку, полз на локте, отталкивался коленом, не чувствуя, заставляя себя не чувствовать усиливающуюся боль. Всё ещё не агонию. Агонию он чувствовал в Хаксе. В Хаксе, который лежал сейчас, умирал перед ним, поплатившийся за свои поступки так же, как и он, не сожалеющий о них так же, как и он. Эта агония была сладкой и горькой, эта агония заставляла его мучиться и сожалеть. Силы покидали его, но Рен почти приблизился к Хаксу, почти, но не настолько, насколько ему хотелось бы. Он смог лишь протянуть руку, расправить затёкший локоть, закашляться и сплюнуть кровь. Кончиками пальцев он едва смог коснуться чужого плеча, но и этого было достаточно. Перед смертью никто не думает о плохом. Он не думал о плохом. Он устало вздохнул, оставаясь в сознании одной лишь силой воли. Рен устал. Сделав последнее телодвижение, он лёг на спину, сжал алую накидку Хакса в кулак. Пот каплями стекал со лба по виску и оставался в волосах. Кайло сожалел лишь о том, что ему удалось получить от Хакса всего один поцелуй. * Времени почти не оставалось, корабли Республики пребывали один за другим, становились армадой против них, и тогда он просто взял адмирала за плечо, потащил прочь из командного центра, ничего не объясняя, зажал его в тёмном углу, прижался всем телом и впился в губы сильно, до боли, сжимая сопротивляющегося Хакса в руках, но — Кайло знал — сопротивлялся он лишь для вида, потому что потом схватился за его одежду, крепко цепляясь, отвечая на поцелуй отчаянно и горячечно. Их сердца колотились, часто сокращались, разгоняя кровь по венам. Это была не страсть. Это был страх. * Кайло дышал всё поверхностей, хватал воздух, закашливался кровью, дёргаясь в конвульсиях. Всё кончено. Всё подошло к концу, оставляя лишь несколько мгновений, которых было достаточно для воспоминания всего того немногого, что произошло между ним и Хаксом. До меркнущего сознания донеслась яркая вспышка и звук взрыва. Далеко или близко... Далеко или близко?