***
— Эйч, — бесцветный голос окликнул меня из прихожей, — отец вернулся. Я знал, что это значило. По этой, и ещё одной причине, она сказала лишь это. И она — моя мать. Я спустился. В дверях стоял отец. На его лице не было эмоций. Впрочем, как всегда. Я кивнул ему, матери и подошёл, чтобы разуть его, забрать из бледных рук намокший зонт, снять и повесить пиджак в шкаф, а затем провести отца за руку в гостиную до кресла перед журнальным столиком, на котором покоились свежие выпуски газет. В этом не было ничего особенного. Папа вернулся с тяжелой работы. Он работает проверяющим инспектором на строительных работах. Это очень шумная работа. Такая работа лишь усугубляет процесс.***
В школе, на уроке обществознания, нас учат основам мирового понятия. За основу мирового понятия взята аксиома о двух процессах. Процессы эти — Смерть и Мигрень. Аксиома гласит, что эти два процесса берут начало в существовании любого человека, после завершения такого явления, как Жизнь. Когда случится Жизнь, Смерть и Мигрень ведут человека в его существовании, пока эти процессы не завершатся. Раз и навсегда. С завершением одного из них завершается и другой. Они не возобновляемы для каждого человека. Это знание преподавалось и преподаётся в самых первых классах школы. Но… В школьной программе отчего-то есть важное упущение. Не мне ругать составителей, она не менялась вот уже вторую сотню лет. Как раз до того, как появились они… Болеутоляющие препараты. Различные таблетки, ампулы, капсулы, что в той или иной мере смягчают этот давящий с самого рождения эффект от процесса. И головная боль отступает… Ну, по крайней мере, мне так рассказывали. И не только мне. Такие слухи часто ходили по школе, об этом перешёптывались в школьном автобусе, старшеклассники уверенно подтверждают всё, клянутся, что и сами их давно принимают. Что их продают на каждом углу, но это незаконно. Их производят в грязных притонах и продают всем взрослым. Что все во взрослом мире пользуются ими на постоянке. Да, вот такое они рассказывают. Но… Лично меня эти истории не убедили. Глядя в глаза своего отца, своей матери каждый день и каждый вечер… Видя всю эту бесконечную боль, эти страдания, из-за которых они с трудом ходят и общаются… Я просто не могу верить в подобные глупости. — Тот, кто придумал эту чушь, — ужасный человек! — прошипел я на весь автобус, когда все в очередной раз перемывали тему болеутоляющих. Я не мог не думать, как им себя не жалко? Так активно раздражать свою мигрень ради таких глупых разговоров об идиотских мифах. И я действительно так думал. Он — ужасный человек. Он даёт пустые надежды, обманывает всех, чтобы причинить безмерные страдания в будущем, когда верившие ему будут отчаянно искать несуществующее спасение от страданий. Да и к тому же, оболгать всех честных, работящих взрослых, отдавая заслуги их трудов и силы воли несуществующим волшебным пилюлям. Бесчестно — распускать подобные мифы! Боль, страдание — это необратимый процесс нашей смерти. От этого не сбежать и не укрыться. Нужно просто смириться… Смириться и стараться. Стараться быть полезным и продуктивным настолько, насколько ваша сила воли позволяет вам противостоять мигрени. Вот и всё. — Ты не прав, Эйч, — раздался голос со стороны оконца автобуса. Это мог быть лишь тот, кто сидел со мной… — Это совсем не так. Я уверен, что такие лекарства существуют. Но, скорее всего, ими действительно пользуются не все. Но те, кто того достоин… Наверняка! — с улыбкой провозгласил Ангуш. Мой лучший друг с младшей школы. — Что ты имеешь в виду? — спросил я, ведь действительно не понимал, что он хотел этим сказать. — Только те, кто хорошо работают, добиваются значительных успехов, выбиваются в первых! Только те имеют право получить подобное сокровище! Ведь их результативность без головной боли будет куда больше. Только тем, кто без обезболивающих достигает лучших результатов, нужно позволять приобретать их. Они этого заслуживают. Они знают их ценность. И с ними они будут работать ещё лучше, ещё усерднее! И не только от самого эффекта, но и от чести быть достойным их использовать! — с невероятным влечением объяснялся Ангуш. И все в автобусе внимали ему, качая головами. Глядя на него тогда, мне казалось, что он совсем не чувствует боли. Ни капли тяжести не чувствовалось ни на его лице, ни в его движениях, ни даже в голосе. Голос его был силён, торжественен и прыток. Ангуш говорил так, что казалось, он знает об этом мире всё. Но я слышал его слова. И не просто слышал, но слушал внимательнее остальных. Слушал, старался понять и анализировать. — Ангуш… так ты действительно веришь в это? — спросил я негромко, зная, что он слушает меня. Он уверенно кивнул мне, с улыбкой от уха до уха. Он был моим хорошим другом, но его характер всегда сильно отличался от моего. И мы любили рассуждать и дискутировать. А я всегда выступал в нападении. — И я так понимаю, ты — тот, кто этого заслуживает? — поинтересовался я, казалось, зная ответ и уже продумывая каверзный вопрос на его уверенные речи. — Нет, — отрезал он решительно. Я удивился, ожидая другого ответа. И было хотел что-то ещё сказать ему, как он продолжил: — Никто из нас этого не заслуживает! — его слова обернулись дюжинами косых взглядов ото всех, кто был в автобусе. Но он продолжил, не обращая на них внимания и не давая обиженным успеть вставить слово. — Мы — простые ученики. Наш труд — ничто, в сравнении с настоящей, тяжелой работой взрослых. Пока ни у кого из нас нет действительных результатов — своих трудов, никто из нас не заслуживает такого. Характера недостаточно, чтобы заявлять о том, кто достоин, а кто нет. После этих слов наступила тишина. Никто не мог сказать и слова. Все молча переваривали слова Ангуша. И, кажется, я закончил первым. Мне было, что у него спросить. — Да, — но, глядя мне в глаза, он ответил мне первым. Он знал мой вопрос. — Я стану достойным. Я добьюсь всего трудолюбием и упорством, встав на пьедестал. Кто сочтёт это заявление слишком громким — прошу, докажите это на деле и победите меня в чём-либо. Я не отстану ни от кого и ни в чём, став лучшим. И соперник на пути лишь укрепит мою силу и волю! Буду рад с вами поспорить! … Ангуш всегда был человеком высоких целей. Но, зачастую, то не было пустыми словами. За его словами стояли желания и труды, которые он использовал для победы. Я завидовал ему. В детстве. Иногда. Но я понимал, что я не такой человек как он. У меня другой путь. Другие цели. Другие качества, что помогут найти место в мире. И потому, наши пути вскоре разошлись. Он перевёлся в другую старшую школу. Куда престижнее. Куда ближе к его амбициям…