Дождь с бергамотом

      Весна маячит далеко-далеко, до неё бы ещё добраться каждым морозным утром и снежным вечером, прорваться к тёплому солнцу и упасть на зелёную душистую траву после тренировки. Ведь за весной всегда маячит лето, так и манит, распаляет, обещает восторг до изнеможения и гудящую боль в каждой клеточке тела. Летом Интерхай, и ради него точно стоит ждать шумных жарких дней.       Джунта сонно роняет ручку и утыкается лбом в раскрытую тетрадь. Теперь его ждёт чужое, неизвестное лето. Сначала бы весну с выпускными экзаменами до него пережить, а уж потом тосковать, что оно будет чуточку пустым. Он уже тоскует в середине этой мерзлой скучной зимы с запахом печатной краски для принтера и чернил ручки. Запах конспектов и зубрёжки.       В макушку утыкается кончик карандаша, и Джунта тихо смеётся, приподнимая голову:       — Прости-прости, я и не думаю засыпать.       Аояги кивает, легонько щёлкает его пальцами по лбу и снова серьёзно зарывается в свои книги и конспекты, за которыми его не и не видно. Джунта делает глубокий вдох. Терпкий бергамот, капелька машинного масла — Аояги всегда пахнет силой, несмотря на худощавость и тихий голос. Джунта безумно горд, что его напарник такой упорный и да, сильный. Иногда он даже завидует ему — как самый обычный человек.       И всё чаще боится. Все ведь боятся того, что ждёт впереди, когда в жизни предстоит резкий поворот на новый этап. Может, и у Аояги есть этот страх, Джунта не рискует спрашивать. Лучше вспомнить прошлый Интерхай и поворчать, что зимой на велосипеде особо не погонять, так и приходится уныло тренироваться на тренажёрах.       Джунта следит за велосипедом как всегда и даже больше, смазывает цепь и подкачивает шины, хотя тренироваться всё равно не получается так, как раньше. Больше в эти морозные дни приходится тренировать мозги и нервные клетки, которые трещат по швам, потому что велосипедную душу, отравленную машинным маслом, тянет из светлой библиотеки… Куда-то тянет. Точно вперёд, такое зыбкое и противное направление.       Там впереди экзамены и поступление, впереди и Аояги бок о бок столкнётся с тем же самым. Или нет. Джунта всё так и не спрашивает, в какой он пойдёт университет, будет ли ездить на велосипеде и дальше. Будет ли их дуэт побеждать. Просто ли — будет?       Так много вопросов, как у всех обычных людей. В ответах только варианты в бесконечных тестах, и нигде нельзя выбрать наугад.       Джунта послушно зубрит, похоже, даже во сне. Сны теперь тоже такие, с запахом бумажной пыли, даже редкие обрывки ощущений от изматывающей езды на велосипеде скрипят, как ломающийся карандаш. Частенько Джунте снится дождь, сползающий темными каплями по ладони. Что-то смывает он, что-то важное, словно написанное тем же карандашом.       Джунта обычный человек, поэтому он верит в то, что удачу ещё надо приманить. Как символ веры — велосипедная перчатка с въевшимся иероглифом в кармане формы. На экзаменах каждый сам за себя, но Аояги сидит через ряд, и Джунта едва слышно выдыхает:       — Удачи.       Может, это работает, может, всё дело в том, что они оба учили и зубрили несколько месяцев напролёт, а на Новый год даже сходили помолиться в храм. Но что-то срабатывает, и дни ожидания результатов, а потом последнего школьного дня пролетают так, будто Джунта мчит сквозь них на велосипеде. Он и мчит, как только выпадает свободная минутка, дышит отголосками бергамота, потому что Аояги всегда рядом бок о бок и колесо в колесо. Они будут поступать в один университет, хоть и на разные факультеты, и Джунта задыхается этой мыслью. Он ведь обычный человек, ему страшно было бы на этом жизненном повороте быть одному. Один бы он точно проиграл — самому себе.       — Похоже, у меня нет выбора, да? Только победить, — смеётся он, когда Аояги на после церемонии окончания школы рисует ему прямо на ладони чёрным маркером знакомый иероглиф. Непременная победа, значит? Нос чешется от резкого запаха краски, и Джунта чихает, так иероглиф для Аояги выходит кривоватым, и последняя черта рассекает всю ладонь.       — Только победить, — эхом отвечает он с лёгкой улыбкой, и заморосивший весенний тёплый дождь пахнет бергамотом.