Белая ворона

Весь день Катя провела будто на иголках. Столько всего навалилось на плечи юной госпожи — болезнь подруги, маленький ребёнок, так ещё и проблемы шехзаде, в которые она была замешана не пойми как. Слава богу, что повелителя и Хюррем Султан уже нет в Манисе, а то выбраться из дворца было бы невозможно. Теперь осталось дождаться Нурбану из лазарета и всё ей объяснить. Можно её даже пригласить поужинать, чтобы было спокойнее. — Мехмед мой, — госпожа взяла сына на руки и поцеловала в тёплую щёчку, а потом посмотрела на подруг и кормилицу — После ужина я уйду. Надолго ли — не знаю. Будет кто искать или звать, то скажите, что сплю. Голова разболелась. — Даже если шехзаде позовёт? — уточнила Лисия, но Нана толкнула её локтем, как бы спрашивая «что тут непонятно». — Даже если шехзаде позовёт, — строго сказала Гюрай и посмотрела на сына — Любимый мой. Ради тебя, моё солнце. Ради тебя мамочка пойдёт на всё, лишь бы ты был жив и здоров. — А если кто увидит, госпожа и доложит шехзаде? — встревоженно спросила Джиляль, держа на руках Алию — Боюсь за вас, госпожа. — Я сама не знаю, что натворил Селим, но если я могу что-то исправить, то я это сделаю, — Гюрай стала покачивать сына на руках, ведь тот стал капризничать от повышенного тона матери — Ну-ну, Мехмед. Нана, уговори лекаря отпустить Нурбану раньше. Не могу я столько ждать. — Хорошо, — девушка, поклонившись, ушла. — Лисия. Иди к шехзаде и скажи, что я бы хотела навестить его с сыном, — да, у Гюрай изначально был другой план, но сейчас она придумывала просто по ходу обстоятельств. Оставшись наедине с сыном, госпожа подошла к окну, наблюдая за тем, как на улице постепенно тает снег. Скоро её малышу будет уже месяц. Как же быстро летит время. Потом будет два, три, год… Ей предрешено иметь большую семью, но если так всё будет плохо, то Мехмед будет её первым и единственным ребёнком. — Гюрай, — в покои вернулась Лисия — Я… Лучше не надо тебе с сыном туда. Пожалуйста. — Он опять? — в ответ на это девушка только кивнула — Джиляль! Отдав сына кормилице, русская почти что побежала в покои Селима, а Лисия еле успевала за своей подругой. Катя была зла. Но… Но что она сделает, когда увидит шехзаде в состоянии… В состоянии нестояния? Скорее состоянии сидения? Она и была зла, но одновременно с этим и очень устала убеждать и запрещать. Когда хочешь лучше для всех, но делаешь им только хуже. В том числе и себе. — Пошли прочь! — Катя растолкала стражников и рывков вошла в покои шехзаде — Селим! Она застала его сидящим на полу у тахты, а рядом с ним стояли несколько кувшинов, которые, судя по резкому запаху в комнате, были полны вина, ну или были им полны. С толикой отвращения, девушка открыла окно и подошла к шехзаде, погружённому в хмельную дрёму. Сначала Гюрай осторожно коснулась щеки Селима, но тот никак не отреагировал, а потом несколько раз похлопала по лицу — он что-то невнятно промычал и даже открыл глаза. — Гюрай? Пойди прочь! — Ну нет уж, — решительно отказалась она и стала пристраиваться, чтобы как-то переложить шехзаде на кровать — Ну помоги мне, что ли! Ногами двигай! — Я такое натворил, Гюрай! Ты даже не представляешь! — Селим полностью проснулся и начал некую исповедь, пока девушка мучалась с его неконтролируемым телом — Гюрай, а я люблю тебя. Веришь? Вот люблю, что не могу! — Да, конечно, верю, — хоть это и был бред, но что у трезвого на уме, то у пьяного на языке — Да двигай ты ногами, Селим! — Я тебе и письма пытался писать, — наконец, Катя смогла уложить шехзаде на кровать, и сама от усталости упала рядом — Гюрай, — неожиданно зашептал он у самого уха госпожи — А ты представляешь… Я человека убил… — Что? — краски покинули лицо русской, но Селим уже снова провалился в сон, а потому девушка резко встала — Так вот о чём писал Газанфер… Что же ты творишь, Селим? Проследив, чтобы слуги убрались в покоях шехзаде, Гюрай отправилась уже в свои покои, где, к её удивлению, сидела Нурбану и ждала русскую. Радость, с которой венецианка, сразу же улетучилась, стоило ей увидеть бледное и перепуганное лицо подруги. Романовская ей всё рассказала. И про свои подозрения, и про послание от аги, и про невольное признание шехзаде в преступлении. Нурбану видела, как тряслась девушка, как дрожали её руки, а из глаз вот-вот должны были хлынуть слёзы. — Подай воды госпоже, — приказала девушка Нане, выглянувшей из комнатки. — Гюрай, — Нана протянула русской бокал и осторожно погладила по голове — Ты точно сможешь вечером уйти? Ты в состоянии? — Если что, то и я могу пойти. Вряд ли эта хатун знает, как ты выглядишь, — предложила венецианка, но Гюрай только покачала головой и жестом попросила ещё воды — Как знаешь… Просто я не могу поверить, что Селим… — Он попадает во власть гнева очень быстро, но также быстро и освобождается. Возможно, тот человек его чем-то задел. Возможно, что даже за больное, а потому и не стерпел, — предположила Лисия, присоединяясь к разговору — С одной стороны Гюрай ничего не сделают — она мать наследника, но с другой стороны это и очень рискованно для неё. — В любом случае должна идти я. С этой женщиной, итак, поступили несправедливо, так зачем мы будем ей лгать? Лучше будет поступить честно… — выдохнула Романовская, облокотившись на плечо Нурбану, что успокаивающе гладила её по руке — Селим сейчас спит беспробудно. Нужно это время нам использовать с пользой. Чтобы он даже не заметил, что что-то изменилось. — Как ты и говорила — скажем, что спишь. Устала от головной боли, — напомнила Нана, я Катя только кивнула — Времени у нас сколько? — После ужина должна бежать, — Катю уже отпускала от нахлынувших эмоций и вместо страха пришла усталость. — Нужно найти одежду попроще, чтобы не выделяться, — предложила Лисия и после того, как Нурбану согласилась, ушла в гарем. Вечер... Гюрай, завернувшись в тёплую шерстяную накидку и стараясь не поскользнуться в темноте вечера, бодро пересекала сад. Хасеки Манисы постоянно оглядывалась, пугаясь любого шороха и хруста под ногами. А если это не от её шагов, но от стражи, что гонится за ней? Вот так, в страхе, девушка дошла до самого конца сада, где её действительно ждала карета, а в ней был и Газанфер. — Ага, — Гюрай, сняв с головы капюшон, посмотрела на слугу шехзаде — Это правда, что шехзаде убил человека? — Трогай! — прикрикнул ага и карета тронулась — Даже не буду спрашивать, откуда вам это известно. Проблема в том, что это был торговец, вдова которого пожаловалась кадию. — Но за что шехзаде убил этого торговца? — хоть девушка и знала о грехе Селима, но снова слышать об этом было тяжело — Не верю, что просто так. — Ирония в том, что не просто так, Гюрай. Торговец не признал в простой одежде нашего шехзаде и стал ему, думая, что тот простой покупатель, рассказывать, что шехзаде наш без вина и дня не проводит, да с девушками развлекается, а о делах санджака и не думает. — Было бы хорошо, если бы не было так грустно, ага. Вот не таясь, скажи мне, насколько это правда. Особенно в последнее время, — строго сказала русская, в ответ на что Газанфер только сжал губы — Вот именно. Мы все пытались. Ты, я, Нурбану, а стоило кому-то ткнуть носом нашего шехзаде в грехи его, так сразу — убить! Получается, что нам всем повезло! — Катя была в ярости, ведь сколько бы она ни пыталась, а все старания просто… просто коту под хвост — Как бы мне хотелось, чтобы про нашего шехзаде думали иначе. Думали, что он смелый, благородный, щедрый, а не… Он ведь не такой. Он может быть другим. Я-то знаю… — Не плачьте, госпожа, — ага достал из рукава небольшой платок и протянул его девушке — Аллах да услышит ваши молитвы. — Аллах не услышит меня. Я не мусульманка. Только имя у меня новое, а вера прежняя, — отвернувшись к окну, я заметила, что мы едем уже по улицам города, но веселее мне от этого не становилось — Долго нам ещё ехать? — Нет. Совсем скоро её дом будет, — ага неопределённо махнул в сторону окна — Уговори её забрать прошение от кадия. Я пробовал и подкуп, и уговор, и угрозы, но ничего вдову не берёт. — В этом деле ничего не поможет. Я бы тоже была в ярости, если б моего мужа кто убил. А если бы потом кто с деньгами заявился, так вообще бы на двор выкинула, — фыркнула Катя и посмотрела в окно, когда карета остановилась у одного небольшого домика — Это здесь? — Да. Вон тот дом, — Газанфер показал на дверь — Я подожду тебя тут. Выйдя из кареты, Гюрай подошла к указанной двери и постучалась. Сначала была тишина, а после послышались неуверенные тихие шажочки, замершие у двери: — Кто там? — Вы согласились встретится со мной, ханым, — спокойно ответила русская, что уже через секунду встретилась с заплаканным лицом женщины, что была примерно ровесницей её собственной матери — Я могу пройти? — Госпожа, — ханым позволила Гюрай войти и закрыла за ней дверь, а после показала на стул, куда можно было бы присесть — Хотела с вами поговорить. Надеюсь, вы поймёте меня, а то ага тот мог всё переиначить. — Ханым, — выдохнула девушка, осматривая довольно скромное жилище вдовы — На самом деле, думаю, ага рассказал довольно честно. Это похоже на моего шехзаде… — Вы бы не пошли на тоже, если бы вашего мужа убили? — женщина вскочила с тахты, на которой сидела, и ушла в другой конец комнатки, заливаясь слезами. — Там, откуда я родом, наказание за такой грех весьма… Памятное событие, — выдохнула русская и постаралась собраться с мыслями — Скажите, у вас есть дети? — Да, — ханым прерывисто дышала, постепенно успокаиваясь — Сын Мехмед. Восемь ему… — У меня тоже сын. И тоже Мехмед. Только ему ещё и полугода нет, — Гюрай встала и подошла к женщине, обнимая ту за плечи — Я понимаю, что от такого горя ни откупиться никак и никакие просьбы не вернут вашего мужа вам и отца сыну, но даже шехзаде не защищены от гнева повелителя. И уже мой сын может остаться без отца. Я не знаю как, но сама напишу кадию и попрошу выделить вам пособие, чтобы вам было легче вырастить вашего сына. Если придётся, то уговорю и самого шехзаде. — Я подумаю об этом, госпожа, — задумчиво, но уже без прежних слёз, ответила вдова, проникаясь смыслов слов молодой девушки — Но я благодарна, что вы всё же пришли — Селим, на самом деле, не так жесток. Да, звучит странно, учитывая произошедшее, но на самом деле он очень добрый человек и он очень жалел о том, что сделал. Шехзаде не всегда способен справиться с собой, но уверена, что если бы он мог вернуться в прошлое, то никогда бы не совершил подобного снова, — кивнув в знак прощания, Гюрай покинула скромное жилище торговца и вернулась в карету, где уже в нетерпении ёрзал ага — Можем ехать. — Трогай! — как и в первый раз, карета поехала по приказу — Ну что, госпожа? Рассказывайте. — Я сделала, что смогла. Она женщина, как и я. И только женщина поймёт женщину в такой ситуации в полной мере, — выдохнула Гюрай, смахивая с щеки слезу ранее поданным платком — У неё сын маленький. Кто теперь о нём позаботится? Я обещала написать кадию. Да, очередное безумство. Да, рабыня напишет кадию, но ты лучше не смотри на меня такими глазами, Газанфер, а присмотри за женщиной. Вдруг заберёт прошение. — Аллах Всемогущий! — в страхе выдохнул ага, а тут карета резко остановилась — Что случилось? — но кучер ничего не ответил, заставив Газанфера и Гюрай встревоженно переглянуться — Вот шайтан глухой, — продолжая ругаться, мужчина вышел из кареты и тут же оторопел — Шехзаде? — Ожидал кого-то другого, Газанфер? — по тону Гюрай поняла, что Селим зол, да не просто зол, а в ярости…