Твой Ангел

      

Дата написания: 07.03.2020

      На улице тихо и безлюдно, ты бы даже сказала — одиноко. Но тебе в общем-то всё устраивает. Одиночество в данных обстоятельствах, даже хорошо. Хотя, ты даже не веришь в одиночество, в пустоту и тишину. Вообще, ты кажется уже не во что не веришь.              Светит солнце. Жарко. Летний вечер входит в свои права.       Ты оглядываешься по сторонам — никого. Пусто и тихо. Где-то в далеком окне ты замечаешь человека, он, наверное, сталкивается с тобой взглядом, потому что резко отступает за стену — прячась. Ты замечаешь, как на автомате начинаешь поднимать руки, желая показать, что безоружна. Но резко одергиваешь себя — это не важно. Точнее, такую информацию лучше держать при себе.              Поэтому, ты оборачиваешься, чтобы медленно пойти дальше. Тебя привлекают пустынные улицы Нью-Йорка — города, о котором раньше говорили, что он никогда не спит. Ты даже, кажется, можешь вспомнить то время, когда эти слова подтверждались. Это было очень много лет назад, и порой тебе кажется, что это всё только твои фантазии. Воспоминания ведь могут видоизменятся, правда?              Ты минуешь несколько улиц, медленно ступая по ломким плитам, и по старому асфальту. Где-то вдалеке ты замечаешь рабочего, что пытается залатать дыры в дороге. «Это хорошо» — думаешь ты, ни на секунду не сбавляя шаг.              Да, город выглядит пустынным и где-то, даже заброшенным, он тихий и почти одинокий. Но это только с виду. Из сотни окон, сотней домов этого города наблюдают тысячи пар глаз: отдельные люди следят за каждым твоим шагом, за каждой мимолётной эмоцией, за каждым твоим контактом. Это важно для твоей безопасности, теперь это их работа.              Ты замедляешься, замечая дыру в обшивке дороги и осматриваешь её края, чтобы понять, как обойти. Ямы теперь не редкость, как и отсутствие вывесок и большинства наружной рекламы, пугливые горожане и закрытые наглухо магазины и молы, как тишина и пустота вокруг. Город живёт так уже многие годы. Ты делаешь аккуратные шаги, обходя по периметру дыру и замечаешь в глубине канавы человека. Он давно мёртв, ты глядишь на него меньше секунды продолжая идти. Но даже за эту секунду, ты замечаешь нож, торчащий в его груди, отблески солнца играют на стали и пускают солнечных зайчиков в чужие окна. Ах, да, трупы теперь тоже не редкость.              Все ближе и ближе становится парк, и ты чуть заметно улыбаешься, доходя до него. Ты не была здесь всего пару дней, но где-то внутри ощущение, что совершенно соскучилась по этому месту. Ты доходишь до раскатистого дуба и садишься на разбитую лавочку под ним. Этому дереву уже более ста лет, и об этом гласит табличка рядом с ним. Написано, что охраняется государством, но табличка совсем старая — частично выцветшая и поржавевшая.              Всё, что нынче защищает государство — это люди. Их называют «мирными», ты же называешь их нейтралами. Нейтралы это те, кто так же, как и ты много лет назад отказался от оружия. И всё, что может обеспечить вам защиту в этой бесконечной войне это «воины». «Воинами» называют людей спецслужб — полицию, военных, пожарных, врачей — всех, у кого есть возможность вооружится. Всех, чьи догмы гласят — Защищать и помогать людям. Такие как: «В чей бы дом я не вошел, я войду туда во пользу пациента», «Клянусь … защищать от противоправных посягательств на жизнь, здоровье, права и свободы граждан…»              Ты закрываешь глаза, откидываясь на спинку старой скамьи. Солнце приятно припекает, и ты носом вдыхаешь свежий воздух. Пахнет чем-то гадким и цветами, но это не важно. Важен лишь образ, который приходит к тебе поздороваться. Этой женщине чуть за сорок, у неё длинные кучерявые каштановые волосы, и ты зовёшь её мамой. Ты чувствуешь, как тёплый ветерок окутывает тебя, словно она сейчас совсем рядом и мягко обнимает тебя, а ты имеешь право утонуть в её объятиях, забывая про этот потерянный мир.                     Когда всё это началось, тебе было чуть больше 8, на улице громыхали фейерверки и город праздновал большой праздник Независимости. Вы гуляли с мамой по мостовой и улыбались прохожим, ты помнишь, как было весело и красочно вокруг, люди казались немного помешаны на патриотизме и собственном счастье. Продавец из лавки со сладостями подарил тебе несколько красочных леденцов — в честь праздника. И ты хвасталась маме о том, как ярко он улыбался и как мягко звучал его голос. Ты держала в руках леденцы и громко смеялась. А потом, уже под вечер вы кормили корками от пиццы чаек, на заполненной людьми мостовой. Это был хороший день. Тебе было чуть больше восьми, и ты совершенно не знала того, что происходило в другом районе города. О тех событиях, которые послужили основой в начале этой «войны».                     Когда тебе было уже почти 20 — после смерти мамы, ты узнала, как всё началось. Ты сидела, днями на пролёт в своей тёмной комнатушке на углу 24-й улицы и Лексингтон, зарывшись носом в сотни документов и бумаг. Обложившись вырезками из газет, и старых журналов, обшарив почти все онлайн-издания, которые только писали тогда. Ты так старалась найти истину, чтобы понять причину всего этого.              Твою маму застрелили. Прости, милая, что напоминаю. Ей выстрелили прямо в спину с расстояния в пару метров, и в общем-то, она бы могла выжить, если бы… Это уже демагогия, она давно умерла. Её убийцу не нашли. Проще сказать — не искали. С начала этой войны прошло уже более 10 лет, никто тогда уже не расследовал убийства. Уже тогда, единственной целью властей было предотвращение, а не наказание виновных — просто виновных стало слишком много.              Ты помнишь своё отчаянье, когда тебе сообщили. На самом деле, то как это было сообщено, само по себе тянуло на издёвку. Тебе просто пришло уведомление на почту — так это теперь работало. Да, один из самого ужасного способа сообщить о таком, согласна, но выхода, по большей части, нет.              Большинство людей перестало выходить на улицы — кроме крайней необходимости — ещё через год-два, после начала этого всего. Магазины закрывались, любые покупки — только онлайн, в ходу почтовые голуби и собаки, они доставляют то, что могут. Товары покупнее доставляют роботизированные машины. Люди осваивают максимум рабочих специальностей — просто, чтобы обеспечивать самого себя. На крайний случай, можно вызвать специалиста онлайн, он (а) расскажет тебе что делать, и проконтролирует, но делать тебе, уж прости, самому. Люди не хотят умирать — люди не выходят на улицу.              Исключения составляют только врачи, пожарные и военные — Воины– они работают в обычном режиме, к каждому из них приставлен Охранник, или что-то типа того. Чаще всего Воины строят отношения с Охранниками, просто потому что могут. Найти любовь и выжить, в этом мире, задача не из простых.              В какой-то момент, ты всё же нашла истину, заметила тот уголёк, который разгорелся в настоящий и беспощадный бой. Сколько тебе понадобилось на это времени? Шесть месяцев, больше? В конце концов, ты поняла.              Двадцать два с половиной года назад, началась самая беспощадная и бессмысленная война «без боевых действий» за всю историю человечества. Всё началось с общественного бунта против полиции. Тогда, в одну неделю в перестрелке полиции с преступником погибло 5 человек — простых прохожих, мирных граждан — двое из них были дети, мальчики 3 и 5 лет. Горожане взбунтовали, их возмущению и страху не было предела. Абсолютно посеревшая мать погибших мальчиков стояла на трибунах возглавляя протесты.              Мирные митинги длились несколько месяцев, а потом перестали. В один момент, всё, что казалось мирным, перестало быть таковым. Небольшая группа людей отделилась от протестующих и похитила полицейского Джареда Мюрея, они прилюдно казнили его — это его пуля попала в одного из погибших детей. Позже толпа захотела и других участников этих перестрелок, полиция старалась сдержать гнев народа — народ вооружался. Политики стали на сторону государства, защищая полицию, обещая наказаний виновным и прося остановить свой гнев. Народ убил одного из политиков — политики больше не выступали. Президент обещал разобраться с виновными со всех сторон, но к народу не выходил. Народ продолжал бунтовать.              Через год после начала мирных демонстраций часть виновных были наказаны — кто-то по закону, а кого-то казнили прямо на улицах. Людям понравился вкус крови. Убийства стали обыденностью, каждый день убивали десятки человек. Власти закрыли границы, перекрыли основные каналы поставки вооружения, поставили слежку за всеми владельцами зарегистрированного оружия. Но оружие было везде, его продавали в супермаркетах, раздавали в школах, оно лежало на улицах города. У властей не хватало сил, а народ начал чувствовать себя безнаказанными. В это же время, стала образовывается третья сторона, а количество людей на улице стало меньше — никто не хотел умирать.              Третья сторона голосовала за безоружное существование, туда в основном входили те, кто не был готов убивать — моралисты и хиппи. Самые яркие из них и бесстрашные выходили на улицы и говорили о том, что стоит прекратить это, что оружие — это грех и тому подобное. Их убивали. В какой-то момент, количество смертей стало таким, что мертвых больше не хоронили на кладбищах, они лежали тонким слоем по улицам города. И ходили специальные люди, в коконе из охраны, которые хоронили их поблизости.              Город переставал жить, живущие здесь теперь выживали и старались продлить своё существование. Границы города были закрыты, эпидемия этого безумия потихоньку начала распространятся на другие города. Первым подкосило Чикаго, потом Филадельфию, совсем скоро президент закрыл границы страны. Все, кто хотел куда-то уехать, быстро умирал. Люди «попробовавшие крови» не могли больше успокоится. У них появилась власть, которой они не просили, и эта власть пьянила не хуже отменного виски. Люди придумывали новые методы убийств: пытки и «развлечения» стали своего рода нормой. Они начали знакомится с собственной Тьмой, а Тьме так понравились люди, что она больше была не готова их отпустить. Полиция не успевала расследовать убийства, а Нейтралов выслеживали и убивали даже в собственных постелях — власти отдали приказ следить за ними и всеми силам обеспечивать безопасность.              Ещё через год город опустел. Вы с мамой были на стороне Нейтралов, твоя мать была очень доброй и мягкой женщиной, она голосовала за то, чтобы не использовать оружие, и что убийство — это не выход. Эта милая женщина была просто не способна на то, чтобы отнять чью-то жизнь, она была тем, кто дарил жизнь –хирургом-акушером. Она любила людей, и жизнь, а ещё она обожала природу. И даже не смотря на опасность, вы ходили с ней в парк каждые выходные. Она любила солнце и была бесстрашной, как тебе казалось. А ещё она говорила, что, если тебе дарован новый день — проживи его так, чтобы почувствовать его полноту. Что лучше умереть счастливой сегодня, чем жить в пол силы еще 1000 лет. Она была влюбленной в жизнь, но никогда не держалась за неё, и это то, что ты в полной мере переняла у неё.                     Когда твоя мама умерла, ты просидела дома много месяцев, и поддавшись общей паники ты не выходила на улицу. Ты потратила всё это время, чтобы понять: Когда жизнь целого города, целой страны покатилась под откос? Когда убийства стали нормальной формой разрешения конфликтов? Когда отнять жизнь стало безнаказательно?              Итак, очнувшись от глубокого сна, в один из бесчисленных дней зимы, ты выглянула в окно, не понимая зачем, и солнце с улицы посмотрело на тебя. Зима закончилась и с улицы на тебя светило теплое весеннее солнце.              Ты ринулась на улицу, совершенно не думая о последствиях, просто что-то внутри будто переключилось. Ты вспомнила глаза матери и её извечные слова, и тебе нужно было, почти смертельно необходимо снова почувствовать вкус жизни. Настоящей жизни, а не её пластмассовой подделки, которую ты жевала последние месяцы. Ты гуляла по пустынным улицам Манхеттена, игнорируя редких прохожих и улыбалась на всю ширину своего рта, растягивая губы так, что немного болели скулы. Солнце грело твое тело, а лёгкий ветерок трепал волосы, и внутри тебя что-то оживало. Ты была так счастлива снова выйти на улицу, снова увидеть мир (даже такой каким он был), не через створки пыльного окна, и вдохнуть запах настоящего Нью-Йорка, что совершенно не замечала ничего вокруг. Ты была максимально сосредоточенна на себе, чтобы отметить мужчину, прячущего армейский нож под курткой, и его злобный оскал, которым он встретил твою радость.              Он преследовал тебя несколько кварталов, копя в себе злость и гнев, чтобы в какой-то момент подойти сзади и накинутся на тебя, желая ввести свой нож как можно глубже в твое тело. В его глазах блестел маниакальный блеск, и казалось, что вот-вот с его губ сорвется крупная капля слюны, обозначающая жажду крови. Но тебе повезло. В тот момент, когда он собирался напасть, женщина, вышедшая из соседнего переулка, рванула к вам, и всё что ты почувствовала, это было лишь легкое касание его рукой твоих волос. А позже, буквально спустя секунду ты услышала приглушенный удар, звонкий дзинь и болезненный вскрик.              Когда ты обернулась. Мужчина лежал на земле лицом в пол, его рука, вывернутая назад была зажата рукой женщины и рядом с ними лежал нож. Ты негромко ахнув попятилась назад, тебе стало страшно. И ты очень хотела убежать, но почему-то не выходило, словно ноги приросли к полу. Женщина перед тобой скрутила мужчину, заковывая его руки в наручники, и только тогда ты заметила ещё несколько человек, которые спешили из того же переулка на помощь женщине. Ты глупо улыбнулась, видя, как они уводят нападавшего в фургон.              Твоя спасительница осталась рядом с тобой, она взглянула на тебя своими шоколадными глазами и негромко предложила куда-то идти. Она не выглядела агрессивно, и ты подумала, что это не будет такой уж плохой идей, прогуляться. А может даже, поговорить хоть с кем-то за последние несколько месяцев. Вы шли по красивым улицам Нью-Йорка, и ты всё не могла отвести глаз от чудных зданий этого города, хоть они и выглядели обшарпанными и неухоженными. Пока голос женщины не застал тебя врасплох.              — Почему ты на улице?              Она спросила это так, будто выйти из дома, само по себе было смертельное преступление. Ты остановилась, чтобы взглянуть ей в глаза, и в них ты не увидела ничего, что бы подтолкнуло тебя к правильному ответу. Ты отвернулась. Тебе нужно было немного подумать, что сказать такого, чтобы снова не попасть в опасность, только уже с её стороны. А ещё, ты немного переживала, что твой голос будет звучать не так, как ты его помнишь, в разговорах с другим человеком. Ты открыла рот, но из него не вылетело звуков, поэтому ты попыталась снова.              — На улице солнце. — тихо объяснила ты, считая, что этого достаточно, чтобы оправдать твоё пребывание на улице.              — И тебе надоело жить?              Её голос был ровным, и она говорила так, будто интересовалась какими-то заурядными вещами. Ах, ну да, смерть стала заурядной вещью уже давно. Ты свела брови, ища удобоваримый ответ, но идей, что-то не было. Если честно, совершенно не хотелось врать, поэтому, ты мягко улыбнулась, произнося:       — Я скучала по солнцу. Я зависима от него.              Женщина скептически подняла брови, и продолжила идти. Ты повторила за ней. Вы шли по пустынной Мэдисон-авеню, на которой в прежнее время ходили толпы людей, и молча наслаждались солнцем. Ты понимала, что за вами следят, время от времени замечала тяжёлые взгляды из окон домов, и немного опасалась, что кто-то захочет выстрелить в вас прямо сверху. Ты была уверена — они вам завидуют.              Вы прошли несколько длинных кварталов, прежде, чем ты решилась задать этот вопрос. Ты немного притормозила, замечая, как её брови ползут вверх, и повернулась к ней, желая общаться с живым человеком.              — Можно задать вопрос?              — Да. — Она несмело улыбнулась.              — Ты одна из Воинов?              Женщина недовольно поморщилась, но всего на секунду, а после произнесла короткое: «Да», и замолчала. Ты напряглась, ожидая, когда она продолжит, но она молчала, разглядывая что-то вдалеке за твоей спиной. Ты задумалась, и решила не оборачиваться.              — Глупое название, тебе не кажется? — глухо произнесла она. Ты дернулась от неожиданности, и выпятилась на неё. Ты была не уверена, что стоит что-то говорить, и была права, потому что она продолжила. –Когда я пришла работать в полицию, я совершенно не собиралась становится каким-то «Воином, несущим свет», — она усмехнулась, их и правда иногда называли так — «Воины, несущие свет» — только тебе это не казалось смешным. И не смотря, на это ты повторила за ней, и медленно оглядела её. Судя по её внешности ей не было ещё и 35, но из её рассказа следовало, что ей было далеко за 45, и ты удивлённо подняла брови на свои выводы.              Перед тобой стояла темнокожая женщина, как уже выяснилось, возрастом старше 45 лет, у неё были волосы средней длины, завивающие в красивые спирали и почему-то зеленые глаза. На ней почти не было косметики, не считая бежевой помады и она носила совершенно простую одежду, темную и не примечательную, чего нельзя было сказать об её внешности. И было в ней что-то очаровывающее, веющее добротой и открытостью, но при этом, вся её постанова кричала об опасности, которую эта женщина могла нести. И тебе, отчего-то нравился этот дикий контраст.              — Тогда почему?              — Почему я пошла в полицию?       — Да.              Она медленно улыбнулась, и ты дернулась в сторону, было что-то в этой улыбке такое, что заставляло опасаться её. Впервые за весь день тебе захотелось спрятаться — страх тоненькой струйкой пробрался в сердце и поселился там.              — Не бойся, дитя. — мягко произнесла она, и ты немного расслабилась. Но не настолько сильно, чтобы перестать боятся. Ей хотелось доверится, но при этом, какая-то почти атрофировавшаяся у тебя интуиция кричала — «Опасайся!», и ты была склонна ей довериться.              — Хотела служить и защищать. Но никак не думала, что жизнь станет выглядеть так.              Сказав это, она замолчала, видимо этого ответа от неё казалось достаточно. Вы гуляли ещё некоторое время, а позже разошлись, каждая в свою сторону. И напоследок она наставнически тебе сказала: «Не рискуй, дитя, жизнью. Она не так мелочна, как принято сейчас считать.», и быстро удалилась. Ты даже не успела сказать что-то в ответ. Хотя и мыслей в голове не с формулировалось для ответа. Поэтому ты просто побрела домой, обдумывая эту встречу — самое яркое событие за последние месяцы жизни.                     Солнце зашло за тучи, и ты подумала о том, что нужно было прихватить с собой куртку. Не смотря на тёплую погоду дня, время близилось к вечеру и на улице поднялся сильный ветер. Идти домой нужно было через старый провал в дороге, и ты опасалась, что кто-то из местных «любителей крови» захочет посмотреть, как твоё тело натыкается на обломки арматуры. Хотя ты и знала, что за тобой следит она — твой личный Воин, ты же обычно называешь её Ангел, просто потому что не знаешь её имени.              Ты встретила своего Ангела десять лет назад, в тот день, который помог тебе вернутся к жизни, поверить в то, что каждый день дарован кем-то свыше. В тот день, когда после полугода одиночного заключения в собственной пыльной квартире, ты решилась выбраться из дома и вдохнуть немного солнца и свежего воздуха.              Уже позже, наверное, лет через пять после того случая, ты узнала, что женщина, спасшая тебя в тот день, была твоим личным Воином, приставленным к тебе для защиты. Она следила за тобой днём и ночью — это было её заданием, она росла вместе с тобой и оплакивала твою утрату вместе, она искала правду и находив теряла веру в людей и будущее. Все эти годы она ходила за тобой по пятам, она стала твоей живой тенью, просто чтобы не дать «Агрессорам» убить тебя. Явно не о такой работе она мечтала много лет назад.              Сегодняшний день не был исключением, ты гуляла по улицам, общалась с памятью матери под старинным раскатистым дубом и не была уверена, что вернешься домой живой, а она следила за тобой и за людьми вокруг тебя. Твоя жизнь больше не имела для тебя значения, зато имела для неё. Ты жила сегодня, а она защищала твоё завтра.              Путь домой заняло у тебя немного больше времени, чем обычно — ты остановилась, чтобы внюхаться в запах расцветающих деревьев. И уже у самого дома, переступая через тело гниющего под тонким слоем земли человека, ты заметила за собой мужчину. Он шёл за тобой несколько улиц подряд, и глаза его были наполнены жаждой крови. Он что-то крикнул тебе в спину, и ты чётко услышала в его голосе угрозу. Но ты продолжала идти прямо, не оборачиваясь и не оглядываясь — его угрозы тебя не пугали. «Агрессоры» часто старались запугать жертву, прежде чем убить, некоторым из них нравился животный страх в глазах умирающего. А другие боявшись увидеть умирающие глаза, нападали сзади, словно трусы, как предатели.              Мужчина продолжал идти за тобой, стараясь ускорить шаг, чтобы нагнать тебя, а ты не реагировала — тебя не смущала его желание твоей смерти. Тебя не смущала его агрессивная натура, его выкрики и угрозы в твою сторону, внутри тебя бушевало лето, тепло и спокойствие. И ты давно поняла, что, если сегодня твой последний день, важно прожить его с гордо поднятой головой. Для тебя важно, ни для кого больше.              У самых дверей подъезда ты обернулась, и улыбнулась мужчине — ярко, так как умеешь — словно солнце светит через твою улыбку, и главное — греет. Мужчина опешил, он продолжал так же крепко удерживать в руках нож с острия которого капала чужая кровь, а губы его кривил жутковатый оскал. Он был совсем близко, в нескольких метрах всего, и этого было для тебя достаточно, чтобы развернутся резко, да так, что твои длинные рыжие кучеряшки взмыли в воздух и зайти в подъезд. За дверью пряталась она — твой Ангел, ты улыбнулась ей, и она подмигнула в ответ. И ты услышала, как щелкнул затвор её пистолета, прежде чем подняться по лестнице вверх. Уже стоя у дверей своей квартиры ты услышала методичный звук выстрела — дважды, а потом тишина. Всё так же продолжали петь птицы, из-за туч несмело выглядывало закатное солнце, и прежде чем щелкнуть замком своей двери ты одними губами произнесла: «Спасибо!».       Благодаря твоему Ангелу у тебя будет завтрашний день.