Правильное слово

/вступление/

      Майк не знал, когда именно это началось. Возможно, уже в их первую встречу, когда они только пожали друг другу руки, а потом Майк выронил к ногам незнакомого человека с дюжину пакетов с наркотой. И понял, что пропал, когда вместо вызова копов Харви Спектер предложил ему работу.       Может быть, это произошло в тот момент, когда Майк наблюдал за тем, как Харви Спектер надирает зад всем в зале суда и делает это с такой лёгкостью, будто просто вышел на балкон подышать свежим воздухом. Потому что для Харви Спектера ставить ублюдков на место сродни тому, что наслаждаться свежестью воздуха, то же самое, что просто дышать. И разве можно остаться к такому равнодушным?       Быть может, это случилось после того, как Майк понял, что он единственный, кому позволяется откровенно лапать трофеи Харви, находящиеся в его кабинете? И его драгоценную коллекцию пластинок?       Может, после его первой, полной гордости улыбки, адресованной Майку, когда тот выиграл своё первое дело и помог несправедливо уволенной женщине?       Или когда Майк понял, что Харви заботится о нём, хоть и отрицает и это, и тот факт, что он может чувствовать, и что чувства вообще есть в этом мире? Когда Харви дал понять, что ему не всё равно, когда не отпустил Майка после его выходки и заначки в виде кейса наркоты прямо на рабочем месте.       Может, после первого ободряющего хлопка по его, Майка, плечу? Когда Харви таким образом подбадривал его и подталкивал к действию.       Может, после первой цитаты, которыми потом они начали перекидываться друг с другом?       Может, после первого украденного у Майка кофе, потому что наглости Харви Спектеру не занимать?       Может, после первого «дай пять»? Когда руку окатило лёгким жжением и теплом чужого тела?       Может быть, это случилось позже?       А может, это чувство просто вшито в его ДНК?       Майку было уже всё равно, потому что на самом деле не имело значения, когда это произошло. Этого уже не исправить, даже если найти чёртову первопричину.       Зато он чётко помнит момент, когда понял, что с ним происходит на самом деле. Когда он долго ворочался в кровати, не имея и шанса уснуть, и начал думать обо всём, что происходило и происходит. О том, в какую же задницу он на самом деле влип и что может произойти, если прокуратура узнает о том, что он мошенник. И что единственный, кто способен его защитить, единственный, кто вообще готов его защищать, это великий и всемогущий Харви Спектер. И тогда, в два часа пятнадцать минут ночи, лёжа в кровати и смотря в старый потолок, Майка прошибло ужасом и диким холодом...       Осознать, что ты влюблён в Харви Спектера, это как встретиться лицом к лицу с машиной на скорости. Когда она врезается в тебя и оставляет, уничтоженным, валяться на дороге. А потом, когда ты обдумываешь произошедшее и пытаешься принять, машина проезжается по тебе несколько раз для верности, дробя кости и превращая в кашу кишки, почки и несчастную селезёнку. И даже после этого его можно любить лишь одним способом: до заполошно бьющихся бабочек в лёгких, до последнего вздоха, до потери пульса...       Майк подорвался на кровати, зарываясь дрожащими пальцами в волосы, и тяжело задышал. Он пытался вспомнить, как пришёл к этому выводу, как вообще такая идиотская мысль смогла закрасться в его голову. Но всё, что было в его голове, это грохот сердца. Возможно, Майк просто сходил с ума из-за ужаса, живущего в нём и растущего изо дня в день. И просто единственным, кто держал его на поверхности и не позволял захлебнуться в своих страхах, был непогрешимый, невероятный, чёртов Харви, мать его, Спектер.       

***

/основа: сезон 2, эпизод 2/

      Майку хорошо с Рейчел. Всегда было, несмотря на сложность и неловкость их непростой ситуации. Стоило догадаться, что с Дженни у них ничего не выйдет, потому что их отношения хоть и были тёплыми и приятными, но также были странными и неопределёнными от начала и до конца.       Рейчел покорила его с первого взгляда своими карими глазами, смуглой кожей и твёрдым характером. Она умная, волевая, смелая, весёлая и знает себе цену. И она чертовски красива и сексуальна.       Целовать её – невероятно: касаться её мягких тёплых губ, чувствовать её тепло под ладонями, ощущать мягкость и нежность её прекрасной смуглой кожи, чувствовать, как волосы едва щекочут руки, и видеть, как всё те же прекрасные губы расплываются в нежной, неуверенной улыбке, а глаза наполняются надеждой. Это восхитительно и заставляет сердце биться чаще, и расплываться тепло в груди.       Майк зовёт её на свидание, потому что он хочет узнать её, хочет смеяться вместе с ней, хочет чувствовать тепло в своей груди и заполнить им пустоту внутри, которая расползается в нём с первого дня работы в Пирсон Хардман. Рядом с ней, окружённый её солнечным сиянием, её заботой и уверенностью, Майк чувствует, что становится легче дышать, будто, если камень не убирали с его грудной клетки, то как минимум приподняли на пару миллиметров, чтобы он мог вдохнуть поглубже и позволить треснутым рёбрам расшириться. Пускай адски больно, но зато, наконец, можно дышать. И Майку этого достаточно.       То веселье, что охватывало Майка, когда они перешёптывались об их тайном свидании. Та забавная неловкость, когда она обводит его вокруг пальца и подшучивает, и Майк совершенно не знает, как выкрутиться. И счастье, которое охватывает его, когда она улыбается, по-доброму насмехаясь над ним.       Болтать с ней в ресторане, смеяться от души, угадывать, за что же такое её могли арестовать и постоянно слышать её мелодичный голос – Майк по-настоящему счастлив. И он хочет быть с ней, хочет веселиться с ней и проводить время, хочет быть окружён её заботой и добротой. И он хочет быть с ней честным.       И единственное, что останавливает его от того, чтобы рассказать прямо сейчас, пока она стоит перед такси и улыбается ему, это тот факт, что своим признанием он может поставить под удар Харви. Так что он направляется к нему, чтобы... просить благословения? Майку было даже немного смешно от того, как сложилась ситуация, но он должен предупредить Харви.       Майк заваливается домой к великому Харви Спектеру без предупреждения вечером, видит его в смокинге и хотя на мгновение что-то внутри него обмирает от этого образа, Майк позволяет себе лишь нахмурится, стремительно врываясь в квартиру Харви, и отпустить саркастичную шутку. Ему нужно сказать, нужно дать Харви знать, что он собирается сделать, и уйти как можно быстрее, пока он не передумал, потому что...       Майк не знал почему. Он просто знал, что если не скажет всё сейчас, не будет честным с Рейчел уже завтра, то всё рухнет. Майк не мог объяснить этого чувства, но это было будто... будто его мир тихо трескался и рассыпался, едва заметно. И если сейчас не начать перестраивать его, не начать менять что-то в нём, то всё рухнет, развалится, рассыплется. И это тихое, неподвластное чувство тревоги, будто вот-вот случится что-то ужасное, не оставляет Майка в покое. Он пытался понять, что не так, но ничего путного на ум не шло. В его душе много страхов нашли приют, и Майк, как родной отец, тщательно их вскармливал и наблюдал, как они растут, становятся больше и сильнее, и в добавок зовут своих приятелей, чтобы и те полакомились огромной грешной душой Майка Росса.       Разумеется, Харви был против его затеи. Разумеется, Майк разозлился и сбежал, будто бы оскорблённый герой, но наделе – жалкий трус с поджатым хвостом. Разумеется, в этот раз треск, с которым теперь рушился его мир, стал громче и эхом разносился в опустевшей голове. Майк Росс слышит только хруст и тихий шорох осыпающейся штукатурки со стен его идеального замка. И это сводит его с ума.       Майк ворочался всю ночь, проспав скудных три часа. Звук разрушения по-прежнему крутится в его голове, как будто стоит на повторе, как любимая песня, и Майк надеется, что шум города и тяжесть работы заглушат рокот, что слова с грохотом ворвутся в его сознание, чтобы осесть и задавить своим звучанием треск и шорох. Ему нужно верить хоть во что-то.       Только вот вместо очередного дела его оглушает вид счастливой Рейчел и её мягкий, добрый голос.       Треск в голове становится громче.       Майку кажется, будто что-то невозвратимо рушится, но совершенно беззвучно и не утянув ничего за собой.       Чувство тревоги усиливается.       Майку хочется уйти и спрятаться в своей постели.       Вместо этого он говорит с Донной. Прекрасной, сильной, мудрой и умной Донной. И она рассказывает о том, что Харви заступился за него, что он встал на его защиту перед Джессикой Пирсон – единственным человеком, который стоит выше него и является авторитетом. Что Харви Спектер – не бесчувственная сволочь. И хотя Майк так никогда не думал, но у него были сомнения. Но теперь, когда это правда произошло, то у него нет никаких сил поверить в это.       По ощущениям, внутри него рухнула половина его идеального мира и обратилась в пыль. Только теперь это был громогласный обвал, оглушающий взрыв.       Майку дурно, и появляется ещё большая необходимость спрятаться и собрать себя по кусочкам.       Вместо того, чтобы даже думать о Харви Спектере, так бездумно, безосновательно и удивительно методично рушащем его жизнь, Майк говорит о Рейчел. О прекрасной, милой, доброй, нежной Рейчел, в объятиях которой он хотел бы засыпать, улыбку которой он хотел бы видеть и смех которой хотел бы слышать.       А теперь вместо её смеха он слышит эхо разрушения и вместо её улыбки видит руины. И вместо теплоты и объятий, его сжимает в тисках пустота, а тревога сжирает последние крохи света внутри него.       Он говорит и говорит, но слова почему-то кажутся бессмысленными под сожалеющим взглядом Донны, под тяжестью её понимающей улыбки.       Майк не понимает, за что ему досталось всё происходящее. За какие грехи его лишают того тепла, которого он всегда так жаждал? Он всего лишь хотел дышать, забыть о своих страхах хотя бы на мгновение, просто обрести место, в которое он хотел бы возвращаться.       Вместо этого в голове строгий голос Харви вещает, что «мне всё равно. Пусть ты встречаешься с Рейчел. Пусть нет». И это звучит так, будто в глазах великого Харви Спектера Майк выглядит как человек, который не достоин иметь своё место, иметь дом.       Майк не знает, как будет смотреть Рейчел в глаза, сможет ли он говорить с ней, сможет ли опять рассмешить, окажется ли в тепле её заботы снова. Он хочет, он жаждет этого больше всего на свете, но заслуживает ли он этого теперь?       «Мне всё равно».       Мысли оглушают Майка и отдаются звоном в ушах.       – Это возможно, – говорит Донна. С тихим звоном разбивается весь шум, и Майк смотрит на Донну, не понимая и поражаясь, как она смогла прорваться сквозь ужас в его голове.       – Правда? – спрашивает Майк, боясь признать, но уже видя это в уставшем взгляде напротив. Та честность, что видна в глазах Донны: одно неверное слово сейчас – и её можно смертельно ранить или даже убить. Майку тяжело дышать от этой мысли.       – Правда, – говорит Донна.       «У меня нет второго шанса. У меня даже никогда не было выбора», – думает Майк.       Перед ним ещё одна жертва Харви Спектера.       Майку не выжить в этой битве.       Его мир рушится и от него почти ничего не осталось.       От Майкла Джеймса Росса почти ничего не осталось.       «Мне всё равно», – говорит Харви Спектер.       Донна выглядит так, будто слышит мысли в голове Майка.       – И как ты пришла от этого к... – Майк не знает, как это назвать. К перерождению? Как она пришла к целостности, собрав себя из пепла, в который превратил её Харви Спектер? Как она пришла к тому, что больше не слышит треск в своей голове каждый раз, когда приходит на работу, когда ложится в постель, когда засыпает, просыпается, дышит...       – Чувства просто уйдут, – лжёт Донна, даже не имея сил улыбнуться, чтобы хоть немного подтвердить свои пустые слова. Майка тянет стошнить прямо здесь, на дорогой ковёр Харви Спектера. На дорогой диван Харви Спектера. На дорогой пол Харви Спектера. – В конце концов...       Донна улыбается, будто бы это заставит Майка поверить. И он бы так хотел не запоминать её ломаный изгиб губ, не видеть рану в её прекрасных глазах и не представлять, в какой агонии она заламывала руки, когда понимала, что её мир рухнул. Прекрасная огненноволосая всезнающая Донна Полсон не имеет слабостей. Но Майк всё равно смотрит на неё и больше всего желает спрятать её незаживающую рану под своими руками.       Но вместо этого он уходит из кабинета, чтобы нанести смертельную рану невиновному сердцу и разрушить последнюю башенку, оставшуюся от его райского замка в лучших традициях своего учителя.       

***

      Майк подходит к Харви, но смотрит в окно, не имея никаких сил перевести взгляд на мужчину. Внутри Майка пустота, усталость и звенящая от натяжения тревога, которая вот-вот готова была разорваться и заполнить его до краёв, больно саданув осколками по коже.       – Джессика сказала мне принять сделку, – говорит Харви.       – Отстойно, да? – говорит Майк, переводя взгляд на Харви и едва удерживаясь от срыва, всё ещё стоя на краю обрыва, в который хочет спрыгнуть. – Когда тебе говорят, что делать.       «Когда другим всё равно, чего ты хочешь. Когда твоя жизнь, твои планы и устои рушатся, когда слышишь этот поганый треск в голове и чувствуешь сухой осадок пыли на языке, осыпавшийся со стен не такого уж теперь идеального мира».       – Или не делать, – добавляет Майк, отводя взгляд и позволяя горечи разъедать его горло вместо того, чтобы ворваться в голос с сокрушительной силой. Он почти зол, почти в бешенстве. Но разве Харви Спектер виноват в том, что Майк был настолько слаб, что поддался убийственному очарованию, что склонил колени и теперь ненавидит его за свои же жалкие, смертные слабости?       – А что бы ты сделал? – спрашивает Харви, и Майк чувствует его взгляд на своей коже.       «Мне всё равно», – говорит Харви в его голове.       «Мне всё равно», – хочет ответить ему Майк. – «Делай, что хочешь, чёрт возьми. Это ты у нас великий Харви Спектер. Ты советуешь как жить другим. Так на кой чёрт тебе совет о том, как стоит жить тебе?»       – Я не знаю, – говорит Майк, мотая головой. Фраза, похожая на мысли, на вкус такая же, как равнодушие. Не ему советовать Харви Спектеру. Ему лишь следовать позади и глотать кровь от раны, появившейся после разрушения целого мира, который он годами тщательно выстраивал после всех его потерь.       – А я думаю, что знаешь, – говорит Харви, и это лучшее доказательство того, что ему не нужен совет и не нужен указ. Ему лишь нужно подтверждение его правоте и непогрешимости. Потому что, если Майк даст согласие сейчас, то он согласится со всем, скажет, что Харви прав, что он чертовски прав, когда говорил, что «мне всё равно», когда в его глазах Майк был человеком, недостойным тепла и дома.       Харви Спектер безжалостно отбирает у него последнюю надежду.       – Я думаю, что ты знаешь, что правильно вне зависимости от того, что я тебе говорю.       Последняя башня внутри Майка содрогается и скашивается набок. Горло сжимает от поднявшейся вверх пыли, не даёт вдохнуть и не даёт заплакать, заполняя глаза. Майк не даёт своего согласия, но ему и не нужно. Достаточно того, что он всегда слепо следует.       Харви Спектер думает и знает. И когда он разворачивается и уходит, он знает, что его побитый щенок поплетётся за ним, невзирая на то, как же глубоко сидит вонзённый в спину нож.       Майк Росс – лишь очередная катастрофа Харви Спектра.       И им обоим совершенно всё равно.       Харви делает это легко и просто. Он отметает сожаление, долг и честь и вонзает ножи в чужие спины направо и налево. Он разрушил Донну, разрушил Майка и всего тремя предложениями рушит жизнь Джессики. И Майк поверить не может, что становится тому свидетелем.       Ему тяжело сглотнуть ужас, который вдруг накрывает его с головой, и он смотрит в пол и думает о том, сколько же людей здесь побывало. Сколько судеб тут решилось. И скольких людей уничтожил Харви Спектер, не заботясь о последствиях.       С каким же изяществом он сжимает чужое хрупкое сердце в своих крепких, обманчиво нежных руках и с какой довольной улыбкой медленно давит на него пальцами до тех пор, пока не лопнет его с тихим надломленным всхлипом, ощущая горячую живительную кровь на своих руках.       Майк прикрывает глаза на мгновение, представляя, что его последняя башенка ещё стоит на месте, как держится из последних сил. Только бы её хватило на последний вздох, который ему предстоит сделать позже. Только бы не развалиться прежде, чем весь его мир окончательно рухнет. Может, он станет новым Харви Спектером? Когда ему больше нечем будет чувствовать. А, быть может, это сломит его окончательно, после всей его жизни, и он, наконец, закроет глаза, спокойно выдохнет и больше не ощутит саднящего привкуса разрушения на своём языке.       Харви оборачивается и смотрит Майку в глаза, спокойно и безмятежно, будто не совершил только что величайшую измену в своей жизни.       Майк знает, что взгляд Харви Спектера – это взгляд беспощадного убийцы.       

***

      Чтобы продержаться до самого конца, Майк из последних сил относится к своей рушащейся жизни, как к очередному делу. Он собирает информацию (роется в жизни Рейчел, как последний сукин сын), назначает встречу с клиентом (предлагает Рейчел встретиться в четырёх кварталах от фирмы), глубоко дышит и пытается не рухнуть наземь от звона и криков в своей голове. Усталость после трёх часов сна, наконец, берёт своё и бьёт по непослушным ногам. Он слышит тихий стрекот внутри и знает, что это звук надвигающейся катастрофы.       Когда Майк смотрит на Рейчел, он не понимает, почему он вообще существует. Неужели он здесь только для того, чтобы безжалостно разрушить чьё-то сердце? Его руки дрожат, и Майк сжимает их в кулаки. Он уже потерян, ему незачем мёртвой хваткой цепляться за тепло, которого недостоин.       «Мне всё равно», – повторяет Майк как мантру, будто это удержит его на поверхности, будто это способно остановить его от падения в бездну и не позволит захлебнуться в собственной крови.       Майк говорит, и сам не понимает своих слов. Он лишь чувствует, как кирпичик за кирпичиком разваливается его последнее убежище, видит, как тепло из прекрасных карих глазах уходит и они темнеют, как грозовое небо. Рейчел была солнцем, но ещё она была бурей, и Майк не заслуживал даже захлебнуться в волнах её гнева и разочарования.       Рейчел смотрит и понимает. Видит это и говорит, что слова Майка не имеют смысла, что он говорит и не верит сам себе. И он чувствует, как всё проваливается в бездну. Внутри него осталась пустошь, и последние кусочки его мира Рейчел забирает с собой, когда уходит прочь. Майк чувствует, как обломки перекрывают ему трахею, как пыль и пепел душат его.       Мир вокруг кружится, и ноги вот-вот подведут Майка. Он еле доходит до скамейки, хочет сесть, но вдруг замирает и ему хочется, чтобы машина сбила его прямо сейчас.       Ведь Харви бы не понравилось, если бы он сел на мокрую скамейку и намочил костюм.       Майк нервно усмехается один раз, второй, срывается на короткий лающий смех, обжигающий своей неожиданностью горло, а потом закрывает лицо рукой, зажмуривается до звёзд перед глазами и позволяет себе тихо всхлипнуть, и пускай этот звук растворился в городском шуме и шёпоте дождя, но он навсегда засядет в его голове.

***

      Майк прячется в архиве с документами, перебирая бумаги, помечая, проверяя. Теперь, когда в нём пусто и больше нет ничего, о чём он мог думать, когда он может наполнить себя чужими словами до краёв, то начинает чувствовать то удивительное зыбкое ощущение безопасности. Будто бы мир ещё не ушёл у него из-под ног. И если есть земля, то на ней можно что-то отстроить, можно что-то спасти и создать. Можно...       «Нельзя», – говорит хлопок двери и уверенные шаги за спиной.       Харви Спектер одной только поступью вдавливает Майка Росса в грязь и пинает прочь последние крохи защищённости.       – Проверяешь меня? – спрашивает Майк, будто бы он ещё жив, будто ему правда ещё есть дело до того, какой же способ придумал Харви на этот раз, чтобы разрушить его. Уже всё равно, в Майке нет больше ничего, чему можно было бы навредить.       – Проверяю, как ты, – говорит Харви. И на долю секунды это действительно звучит так, будто ему есть дело. Но правда заключается в том, что Харви Спектеру ни до кого нет дела. И Майк Росс здесь только для идолопоклонства и потехе самолюбию.       – Что ж, не волнуйся, Харви, – говорит Майк, – ты был прав, как и всегда.       Майку больше нечего терять.       – Мне не нравится говорить тебе делать что-то, чего ты делать не хочешь.       Майк думает, что ему больше нечего терять.       – Почему я должен делать всё, что ты говоришь мне, но ты можешь игнорировать всё, что говорит Джессика тебе?       «Почему ты имеешь полное право предавать кого-то, рушить чью-то жизнь, уничтожать кого-то?»       «Почему ты можешь поставить на колени любого, но выбрал меня следующей жертвой?»       «Почему я не имею силы предать тебя несмотря на всё, что ты сделал со мной?»       «Почему?»       – У тебя будет много времени, чтобы найти нужную девушку, Майк.       Неужели Харви не понимает, что Майку не нужна другая девушка? Неужели он не понимает, что теперь уже поздно, что весь мир его рухнул всего за жалкие полдня и что Майку больше нечем дышать? Почему он не может своим великим мозгом додуматься до того, что у Майка был шанс спастись, но теперь, благодаря великой воле Харви Спектера, он превратился в жалкие руины и дышит пеплом того, что когда-то процветало в нём? Неужели Харви не понимает, что спасать больше нечего и уже никто не сможет этого сделать?       Что Рейчел была его последним шансом на спасение.       Что Майк попросту мёртв.       – Что же, спасибо тебе, – насмехается Майк то ли над утерянной способностью Харви читать людей, то ли над собственной ничтожностью. – Полагаю, мне нужно взять свой блокнот и сделать пару заметок. Харви Спектер даёт советы по свиданиям.       Майк старается изо всех сил, но разве может он причинить боль бездушному?       – Уверен, ты говорил это себе в двадцать пять, и в тридцать, и в тридцать пять. И уверен, что скажешь себе это и в пятьдесят.       Майк пытается представить, как он сжимает сердце Харви Спектера в своей ладони до первой крови. Пытается и не может, потому что в его ладони есть лишь пустота.       Майк оборачивается лицом к своей погибели.       – Ты знаешь, что я прав, – прицельный контрольный выстрел в голову от Харви Спектера.       Майк правда думал, что ему нечего терять, ведь внутри осталась лишь пустошь. Но Харви Спектер с хлопком двери разложил динамит по периметру и подорвал всё, что только могло остаться, в подарок предъявив огромный кратер. Больше никакой земли, никакого шанса на спасение. Всё, что остаётся Майку в этой жизни, это кормиться с руки, которая в любой момент может ухватить его за горло.       – От этого не легче, – удивительно спокойно говорит Майк и уходит.       Будто бы только что не вырвали сердце из его груди через сквозную дыру, оставленную взрывом. Будто бы Харви Спектер не забрал его последний хриплый вздох в личную коллекцию убитых.       Будто бы Майк не знал, что единственный, кто на самом деле виноват во всём случившемся, – это он сам.       

***

             Майк лежит на кровати и не собирает себя. Он развалился мелкими кусочками в своём уничтоженном мире, не имея ни малейшего понятия, как выбраться из глубокого мёртвого кратера, и смотрит в потолок.       На часах два часа десять минут пополуночи. В голове ни единой мысли. Майк с удовольствием прокручивает треск и грохот в своей голове, потому что даже звук рушащегося мира – это звук жизни. Потому что тогда ещё было чему рушиться, ещё был шанс уцелеть под обломками и отстроить мир заново из осколков и пыли. Теперь у Майка нет даже этого. У него нет надежды.       Два часа и одиннадцать минут пополуночи, и Майк хочет винить Харви, хочет свалить всю вину на него. Потому что кого ещё винить, как ни личного Бога? На кого ещё злиться в этом мире, как не на всемогущего покровителя, смотрящего на тебя свысока? Как ещё Майк научится заново дышать, если он видит свою собственную руку, сдавливающую шею и перекрывающую кислород? Но если представить Харви, то сразу хочется отбиться и бороться за последние крупицы разума, нет желания молить и просить о помощи. Бороться против себя сейчас равносильно проигрышу. А его Бог учил Майка только выигрывать.       Два часа и двенадцать минут пополуночи. Всё его тело болит, и глаза хотят закрыться, но Майк не может позволить этому случиться. Его сердце бьётся из последних сил – и если сейчас уснуть, то этот день закончится, и закончится бой, и уже нельзя будет больше ничего исправить. И уже завтра Майк проснётся пустым и разрушенным, и приползёт к Харви Спектеру на коленях просить о помощи, умолять поднять его на ноги, защитить его. Как спас от Джессики, как спас от травки, от Тревора, от нищеты, как каждый день спасает от тюрьмы. Майк чувствует, как жжёт глаза, но он не сдвигается ни на миллиметр.       Два часа и тринадцать минут пополуночи. Майк дышит и всё ещё жив, несмотря на отсутствие боли в душе, но и тревоги больше нет, и горечи на языке. Харви Спектер всегда крайне основательно подходит к своему делу. И если он решил уничтожить Майка Росса, то у него получилось это сделать. Но если допустить лишь на секунду непростительную ужасающую мысль о том, что этот взрыв был для того, чтобы сжечь его тревогу, горечь на языке и кровь, прилипшую к горлу, прижечь все ноющие раны и очистить пустошь от пыли и боли, ведь Харви Спектер так хорошо читает людей, ведь Харви Спектер заботится о нём...       Два часа и четырнадцать минут пополуночи. Майк вспоминает голос Харви и не знает, надумал он нотки горечи или правда слышал их. Он думает о тёмных глазах Харви и пытается вспомнить, правда ли там было смутное сожаление. Майк вспоминает свой ужас от предательства Харви в отношении Джессики. И пытается понять, правда ли этот ужас вызван бездушностью Харви или мыслью о том, что Харви правда хотел спасти мечту человека, потому что заботится о других настолько сильно, что рискует чужим доверием ради благой цели. Майку тяжело дышать – и он чувствует, как капля соскальзывает с уголка глаза и, медленно рассекая висок, теряется в волосах.       Два часа и пятнадцать минут пополуночи. Майк думает о морщинках вокруг глаз Харви, когда он улыбается. Он вспоминает о тепле его рук. Об изгибе губ. О выгнутой в недоумении брови, о прищуренных глазах. О родинках и скулах. О насмешке в голосе, об уверенности в движениях, о дорогой рубашке, о руках, спрятанных в карманах брюк. О галстуках и инициалах на манжетах. О пройдённых делах, о разговорах и шутках, об успехах, о пути, пройденном вместе, об их незаконном грязном секрете. Обо всём Харви, таком удивительном и неповторимом.       Майк подрывается на кровати и прячет лицо в дрожащих ладонях. Он смотрит на прикроватные часы. На них два часа пятнадцать минут ночи – и Майк чувствует себя так, будто только что его сбила машина. Он сжимает волосы в кулаках, желая вместе с ними вырвать боль из своей головы.       Когда часы сменяются с пятнадцати минут на шестнадцать, Майк всё ещё мёртв и поражён, и ни за что бы не подумал, что может скучать по кратеру внутри себя.       В семнадцать минут бабочки, появившиеся внутри, сжирают его мёртвую плоть.       В шесть тринадцать утра Майк тихо поднимается с кровати, так и не сомкнув горящих глаз, и слишком легко принимает тот факт, что произошедшее ночью – не приснившийся кошмар.       В семь часов, пристёгивая велосипед к стойке, Майк знает, что влюблён в Харви Спектера, так же чётко, как и то, что Майка Росса официально больше не существует.       

***

      

/между 2 и 3 эпизодом 2 сезона/

      Этим днём Харви не тревожит Майка. Росс лишь с утра находит на своём столе папку с про боно, что подозрительно похоже на извинение, но Майку всё равно. Он изучает дело об очередном неправомерном увольнении. Как же часто, на самом деле, людей выгоняют по личным убеждениям или из выгоды, не задумываясь о том, что будет с ними потом.       Майк тяжело вздыхает и трёт ладонью грудь. Ему тяжело дышать, и вокруг куча людей, и все они шумят, и их голоса эхом отдаются в пустой голове. Он спал лишь три часа за последние два дня, и еле передвигает ноги, и ещё, вероятно, сходит с ума, потому что он не думает о себе, о Харви или вообще хоть о чём-то, о чём думать стоит. Внутри у него пусто, и Майку настолько всё равно, что... всё равно. Наверное, ему не помешало бы поесть, чего он не делал со вчерашнего утра, проспать порядка двадцати часов, проплакаться и сходить к врачу, чтобы убедиться, что он не свихнулся окончательно. Но Майку всё равно и он продолжает изучать дело.       Майк звонит клиенту, Полу Эндерсу, чтобы договориться о встрече через час. Других дел на столе не наблюдается, самого Харви тоже. Майк даже для достоверности перед отъездом подходит к Донне, чтобы убедиться, что ему не было оставлено никаких дополнительных заданий. И её взгляд ясно говорит о том, что, вероятно, Харви Спектер и правда вроде как сожалеет и извиняется самым странным, но, определённо, самым достоверным способом. И Майку всё ещё всё равно.       Донна спрашивает что с ним. По крайне мере, Майк уверен, что она вот-вот спросит или догадается сама о том, почему он похож на жертву катастрофы, так что Майк уносит ноги, замечая, как губы Донны чуть приоткрываются, и надеется, что появится тут в следующий раз только, когда в офисе практически никого не останется.       Майк встречается с Полом в кафе, чтобы не мёрзнуть на улице. Уже второй день накрапывает противный дождь, от которого становится зябко, а пасмурное небо навевает тоску. Но будто Майку действительно есть до этого дело.       – Пол Эндерс? – чуть склонившись, неуверенно спрашивает Майк.       – А, да, добрый день. Утро, – бормочет Пол, подскакивая со стула и пожимая руку Майку. Мужчине около тридцати пяти лет, хотя выглядит он моложе, и, несмотря на усталость в голубых глазах и движениях, на лёгкую небрежность и усталость, Пол выглядит добрым и порядочным человеком.       – Итак, расскажите мне что произошло на самом деле? – спрашивает Майк. Он заказывает кофе у подошедшей официантки, потому что от одной только мысли о еде его желудок болезненно скручивается и грозится самоубийством. Майк не рискует.       – Всё случилось четыре месяца назад, – говорит Пол, сложив руки в замок и смотря в стол. – Когда... – Пол вздыхает и качает головой.       – Что случилось? – спрашивает Майк. Но мужчина продолжает молчать. – Я не смогу вам помочь, если вы не расскажете мне свою историю.       – До сих пор это всё ещё тяжелая тема, – признаётся Пол, потирая шею рукой и смотря в сторону.       – Поверьте, что бы ни произошло, я здесь для того, чтобы выиграть ваше дело. Потому что никто не имеет права увольнять людей просто потому, что они могут.       – Что ж, да, именно поэтому мы и здесь, – говорит Пол с грустной усмешкой. – Это случилось потому, что начальник узнал, что я гей, – Пол приподнимает голову и выдыхает, когда не видит негативной реакции на лице Майка.       – Пол, послушайте, это не имеет значения. И если они уволили вас за вашу ориентацию, то я сдеру с них столько денег, что вам до конца жизни работать не придётся.       Пол усмехается, и Майк не может не улыбнуться в ответ, впервые за последние два дня. Он не думал, что ещё способен на это, и кажется, будто уголки его губ лишь зацепились за крючки и повисли на них, растягивая мышцы. Но если Майк способен улыбнуться, то, может, ещё не всё потеряно и есть шанс сшить себя, неаккуратно, долго, исколотыми пальцами, но собрать в нечто целое.       

***

             Майк работает над делом всю пятницу и субботу, почти не ест и не спит, и ему кажется, что он уже и не человек вовсе. Но все усилия того стоят, когда уже с утра воскресенья в его руках заключённая сделка на хорошую компенсацию, отличные рекомендации и отсутствие увольнения за плохо выполняемую работу. И эти бумаги Майк счастливо передаёт в руки Полу.       – Спасибо вам большое, – говорит мужчина, улыбаясь. – Я не знаю, что делал бы без вас.       – Это моя работа, – говорит Майк и правда чувствует себя лучше.       – Ваша работа помогает людям. Если бы не вы, я бы потерял квартиру и ещё долго искал бы новую работу. Позвольте угостить вас ужином.       – Ох, ну, я даже не знаю, – говорит Майк, потирая затылок.       – Нет, нет, не в том смысле, – поправляется Пол, неловко улыбаясь. – Я лишь хотел отплатить вам хоть как-то, ведь это было бесплатное дело. И теперь вы выглядите очень уставшим.       – Не имеет значения, какое это было дело, – строго говорит Майк. – И я согласен, – едва улыбаясь, добавляет он. Его щёки больше не болят от того, как натягиваются его губы. Его руки больше не дрожат, и, несмотря на то, что стало с Майком за эти пять дней, он чувствует себя удивительно бодрым и сытым, питаясь пыльным воздухом и горьким кофе. Возможно, это потому, что за все эти пять дней Харви Спектер не маячил на горизонте – и порой, на жалкие мгновения, Майку казалось, что всё произошедшее – лишь галлюцинация от недосыпа, и на самом деле в нём ничего не происходило и не произойдёт, если Майк столкнётся с Харви лицом к лицу. И, быть может, все его кошмары наяву – лишь выдумка уставшего мозга.       Пол оказывается хорошим собеседником. За ужином они болтают о прочитанных книгах, фильмах и музыке. Вспоминают актёров, цитаты и любимые отрывки и советуют друг другу книги на будущее. Майку впервые легко и весело после всего, что он разрушил, и ему кажется, что он может вдохнуть полной грудью без ощущения боли, вспарывающей его кожу изнутри.       – Пол, к сожалению, скоро мне нужно будет идти. И я хотел сказать, что это был прекрасный вечер.       – Мне тоже очень понравилось. У меня давно не было хорошего собеседника.       Майк кивает в благодарность и думает, насколько нетактично будет задать личный вопрос своему бывшему клиенту за ужином. Потому что звучит это уже абсурдно.       – Могу я... могу задать тебе вопрос? – неуверенно и чуть хмурясь, спрашивает Майк. – Он личного характера, и я не жду от тебя ответа. Мне просто... любопытно.       – Дай угадаю, как я понял, что я гей? Или какого это? – говорит Пол с понимающей улыбкой.       – Нет, – говорит Майк. – Было ли... тебе страшно, когда ты понял, что тебе нравится мужчина? – у Майка внутри всё замирает, и он смотрит на Пола, будто бы тот мог дать ему тот ответ, который хотел услышать Майк. Будто бы Майк вообще хотел, чтобы у него был такой вопрос.       Пол смотрит на него в ответ, и Майк может поклясться, что видит, как осознание проскальзывает в глазах мужчины.       – Было,– говорит Пол просто. – Мне было пятнадцать, когда я впервые влюбился, и это был мой учитель литературы. Ему только исполнилось двадцать семь – и он казался мне идеалом, – Пол чуть улыбается, вспоминая свою юность.       – И как ты переборол этот страх?       – Никак, – Пол пожимает плечами. – Иногда мне становится страшно даже сейчас.       Майк чуть кивает и откидывается на спинку стула. Пора признать, что Майк дико облажался, просто появившись на свет. Или как минимум в тот момент, когда впервые пожал руку Харви Спектеру.       – Знаешь, я много чего делал. Тайком читал об этом, узнавал, думал, не стоит ли мне втайне от родителей пойти к психологу. Это было почти двадцать лет назад, если бы кто-нибудь выяснил, кто знает, что со мной случилось бы. И я боялся каждый Божий день: что кто-то скажет это вслух, что я болен на голову, что любить мужчину – неправильно и грешно.       Майк поджимает губы, слушая исповедь Пола. С Майком происходит это сейчас, когда люди имеют на это право, когда за свои чувства позволено бороться, не считаясь больным или прокажённым. Когда об этом можно прочесть, спросить, когда это можно сделать.       – А потом я просто проснулся однажды и понял, что я могу с этим жить. Страх не исчез. Но я просто понял, что я никуда от этого не денусь. Что я не болен и такое происходит не только со мной. Я рос с этой запретной любовью и наблюдал за тем, как мир меняется к лучшему. Но лишь намного позже я действительно понял, что в этом нет никакой проблемы. Я тот, кто я есть, и мне нечего стыдиться. И я имею право любить того, кого хочу.       Майк запоминает каждое слово Пола, и он чувствует внутри себя, как с каждым звуком кратер внутри него устилается слоем плодородной земли, на которой можно что-то взрастить и построить. И хотя это больно и раны внутри жжёт и щиплет, это значит, что внутри ещё есть что-то живое. И Майк не собирается сдаваться пустоте просто так.       – Я ответил на твой вопрос? – спрашивает Пол, улыбаясь с пониманием и теплом.       – Да, – выдыхает Майк. – Спасибо, – Майк нервно облизывает губы. – Большое тебе спасибо, Пол.       Пол предлагает встретиться в другой раз, и Майк не видит причин, чтобы отказаться. Что не так уж и странно, ведь они уже обменялись номерами телефонов и хорошо поладили. И Майку сейчас необходим друг или хотя бы человек, к которому можно сбежать с работы.       – Я хочу, чтобы ты понял, что я не чувствую себя должным или нечто вроде, – говорит Пол перед тем, как поймать такси. – Просто мне кажется, что тебе сейчас нельзя оставаться одному.       – Ты прав, – говорит Майк, кивая. – Но я со всем разберусь.       «Без помощи Харви Спектера?» – назойливо шепчет голос в голове, но Майк игнорирует его, как и последние пять дней.       – Думаю, мы сейчас оба нуждаемся в друге. Тем более, я переехал сюда не так уж и давно и ещё не успел толком с кем-то познакомиться. А мои старые друзья живут довольно далеко.       – И ты опять прав, – по-доброму хмыкает Майк.       Они пожимают друг другу руки на прощание и разъезжаются в разные стороны.       Майку и правда легче дышать, несмотря на пыльный воздух и холод, обжигающий раненое горло.       

***

             Майк приходит домой и разваливается на диване до боли знакомыми кусочками. Понедельник уже завтра, и извинительная неделя, очевидно, закончится, и Майку опять придётся находиться рядом с Харви практически 24/7. А ещё ему нужно будет увидеть Рейчел. И Донна будет следить за ним своим пристальным рентгеновским взглядом. И Майк, возможно, свихнётся там и опять погрязнет в пустоте, которая только-только перестала быть такой густой.       Майк раскидывает руки на спинке и смотрит в потолок, не имея ни малейшего понятия, что делать со своей жизнью дальше. Он, как герой самых тупых на свете фильмов, влюблён в своего красавчика-босса, будучи серой мышью. И, может, будь он девчонкой, был бы мизерный шанс хотя бы просто переспать с Харви...       Майк дёргается и ровно садится на диване. Он трёт лицо ладонью, заставляя кожу едва гореть, и выдыхает, пряча лицо в ладонях. Майк, может быть, смирился с тем, что он влюблён в Харви Спектера, но, по сути, это было абсолютной хернёй.       Как Майк, постоянно встречаясь с девчонками, просто так вдруг запал на мужчину, хотя никогда в жизни до этого даже не задумывался о том, чтобы поцеловать кого-то своего пола? И не собирался думать об этом и сейчас, тем более с Харви Спектером. Однако же он всё равно думает о сексе с Харви. Хоть и не прямо и не совсем это имея в виду. И он даже не представляет это так, как мог бы, потому что, вероятно, не хочет или боится, или он правда сходит с ума...       Майк жалобно стонет в ладони и заваливается набок на диван.       Каким образом из будней с незаконным секретом и угрозами его жизнь превратилась в жалкую комедию? С чего он вообще взял, что он действительно влюблён? Он же хотел провести всю свою жизнь с Рейчел? А до этого с Дженни? То, что его сердце заходится от мысли о Харви, не значит, что он влюблён. Возможно, Харви просто вскоре доведёт его до сердечного приступа. Харви заставляет Майка чувствовать восторг, но это связано с работой и тем, что Харви – всегда победитель, а побеждать – чертовски приятно. Харви заставляет его смеяться, но это потому, что у него хорошее чувство юмора или, по крайней мере, очень похожее на майково. И Харви помогает ему выкладываться на полную, узнавать свои слабые стороны и исправлять это, быть лучше, умнее, изобретательнее, сообразительнее, становиться лучшей версией себя. Но это ведь для того, чтобы облегчить Харви жизнь, ведь Майк его ассистент.       Майк опять садится на диване и трёт лоб. Слишком много мыслей для воскресного вечера. Нужно выпить кофе.       Пока Майк смотрит на то, как медленно закипает чайник, внутри одна мысль сменяет другую, но это легко игнорировать, наблюдая, как забавно вихрится пар.       Майк вообще не хочет ни о чём думать, он не хочет разбираться со всем этим дерьмом. Он теперь гей? Он правда влюблён? Может, он просто окончательно запутался из-за всего, что происходит? Может, его страхи давят на него, а он профессионально игнорирует это, зарываясь в работу с головой? Может, он боится отношений из-за своей тайны? Поэтому он думает о Харви, ведь его не может отпугнуть секрет Майка, Харви знает всё с самого начала. Но разве это повод влюбиться? Разве люди берут и просто так влюбляются в кого-то своего пола? Почему вообще Харви? Нет, ладно, вот это правда тупой вопрос. Но все остальные ответов требуют. И у Майка их нет.       Смотря как из прозрачной вода превращается в чёрную в слабом освещении, Майк медленно мешает ложкой кофе и думает о том, сможет ли он пережить завтрашний день, и если да, то сможет ли сделать это послезавтра. А послепослезавтра? А через три дня? Если да, то что будет с ним через неделю, две, месяц? Он будет пытаться выжить, пока всё, в конце концов, не станет лучше или пока он не сорвётся, сходя с ума от мыслей и чувств? Он всегда был немного слишком эмоциональным, так откуда ему знать, сделают его эти события сильнее или наоборот уничтожат?       Майк берёт горячую кружку в замёрзшие руки и садится обратно на диван. Возможно, ему стоит провести исследование? Покопаться в интернете на поиск историй, подобных его. Узнать, как это происходит с другими и что они делают в таких случаях. Может, он даже обсудит это с Полом, если они действительно подружатся. Или сходить к психологу? Может, специалист поможет разобраться ему с бардаком в голове? Ведь такой тихий свободный вечер у него не последний. И он может игнорировать все свои проблемы и боль, пока работает, но когда он будет возвращаться в пустую тихую квартиру, куда ему деваться от самого себя? Он мог бы работать до последнего и ночевать прямо в офисе, но его либо прогонят, если он не спрячется, либо в конце-концов кто-то узнает и тогда всё станет хуже. И он не сможет сидеть в офисе все семь дней. У него не всегда будет работа на дом. И тогда, в такие вот выходные, как сегодня, он не сможет спрятаться за делами и встречами. В конце концов, он просто утонет в своих мыслях. И чем больше он будет прятаться, тем желаннее они будут искать его, чтобы сожрать.       Майк ни о чём не хочет думать.       Но, отрицая, он себе одолжение не сделает.       Майк отпивает кофе, наслаждаясь вкусом, прикрывает глаза и вдыхает аромат. Кофе пахнет по-особенному уютно и тепло, и пальцы согреваются о кружку. Хоть какие-то плюсы в его ситуации.       Неужели это правда с ним происходит? Как он будет смотреть Харви в глаза? Если даже не знает, что чувствует на самом деле. И, Боже, Донна ведь может всё понять, да? Майку придётся максимально избегать её, но при этом не вызвать подозрений. И Майку нужно будет избегать Рейчел, потому что ей в глаза он тоже не сможет смотреть. Интересно, можно ли вообще избегать всех, кого он знает в фирме? Работать в кабинке туалета или в кладовой, в крайнем случае, в архиве, но там его можно будет найти. Спрятаться на крыше? Харви убьёт его, если не найдёт за рабочим местом. Каким образом с появлением хорошей работы и отказом от травки жизнь Майка стала в разы дерьмовее?       – Может, тебе просто нужно было больше думать о последствиях? Заработать достаточно денег на первое время и свалить, чтобы придумать, что делать дальше. Идиот, – Майк допивает кофе и ставит кружку на стол. Он и правда такой идиот. Но, по крайней мере, поев, выпив кофе и пообщавшись с кем-то нормальным, Майк чувствует себя собраннее. Он знает хотя бы часть своих вопросов и даже знает, где искать на них ответы. Так что, вероятно, он и сможет выжить?       Да, внутри него назревает буря, но это лучше, чем пустота. И Майк готов разбираться со всем, что творится в его голове даже, если придётся собирать себя по частям каждое утро. Но просто так он не сдастся. Он не у того учится, чтобы просто так принять поражение.       Война с самим собой? Ну и пускай, Майк делал в этой жизни вещи и похуже.       Майк раздевается до трусов и ложится в холодную постель. Чтобы быть готовым к войне, нужно быть максимально собранным и отдохнувшим. И именно этим он сегодня и займётся, и никакие мысли не помешают этому случиться.       

***

             Когда Майк просыпается, он чувствует себя... никак. Может, внутри он пуст, чересчур спокоен или ему просто всё равно. Но, в любом случае, это лучше, чем тревога, паника или усталость. Майк просто Майк. С этим справиться легче. Может быть, у него даже есть шанс пережить этот день.       «Шансов нет», – говорит Майк сам себе, когда заходит в лифт и чувствует, как с каждым этажом возрастает и его паника. – «О чём я вообще думал, возвращаясь сюда?»       Руки начинают дрожать, так что Майк изо всех сил вцепляется пальцами в лямку сумки. Он начинает нервно топать ногой и пытается дышать по технике, но выходит не так уж и хорошо. Он чувствует, как болезненно начинает биться сердце в его груди, а щёки – гореть. Он пытается придумать, как ему сбежать отсюда, стоит ли войти в кабинет Харви с увольнительной или сразу идти к Джессике. Она только рада будет и даже не отговорит его. И радостно выпнет из кабинета, а потом и из фирмы. И Харви этому не помешает, и Майк опять заживёт тихой жизнью.       К моменту, когда двери лифта открываются на нужном этаже, Майк уже придумал, как подстроить собственную смерть и уехать жить во Францию вместе со своей бабушкой. Он на негнущихся ногах целым лабиринтом обходит офис, чтобы добраться до своего кубика не через кабинет Харви и выдыхает только, когда усаживается на стул. Майк включает компьютер, проверяет почту и реагирует на каждый шорох вокруг него.       Господи, это так абсурдно, ведь Харви не караулит его у входа или в своём кабинете, ожидая, когда Майк пройдёт мимо. Так что тем более Харви не примчится сюда, когда поймёт, что Майк схитрил и прокрался с другой стороны, потому что, очевидно, у Майка нет повода избегать Харви.       Майк уже готов подорваться вместе с сумкой, чтобы вернуться тем же путём к лифтам и пройти, как человек, которому нечего скрывать, мимо кабинета Харви и даже поздороваться с Донной, когда его личный кошмар кладёт руку его на плечо с тихим хлопком. Майк давится позорным испуганным вскриком, закрывая глаза и задерживая дыхание. Боже, он слышит собственное сердце в своей голове, да он чувствует его в горле. Это всё смешно, нелепо и недостойно Майка и его резко ослабевшей нервной системы.       – Как дело? – интересуется Харви, присаживаясь на стол Майка и делая вид, будто не доволен тем, что напугал своего ассистента до усрачки.       – Х-хорошо, – говорит Майк, не оборачиваясь. Он не думает, что способен посмотреть на Харви сейчас. Потому что в лучшем случае его паника утихнет или, в идеале, Майк поймёт, что у него вообще нет повода паниковать и все его мысли – жалкая выдумка. Но в худшем – он провалится ещё глубже, увязнет в тонне дерьма и вряд ли сможет выбраться из человека, который одним своим взглядом способен уговорить Майка на убийство.       – Отлично, – говорит Харви, явно покончив с формальностями, и кидает на стол Майка четыре папки. – Изучи, проверь, принеси.       Майк не решается оглянуться ещё десять секунд, потому что не уверен, действительно ли ушёл Харви. Вдруг он всё ещё опирается на его стол, подозревая что-то неладное, и ждёт, когда Майк совершит ошибку, глянет за плечо и раскроет свою жалкую уничтоженную душу Дьяволу. Но Майк, судорожно вдохнув, оборачивается и облегчённо выдыхает, когда не видит Харви за своей спиной.       Майк решает, что пока что его паника стоит того, чтобы не смотреть на Харви Спектера. Возможно, он даже сможет прокрасться в кабинет к Харви, пока того не будет, мило улыбнувшись Донне, и бросить документы ему на стол, и не видеть его ещё какое-то время. Ну, хотя бы минут пять. Пока Харви не вернётся и не поймёт, что Майк – идиот, который вдруг забыл, что он работает на Харви и должен, принося документы, рассказывать, что узнал, чтобы облегчить работу великому занятому Харви Спектеру.       Боже, Майк и правда идиот. Настоящий кретин. Это не сработает. Ему просто нужно посмотреть Харви в глаза хотя бы на полсекунды, чтобы узнать, разрушится ли его мир и он сам, или он сможет опять натянуть чёртову улыбку на свои губы и осознать, что способен жить со всем, что творится внутри него. И ему нужно сделать это для себя, потому что жить в неведении – сумасшествие. Это не тот случай, когда «меньше знаешь – крепче спишь».

***

             Разумеется, Майк выжидает, когда Донна уйдёт на заслуженный обед, а Харви отлучится из кабинета. Майк, как последний кретин, быстро подбегает к офису, оставляет бумаги и возвращается в кубик за сумкой, чтобы сбежать на обед. Может быть, это всё очень глупо и по-детски, и взрослый человек не должен так себя вести. Но Майку всё равно. Он расценивает эту ситуацию, как ситуацию с пистолетом. И в данном случае дуло у него во рту. И он не собирается рыпаться лишний раз, уповая на те полпроцента, где он сможет перехватить пистолет и выбраться живым. Лучше пусть стрелок начнёт говорить первым, отвлекаясь на собственную болтовню.       Майк пьёт кофе и жуёт, наверное, самый лучший пирожок в своей жизни. Он уже и забыл, какая выпечка на самом деле вкусная. Он вообще забыл, какая еда восхитительная. Несмотря на то, что глотать было тяжело и на улице по-прежнему моросило, он, по крайне мере, остудил голову на холодном ветру и вздохнул спокойнее. Пока Харви нет поблизости, паника душит Майка не так сильно.       Он возвращается в офис только через полчаса, когда уже достаточно замерзает на улице, и в этот раз, пересилив себя, идёт к своему кубику, обходя кабинет Харви не так очевидно, как утром. Но стоит ему лишь на секунду повернуть голову, как Донна мгновенно чует его, поднимает голову и перехватывает взгляд Майка. Её изящная рука взмывает вверх, указывает на Майка, а потом за спину, где, очевидно, его ждёт раздражённый Харви.       Майк запрокидывает голову, обречённо выдыхая, и на вмиг ослабевших ногах плетётся в кабинет начальства. Донна смотрит на него, чуть склонив голову, будто бы сожалея и злорадствуя одновременно. Майк её не винит, вероятно, Харви крайне раздражённо приказал Донне вызвать Майка немедленно, пока Росс прохлаждался во всех смыслах на улице на своём законном обеде.       – Ты правда думал, что можешь бездельничать весь день? – спрашивает Харви, не поднимая взгляда от бумаг, и Майк благодарен ему за это, хотя и знает, что так Харви ведёт себя, когда играет в игру, правила которой знает только он.       – Я всё сделал, – немного сипло говорит Майк в оправдание, будто это действительно может спасти его от тихого гнева Харви Спектера.       – Да? – говорит Харви с явной насмешкой и берёт со стола пять папок. – Тогда что это?       – Новое задание? – пробует Майк и в этот раз удостаивается удивлённого от наглости взгляда Харви.       – Ты ведь шутишь, да? – спрашивает Харви обманчиво спокойным голосом. А Майк не может вдохнуть, потому что падает и нет ничего, за что бы он мог ухватиться.       Глаза у Харви Спектера тёмно-карие, глубокие, с отблесками света в них и полны той жизни и воли, которую Майку ни за что в жизни не заполучить, не укротить и тем более не приручить. Майк нервно сглатывает и облизывает губы, не имея ни малейшего понятия, что ответить. Он падает, и падает, и падает, и, Боже, Харви собственными руками обрезал ему крылья. Майку нужно было уволиться к чёртовой матери ещё в пятницу, после той злосчастной ночи осознания собственной ничтожности и влюблённости.       Майк так резко вытягивает руку, что Харви даже немного отстраняется от неожиданности, хватает папки и практически вырывает их из руки Харви.       – Будет готово через пару часов, – от нервозности Майк говорит это громче, чем положено, и в этот раз брови Харви взлетают в настоящем удивлении.       – Ещё вчера, парень, – с заминкой говорит Харви Майку в спину, просто потому что любит оставлять последнее слово за собой.       Донна поворачивается к Харви, но тот игнорирует её любопытный взгляд и продолжает разбираться с бумагами, которые ему принёс Майк до этого.       Майк оставляет сумку и папки на столе, а потом настолько сдержанно, насколько ему хватает выдержки, идёт в сторону туалета. Он благодарен всем, кто только участвует в его судьбе, за то, что не встречает никого знакомого на своём пути и тем более – Луиса. Майк заходит в крайнюю кабинку, закрывается, прислоняется к холодной плитке и медленно сползает вниз. К чёрту всё, Майк Росс собирается умереть в служебном туалете, и пусть потом журналисты хоть анекдот из этого делают.       Майк ослабляет галстук и расстёгивает верхнюю пуговицу, будто это единственная причина, по которой ему тяжело дышать. В груди настолько больно, что Майк начинает паниковать, не случится ли у него сердечный приступ на самом деле. Но хуже не становится и, возможно, это просто его разбитое сердце и разорванная прошлым взрывом душа, и от одного взгляда в глаза Харви Спектера всего его раны вскрылись и опять истекают кровью, горя в агонии из-за паники, которая подобна соли сейчас.       Майк трёт лицо, слегка давит на глаза, чтобы замарать глубокий карий цвет в голове разноцветными пятнами и вспышками, и трёт переносицу, будто от этого он забудет всплывающий в памяти аромат чужого одеколона. С тихим стуком макушка Майка встречается со стеной, и он сдавленно стонет, надеясь, что никто его не слышит. А если и слышит, то к чёрту. Он устал, он облажался и он не знает, как собрать себя. Майк Росс, обладающий безмерной памятью и хранящий кучу информации в голове, не знает, что ему, чёрт возьми, делать.       Майк усмехается и кое-как поднимается с пола. Как «что»? Идти и заниматься документами, которые он обещал принести через пару часов, а потом пойти навестить бабушку. После пойти домой, может, поужинать, лечь спать, проснуться и вернуться на работу. И выживать, выживать, выживать, чёрт возьми...

***

/за основу взят 2 сезон 3 эпизод/

      Неделя идёт удивительно тихо. Харви почти никуда не выезжает, разбираясь с накопившимися бумагами, большую часть которых (бесполезную и скучную часть которых) скидывает на Майка, заваливая его работой с семи утра до девяти вечера, и если Харви выезжает на пару встреч, чтобы охомутать нового клиента, то Майка с собой не берёт. Майк и не против, ведь так он почти справляется с тем, что происходит внутри него, он даже кое-как делает из себя полноценного человека, способного говорить внятно и улыбаться. Майк пару раз чуть не сталкивается с Рейчел, но успевает ускользнуть до того, как она успевает его заметить. В итоге Майк просто старается не выходить из своего кубика, работая и тренируя свои навыки речи постоянными звонками по поводу документов.       И зарабатывается Майк настолько, что в итоге забывает об ужине со своей бабушкой. И в эту минуту он действительно чувствует себя ужасно и последним подонком на этой земле. Потому что что бы ни происходило у Майка в жизни, но его бабушка – это тот человек, которого он должен и хочет ставить на первое место. Потому что что бы он ни чувствовал, это единственный человек, который у него действительно есть и чувства к которому всегда будут чистыми и никогда не исчезнут.       Но бабушка понимает и прощает его даже сейчас, как и всегда, потому что она также является единственным человеком, который всегда будет любить его.       Они ужинают вместе, и Майк спрашивает о том, как идут дела у бабушки, как поживают её новые друзья и о её самочувствии. Бабуля же спрашивает о том, как идут дела на работе, и Майк рассказывает ей о новых причудах Луиса, о передрягах, в которые влип Гарольд – хороший парень, но чудаковатый. Бабушка улыбается, и они обсуждают много простых вещей вроде прочитанной бабушкой книги, и даже разгадывают кроссворд вместе, где бабушка слегка бьёт его по руке каждый раз, когда он называет слово быстрее неё. Майк фыркает и смеётся, а бабушка говорит, что она не глупа и прекрасно может справиться и сама. Потом они находят фильм на телевизоре, обычную ерунду, которую могут крутить лишь на паре ночных каналов. Но фильм хорош потому, что они смотрят его вместе и комментируют глупые моменты, а потом смеются над этим.       – Знаешь, Майк, ты выглядишь печальнее и взволнованнее, чем в прошлую нашу встречу. Тебя что-то беспокоит? – бабушка складывает руки на коленях и смотрит на него так, как умеет только она. А Майк в который раз вспоминает, что его бабуля действительно очень умна и знает намного больше, чем может показаться. И она разряжала ситуацию до тех пор, пока Майку не стало действительно комфортно и спокойно.       – Я... немного запутался, – говорит Майк, смотря вниз. – Но я думаю, что справлюсь.       – Думаешь или справишься? – говорит бабуля с теплом в голосе.       – Справлюсь, бабуля, – говорит Майк, улыбаясь ей.       – Майкл Джеймс Росс, – строго говорит она, и Майк чувствует себя провинившимся ребёнком, – если думаешь, что своей ложью ты бережёшь меня, то, поверь, это вовсе не так.       Майк вздыхает, прекрасно это понимая. Но он не может рассказать ей о том, что на самом деле происходит в его голове, потому что ложь действительно лучше, чем то, что творит Майк.       – Просто сейчас... Знаешь... – Майк тяжело вздыхает и смотрит на бабушку. – Я правда просто запутался, потому что вся моя жизнь резко изменилась. И я до сих пор не уверен, что делать со всем этим. И вокруг много новых людей, с которыми я пытаюсь разобраться. Но в итоге вот к чему это привело, – Майк обводит рукой квартиру. – И никакие мои дела и проблемы не оправдание тому, что я забыл о нашем ужине.       – Ну, знакомство с мускулистым водителем Дональдом вполне может сойти за оправдание, – говорит бабуля ласково. Майк легко смеётся и берёт ладони бабули в свои.       – Прости, если заставил тебя волноваться. Я просто не хочу взваливать на тебя проблемы, которые всего лишь требуют немного времени для разрешения.       – Просто обещай быть со мной честным, Майкл. Потому что если не со мной, то с кем ещё?       – Обещаю, бабуля, – говорит Майк, кивая в подтверждение своих слов. И он действительно согласен с этим, поэтому набирает в грудь побольше воздуха и говорит это в слух, пока не передумал: – Хочешь, я расскажу тебе о своём начальнике? Я упоминал его раньше, но на деле так ничего и не рассказал.       – Звучит интересно, – говорит бабушка, улыбаясь. И Майк рад тому, что решился на это, потому что разговор по душам хотя бы немного освободит петлю на его шее. Бабушка будет знать, что Майк работает на хорошего человека, и при этом ей не обязательно знать, что он вроде как до беспамятства влюблён в своего чёртового босса.       – Итак, начнём с того, что Харви Спектер – самый лучший адвокат, которого я когда-либо встречал в этой жизни, а ещё самая настоящая задница...

***

      Майк, не выспавшись ночью, решает немного вздремнуть на рабочем месте, раз уж Харви не оставил на его столе никаких папок, а так же не пришёл третировать его с утра пораньше. И собственная рука кажется самой удобной в жизни подушкой в мире сейчас. Но его недосып стоил проведённой с бабушкой ночи и жалобами на Харви. Как будто если не гора, то как минимум пара хороших валунов свалились с его плеч.       Но его прекрасная дрёма заканчивается там, где Харви с силой швыряет папку Майку на стол, слишком явно наслаждаясь дозволенным садизмом.       – Ох. Это открывашка! Что? – сон как рукой сняло, и Майк мгновенно теряет образ из сновидения, и пару раз моргает, чтобы избавиться от звёзд перед глазами.       – Расплачиваешься за вчерашние грехи? – насмехается Харви, всё ещё очевидно издеваясь.       – Лучше бы ты этого не говорил, – тянет Майк, всё ещё протирая глаза и желая опять уснуть.       – Почему это? – интересуется Харви, пафосно рассиживаясь на столе Майка, как на чёртовом троне.       – Потому что я провёл эту ночь со своей бабушкой, – говорит Майк, решаясь-таки посмотреть в глаза Харви и чувствуя облегчение от того, что мир не переворачивается с ног на голову в этот момент. И Харви вдруг не читает все его мысли, осознавая, что творится в голове Майка, и не бросает ему это в лицо.       – Она горячая? – наигранно заинтересованно спрашивает Харви. Ах, точно, именно из-за таких моментов земля из-под ног у Майка и не уходит.       – Ты совсем больной? – спрашивает Майк, хмурясь. Чёрт возьми, порой его идеальный босс такой кретин.       – Ты первый начал, – парирует Харви.       – Я абсолютно точно уверен, что нет.       – Больница Прескот, – говорит Харви, потеряв интерес к перепалке и мгновенно переключаясь на работу. – Мне нужно полное изложение о переговорах с медсестринским союзом.       – От кого? – спрашивает Майк, нервно облизывая губы. Переводит взгляд на документ, на который рукой указывает Харви, и берёт его, чтобы рассмотреть поближе. Конечно, как он мог забыть, что Харви Спектер здесь только для того, чтобы уничтожать его маленький, пытающийся восстановиться мир? Разумеется, там написано имя именно того человека, которого Майку сейчас стоит видеть в последнюю очередь.       – Рейчел? – шёпотом возмущённо восклицает Майк. Встретиться с прекрасным сердцем, которое он разбил по велению Харви Спектера. – Нет. Нет, ещё слишком рано. Я... я порвал с ней до того, как мы даже начали встречаться. Нет, – и с каждым своим словом Майк всё больше осознаёт, насколько же человеку перед ним насрать.       – Расскажи ей о том, какую восхитительную ночь ты провёл со своей бабушкой. Поверь мне. Она поймёт, что уклонилась от пули, – поднимаясь, говорит Харви с тщательно скрытой ноткой сарказма, понятной только Майку. И, разумеется, для великого Харви Спектера жизнь Майка Росса просто сплошная шутка. Харви в этом мире для того, чтобы вершить чужие судьба. И Майк – лишь очередная жалкая кукла в его спектакле, с которой Харви пока ещё не наигрался. Он уходит совершенно спокойно, не заботясь о том, что чувствует Майк и чувствует ли вообще. Потому что и так уже знает, ведь самостоятельно дёргает за ниточки, которыми связан Майк.       – Ох, – показательно вспоминает Харви, словно собирается пнуть Майка, как грязного щенка на улице. – И мне нужны четыре сраных про боно прямо сейчас.       Конечно, ведь весь мир вертится вокруг великого Харви Спектера и Майк здесь только для того, чтобы целовать его чёртовы туфли стоимостью в месячную зарплату Майка.       – У меня нет ни одного про боно, – говорит Майк, смотря Харви в глаза. И хотя они оба знаю, что это ложь, Майку всё равно приятно дерзить и хотя бы на секунду представить, что у него есть силы, чтобы противостоять власти Харви над ним. – Я корпоративный адвокат. Это то, чем мы здесь занимаемся.       Харви чуть склоняет голову в угрожающем жесте, пряча протянутую за файлами руку в карман брюк, и этот взгляд режет и так искалеченную душу Майка ножом. Сраному Харви Спектеру нужен лишь один взгляд, чтобы заставить Майка слушаться и делать всё, что он пожелает, и это именно то, что когда-нибудь сподвигнет Майка на более худшие поступки.       Майк смиряется, преклоняет колени и склоняется за благотворительными делами, лежащими в нижнем ящике его тумбочки, а потом услужливо протягивает их Харви.       – Я делал их в своё свободное время, – говорит Майк, будто правда может дождаться похвалы, но за его маленькую дерзкую ложь он не получает даже благодарного взгляда. Харви забирает своё и уходит, оставляя Майка опять ни с чем, и он в который раз думает о том, каким же кретином порой бывает Харви Спектер.       Зато Майк чувствует мстительное удовольствие вперемешку со страхом от того, что среди этих файлов есть дело Пола, и это как очередной маленький грязный секрет, о котором Харви не знает, но который держит в своих руках. И хотя теперь эта тайна кажется Майку страшнее, чем незаконное практикование закона без лицензии, он всё равно доволен тем, на какую непростительную дерзость решился, при этом не получив наказания. Харви держит в своих руках ответ на вопрос, который ещё даже не возник в его голове, но когда он там появится, ведь это неминуемо случится, будет уже слишком поздно. И это хотя бы одна, хоть и нечестная, но маленькая победа Майка Росса над великим грозным Харви Спектером.

***

      – Донна, я прошу тебя, пожалуйста, – Майк шепчет, почти перевалившись за стенки рабочего места Донны, но та даже голову в его сторону не поворачивает.       – Не-а, – просто говорит Донна, продолжая быстро набирать документ.       – Всё что угодно, что только попросишь, – говорит Майк и смотрит на женщину настолько щенячьим взглядом, каким только способен посмотреть несчастный голубоглазый человек.       – Что пожелаю? – заискивающе говорит Донна, приподнимая бровь и смотря на Майка.       – Я позволяю тебе воспользоваться моей ужасной ситуацией и мной, переходя все рамки дозволенного и этичного, – серьёзно говорит Майк, уже чуть покраснев от того, что так долго нависал над Донной, специально нарушая невидимую грань личного пространства.       – Ладно, разбитое сердце, я займусь этим, – вздыхает Донна, сжалившись.       – Ты самая прекрасная женщина во всём мире, – громко шепчет Майк.       – Ты всё равно мне должен. И иди уже отсюда, – говорит Донна так, будто прогоняет вредного котёнка. – Некоторым нужно работать.       – Спасибо, – повторяет Майк, всё ещё выглядя слишком отчаянно, и быстро убегает с места своего маленького преступления.       Главное, что работа, которая была ему поручена, будет выполнена. И тот факт, что он расстался с Рейчел, позволяет ему скрывать от проницательной Донны то, что на самом деле его волнует. А её волнует всё, что так или иначе касается Харви.       По крайней мере, пока об этом с ним не заговорит Донна, очевидно, волноваться не о чем.

***

      – Ты же в курсе, что глава союза не адвокат, а медсестра? – уточняет Майк, замечая, как решительно настроен Харви.       – К чему это? – спрашивает Харви, всем своим тоном показывая, что ему нет никакого до этого дела.       – Что, если ты будешь отчитан страстной медсестрой? – интригующе шепчет Майк. Подначивать Харви на людях – значит не получить взбучку прямо на месте.       – Тебе, что, двенадцать? – усмехается Харви.       – А что? Ты можешь шутить о моей бабушке, но я не могу шутить о медсёстрах?       – Да, – фыркает Харви, очевидно давая понять, что весь этот разговор – чушь собачья, а Майк опять нарывается. Майку становится неловко от того, что Харви действительно будто бы угадывает его маленький секрет, так что тоже решает немного повеселиться. Вероятно, если он рассмешит Харви, то тот спустит с рук маленькую пакость.       – На самом деле, мне правда было двенадцать, когда у меня была первая фантазия о сиделке.       – Дай-ка угадаю. Медсестра Рэтчед, – говорит Харви, отчего Майк на мгновение теряется, потому что, вероятно, нет ничего такого, чего бы Харви Спектер не мог прочесть в людях. Ничего, кроме жалкой влюблённости, очевидно, даже не стоящей внимания мистера Спектера.       Майк уделяет одну десятую секунды на то, чтобы помолиться, чтобы Харви Спектеру не стала вдруг любопытна книга под названием Майк Росс, потому что её читать точно не стоит. По крайней мере, не сейчас, пока даже сам Майк не понимает, что в ней написано.       – Говори, что хочешь. Но была в ней жёсткая сексуальность.       – Слушай, – говорит Харви, резко оборачиваясь, – наша цель – найти справедливое соглашение между больницей и их медсёстрами. Здесь нет победителей.       – Ты болен? – вырывается из Майка прежде, чем он успевает даже обдумать сказанное. – Победитель есть всегда, – если это проверка, то Майк точно не оплошает. Потому что он уже на дне и ещё ниже опуститься он не имеет права. Всегда начеку.       – Конечно победитель есть. Просто хотел убедиться, что ты готов нагнуть этих медсестёр, – говорит Харви с довольной улыбкой и как только отворачивается, понимает свою маленькую вольность и добавляет: – Не смей говорить этого.       Майк огорчённо надувает губы, готовый было пошутить, и просто следует за Харви, чтобы, как и обычно, быть послушным мальчиком и делать вид, будто никакое дерьмо на самом деле не происходит. И он после гадости с Полом и возможности не говорить с Рейчел стал чувствовать себя намного лучше.       Встреча проходит по плану: Харви мил, обаятелен и флиртует в своей особенной манере, очаровывая клиента, – но всё равно всё заканчивается небольшой катастрофой. Харви позволяет даже вступить своему щенку в битву, но без толку.       Медсестра уходит, не приняв предложение. Харви оборачивается к Майку и смотрит на него, а Майк не может не смотреть в ответ. И даже невзирая на то, что Харви сидит и глядит на него снизу вверх, Майк всё равно чувствует себя крошечным и ничтожным. Взгляд Харви немного мутнеет, когда он задумывается о том, что делать, и Майк не сдвигается с места, чтобы не нарушить идеальность момента. Он чувствует, как дыхание перехватывает, и боится выдохнуть слишком громко, потому не дышит вовсе.       В помещении светло и тихо, глаза Харви будто за дымкой тумана, но всё равно яркие и полны солнечного света, и из карих они превращаются в нечто золотое и излучающее тепло, и Майку нравится в них смотреть. Харви, задумчивый, чертовски красивый, как древняя статуя, с идеально выделанными складками на пиджаке, выступающими венами на руках и длинными ресницами, отражающимися в узких зрачках. В лучах солнца в своём доспехе из костюма Харви выглядит, как современный герой. Майку неважно, спасает ли он кого-то на самом деле, или Харви – тот, кто перейдёт на сторону зла, но Майк всё равно готов отдать ему своё сердце, больно бьющееся в груди.       Взгляд Харви проясняется уже через минуту и четыре секунды, он опять осознанно смотрит на Майка, всё это время верно стоящего перед своим хозяином, отворачивается, встаёт и уходит по делам. Майк судорожно выдыхает, смаргивает тёмные пятна перед глазами и послушно выходит следом, направляясь в свой маленький кубик-панцирь, чтобы спрятаться за музыкой, тонкими стенками и сделать всё, что потребуется, чтобы Харви выиграл дело.       Дышать становится немного труднее, но Майк игнорирует это и принимается за работу. Потому что только это Майки и делает: игнорирует боль в груди, игнорирует мысли, игнорирует свои слабости и желания, игнорирует Рейчел, игнорирует Харви, игнорирует чувства, игнорирует янтарно-солнечные глаза своего босса...

***

      Майк работает примерно пятнадцать минут прежде, чем Харви проходит мимо, лишь пару раз стучит пальцами по стенке его кубика, чего достаточно Майку, чтобы подхватить сумку и беспрекословно последовать за ним. И так же послушно Майк слушает идею Харви прежде, чем тот позволяет высказать своё мнение.       – Это плохая идея. Ты не сможешь получить судебный запрет, чтобы остановить забастовку, – Майк говорит уверенно, но, на деле, ему не кажется, что есть хоть одна вещь в этом мире, которую не мог бы получить Харви Спектер. Потому что он получает даже то, что не просит.       – Ты прочитал это в книжке, или это тебе сказали твои пять минут практикования закона?       – Не книжка, а каждое кадровое решение за последние десять лет. Но я говорю тебе, что безопаснее получить временный запретительный ордер, – говорит Майк и сам не верит, что Харви его послушает. Будто его вообще волнует мнение Майка.       – Во-первых, ВЗО приостановит забастовку, а запрет – остановит, и я хочу это остановить, – уверенно произносит Харви. И у Майка на сегодня не осталось больше силы воли, чтобы не таращиться и не ловить каждое сказанное слово, потому что если мнение Майка неважно для Харви, не значит, что Майк не готов впитывать решения Харви, как губка – воду.       – Во-вторых, никогда больше не используй слово «безопасно» по отношению ко мне.       Харви направляется к лифту, а Майка настолько разрывают эмоции, что он просто не может удержаться хотя бы от безобидной язвительности.       – Безопасно, – произносит Майк за спиной Харви, за что сразу же оказывается вытолкнут из лифта.       Там, где рука Харви коснулась Майка, кожа горит несмотря на три слоя одежды, и Майк не может ни осознать это, ни сдвинуться с места, чтобы сделать хоть что-то. Майк не понимает, что говорит Харви, но суть ситуации до него доходит, когда Спектер машет рукой на прощание прежде, чем двери лифта закрываются у Майка перед носом.       Майк наконец вдыхает, чувствуя, как внутри всё горит огнём, и решает вернуться на рабочее место. Харви чёртов Спектер коснулся его, и Майк, возможно, сойдёт с ума прямо сейчас. Но ему стоит игнорировать это до самого дома, потому что иначе он не переживёт этот рабочий день, а ведь только девять утра.       Майка немного приводит в чувство то, что, даже если внутри него война, на деле мир не изменился: Гарольд всё ещё странный, Луис всё ещё чёртов засранец, работа по-прежнему на месте. И стабильность в его мире утеряна ещё не окончательно. Ещё можно цепляться за будни.

***

      Харви всё ещё таскает его на встречи, учит его, готовит к будущим делам, слушает и объясняет, почему Майк неправ, потому что других ситуаций не бывает в их обсуждениях, и Майк чувствует себя вором, который беседует с копом и доказывает, что это не он только что ограбил банк, хотя сумка у его ног набита деньгами, стоит только открыть... И каждую секунду, что Майк говорит, ему кажется, что его вот-вот поймают, что уже на следующем своём слове он провалится и даст понять, что лжёт. И чувство страха, с которым он жил с первого дня в фирме, усиливается вдвое, потому что теперь ему приходится скрывать секрет, о котором не должен знать никто.       Майк сам не понимает, как у него получается шутить, усмехаться и говорить с Харви, как обычно. Это сводит с ума даже его самого, но он не собирается выходить из этого образа ни на секунду, и пока он может пользоваться обманчиво-счастливым состоянием своего тела и мозга, он будет это делать до последнего своего обманчиво-лёгкого вздоха.       Потому что если раньше Майк мог дать своё слово, как гарант, то теперь он на пятьдесят процентов состоит изо лжи, а на вторые пятьдесят – из дерьма, и ничто из этого не является даже намёком на честность и благородство, которые можно было бы вложить в своё слово.       Но Майк правда чувствует себя лучше после того, как в их офисе появляется женщина-Луис, и это напоминает Майку о том, что на самом деле в жизни ещё происходят весёлые события и работа здесь – это всё же лучшее, что могло с ним произойти. Возможно, поэтому Майк никогда не сможет ненавидеть Харви, поэтому у него никогда не было и не будет выбора. Всё было очевидно с самого начала.       Но ещё есть другая сторона работы, где Майку приходится подчиняться всем, с кем он работает, разгребать дерьмо и получать за то, что он не справляется. Где приходится идти на всё, чтобы выиграть, потому что он работает с людьми, которые не приемлют проигрышей, которые даже не знают такого слова и узнавать не собираются.       Та работа, где Майк общается с людьми, часто симпатизирует не тем и оказывается слишком эмоционален, за что непременно получает боевую рану. Харви каждый раз отчитывает его словом или взглядом, и Майку тошно от этого, потому что он хочет помогать людям, но это всегда выходит ему боком. Но, несмотря на всё, он не собирается прекращать, потому что благодарность, счастливые улыбки и даже пролитые слёзы стоят его бессонных ночей, нервных клеток, страхов и споров, и это именно то, о чём мечтает Майк. Каким бы беззащитным ни был он, но эти люди не чувствуют себя таковыми благодаря Майку, и за это чувство он будет бороться до самого конца и так просто не сдастся. Чего бы это ни стоило.

***

      Майк надрывает зад, чтобы сделать всё возможное для дела. Он открывает себя, выворачивает свою душу наизнанку, потому что это дело оказывается нечто большим, чем просто забастовкой, и он хочет, чтобы всё было справедливо. Он хочет, чтобы Хардман был доволен и чтобы Харви гордился им, потому что Майк устал от шума в своей голове и, пусть это и чертовски низко и глупо, но если он услышит хоть одну похвалу от Харви, то сможет скормить её своим демонам и хоть немного пожить в тишине и покое.       Вместо этого два хищника в лице Хардмана и Спектера перекидывают Майка, как мячик, в который перед этим вонзают острые когти, чтобы показать, кто на что способен. И демоны внутри Майка требуют крови. И так как Майк всего лишь жалкий мячик, то просят они – его собственной.       Майк устал прятаться ото всех, устал вытаскивать ножи из спины и слишком долго ворочаться в постели прежде, чем уснуть.       А ещё Майк устал быть трусом, но он всё равно выждал момент, когда Рейчел выйдет из кабинета, чтобы найти на её столе документ и сбежать. Потому что Майк и так уже готов выпрыгнуть из окна, если бы только оно тут открывалось, и он не готов видеть эту прекрасную девушку после всего, чем порадовали его эти дни. Тем более, Майк не хотел делать свою жизнь хуже, заглядывая в чужой компьютер по чистой случайности, но...       Но жизнь, знаете ли, та ещё сука.       – Что ты делаешь? – спрашивает Рейчел, и сердце Майка на мгновение исчезает из груди.       – Ох, Боже, – выдыхает Майк, отшатываясь от компьютера Рейчел так, будто это источник жуткой болезни, и едва не падает, зацепившись за её стул. – Прости. Это... это выглядит ужасно, – Майк откашливается, вероятно, очередная ложь застревает в его горле. Всё те же сто процентов лжи и дерьма в нём, рвущиеся наружу. – Я работаю с Хардманом. Ему нужен файл, – Майк на секунду прикрывается папкой, как щитом, чтобы хоть на одно слово взять передышку и почувствовать себя защищённым перед Рейчел. – И я...       – Почему же ты просто не попросил Донну? – спрашивает Рейчел, немного зло, немного саркастично, чуть устало. И с усмешкой, не предназначенной для этих нежных губ.       – Окей. Я это заслужил, – признаёт Майк, и ему легче от того, что Рейчел, вероятно, не собирается накричать на него или злиться, или сразу же выгнать. Вряд ли бы она действительно могла, ведь Рейчел – олицетворение тепла и силы, которые искал Майк. Но, как он понял ещё в самом начале, Рейчел может быть воплощением бури.       – Рейчел, честное слово, я не собирался...       – Не смотри на меня так, – говорит Рейчел, бросив взгляд на рабочий экран компьютера с открытой страницей сайта знакомств. – Это не порно. Это match.com.       – Так ты... – Майк внутренне расслабляется, не чувствуя больше напряжения, и даже может улыбнуться, чувствуя каплю исходящего от Рейчел тепла.       – Да.       – Это хорошо.       – Так и есть.       – Да, думаю, это хорошо.       – Да, я тоже.       Майк хочет провалиться сквозь землю. Он цепляется за папку, не зная, стоит ли ему уйти и оставить Рейчел в покое, зная, что она не ненавидит его и её сердце не было разбито настолько, чтобы до сих пор грустить. Не то, чтобы Майк был настолько высокого о себе мнения, но он знал, что люди по-разному чувствуют боль и, к сожалению, он знал это по себе, потому что всегда отличался особой чувствительностью к этому чёртовому миру.       – Кроме той части, где я работаю над описанием уже три дня – и это всё, что у меня есть.       Майк смотрит в экран, где отображается пустое поле для заполнения.       – Тут пусто.       – Я знаю.       – Окей, – говорит Майк, – как насчёт того, чтобы начать с чего-то вроде: Я работаю в крупной фирме на Манхэттене.       – Да, но, знаешь ли, это не совсем... – пробует возразить Рейчел.       – У меня есть офис, что невероятно для помощника юриста. И это показывает, насколько меня здесь ценят, – продолжает Майк, потому что ему нравится слышать улыбку в голосе Рейчел и делать её счастливой, и чувствовать тепло в своей груди, согревающее его мёртвую душу.       – Так, погоди, – просит Рейчел, улыбаясь, и начинает набирать текст в пустом поле. – Давай ещё, – говорит она, почти смеясь. И Майку тоже становится весело.       – Я пылкая, весёлая, упорная, смелая.       – Больше прилагательных? – подначивает Рейчел, улыбаясь и печатая.       – Супермегаэкстраархиграндиозная, – они вместе смеются, после чего Майк продолжает, потому что он хочет дать ей понять, что всё завершилось, не начавшись, не потому, что с ней что-то не так, а потому, что вся проблема в Майке, в нём одном и всегда будет только в нём. – Я невероятно умная, порой даже чересчур.       – Ты же знаешь, что это должно выставлять меня в лучшем свете, да? – с доброй насмешкой подначивает Рейчел. И, Боже, как же Майк скучал по этому чувству покоя и счастья рядом с ней.       – Просто позволь мне закончить, – просит Майк, потому что ему жизненно необходимо сказать хотя бы сотую часть того, что Рейчел достойна услышать и должна была.       – Я... – Майк отыскивает из сотней мыслей в своей голове нужные и продолжает: – Также я добрая. И я хочу найти человека, который бы замечал разные мелочи, такие как... такие как то, что я гурман и я люблю делиться новой едой с другими людьми. Или то, что я не могу смотреть в глаза тому, кто делает мне комплимент. Или что мои родители очень богаты и известны, но я всё равно стараюсь добиваться всего самостоятельно, – Майк говорит, и ему становится легче дышать с каждым словом, будто он, наконец, может выдохнуть весь дым и пыль, скопившиеся внутри и душащие его всё это время.       – Я не буду писать последнюю часть, – говорит Рейчел с запинкой.       – Хей, это неважно. Ты всё равно поразишь их всех, – говорит Майк, присаживаясь на краешек стола, и радуется, что его не согнали отсюда сразу же.       – Да, разумеется, ведь ты написал такое... такое крутое эссе.       – Оу, нет, я имел в виду то, что ты загрузишь своё фото сюда, – Майк указывает на пустой квадратик в углу экрана.       Рейчел чуть поворачивает голову в его сторону, и Майк надеется, что она не сделает ничего, что ему потребуется прервать, потому что второй раз причинять боль Рейчел он не вынесет.       Но мгновение кончается, Рейчел отворачивает голову, а Майк садится к ней боком, чтобы разорвать момент. Потому что он испачкан в своей лжи и в Харви Спектере. И он не имеет права марать кого-то другого своей грязью.       Так что Майк просто встаёт и уходит. Он сказал всё, что хотел, и здесь ему больше нечего делать.

***

      Майк устал вытаскивать нож, который Харви Спектер вонзает ему в спину с упорным постоянством.       «Возможно», – думает Майк зло и отчаянно, – «у Харви Спектера такое хобби: уничтожать людей, потом завоёвывать их доверие, заставлять их чувствовать себя живыми, а потом разрушать ещё с более изощрённой жестокостью».       Майк ненавидит ту зависимость, которую ощущает с первого дня знакомства с Харви. Она выводит его из равновесия, даёт по всем его органам чувств похлеще травки вперемешку с алкоголем, дурманит его голову, бьёт по ногам и чувству самосохранения, и заставляет идти на поступки, которые не совершил бы ни один человек в здравом уме.       Майк готов следовать слепо, не шагая – ползком на коленях, за Харви Спектером, целовать землю, по которой он идёт, и стирать пылинки с его туфель, надеясь, что однажды ему позволят расправлять складки на его коленях.       Майк задыхается, глотая пыль, которая остаётся на нём после того, как Харви вытирает о него ноги. И Майк не верит ни одному сожалеющему взгляду Харви, потому что знает, что единственное, что умеет Харви – это лгать. И последнее, что Харви собирается делать в этой жизни – это чувствовать.       Сердце болезненно бьётся о ломаные рёбра, протыкается насквозь осколками, кровоточит, но бьётся, потому что великий Харви Спектер так велел и даже законы чёртовой природы не смеют перечить этому человеку.       Майк устал. Он чувствует кровь на губах, горечь от очередного предательства и боль от каждой царапины, которые оставили на нём Спектер и Хардман. И Майк был нужен лишь для того, чтобы спектакль был не таким скучным.       И Харви опять говорит, что Майк неправ. Что Майк слаб, что Майк ничтожен и он не может смириться даже с той малой частью грязной работы, которую ему предстоит выполнять. Будто бы мало того, что Майк мириться с самим собой. Будто мало того, что Майк примирился с идолопоклонством, предательством, болью и чувствами, которых не должно существовать вовсе.       Майк устал – и он говорит об этом. Но Харви молчит, потому что сказать ему нечего и незачем. Сегодня Майк поработает над делом Луиса, а завтра опять приползёт, чтобы ластиться, чтобы учиться и проситься оттереть своим пиджаком пятнышко с носка туфли.       Они оба это знают.

***

      Майк приходит домой злой и уставший, раненный и с отпечатками ног на своей жалкой душонке.       Душ, пиво, кресло и самотерзание – великолепная четвёрка, которая сможет добить сегодня Майка настолько, чтобы он уснул в кресле, на кровати или прямо на полу, так и не дойдя до постели.       Но сегодня он покопается в своём дерьме, насладится ароматом и хорошенько распробует на вкус, потому что он сотворил это сам и сам поддался. И, чёрт возьми, Майк просто кретин.       Пиво, чуть горькое, стекает по горлу, как ледяная вода в жаркий день.       Майк прикрывает глаза, выдыхает и позволяет всей своей злости затопить его по самую макушку. Он устал, устал, чёрт, как же он устал.       В его голове Харви, который плюёт ему в лицо после всех усилий.       В его голове Харви, который усмехается и хлопает его по плечу.       Харви, который говорит, что ему плевать.       Харви, который улыбается ему и говорит, что Майк молодец.       Харви, раздражённый, потому что Майк не делает его жизнь проще.       Харви, глаза которого горят огнём в ярком свете солнца.       В груди щемит так сильно, что Майк пугается на мгновение, но потом вспоминает, что это не в первый раз, и успокаивается. Просто усталость.       Майк делает ещё глоток пива.       Жизнь катится вниз. Ему казалось, что, несмотря на весь риск, работа юристом в престижной фирме стоила того. Майк мог творить добро, оплачивать уход бабушке и наслаждаться тем, что он делает. Если бы Майку сказали о настоящих рисках, он бы пошёл торговать наркотиками.       Харви Спектер не стоит ничего, что получил Майк. Что бы ему ни предложили, всё было бесполезно и не окупало того, что сотворил с ним Харви. Он уничтожил прежнего Майка Росса, порвал на куски и даже ниток не подбросил, чтобы можно было сшить себя обратно.       А Майк задыхается до непролитых слёз, до дрожащих рук, до потемнения в глазах. Просыпается посреди ночи от мысли о том, что внезапно Харви всё понял и завтра он подойдёт, посмотрит на Майка с надменной, холодной усмешкой и при всех громогласно произнесёт «ты уволен, щенок». И все до последнего будут знать, что это потому, что Майк попался и отдал своё сердце задаром. Своё жалкое и никчёмное, ничем непримечательное, разрушенное сердце, которое никогда бы и ни за что не понадобилось великому Харви Спектеру.       А Майк задыхается до рези в горле, до боли в голове, до головокружения, представляя перед закрытыми веками карие глаза, морщинки в уголках от довольной улыбки, вспоминая абрис крепкой челюсти, и жар, расползающийся от каждого прикосновения. Ненавидит и желает, ненавидит и нуждается, ненавидит и...       Майку не нужны исследования, не нужны ответы на вопросы, не нужны люди, которые объяснят ему, что происходит, которые помогут разобраться.       Потому что объяснений нет.       Разбираться не нужно.       И ответ может быть только один.       Харви Спектер       А Майк задыхается, запрещая себе даже думать о том, как шёлковый галстук плотно охватывает сильную шею прямо под кадыком, как длинные пальцы протягивают пуговицу дорого пиджака через петлицу, как они поправляют серебряные запонки, как губы касаются стекла стакана и приоткрываются, чтобы позволить крепкому виски обжечь горло.       Майк задыхается – и лекарства нет.       Майк бы хотел задохнуться, но его болезнь не смертельна.       Его болезнь смертоносна.       И она не даст Майку покоя, она погубит его душу, утянет в самый страшный закуток Ада, искалечит, изувечит до неузнаваемости, но ни за что даже не помыслит о том, чтобы убить. Потому что его болезнь, может, и смертоносна, но до тошноты справедлива.       Харви Спектер не прощает чувств и слабостей, но знает, что они калечат других людей лучше всего другого на свете.       Харви Спектер его погибель, которой не нужно наносить ни единой раны, чтобы убить его. Майк самолично упадёт открытым горлом на нож, стоит только Харви одобрительно кивнуть.       Майк задыхается.       Пиво в горло больше не лезет.       В дверь раздаётся стук. Достаточно поздно, и гостей он не ждёт. И он надеется, что его бабуля не сбежала опять из палаты.       Майк еле дышит, но он поднимается с кресла, чтобы открыть незваному гостю дверь. И это не его бабуля.       Именно сегодня в его квартиру занесло бурю.       – Рейчел, – выдыхает Майк. Именно тогда, когда от Майка почти ничего не осталось, нашёлся человек, который не позволит ему собрать себя воедино. Видимо, сегодня и правда день его смерти.       – Ты ранил меня, – говорит она, уничтожая взглядом и разрывая на куски то, что осталось от Майка за сегодня.       – Мне жаль, – тихо говорит Майк.       – Нет! – восклицает Рейчел, врываясь в его дом, чтобы, вероятно, разрушить его мир также, как это уже сделал Харви Спектер. Видимо, сквозная рана в груди манит всех, кто способен на разрушение. Видимо, запах крови дразнит чужие души.       – Все те милые вещи, что ты сказал, все те слова, когда ты... – Рейчел теряется в собственных мыслях, в растерянности, в ярости и непонимании происходящего. – Послушай, если ты чувствуешь все эти вещи по отношению ко мне, почему ты не можешь быть со мной?       «Потому что я больше не жилец».       «Потому что Харви Спектер попросил меня».       «Потому что я лжец».       «Потому что я мёртв».       «Потому что я никто и всегда им буду».       «Потому что я люблю тебя не так, как я бы хотел».       «Потому что я устал».       «Потому что я люблю не того человека».       «Потому что ему всё равно».       «Потому что мне тяжело дышать».       «Потому что больше ничего не имеет смысла».       «Потому что я болен и это никому не вылечить».       «Потому что»...       – Я сказал тебе, ты же знаешь, это... это из-за работы. И... и тот парень. Всё это,.. ты же знаешь. Это просто... я не думаю, что это сработает, – Майк говорит и не имеет никаких сил смотреть Рейчел в глаза. Он говорит, стоя спиной, уходя от неё всё дальше, будто от бури можно убежать, будто от катастрофы действительно можно спрятаться. – Я думаю, что это... это будет ошибкой.       Майк запинается, оборачиваясь и видя Рейчел прямо перед собой.       Не спрятаться и не убежать.       Рейчел – прекрасная катастрофа.       Майк бы хотел, чтобы его разрушила она, а не Харви Спектер.       – Да, и знаешь что? Ты сказал это. И я слышу лишь одну ложь, потому что Майк, которого знаю я, и Майк, к которому у меня есть чувства... он бы этого не сделал.       «Да», – соглашается Майк, сидя перед бурей на краю стола, как забытая старая игрушка, – «не сделал бы. Но тот Майк мёртв».       Майк опускает голову, прячет глаза и знает, что это бесполезно, но дышать так больно, так тяжело...       – И если все твои чувства ещё живы, – говорит Рейчел, и Майку кажется, будто его сейчас стошнит, – то всё это ведёт лишь к одному. Тому, что ты что-то от меня скрываешь.       Майк бы рассмеялся, если бы не боль в груди.       Ещё одна катастрофа, которую он никогда бы не приручил. То буря, то шторм. Майк создан быть жертвой катастроф.       – Я не хочу врать тебе, – говорит Майк и чувствует в горле мерзкую желчь лезущей наружу лжи. Потому что Майк хочет лгать, потому что он лжёт, потому что он ни за что и никому не должен сказать о том, что творится в его мерзкой голове.       – И не нужно, – просит Рейчел, почти умоляет, едва сдерживая слёзы. Это последний шанс Майка сдаться, не пострадать, не потерять последнее, что от него осталось. Последний шанс спастись... – Пожалуйста, просто... просто скажи мне, что это.       В её глазах мольба, и она хочет помочь, хочет собрать, готова сшить развалившуюся куклу по имени Майк Росс. Майк бы снова смог дышать, смог бы улыбаться, может, он ещё смог бы снова быть живым...       Майк опускает взгляд и позволяет буре поглотить его целиком. Майк не позволит кому-то настолько чистому замарать руки о дерьмо, вытекающее из его разорванных кусочков. Майк никогда бы не сделал больше больно кому-то настолько прекрасному, как Рейчел. И если это значит, что она должна вонзить в его сердце нож, то так тому и быть. Майк не заслужил ничего, что у него есть.       Зато Майк заслужил Харви Спектера.       – Я так и знала, – говорит Рейчел, и Майк вместо неё прокручивает нож в своей груди.       – Рейчел, – зовёт Майк, потому что это, вероятно, последний раз, когда он вообще имеет право произносить её имя.       – Хватит, – говорит Рейчел, даже не оборачиваясь, и уходит.       Нож пронзает грудную клетку насквозь.       Только буря не затихла.       И Майк даже не мёртв.       Возможно, Рейчел – единственный человек, который способен разрушить, не разрушая, и дать жизнь в гневе.       Майк мчится за ней на улицу, потому что он не может потерять это чувство, не может сдаться Харви Спектеру без боя. И уж точно он не отдаст ему всё, что успел заполучить без его помощи. Единственное, что смог заполучить без его помощи.       – Рейчел, стой, позволь мне объяснить! – просит Майк, выбегая перед ней.       Он обхватывает её плечи так осторожно, как может, чтобы остановить. Лёгкие горят, его сердце болит и ноги едва слушают его, будто он пробежал марафон. Пальцы покалывает от холода.       – Как? – кричит Рейчел.       – Послушай, я хочу рассказать тебе, – громким шёпотом просит Майк. Мир перед глазами расплывается. Пальцы колет сильнее. И тело совсем его не слушает.       Майк не может потерять всё, даже не заполучив это до конца. Это нечестно. Нечестно, что его жизнь рушится, что всё рушится и что он больше не тот, кого он знал. Что он не узнаёт себя, когда смотрит в зеркало. Это всё чертовски несправедливо!       Майк пытается сморгнуть темноту перед глазами, но ничего не получается. Его горло болит, и лёгкие, и руки, и он не может дышать. Он вдыхает всё сильнее и сильнее, но выдохнуть не получается, и кажется, что его грудь может лопнуть под напором воздуха. Это так больно, что Майк чувствует влагу в уголках глаз. Его сердце пульсирует во всём теле и особенно больно бьёт по голове. Но потом...       Сердце так больно бьётся в груди, что Майку становится действительно страшно. Он отпускает Рейчел и хватается рукой за грудь, будто так и правда можно утихомирить агонию, охватывающую грудную клетку.       Майк медленно оседает на асфальт, потому что ноги совсем его подводят и он почти ничего не видит вокруг. Он чувствует чужие руки и отдалённо слышит голос Рейчел, но он не может открыть глаз и не может вдохнуть.       Он устал.       Так чертовски устал.       Возможно, будет не так уж страшно, если он хотя бы на секунду прикроет глаза и позволит себе отдохнуть.       Ему просто нужно наконец выдохнуть...

***

      Майк чувствует, что лежит в кровати, но она совсем не похожа на его, потому что нет того особенного прогиба в районе лопаток. Воздух прохладный и не самый приятный, полный различных химических примесей.       Майк кое-как приоткрывает глаза и щурится от света. Голова раскалывается, но в целом он чувствует себя хорошо. Что произошло? Он попал в аварию?       – Майк? – кто-то тихо зовёт его, и Майк поворачивает свою голову влево на звук голоса.       – Рейчел? – пробует Майк, всё ещё щурясь.       – Да, это я. Как ты? – её голос слабый и чуть дрожит, и Майк, вероятно, очень напугал её произошедшим. И...       – Боже, – выдыхает Майк, вспоминая, что он рухнул в обморок прямо перед ней. Наверное, он до смерти напугал её. – Всё хорошо, Рейчел.       – Хорошо? – возмущённо шепчет она. – Майк, Господи, я думала, что у тебя сердечный приступ! И что ты умрёшь прямо там, на улице, пока едет скорая, – голос Рейчел дрожит сильнее и пару раз становится выше обычного. Майк присматривается и видит испуганное лицо девушки и покрасневшие глаза.       – Но, как я понимаю, это был не сердечный приступ. Так что всё в порядке.       – Ничего не в порядке, Майк! – говорит она, переходя с шёпота на естественную громкость. – Мне нужно позвать врача, – говорит Рейчел, отстраняясь и выходя из палаты.       Майк тихо стонет от отчаяния, не понимая, как его жизнь превратилась во второсортную мелодраму. Ему просто нужно домой, успеть поспать хотя бы пару часов и не опоздать на работу.       – Мистер Росс. Меня зовут доктор Фейт, – женщина на вид чуть старше самого Майка и выглядит довольно милой. Вероятно, она отпустит его домой и не будет ничем докучать.       – Можно мне уже уйти домой?       – Майк! – восклицает Рейчел, с непониманием смотря на него.       – Мистер Росс, как вы знаете, вы имеете полное право отказаться от лечения и поехать домой, но я настоятельно рекомендую остаться вам на ночь, чтобы мы убедились, что с вами всё в порядке.       – Слушайте, всё хорошо. Чтобы ни произошло после того, как я выйду из больницы, я не собираюсь после судиться с вами за некомпетентность. Я готов даже подписать бумаги. Просто выпишете меня, – Майк уже садится на кровати и свешивает ноги, готовый уйти прямо сейчас.       – Мистер Росс, у вас явное нарушение питания, недосып и случилась серьёзная паническая атака, – говорит доктор Фейт, на что Майк лишь фыркает. – Это одни их основных признаков тревожности или невроза. И я уверена, что у вас есть и другие симптомы. Если вы не хотите оставаться на лечение, то хотя бы посетите психолога.       – Всё в полном порядке, – говорит Майк, зажмуриваясь, чтобы прогнать пятна перед глазами, но лучше не становится.       – Дайте нам минутку, пожалуйста, – просит Рейчел, неловко улыбаясь.       – Конечно, – говорит доктор прежде, чем выйти.       Несколько секунд в палате висит тяжёлая тишина. Вероятно, Рейчел сверлит его макушку злым и недоумевающим взглядом, но Майк устал, завтра тяжёлый день, и ему нужно поспать.       – Что не так, Майк? – тихо спрашивает она, и Майк еле слышит её через жужжание в ушах.       – Рейчел...       – Нет. Это был риторический вопрос. Так что молчи и слушай меня. С тобой творится что-то непонятное, ты мало ешь и спишь, и у тебя была паническая атака. Боже, Майк, что-то тревожит тебя настолько сильно, что ты похож на тень самого себя, и ты настолько нервничаешь, что потерял сознание. И ты лежал там, на асфальте, и задыхался, а я не знала, что делать! Просто дай себе помочь, я прошу тебя! – Рейчел присаживается перед ним, желая заглянуть в глаза, но Майк закрыл их, стараясь избежать надвигающееся головокружение.       – Рейчел, я не могу, – наконец, говорит Майк, тяжело проводя рукой по лицу и тихо вздыхая.       – Я звоню Донне и говорю, что у тебя завтра выходной, потому что ты в больнице.       – Нет! – возмущённо восклицает Майк, слишком резко вскидывая голову и зажмуриваясь от боли. – Не смей звонить Донне. Она расскажет Харви, и он уволит меня, потому что подумает, что я не справляюсь с работой.       – Тогда давай договоримся, – серьёзно говорит Рейчел, для убедительности держа свой телефон в руке.       – Ладно, – выдыхает Майк. – Чего ты хочешь?       – Во-первых, ты остаёшься на ночь в больнице, как советует тебе врач.       – Но... – Майк замолкает, смотря, как Рейчел вскидывает бровь и открывает список контактов в телефоне. – Хорошо.       – Во-вторых, мы поговорим. Ты расскажешь мне всё и мы обсудим всё.       – Рейчел, пожалуйста. Я же сказал, что не могу...       – Это было до того, как я поняла, насколько сильно это разрушает тебя. Майк,.. твоя тайна уничтожает тебя. И я не смогу жить, зная, что с тобой что-то происходит, но ты не даёшь никому себе помочь.       – Поверь, ты не хочешь этого знать, – тихо произносит Майк, потому что даже он не хотел этого знать.       – Я хочу, потому что это ты, Майк.       – Рейчел, – устало просит Майк. Он смотрит на девушку, держащую палец над вызовом, где выделено имя Донны, и вздыхает. – Хорошо, но не сейчас, ладно?       – Майк... – предостерегающе начинает девушка.       – Я обещаю тебе, что я всё расскажу, но не сейчас. Потому что... это сложно и тяжело, и я не знаю, как рассказать об этом. Я... даже не могу произнести это вслух.       – Я подожду, когда ты будешь готов, – серьёзно произносит Рейчел. – Но если начнёшь от меня бегать и прятаться...       – Не буду. Я пообещал.       – Я верю тебе на слово, Майк Росс. И третье условие: будешь отчитываться о своём сне и питании. И если ты даже помыслишь о том, чтобы обмануть меня...       – Зачем ты всё это делаешь? – спрашивает Майк, не понимая. Он причинил Рейчел боль, он обманывает её. Он обманывает всех и себя заодно. Он не достоин такой заботы.       – Потому что ты особенный, Майк. И я хочу, чтобы ты был в порядке.       – Рейчел, – «я того не стою».       – Когда ты ел в последний раз?       – Это неважно, – говорит Майк, потому что это последнее, о чём он хочет сейчас думать, не считая Харви Спектера.       – Говори. Или Донна сейчас же обо всём узнает. А через минуту об этом уже будет знать Харви Спектер.       Майк тяжело вздыхает, трёт лоб и пытается вспомнить, когда в последний раз баловал себя чем-то, кроме кофе.       – Вчера днём, – шепчет Майк на выдохе и прикрывает глаза, всем телом ощущая, как Рейчел испепеляет его яростью и сожалением одновременно.       – Боже, – выдыхает Рейчел, качая головой. – И ты говоришь, что с тобой всё в порядке. Как ты вообще на ногах держишься всё это время? И то...       – Ты правда будешь об этом шутить? – спрашивает Майк, вскидывая брови.       – Нет, – поджимая губы, говорит Рейчел. – Но что бы тебя ни мучило, мы справимся с этим вместе, – Рейчел встаёт, кладёт свои тёплые ладони на его плечи, и Майк утыкается ей в живот, прикрывая глаза и вдыхая приятный, сладкий запах.       – Не знаю, чем я заслужил тебя, – выдыхает Майк, сглатывая и стискивая зубы, чтобы не расплакаться от бессилия.       – Всё будет хорошо, – говорит Рейчел, проводя ладонью по его волосам. – А теперь план действий. Ты отдашь мне свои ключи, чтобы завтра с утра я могла заехать за твоим костюмом и привезти его сюда. Я буду здесь ровно в шесть тридцать, и ты должен выглядеть, как огурчик, – Майк усмехается, фыркая Рейчел в живот, и заставляет её рассмеяться от щекотки.       – Хорошо. Завтра в шесть тридцать, – Майк вытаскивает ключи из кармана и передаёт их Рейчел. – Чёрт, моя квартира ведь до сих пор открыта, – вдруг вспоминает он и смотрит на Рейчел.       – Я сейчас поеду туда и проверю, чтобы всё было на месте. А ты отдыхай. Я позову врача.       – Спасибо, – ещё раз говорит Майк, смотря на девушку. Внутри него совершенно тихо и спокойно, или же пусто, но это не имеет значение, потому что главное, что ему не страшно и не тревожно. Вероятно, буря вышвырнула из него всё, что было внутри. Оно и к лучшему.       Рейчел улыбается мягко и чуть печально перед тем, как выйти, но это лучше, чем слёзы в её глазах. Майк едва улыбается ей в ответ и остаётся ждать врача.       После пары анализов и процедур Майку дают снотворное, чтобы он выспался, и, пожалуй, это лучшая часть дня, потому что мысли в голове становятся тяжёлыми и двигаются всё медленнее и медленнее, пока, в конце концов, не засыпают вместе с сознанием Майка. И в этот раз во снах его ничто не тревожит.

***

      Майк потягивается и широко зевает, чувствуя себя удивительно отдохнувшим. Он уже и не помнит, когда спал так хорошо в последний раз. Ему снилось что-то приятное и он, кажется, ещё чувствует запах свежей выпечки прямо под носом. Отхватить бы сейчас бабушкиного пирога...       – Доброе утро, – раздаётся прямо над ухом голос Рейчел, и Майк вздрагивает от неожиданности. – Выглядишь намного лучше.       – Доброе и спасибо, – с довольной улыбкой произносит Майк и протирает глаза руками. Он переводит взгляд в окно и отмечает, что уже довольно светло. Майк поднимает глаза на часы на стене и весь хороший настрой мигом пропадает. – Уже десять!       – Всё хорошо, – сразу же говорит Рейчел, выставляя руки, будто бы действительно собиралась удержать Майка в постели.       – Что хорошего? Я должен был быть в фирме уже в 7.30. Ты обещала приехать в полседьмого. Почему я всё ещё здесь?       – Ты так хорошо спал. И снотворное ещё действовало, так что будить тебя было бы плохой идеей, – говорит Рейчел и для убеждения даже добавляет немного извиняющихся ноток.       – Может, то, что я выспался, хорошо. Но плохо то, что Харви теперь точно меня уволит.       – Не уволит, если он с утра занят делами с Джессикой, а ты, чтобы помириться со мной, взял меня на про боно, которым не мог заняться уже два дня.       – Какого? – недоуменно спрашивает Майк, хмурясь.       – Я заехала сюда, но ты ещё спал. Я и доктор Фейт были согласны, что тебе нужен отдых. Так что я поехала в фирму, взяла дело про боно и узнала у Донны, какие планы у Харви с утра. Он был у Джессики, так что я сказала Донне, что мы помирились, потому что ты решил взять меня на помощь с делом, – Рейчел немного неловко улыбается и передаёт папку с информацией Майку. – Донна сказала, чтобы мы сильно не задерживались, потому что Харви не любит, когда ты опаздываешь, но прикроет, потому что больше этого Харви не нравятся благотворительные дела. Но я не удивлена, – усмехается Рейчел, закатывая глаза и улыбаясь.       – Это... гениально, я бы сказал, – тянет Майк, окончательно просыпаясь. – Правда, Харви всё равно будет злиться. Обычно я занимаюсь про боно в свободное время.       – Что ж, тогда нам стоит немного поторопиться, успеть сделать по делу хоть что-нибудь и вернуться в фирму до того, как мистер Спектер начнёт злиться, – с улыбкой произносит Рейчел.

***

      Майк проводит с Рейчел почти весь день, встречаясь с клиентом, борясь со страховой компанией, которая не желает делать выплату, и в перерывах между спорами хорошо проводя время.       Рейчел утаскивает Майка на обед и тщательно следит за тем, чтобы он поел. Майк чувствует себя неловко, но ему всё равно весело, когда Рейчел начинает делиться историями о самых странных блюдах, которые она пробовала. И они оба опускают тот факт, что Майк не съел даже половины заказанного.       И всё же им вместе весело, Майк за весь день почти ни разу не подумал о Харви и тщательно игнорировал мысли, которые могли к этому привести. А Рейчел постоянно болтала и говорила о том, как круто на самом деле быть адвокатом.       – Ты выглядишь слишком взволнованной, – весело замечает Майк.       – Я будто бы настоящий адвокат, и это так здорово! Я бы занималась таким всю свою жизнь, – лепечет Рейчел, широко улыбаясь и чуть ли не визжа от счастья.       – Да, да, я знаю. Потому что я чувствую то же самое, надирая зад плохим парням. Но тут что-то ещё, – говорит Майк, щуря глаза в подозрении.       – Знаешь ли, у всех есть свои секреты, Майк Росс, – наигранно серьёзно говорит Рейчел и драматично отворачивается, тряхнув волосами.       – О Боже, – фыркает Майк, тихо смеясь. – Я всё равно узнаю, что это. Я хорошо ищу информацию.       – Сказал ты помощнику юриста? – смеётся Рейчел, и Майк принимает своё поражение. – Ты узнаешь что-то обо мне только, если я сама скажу или покажу тебе это. Так что когда мы оба будем готовы, у нас будет обмен секретами.       – Ты правда чертовски умная и хитрая, – говорит Майк.       – Твои слова, не мои, – усмехается Рейчел.       – Нам пора вернуться в фирму, у меня ещё куча бумажной работы, – вздыхает Майк, прикрывая глаза.       – Всё будет хорошо, – говорит Рейчел. – И спасибо за этот день.       – Тебе тоже спасибо. За день и... за всё.       Они улыбаются друг другу, после чего ловят такси и едут в фирму, чтобы закончить свои дела.       Пока Майк работает с бумагами, Донна передаёт ему сообщение о том, что Харви хочет видеть его. Майк тяжело вздыхает и выходит из кубика. Не может быть и дня, чтобы в нём не побывало Харви Спектера. Интересно, сможет ли Майк вообще жить без упоминания о нём?       Подходя к дверям офиса, Майк видит Харви, как всегда идеального, напротив окна. На секунду сердце внутри болезненно сжимается – и Майк думает, что вот опять у него начнётся атака и всё покатится по наклонной. Но мгновение заканчивается – и боль становится намного слабее, так что Майк заходит внутрь и будто бы окунается в Харви с головой. Как защитный механизм, его тело напрягается, и Майк думает, что это правильно – ни на секунду не расслабляться рядом с Харви Спектером, потягивающим виски с задумчивым взглядом.       – Хотел видеть меня?       – Да, Майк. Садись, – и этот голос, обманчиво мягкий и приказной, который Майк не ослушался даже, если бы от этого зависела его жизнь.       Майк закрывает дверь и шагает к дивану, потому что он уже в ловушке, и даже если всем своим видом он старается показать, насколько недоволен и оскорблён всем произошедшим, на деле он просто боится попасться в очередной умело расставленный капкан.       – Я хочу рассказать тебе историю, которую должен был рассказать ещё в день возвращения Дэниела, – Харви смотрит в глаза, удерживая и гипнотизируя, и Майк замирает под этим взглядом. – Когда Джессика и я выяснили, что Дэниел растрачивает деньги клиентов, мы пошли к нему. Он признался. Сказал, что его жена больна раком и ему нужны деньги, чтобы попытаться спасти её. На самом деле, ему нужны были деньги, чтобы содержать любовницу.       Майку становится немного тошно от услышанного, но он лишь чуть щурит глаза, чтобы удержаться от высказывания и не перебить Харви.       – И сейчас он говорит, что изменился. Но человек, способный на такое, это человек, которому мне очень трудно доверять.       Майк думает об этом. О том, какую ложь скрывал Хардман и насколько ужасным человеком он оказался на самом деле, несмотря на милую улыбку и наигранный невинный образ.       Майк думает о том, что он тоже скрывает грязный секрет на самом дне, который может показать, какой он мерзкий человек на самом деле. И он думает о том, что могло бы быть, узнай об этом Харви. Но это слишком страшно, слишком больно, и Майк быстро гонит эти мысли прочь из головы.       – Но ты доверяешь мне? – спрашивает Майки, боясь, будто сейчас он посмотри в глаза Харви, и тот всё поймёт, и скажет, что больше никогда не сможет ему доверять, раз Майк скрывает в себе такое. Но Майк решается заглянуть Харви в глаза. Глубокие, тёмные, карие глаза...       – Поэтому я хотел, чтобы ты знал, – уверенно говорит Харви.       Майка подташнивает от мысли о том, что в этот раз никакой ловушки не было. В этот раз всё иначе: Харви действительно жаль из-за случившегося. И доверие со стороны Харви – наивысшее извинение, на которое он способен. Майк видит это в его глазах, в его чуть расслабленной позе и с удовольствием принимает то, что ему так искренне отдают.       Майк выходит из кабинета, возвращается в свой маленький кубик и чувствует достаточно сил, чтобы теперь заняться тем, чего он боялся всё это время. В нём больше не поле боя, по крайне мере, сейчас, так что Майк медленно вдыхает, выдыхает и открывает поисковик. В строке поиска буква за буквой появляется слово «Plavix».       Первая же строчка говорит ему о том, что это лекарство применяется для предотвращения сердечных приступов и инсультов у людей с заболеваниями сердца, так что Майк хватает свою сумку и как можно быстрее выбегает из офиса, лифта, здания, чтобы успеть приехать к бабушке до того, как посетителям запретят входить.       Майк, вечно загруженный делами и обязанностями на новой работе, постоянно забывает о том, что в его жизни по-прежнему есть человек, который всегда будет любить его, несмотря ни на что. И Майк, словно ему снова одиннадцать, хочет расплакаться от мысли о том, что он может потерять бабушку. Он чувствует себя гадким и глупым, эгоистичным и неблагодарным, потому что постоянно занят, не находит возможности для простого визита и упускает время. И каждый раз он забывает об этом, потому что опять много дел, и опять время идёт слишком быстро, и опять жизнь даёт ему пинка под зад, и незаметно день превращается в неделю, и всё по кругу...       Бабушка улыбается ему тепло, ласково и понимающе, и в словах бабушки Майк слышит простую истину о том, что он лишь паникующий маленький ребёнок, который не может даже до конца дочитать инструкцию лекарства. Она по-доброму насмехается над ним, надеясь, что свою работу он выполняет лучше, и Майк, словно мальчишка, просит над ним не издеваться.       Так что Майк переводит всё в шутку и говорит, что у него слишком много денег и нет девушки, потому что он, как и его бабушка, не хочет волновать её по мелочам и тревожить пустяками. А по сравнению с ней и её здоровьем всё на самом деле является пустяком. Так что сегодня Майк проводит с бабулей столько времени, сколько ему позволяет медсестра, которой потом приходится выгонять его из палаты, чтобы дать бабушке выспаться. Но Майк всё равно счастлив, потому что они шутили, болтали о разных забавных мелочах и весело проводили время. И это то, что ему действительно было нужно – побыть со своей настоящей семьёй.

***

      Майк проводит выходные дома, периодически обмениваясь смс-ками с Рейчел и отчитываясь о том, что с ним всё в полном порядке.       В эти удивительно тёплые и солнечные дни Майк счастлив из-за того, что его демоны дремлют, не пытаясь сожрать его. Так что Майк хорошо спит и даже выходит прогуляться, чтобы перекусить чем-нибудь вкусным. Он заслуживает чего-нибудь сладкого и горячего.       На улице прохладный ветерок, тихий шелест листвы и солнечный свет. Майк, прикупив горячего кофе и восхитительный золотистый пирожок, устраивается на скамейке в парке и просто смотрит. Мамы гуляют с колясками, дети бегают друг за другом, люди валяются на траве, наслаждаясь солнцем.       Майк глубоко вдыхает, по большей части чувствуя аромат кофе и выпечки, и прикрывает глаза, когда ветер шуршит в листве и позволяет лучам солнца скользнуть по лицу Майка. Давно он не чувствовал себя настолько спокойно и свободно, будто нет совершенно никаких проблем. А, может, так оно и есть, и к чёрту всё. Сегодня удивительный день и Майк собирается наслаждаться им до последней секунды.       Майк расплывается в улыбке непроизвольно, тихо довольно стонет от вкуса шоколадной булочки и запивает это восхитительным кофе. Боже, этот день – воплощение Рая. Майк хочет остаться здесь до конца своей жизни.       На фоне где-то далеко играет музыка, смеются люди и определённо счастливо гавкает собака. Люди что-то кричат друг другу, небольшая стая голубей, курлыкая, окружает маленькую девочку, которая принимается их кормить. Майк замечает летящую жёлтую тарелку, разноцветного летающего змея, мелькающего среди деревьев, детей, кидающих друг другу мяч. В нескольких скамейка от него явно происходит напряжённая игра в шахматы, и несколько человек рядом наблюдают за двумя игроками.       Майк усмехается, начиная улыбаться ещё шире, жмурится на солнце и просто дышит. Давно он не сидел так просто, ничем не занятый, и наслаждался тем, что он просто есть и мир вокруг тоже. Наверное, он вообще никогда такого не делал, но сейчас – самое время.       – Майк? – кто-то, определённо мужчина, зовёт его, и Майк открывает глаза, чтобы посмотреть на своего гостя.       – Пол, какая встреча, – говорит Майк, расплываясь в улыбке.       Мужчина присаживается рядом на скамейке и сразу же расслабляется, улыбаясь теплу и свету. Идеальный день.       – Рад видеть тебя, – говорит Пол. – Как твои успехи?       – Неплохо. Но сегодня это не имеет значения. Не хочу думать ни о чём в такой прекрасный день. Как ты?       – Аналогично, – вздыхает Пол, улыбаясь уже мягче и легче. – Сегодня никаких забот.       – Гуляешь? – интересуется Майк.       – Кое-что получше. Надеюсь, ты не аллергик, – говорит Пол и вдруг громко свистит. Проходит несколько секунду прежде, чем Майку в ноги чуть не врезается красивый золотистый ретривер.       – Господи, я должен его погладить, – говорит Майк, мгновенно оживляясь. Он чувствует в груди счастье при виде этой большой пушистой радостной собаки. Будто он снова мальчишка, бегающий по лужам, и ему дико хочется играть в догонялки и тискать собак, потому что именно это и является идеальным днём.       – Её зовут Фанта, от слова «фантастическая», – с абсолютно счастливой улыбкой говорит Пол, почёсывая собаку за ухом. – Ну, или потому, что она любит фанту, хотя я настоятельно запрещаю ей выпрашивать её у других.       Майк смеётся, оставляет кофе и тянет руки к очаровательному созданию, которое сразу же принимается их обнюхивать и в конце концов, очевидно, настолько удовлетворяется результатом знакомства, что практически залезает на Майка. Он смеётся, гладит Фанту по голове, шее, спине и обязательно за ушком и под мордой, уворачиваясь от её мокрого языка.       – Боже, я не целуюсь на первом свидании, – смеётся Майк, когда Фанте всё же удаётся широко лизнуть его в щёку.       – Её ничто не остановит, поверь мне, – говорит Пол, закинув руки на спинку скамейки и наблюдая за живописной картиной с широкой улыбкой.       – Да, я уже понял. Она фантастическая, – довольно лепечет Майк, сдаваясь и подставляя лицо, заодно имея больше шансов почесать эту прекрасную собаку везде, где только сможет.       – Хочешь поиграть? – спрашивает Пол, доставая из рюкзака мяч. Он смеётся, когда замечает горящий взгляд Майка.       – Отдай мне это сейчас же, – говорит Майк притворно серьёзно, допивает кофе и выбрасывает стаканчик.       – Пошли, проверим, кто круче кидает, – усмехается Пол и поднимается со скамейки.       – Нечестно, у тебя больше опыта в таких делах,– возмущается Майк, стараясь не упасть из-за носящейся вокруг них двоих Фанты.       – Да. Поэтому, чтобы смотивировать тебя, мы можем сыграть на желание.       – Брать на слабо так неблагородно, – говорит Майк, качая головой.       – А из нас двоих рыцарь не я, – фыркает Пол, скидывает портфель на траву и подкидывает вверх мяч. – Согласен?       – Разумеется, да, – восклицает Майк.       – Я надеру тебе зад, – насмехается Пол. Майк пытается нахмуриться, но вместо этого начинает смеяться.       Пусть бы этот день не кончался.       В итоге Майк проигрывает Полу мороженое. Которое они с наслаждением поедают на скамейке в парке. Фанта счастливо носится вместе с другой собакой, и Майк смеётся от того, как забавно они вместе выглядят.       – Рад был повидать тебя,– говорит Пол. – Жаль, что всё так завертелось. Я хотел позвонить, но поиски работы и переезд заняли слишком много времени.       – Ты переехал? – спрашивает Майк, переводя взгляд на Пола.       – Учитывая те деньги, что ты выбил для меня, я правда могу больше не работать, – весело усмехается Пол. – Но я нашёл хорошую работу и переехал ближе к центру и к парку, чтобы выгуливать Фанту. Так что если бы не ты...       – Я уже говорил тебе, что это моя работа. Так что я рад за тебя, – говорит Майк, улыбаясь. – Ох, и хватит делать тут из меня героя. Это неловко, ведь мы теперь вроде как друзья.       – Тогда, как твой вроде как друг, предлагаю встретиться и отметить начало моей новой жизни. И в этот раз я точно позвоню, потому что я даю обещание.       – Я ловлю тебя на слове. Ты же знаешь теперь, какие юристы зануды. Ты от меня так просто не отделаешься, – усмехается Майк.       – Поверь, всё очень даже наоборот. Я знаю, где ты работаешь, я найду тебя, – громко шепчет Пол, и Майк смеётся.       Они прощаются через час, поболтав ещё о разных забавных мелочах, после чего отправляются по домам. Майк дышит полной грудью, улыбается, как идиот, и понимает, что никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас.

***

/основа: 2 сезон 4 эпизод/

      Майк чувствует себя отлично сегодня, с утра прокручивая в голове лучшее-в-мире-воскресенье, и ещё лучше от того, что он может трогать вещи Харви в его кабинете, пока начальника нет, и даже не получить за это по рукам ни от него, ни от Донны. Майку нравится сидеть в кабинете Харви, наслаждаясь свежим воздухом и теплом, пропитавшим комнату через большие окна. Он роется в коллекции, чувствует запах Харви и представляет, как тот перебирает пластинки своими длинными пальцами, решая, что он хочет слушать сегодня. Майку нравится думать, как Харви: будто он сидит в его голове, чувствует всего Харви и ощущает защиту, которая появляется только рядом с ним. Потому что если Харви и причиняет Майку боль, то он также всё ещё остаётся тем человеком, который защищает его и их тайну круглые сутки. И от этого сердце Майка бьётся быстрее.       – Руки прочь от винила, ребёнок, – говорит Харви, входя в кабинет уверенным шагом.       – Десять утра. Здорово, что ты явился, – усмехается Майк, пропуская фразу Харви мимо ушей.       – Я закрывал Крэнстона этим утром.       – Ох, да? Не управился к девяти? – фыркает Майк, рассматривая пластинку «The Fall».       – Как-то ты немного болтлив для понедельника, – с ноткой доброго сарказма говорит Харви, распаковывая конверт. – Какого чёрта...       – Что? Что там? – любопытствует Майк, отрываясь от коллекции пластинок.       – Проект жалобы от Смит и Дэвейн, угрожают переоткрыть дело Рэнделл против КМ. Это дело, которое я выиграл четыре года назад.       – Рэнделл против КМ? – переспрашивает Майк, роясь в своей памяти, чтобы отыскать нужную информацию. Радостно восклицает, щёлкая пальцами, когда отыскивает нужные сведения. – Да, несчастный случай на Мерритт Паркуэй. Они утверждали, что это из-за капота Костал Моторз, но ты разгромил их в суде, утверждая, что это была вина водителя.       Майк полностью оборачивается к Харви и видит его удивлённо-восторженный взгляд, отчего в груди вдруг начинает расплываться тепло и Майк еле удерживается от того, чтобы не начать улыбаться, как идиот.       – Это не может больше удивлять тебя, – говорит Майк, указывая на свою голову и запоминая такого впечатлённо-довольного Харви. Майку удивительно хорошо от этого взгляда и в тоже время неловко, потому что, да, он знает абсолютно каждое дело Харви, потому что изучил их все во время работы. Возможно, это ещё один маленький грязный секретик, в котором он никогда не признается, хотя вряд ли Харви не догадался сам только что.       – Они говорят, что есть новые доказательства, – говорит Харви, смотря в бумаги.       – Новые доказательства? Это же ответственность производителя, – говорит Майк, возвращаясь к пластинкам. – Срок исковой давности истёк.       – Что означает, что это вымогательство, – подводит итог Харви.       – И ты собираешься разобраться с этим дерьмом, – довольно говорит Майк, переставляя пластинки.       – Разумеется, – отвечает Харви, потому что других вариантов, кроме как решения проблемы Харви Спектером, попросту не существует.       Но Майку уже нет до этого дела, потому что в сокровенных залежах Харви Спектера Майк отыскивает пластинку The Spinners.       Харви незамедлительно реагирует на довольный смешок и вскидывает голову, чтобы посмотреть на Майка.       – Да ладно тебе, Спиннерс? Серьёзно? – насмехаясь, говорит Майк и демонстрирует виниловую пластинку.       – К твоему сведению, – строго говорит Харви, – Спиннерс были одной из определяющих поп-групп своего времени.       – Ох, – говорит Майк, даже не осознавая, что роет себе могилу собственными руками, – Ох, вау, прости. Да, это круто, как, знаешь, братья Джонас, или Хэнсон, или Нсинк, или Селена Гомез, да.       Боже, если бы Майк только догадывался, что самостоятельно залез головой в петлю. Доверие, оказанное ему Харви, слишком ослабило его бдительность. Слишком.       Харви оборачивается к Майку, и тот сразу же улавливает это самодовольство во взгляде. И начинает немного нервничать.       – Пошли со мной, болтушка. Я хочу тебе кое-что показать, – довольно заявляет Харви, укладывая свою горячую руку на спину Майку и тем самым удерживая его от побега.       – Да? Что, по Биберу тоже сохнешь? – продолжает насмехаться Майк, потому что вряд ли уже будет хуже, что бы его ни ждало.       Харви довольно усмехается и берёт Майка за локоть, чтобы тот даже не помыслил о том, чтобы унести ноги. Что ж, щеночка стоит поучить манерам. Слишком уж разговорчивый с утра пораньше.       – Он весь твой, – небрежно и чересчур довольно бросает Харви, заталкивая Майка в кабинет Луиса.       – Что? – возмущается Майк.       – Почему ты передумал? – спрашивает Луис.       – А это важно? – уточняет Харви.       – Ты наказываешь его, да?       – Да.       – Работать со мной – это наказание?       – Я считаю, что весь этот диалог – наказание.       – Класс, и вот мы здесь, – вздыхает Майк. В список «Чего не стоит делать в присутствии Харви Спектера» смело вписывается пункт о шутках над его пластинками.       – На сколько?       – Одно дело.       – Юрисдикция?       – Исключительная.       – Что я могу с ним делать?       – А что ты хочешь с ним делать?       – Харви!       – Разное...       – Это незаконный ответ!– протестует Майк, только и наблюдающий, как две акулы адвокатского мира перекидываются репликами, решающими его судьбу.       – Ты клянёшься чтить границы закона?       – Предпочитаю Женевскую конвенцию.       – Тогда сделка заключена.       – Мы... – пробует Майк, но Харви, улыбаясь своей надменной садистской улыбкой, хлопает его по плечу и уходит прочь. Чёртов Харви Спектер. Майк переводит несчастный взгляд на Луиса. – Думаю, мне нужен больничный?       Луис отрицательно качает головой, и Майк понимает, в какой же заднице он оказался.       Опять же, чёртов Харви Спектер.

***

      Майк не сказал бы, что Луис – плохой человек. Нет, скорее... непонятный. Майк не особо желал иметь с ним хоть каких-нибудь дел, потому что не горел желанием разбираться с Луисом и действительно выяснять, что он из себя представляет. Луис совершал не лучшие поступки и вёл себя не лучшим образом с первого дня Майка здесь. И, вероятно, то, что Майк работал на Харви, делало их отношения в разы сложнее и хуже.       Но теперь у Майка не было выбора, ведь Харви отказался принять его обратно и отказал в работе, так что теперь, вероятно, он хотя бы немного разберётся в том, кто такой Луис Литт.       Работать с Луисом оказалось интереснее, чем работать на него. Майк действительно никогда не задумывался о том, что в Пирсон Хардман не будет работать абы кто. И раз Луис здесь, то он заслужил это. И Майк убедился в этом, работая с ним лично, бок о бок. Майк думал, что доставлять такое удовольствие может только работа с Харви, потому что он лучший и он надирает зад всем богатым ублюдкам направо и налево. Но Луис оказался не хуже. Он слушал Майка, принимал его идеи и хвалил за выполненную работу. Он старался идти на контакт. И хотя Майк всё ещё не понимал Луиса, он старался делать это в ответ. Потому что при знакомстве Луис Литт оказался человеком лучше, чем на первое впечатлении.       Луис часто говорил странные вещи, суть который Майк вроде как улавливал, но на деле боялся даже задуматься, откуда же они берутся. Но в этот самый момент, на допросе, Майк понял, что Луис способен говорить удивительные вещи и говорить их красиво и правильно, подбирая самые нужные слова из всех возможных. И, вероятно, тогда же Майк и понял, что за человек Луис Литт. Может, не до конца, но суть была ясна.       Луис – второстепенный персонаж в истории, где заслуживает быть одним из главных. У него сложный характер, нелепые фразочки и проблемы в общении с людьми, но так же Луис Литт – ответственный, честный и обожает свою работу не только за её красоту и силу, но и за то, что он действительно умеет её делать. И смотреть, как Луис добивается своего, также захватывающе, как наблюдать за работой Харви. Проводя с Харви всё время, Майк действительно забыл, что здесь есть ещё множество талантливых и удивительных адвокатов, которые способны размазать других в лепёшку. И то, что они нашли с Харви общий язык, не означает, что Майк не может наслаждаться работой с другими. Тем более, сейчас, когда это ему больше всего необходимо.       Последние дни прошли легче других благодаря поддержке Рейчел, встрече с Полом и его очаровательной собакой, хорошей погоде и отсутствию кошмаров по ночам. А теперь он работает над другим делом с другим адвокатом, и всё то, что так его волновало всё это время, уходит на задний план. И Майку кажется, что он может жить со всем, что сжирает его изнутри. И он чувствует, что может справиться с этим. И то, что лишь несколько дней назад извело его до панической атаки, теперь превратилось в нечто тяжёлое и мрачное, но вполне подъёмное. И с этим Майк справиться мог.       Кто же знал, что Майк Росс когда-то будет благодарен за наказание в виде работы с Луисом Литтом.

***

      – Помнишь, я сказал, что работать на меня и Луиса одновременно слишком рискованно? – говорит Харви.       Майк, поднимая трубку, даже не ожидает услышать приветствие. Харви Спектер не разменивается по мелочам, он сразу кидается в атаку, но, что удивительно, всегда имеет план и план на случай провала первого. С другой стороны, поэтому он и лучший из лучших.       – Да, – говорит Майк. И он знает, что Харви скажет дальше, и это греет его душу и заставляет сердце биться чуть быстрее, потому что Харви Спектер звонит ему, чтобы просить о помощи. Это не упрощает жизнь Майка, наоборот, делает хуже, ведь демоны вздымают вверх головы и ведут носом на запах харвиной просьбы. Но разве может Майк отказать ему?       – Мы должны рискнуть, – говорит Харви, и Майк знает, что демоны внутри вышли на охоту. – Мне нужно, чтобы ты просмотрел каждый файл в этом деле.       – Имеешь в виду, ты хочешь, чтобы я нашёл то, что упустил ты, – довольно говорит Майк, потому что хочет, хоть и между строк, но услышать, что Харви хотя бы на одну сотую нуждается в нём также, как Майк – в Харви.       – Я ничего не упустил, – строго обрывает его Харви. – Ты должен просмотреть файлы и сказать, чего в них нет.       Демоны остаются голодными и ждут следующей бойни. Нечестно будить их и дразнить, но не давать еды.       – Дерьмо, мне нужно идти, – быстро произносит Харви и сбрасывает трубку.       Майк скармливает демонам себя.

***

      Майк помогает Донне рыться в файлах по делу, которых оказывается больше чем дохрена. И Майк кажется, что всё немного идёт не по плану, когда после слабого стука в дверь Донна встряхивает своими густыми рыжими волосами, треплет волосы Майку и распускает его галстук. Отличное прикрытие, что сказать.       Донна выглядит удивительно прекрасно, стоя растрёпанная перед ним на коленях, и Майк понимает, что также, несмотря на всю её красоту и силу, это выглядит совсем не возбуждающе, отчего тревога проходится по всему позвоночнику, как струя ледяной воды.       Донна отворачивается, не посмотрев на него, и Майк думает, повезёт ли ему настолько, чтобы она не заметила, что с ним происходит. Потому что Донна знает всё и сейчас она не хочет знать, что с Майком, потому что Майк – не тот, кто вредит Харви, есть дела поважнее него. И Донна обратит на это внимание только если Майк станет угрозой для карьеры Харви Спектера. И только для того, чтобы устранить проблему.       Может, Донна уже знает и понимает, насколько глупо то, что происходит с Майком, так что просто игнорирует это? Сколько таких же наивных людей, как и он, слепо следовали за её боссом и падали в пропасть? Вероятно, бесчисленное количество. И где они сейчас? Верно, Майк лишь один из немногих. Он пришёл за кем-то и после него будет следующий. И Донна знает это, и не вмешивается в естественный ход событий.       Так что, выходя из архива, Майк благодарит её, хотя даже не уверен за что именно. Но он знает, что он благодарен ей хотя бы за то, что ни одна из его мыслей не произнесена вслух ни им самим, ни ей.

***

      Луис застаёт их посреди разговора, замечая очевидный подвох в том, что Майк сидит вместе с Харви за одним столом, полным документов, и обсуждает местонахождение кого-то.       – Кто где живёт? – спрашивает Луис, и Майк оборачивается немного более нервно, чем хотел.       – Моя школьная подружка, – слишком серьёзно отшучивается Харви. – Мы общаемся на Фейсбуке.       – Ложь. Ты не настолько сентиментален, – говорит Луис, принимая эту глупую игру.       – Нет, я такой, – говорит Харви, что выходит намного тише, чем возглас Майка.       – Она его первая, – и Майку стыдно и весело одновременно.       – Допрос завтра. Будь готов, – говорит Луис, сдаваясь, и уходит из кабинета.       – Первая? – спрашивает Харви с оскорблённым видом и смотрит на Майка в упор.       – Я обязан был сказать это, – говорит Майк.       «Потому что ты первый у меня», – панически думает Майк, и его сердце болезненно сжимается от страха выдать себя.       Харви уезжает по найденному адресу. Майк же от себя уехать не может.

***

      Пока Харви разбирается со своим делом, Майк выполняет работу для Луиса. И, что удивительно, он никогда не думал, что будет делать это с таким удовольствием. Луис похвалил его, между строк, как, вероятно, делают все адвокаты, которые постоянно ищут лазейки. Но и Майк один из них, и он замечает и слышит то, что не произносится вслух.       Поэтому Майк сидит в офисе допоздна, выполняя поручение Луиса, хотя тот и дал ему возможность сделать это завтра. Может, похвала Луиса не то, что нужно демонам и страхам внутри него, но это то, что нужно самому Майку, и он хочет впечатлить Луиса и показать, что он хороший работник, он хочет ещё одну победу и выиграть это дело вместе с ним.       Потому что, хоть Луис порой странный и непонятный, и творит разные гадости с постоянной периодичностью, Майку удаётся рассмотреть в нём хорошего человека, которого Луис то ли боится, то ли не хочет показывать. И именно с таким Луисом Майк и работает эти дни, и это действительно здорово.       Майк не боится сказать об этом вслух. И не стыдится. Потому что Луис действительно крут и работа с ним помогает Майку отвлечься и опять наслаждаться тем, что он делает, а не прятаться за бумагами от пронизывающего насквозь взгляда тёмных карих глаз.       Именно поэтому Майк решается быть с Луисом честным. Майк знает, что хороший человек прячется внутри Луиса глубоко внутри за стеной из злости, зависти и гадостей также, как другие люди прячут свои мерзости за милыми и улыбчивыми масками. Возможно, именно поэтому Майк не понимает его, ведь все люди делают иначе. И он бы очень хотел достучаться до человека внутри. Майк доносит свою мысль предельно ясно и без увёрток. Он не знает, получается ли у него, но надеется, что Луис действительно возьмёт его слова на заметку. Потому что Майк хотел бы поработать с ним ещё раз.

***

      Майк понимает, что разговор с Луисом дал плоды, потому что Луис посматривает на Майка, ища поддержки в том, что он говорит, и Майк читает между строк извинение за прошлое поведение. Луис предлагает помощь. И Майку отчего-то слишком тяжело смотреть на то, как Харви говорит ему уйти. Ещё одна из жертв Харви Спектера, попавшая под его обаяние и оставшаяся отвергнутой. Майк думает, выглядит ли он со стороны таким же отчаянным. Потому что он не знает, хорошо ли, что он находится рядом с Харви больше времени, чем другие его не сломанные обожатели, или наоборот грозит ему быстрой гибелью.       – Это было грубо, – говорит Майк сразу же, как только Луис выходит из кабинета.       – Шутишь? – отвечает Харви, не понимая, почему Майк вообще говорит об этом.       – Он пришёл предложить свою помощь, Харви.       – Ты его вообще видел? – с издёвкой уточняет Харви. – Как только он почует, что мы что-то прячем от Хардмана, я гарантирую, что он побежит к нему, а не к нам.       – Я знаю, мы не можем доверять ему. Но это сейчас.       Харви всё же отрывается от документов и смотрит на Майка.       – И что ты имеешь в виду? – немного раздражённо спрашивает Харви.       – То, что Луис – хороший человек. Хотя сразу этого может быть незаметно, но это так. И, знаешь, чтобы заслужить чьё-то доверие, нужно довериться самому.       – У меня нет времени на эту херню. У нас здесь война, если ты не заметил. И разборки с Луисом нам ни к чему.       – Знаешь...       Майка обрывает трель телефона, который Харви незамедлительно поднимает. Разумеется, на этом их откровенный диалог заканчивается, после чего Хаври, как и обычно, выверенным движением застёгивает пиджак и идёт надирать зад врагам. Майку остаётся лишь тяжело выдохнуть и пойти закончить с бумагами.

***

      Луис пробирается в кабинет Харви, когда видит, как тот стремительным шагом куда-то уходит. Следом за ним в сторону кубиков шагает Майк. Донна всё ещё отсутствует, так что не составляет труда проникнуть в кабинет и забрать наскоро припрятанный диктофон.       Луис чувствует укол стыда за совершённый поступок, но быстро прогоняет его прочь. В фирме происходит разлад, и, да, он бы хотел знать, чью сторону стоит принять. Пускай другие считают это низким или жалким, но потерять всё из-за неверных союзников Луис не хотел. Всё то, что он так тщательно создавал.       Луис за всё время работы здесь только и делал, что боролся за честь фирмы, за уважение Джессики и доверие Харви, но все, раз за разом, отвергали это, как что-то ненужное. И каждый раз Луис срывался. Он знал, что он отличный адвокат и знает свою работу на сто десять процентов из ста. Но быть сильным человеком – тяжело. И Луису всегда тяжело давался выбор. Он так давно потерял понятие о том, что хорошо, а что плохо, потому что слишком много людей вытерло о него ноги. Так что он не считал чем-то низким выбрать сторону, где его будут ценить по достоинству и уважать.       Луис хочет выбрать сторону Джессики, Харви, Донны и Майка, но если это будет означать, что к нему и дальше будут относится наплевательски, то стоит ли оно того? Ведь Хардман дал ему понять, что Луис ценен как работник для него.       Луис не хочет оказаться преданным и преданным.       Луис включает диктофон, немного боясь того, что может там услышать.       Вначале он слышит свой диалог и чуть морщится от того, как Харви прогоняет его. Совершенно нечестно, ведь Луис правда хотел помочь, он хочет выбрать не правильную сторону, а ту, что важна для него.       «Это было грубо».       Луис соглашается с утверждением Майка, слегка кивнув головой.       «Шутишь?»       Луис чуть поджимает губы от обиды, слыша раздражение в голосе Харви.       «Он пришёл предложить свою помощь, Харви».       «Ты его вообще видел? Как только он почует, что мы что-то прячем от Хардмана, я гарантирую, что он побежит к нему, а не к нам».       Луис вздыхает, сжимая диктофон крепче. Да, иногда Луис поступает не совсем красиво или правильно. И Майк прав: поступки имеют последствия. Но неужели он успел так сильно испортить отношения с Харви, что он такого о нём мнения?       «Я знаю, мы не можем доверять ему».       Луис дёргается, как от пощёчины, и сразу же ставит диктофон на паузу. От Майка он такого не ожидал. Ведь он посчитал этого человека таким хорошим и честным. А на деле...       Луис судорожно вздыхает, чтобы удержать нахлынувшие эмоции, и решается включить запись дальше, чтобы узнать, что ещё они скажут.       «Но это сейчас».       Луис напрягается и слушает дальше внимательнее.       «И что ты имеешь в виду?»       «То, что Луис хороший человек. Хотя сразу этого может быть незаметно, но это так. И, знаешь, чтобы заслужить чьё-то доверие, нужно довериться самому».       Луис останавливает запись, чувствуя, как стыд съедает его целиком. Он успел подумать о Майке плохо, но тот на самом деле сказал правду и поддержал Луиса, как пытался сделать это и раньше, будучи с ним откровенным, на что не решались люди раньше. Майк – хороший человек, который не заслуживает плохих мыслей или поступков от посторонних.       Луис ожидал большего от Харви, но по итогу именно Майк встал на его сторону даже несмотря на то, что Луис действительно вёл себя ужасно по отношению к нему. И Майк сказал верно: чтобы заслужить чьё-то доверие, нужно показать своё.       Пальцы Луиса чуть дрожат и на мгновение он замирает, не до конца понимая, что делает, но в итоге нажимает на кнопку, чтобы стереть запись. Может быть, Луис и Харви не доверяют друг другу, но Майк доверяет Харви, а Луис теперь доверяет Майку. И Спектер всегда знает, что делает. Так что, если Луис будет немного терпеливее, то они поймут, что он им вовсе не враг.       Так что когда в его кабинет заходит Хардман и заводит небольшую беседу прежде, чем спросить, не хочет ли Луис чем-то с ним поделиться, Луис отрицательно качает головой и желает Дэниелу хорошего вечера.

***

      После долгой возни с документами, Майк, наконец, может выйти из своего мрачного серого кубика и пойти домой. Но перед этим он всё же решает заскочить к Рейчел.       – Хэй, – зовёт Майк, показываясь в проходе кабинета.       – Хэй, – отзывается Рейчел устало, но с улыбкой.       – Ещё не домой? – спрашивает Майк, проходя в офис.       – Совсем не домой, – качая головой, с тяжким вздохом говорит Рейчел. – Ты что-то хотел?       – Показать, что я не бегаю от тебя, как и обещал, – разводя руки в стороны и улыбаясь, произносит Майк.       – Что ж, тогда ты ответишь на пару моих вопросов? – говорит Рейчел, прикусывая губу и чуть щурясь.       – Что, опять допрос? – вздыхает Майк и присаживается на подоконник, потому что весь стол завален бумагами.       – Это называется забота, умник, – усмехается Рейчел, поворачиваясь к нему на стуле. – Ты сегодня ел?       – С утра. Я плотно позавтракал, что означает, что это было не только кофе.       – Звучит здорово, но что насчёт нормально сбалансированной пищи на обед? – говорит Рейчел, скрещивая руки на груди.       – Я... заработался, – потирает затылок Майк.       – Да? И над чем же?       – Знаешь, я последние два дня работал вместе с Луисом, – усмехаясь, делится Майк. – И это было здорово. Он крутой адвокат.       – Я рада за тебя, – говорит Рейчел с улыбкой. – И буду ещё больше, когда ты поправишь своё здоровье.       – Да я даже не болен, – заявляет Майк, взмахивая рукой и замолкает под серьёзным взглядом и вскинутой вверх бровью. – Ну, да, были некоторые... неполадки в... системе.       Рейчел фыркает, качая головой.       – Ты всё ещё не готов поговорить со мной? – спрашивает она, смотря на Майка серьёзно. Майк нервно сглатывает и опускает взгляд в пол.       – Я хочу сначала разобраться во всём сам. Но я могу рассказать тебе о кое-чём другом.       – Да? Удиви меня, – с вызовом говорит Рейчел.       – В это воскресенье я встретил самую потрясающую женщину в своей жизни, – с радостным возбуждением в голосе говорит Майк.       – Неужели? – усмехается Рейчел, немного напрягаясь. – И почему же она так прекрасна?       – Знаешь, она такая весёлая и игривая, – говорит Майк, кивая головой в подтверждение своих слов. – А что уж говорить о её прекрасных белокурых волосах или тёмных карих глазах. Хотя, что я рассказываю. Я покажу, – быстро говорит Майк, слезая с подоконника и доставая телефон.       Сначала Рейчел тихо и настороженно смотрит на экран, недоумевая, а потом вдруг начинает смеяться.       – Ты серьёзно? – сквозь счастливый смех спрашивает Рейчел. – Боже, идиот, – говорит она, слегка ударяя его по руке, – я правда тебе поверила.       – Эй! – возмущается Майк, – Фанта потрясающая. И она очень любит целоваться.       – Где ты её встретил? – спрашивает Рейчел, рассматривая фотографии валяющейся на траве собаки со счастливо высунутым языком.       – Это собака моего друга, мы встретились с ним на выходных.       – Рада слышать, что ты живёшь не только работой.       – Было бы здорово, чтобы и ты делала также, – говорит Майк, кивая на стопку бумаг на столе. Рейчел лишь вздыхает.       – Я начну, просто... не сегодня?       – И кто тут из нас двоих невыносим, а? – говорит Майк. – Ладно, я пойду, ещё хочу застать Луиса и Харви, чтобы попрощаться.       – Ты просто хвастаешься перед всеми тем фактом, что можешь уехать поспать.       – Не могу как подтвердить, так и опровергнуть, – довольно произносит Майк.       – Завтра мы обедаем вместе, – говорит Рейчел вслед уходящему Майку. Тот показывает ей большой палец и с улыбкой исчезает за стеной.       Майк заглядывает в кабинет Луиса, но его там не оказывается. Зато Майк натыкается на Хардмана, который, что неожиданно, хвалит Майка за хорошую идею по делу и что Луис хорошо о нём отзывался. Майк благодарит, даже несмотря на то, что это Хардман, и начинает искать Луиса активнее. Хотя это не занимает много времени, ведь он оказывается в библиотеке.       – Хорошо выглядишь, Луис, – бодро говорит Майк, подходя к мужчине.       – И чувствую себя хорошо, Билли Рэй, – говорит Луис с улыбкой.       – Наконец-то у нас получилось обменяться цитатами, – радостно восклицает Майк, потирая руки.       – Что-то хотел, Майк? – спрашивает Луис, откидываясь на стуле.       – Просто слышал, что ты продвинул мою идею по выкупу Дархэм фудз, и Хардман сказал мне, что ты меня похвалил, так что... – Майк поднимает руку вверх, желая дать пять, – команда Литт-Росс.       Луис поднимается со стула и хотя и неуверенно, но даёт Майку пять, повторяя:       – Команда Литт-Росс.       – Было здорово поработать с тобой, Луис. Надеюсь, это не последний раз.       – Приятно слышать это. Особенно от тебя, Майк, – произносит Луис тихо и искренне. – Больше зли Харви, и мы точно поработаем вместе.       Майк усмехается и расплывается в широкой улыбке.       – Что ж, это больно, но смешно, – с тихим смехом говорит Майк. – Мне пора. Хорошего вечера, Луис.       – Хорошего вечера, Майк.       Майк, счастливый, выходит из библиотеки, чтобы ещё попрощаться с Харви. Просто убедиться, что он в порядке. Ничего больше.       Разумеется, если Майк не упускает возможности позаботиться, то Харви не упускает возможности над ним подшутить.       – Как твой многообещающий броманс с Луисом? – с ноткой сарказма интересуется Харви.       – Отлично, – говорит Майк и усмехается. – Что, всё ещё ревнуешь?– сердце в груди бьётся быстрее, и Майк рад, что в кабинете полутьма, где не видно его краснеющих щёк.       – Иди к чёрту, – фыркает Харви, выглядя намного задумчивее и мрачнее после их последнего разговора. Такой Харви Майку совсем не нравится.       – Что с тобой случилось? Почему ты такой... – «уставший, печальный, мрачный, задумчивый, побеждённый, ослабевший, незнакомый, отстранённый, тихий, потерянный», – странный.       Тысячи слов застревают у Майка в горле, когда он смотрит на Харви, и сколько бы он ни читал и сколько бы слов ни знал, он вряд ли сможет описать то, что чувствует. И вряд ли сможет объяснить это Харви, когда придёт время. Так что он давится собственными словами и становится просто Майком.       – Таннер берёт сделку.       – Так всё кончено.       – Нет, он всё ещё идёт по мою душу за мошенничество. И множество людей будут думать, что я запрятал этот документ куда поглубже.       – Как ты мог закопать то, чего не существует?       – Не имеет значения, – говорит Харви, вставая и подходя к окну, из которого виднеется живой, горящий огнями город. – Они будут думать, что раз это случилось раньше, то произойдёт и в следующий раз.       – Тогда почему ты улыбаешься? – не понимает Майк.       – Потому что я знаю то, чего не знают они.       – Ты собираешься разгромить Таннера, – довольно произносит Майк.       – Я собираюсь не просто разгромить его. Когда я с ним закончу, его мать родная не узнает.       Майк чувствует волнение, предвкушение и дикий восторг. Именно такой Харви Спектер ставит весь мир на колени щелчком своих пальцев. И именно такой Харви Спектер держит Майка на коротком поводке одним своим взглядом и самодовольной ухмылкой, спрятанной в уголке губ.

***

/за основу взят 2 сезон 5 эпизод/

      – Ужин завтра в девять, – говорит Пол.       – Без проблем, – отвечает Майк, зажимая телефон между ухом и плечом, пытаясь в таком положении завязать галстук ровно.       – Я же сказал, что ты не избавишься от меня просто так.       – А я сказал, что адвокаты зануды и я ловлю тебя на слове.       – Тогда до встречи завтра, Майк.       – Без фотографии Фанты даже не пытайся заговорить со мной, – усмехается Майк вместо прощания.       Приведя себя хоть в какое-то состояние порядка, Майк вытягивает свой велосипед и отправляется на улицу. Сегодня отличная погода, воздух прохладный и ветер при езде бодрит лучше всего остального.       Майк паркует велосипед и проверяет замок, после чего отправляется к фургончику с выпечкой и кофе. Он чувствует себя счастливым, хотя сам не знает этому причину, но радостное возбуждение будит в нём энергию, от которой даже кончики пальцев покалывает. Майк берёт кофе себе, а потом он думает о том, что хотел бы хоть немного поделиться этим счастьем с кем-то ещё, так что берёт кофе для Харви, Донны и Рейчел.       Со своими презентами Майк встречает Луиса у лифта, который задумчиво притопывает ногой.       – Доброе утро, – говорит Майк с улыбкой.       – Доброе, Майк, – отвечает ему Луис. – Не слишком ли много кофе с утра?       – Я прихватил другим, – отвечает Майк и замечает что-то такое во взгляде Луиса, что не может описать. – Знаешь, я не знаю, какой кофе пьёшь ты, но я могу отдать тебе свой.       – Что, правда? – спрашивает Луис немного удивлённо.       – Да, без проблем. Ты прав, с утра я выпил уже достаточно кофе, чтобы пить ещё.       Майк вытягивает свой стаканчик из подставки и протягивает его Луису. Мужчина расплывается в благодарной улыбке и принимает небольшой неожиданный подарок.       – Это... очень мило с твоей стороны, – говорит Луис, всё ещё немного поражённый.       – Мы ведь коллеги. У нас должны быть хорошие отношения.       – Правильный ход мысли, Майкл Росс. Ох, проходи, – говорит Луис, когда двери лифта открываются. Майк кивает и проскакивает в кабину.       – Какие планы на сегодня? – спрашивает Луис.       – Работать, – фыркает Майк. – Просто куча бумажной работы, если Харви не поручит что-нибудь другое.       – В скором времени у меня может наметиться крупное дело, – говорит Луис и делает небольшую паузу, наблюдая за реакцией Майка. – Мы могли поработать вместе опять.       – Без проблем, Луис, – отвечает Майк и видит, как Луис мгновенно расслабляется. – Как я уже и сказал, мне понравилось с тобой работать.       Луис довольно улыбается и выходит из лифта. Майк же направляется в сторону кабинета Харви, не переставая улыбаться. Майку всё равно, даже если он выглядит как идиот, потому что вряд ли хоть что-то может испортить его настроение сегодня.       – Майк, – с улыбкой произносит Рейчел, показываясь из-за поворота со стопкой документов.       – Стой, держи, – говорит Майк, протягивая девушке стаканчик с кофе.       – Это не спасёт тебя от обеда со мной сегодня, – строго говорит Рейчел и, не выдерживая, расплывается в улыбке. – К слову, хорошо выглядишь сегодня.       – Уж точно не лучше, чем ты, – усмехается Майк, подмигивает ей, и отворачивается.       Донны на месте не оказывается, так что Майк оставляет кофе на её рабочем столе. Зато в офисе сидит Харви, при виде которого сердце Майка начинает биться быстрее и словно бы счастливее.       Майк без слов заходит в кабинет и ставит стаканчик с кофе прямо перед Харви, не переставая счастливо улыбаться.       Харви смотрит на стаканчик, а потом переводит взгляд на Майка, вскидывая в недоумении бровь.       – Спасибо, – хмуро говорит Майк, имитируя голос Харви. – И тебе доброе утро.       Харви фыркает и начинает улыбаться.       – Спасибо. И тебе доброе утро, – говорит Харви и отпивает из стаканчика. – У меня есть для тебя задание.       – Ну разумеется, – вздыхает Майк, плюхаясь на стул. – Что мне делать?       – Изучи дело, которое я оставил на твоём столе. И найди мне адрес семьи Рэнделл, – коротко говорит Харви, зная, что Майку не нужно никаких уточнений.       – Ладно. Что-то ещё?       – Больше ничего. Мне пора на встречу, – отвечает Харви, допивая кофе. – Делай так почаще.       – Как «так»? – с усмешкой спрашивает Майк.       – Приноси мне кофе, чтобы показать, какой я хороший босс.       – Я принёс тебе его потому, что ты ужасный босс и мне приходится кормить тебя, чтобы сделать добрее.       – Проваливай-ка ты работать, – хмуро произносит Харви и не может удержаться от усмешки, когда Майк выходит из его кабинета. Он слабо качает головой и направляется к Джессике, где его ожидает порция утреннего веселья.       Найдя и записав адрес дома и общественного центра Рэнделл, Майк направляется в архив разобраться с другими документами. Именно там он и встречает Донну, которая с задумчивым видом стоит над шредером.       – Ты в курсе, что бумага сама в машину не залезет, верно? – с насмешкой спрашивает Майк, проходя мимо с коробкой.       – Да что, чёрт возьми, с тобой не так? – возмущается Донна, смотря на Майка с недоумением и злостью.       – Со мной? Это ты тут выглядишь так, будто труп закапываешь.       – Сейчас шесть утра. Я пришла сюда, чтобы раскромсать бумагу на маленькие кусочки, а ты пришёл и напугал меня до смерти.       – Извини, но... раскромсать на маленькие кусочки? – отшучивается Майк, не понимая, отчего Донна так на него злится.       – Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, насколько опасна эта машина?       – Ох, – фыркает Майк, – прости. Если хочешь, я могу помочь. На самом деле, я тоже пришёл кое-что раскромсать.       – Знаешь что? Это уже не важно. Ты всё испортил, – важно заявляет Донна, забирает папку с документами и уходит.       Майк хмурится ей в след, не понимая, что только что произошло. Донна необычная и загадочная женщина, но определённо не странная. И отчего она стала такой сегодня с утра, Майку понятно не было.

***

      Майк замирает у офиса Луиса, мгновенно замечая кошку на руках у Гарольда. И это немного выделяется из картины обычных офисных будней.       – Это не поднимет твой имидж, Гарольд, – замечает Майк, хотя всё его внимание приковано к очаровательному животному.       – Это не мой. Это Луиса.       Майк недоумевает, когда Луис успел привезти сюда кота, ведь возле лифтов не было даже намёка на питомца.       – Как его зовут? – спрашивает Майк, подходя ближе.       – Бруно. Луис принёс его сюда, потому он ничего не ест.       Майк чешет кота под мордочкой и сразу слышит, как тот начинает урчать, но больше его настораживает Гарольд, говорящий в нос.       – Воу! – восклицает Майк, таки посмотрев на парня. – Чт... Ты сказал Луису про аллергию?       – Я пытался, – жалобно говорит Гарольд, – но он сказал, что...       – Аллергия – это слабость, – говорит Луис строго.       – Ну, может быть, – говорит Майк неуверенно, не зная, как такая мысль вообще могла появиться, но ведь это же Луис. – Но это смертельно и это не контролируется. Может, ты найдешь кого-то другого?       – Хочешь занять его место? – спрашивает Луис, вскидывая брови.       Майк смотрит на умоляющего Гарольда, на очаровательного пушистого кота и на ожидающего Луиса. Майк любит животных, но у него сейчас встреча. А прийти туда с котом... Харви просто убьёт его на месте.       – Не-а, – говорит Майк, нервно сглатывая и стараясь прогнать из головы вид злого и насмехающегося Харви. – У меня сейчас встреча в конференц-зале.       – Но ты ему явно понравился, – говорит Луис, переводя взгляд с Майка на Бруно.       – Да, и мне было очень приятно с ним познакомиться. Но мне пора, – быстро бормочет Майк. И перед тем, как выйти, оборачивается к Луису и говорит: – И ты только посмотри на Гарольда. Отпусти его.       – Иди работать, бездельник, – говорит Луис, взмахивая рукой, и Гарольд ни на секунду не задерживается, выбегая из офиса.       – Спасибо, – шепчет Гарольд. Майк лишь тяжело вздыхает и уходит, не желая смотреть, как Луис сюсюкается с котом. Это больше того, что готов вынести Майк с утра.       Даже несмотря на то, как сильно Майк любит животных и насколько животные любят его в ответ, сейчас у него и так было предостаточно проблем.

***

      Спорить с Харви неприятно, но всё же Майк получает от него добро на действия по делу Марко, так что Майк как можно скорее сматывается из его кабинета, но замирает на полпути, замечая, как Рейчел стремительно подходит с Донне и злостно отстаивает тот факт, что она хорошо выполняет свою работу. Майк видит, как Донна достаёт папку с документами после ухода Рейчел, ту самую, что держала в руках с утра. И до Майка вдруг доходит, что происходит с Донной.       На секунду Майк чувствует панику, но быстро берёт себя в руки и идёт в архивную. Больше, чем он, паникует Донна. И если Майк прав, то она сейчас может совершить самую большую ошибку в своей карьере, а также непоправимо навредить Харви. Всё это время, являясь для Харви угрозой, Майк не думал, что кто-то может переплюнуть его.       Майк врывается в архив и выключает шредер из розетки. И уже через минуту он понимает, как же ему чертовски повезло застать спор Рейчел и Донны. И насколько везучим он оказался, когда вошёл в архив с утра, предотвратив новое преступление, которое бы в первую очередь сказалось на Харви.       Майк слышит, как Донна несколько раз нажимает на кнопку машины и выходит из-за стеллажей с коробками, жалея о том, что оказался прав.       – Я отключил его от питания, – говорит Майк слишком спокойно по сравнению с тем, какой ужас сейчас внутри него. – И в этот раз я останавливаю тебя не случайно.       Майк поверить не мог, что Донна может сделать такое. Майк считал её преданной Харви ещё больше, чем он сам. Майк не знает, что Харви сделал для Донны или чем заслужил её доверие, но он видел преданность в каждом поступке Донны, в каждом её взгляде и слове. Но теперь она делала нечто, выходящее за рамки понимания. Потому что Майк готов был доверить Харви каждую возникающую проблему, ведь кто ещё, как не Спектер, мог решить её. А Донна скрывала от Харви нечто настолько важное, и Майк правда этого не понимает.       – Я не имею ни малейшего понятия, о чём ты...       – Не ври мне, Донна, – строго и резко обрывает Майк, смотря на женщину. На эту прекрасную напуганную женщину, которая пытается испортить Харви жизнь.       – Это тот же файл, что был у тебя с утра. Ты убежала отсюда так быстро, как будто призрака увидела, – Майк медленно приближается к замершей Донне, продолжая перечислять все странности, что она сделала за сегодня. – Ты отчитала Рейчел за то, что люди никогда не делают тех вещей, которые обязаны делать. И вот теперь ты опять здесь, – заканчивает Майк, подойдя к ней впритык и замечая страх и внутренний надлом в её взгляде. – Ты не Далтон Интерпрайзес держишь в руках. Это документ, в уничтожении которого обвиняют Харви.       Сердце в груди Майка грохочет, как сумасшедшее. Он бы так хотел не быть правым, но реальность плевать хотела на его желания уже в который раз.       – Знаешь, даже от того факта, что ты просто обвиняешь меня в подобном, мне становится тошно, – практически шипит Донна, но Майк видит её ужас и непонимание того, что ей нужно делать. Возможно, Донна видит отражение своих эмоций в глазах Майка, понимает, насколько открыто и неверно она себя ведёт, и пытается взять себя в руки. – Но если ты всё ещё не веришь, то ладно. Посмотри сам, – Донна протягивает ему файл.       Майк знает этот трюк. Боже, да сколько раз он пользовался подобным сам, поэтому он знает, что никогда нельзя верить в чужую уверенность. В последнее время существует слишком много людей, умеющих хорошо блефовать. Но Майк блефует намного лучше.       Майк берёт файл и даже не успевает потянуть на себя, как сразу же чувствует сопротивление. Он смотрит на Донну, в глазах которой стоят непролитые слёзы, и слышит, как она шепчет:       – Я не знаю, что мне делать.       С этой фразой что-то внутри Майка надламывается, но всё ещё не рушится. Он тоже не знает, что ему делать. И он тоже боится настолько, что парализован. И всё вокруг приводит его в такой ужас, что он выбрал бездействие и игнорирование как лучший вариант развития событий. Донна же, вероятно, была напугана не настолько, чтобы замереть, как загнанный в угол зверёк. И пока Майк ждал, когда всё накопленное разрушит его, Донна наоборот решила разрушить всё накопленное.       – Расскажи мне, что случилось, – просит Майк, открывая файл и смотря на отчёт.       – Я нашла его в архиве в тот же день. И это моя печать на документе... моя! – нервно восклицает Донна.       – Всё хорошо, – спокойно говорит Майк. – Мы должны рассказать Харви. Он знает, что с этим делать.       – Нет, не знает, – отчаянно протестует она.       – Донна, Харви отталкивается от того, что у нас никогда не было этого отчёта, верно? И в какой-то момент эта стратегия укусит его в зад, и чем позже он узнает, тем больнее будет укус.       – Никто не поверит, что настолько важный файл просто потерялся. Они подумают, что я избавилась от него и что Харви сказал мне сделать это.       – Этот отчёт – часть судебного разбирательства, – чётко проговаривает Майк. – Уничтожить его – это преступление, – преступление, которое может погубить Харви карьеру и жизнь.       – Как практикование закона без лицензии? – тихо спрашивает Донна. И она знает, что это самое больное место, по которому она может попасть сейчас. – В отличие от тебя, я делаю это не специально. Я защищаю Харви наилучшим из всех способов, который я знаю.       – Эллисон Холт узнает о том, что случилось. И когда она это сделает, она будет защищать не тебя или Харви. Она будет защищать фирму, – уверенно и строго говорит Майк, смотря Донне в глаза. – И, быть может, для тебя не проблема поставить Харви в такое положение, но я этого делать не собираюсь, – жёстко заканчивает Майк, потому что ему тошно от одной только мысли, что он сделает нечто подобное. – Так что либо ты ему скажешь, либо я.       Майк возвращает Донне документы. Она сморит на него внимательно, будто ищет что-то своим неповторимым рентгеновским взглядом, и Майк молится всему сущему о том, чтобы ничего в его глазах или движениях не выдало его. Он уверенно смотрит ей в глаза напоследок и уходит. Донна ничего ему не говорит. Майк всегда хорошо блефовал.       Просто Харви блефует лучше.

***

      Харви выходит из офиса, оставляет документы на столе Донны, которая всё ещё пропадает непонятно где, и замечает Луиса с кошачьей переноской, что мгновенно поднимает ему настроение после всего произошедшего за день дерьма.       – Это кошачья сумка в твоих руках? – невинно спрашивает Харви, едва сдерживая улыбку.       – Нет, – отвечает Луис. И вслед его словам раздаётся громкое, жалобное мяуканье.       – Это кот в этой штуке? – внутренне ликуя, интересуется Харви. Боже, только бы не рассмеяться.       – Это называется переноска для домашних питомцев, – хмуро заявляет Луис.       – Кошачья сумка, – повторяет Харви, дразня.       – Окей, она не может называться кошачьей сумкой, если стоит четыреста долларов, – раздражённо отвечает Луис.       «Ещё как может», – весело думает Харви, смотря на возмущённого и недовольного Луиса.       – Может, если тебя обокрали? – провокационно отвечает Харви. Этот день стал в разы лучше всего за минуту.       – Окей, знаешь что, у меня нет на это времени. Помимо этого, я опаздываю, – ещё раздражённее заявляет Луис, взмахивая рукой.       «Да я выиграл чёртов приз», – думает Харви.       – Я обязан спросить. Что за встреча? – Харви чувствует себя счастливее с каждой секундой этого диалога, предвкушая новые темы для шуток.       – Дантист.       – С котом?       – Для кота.       – Ты везёшь его к кошачьему дантисту? – спрашивает Харви, щёки которого скоро сведёт от того, как тщательно он старается не улыбаться.       – Я не могу отвезти его к своему дантисту. Доктор Шнеллер не будет им заниматься.       «Вот дерьмо. Только не это. Пожалуйста. Это ведь был такой хороший разговор».       – Доктор Ричард Шнеллер?       – Пока, Харви, – говорит Луис, явно не желая продолжать этот диалог. Ровно как и Харви.       – Я не хочу ничего слышать, – говорит он подошедшему Майку, мирно попивающему кофе и с папкой наперевес. – Если это плохие новости, я не хочу слышать их, – Харви сбегает в свой в кабинет, не желая думать о том, что доктор Шнеллер мог ковыряться во рту Луиса перед тем, как заняться Харви. Его сейчас попросту стошнит.       – Ты выглядишь расстроенным, – подмечает Майк.       – Конечно я расстроен! Я только что узнал, что у Луиса и меня один и тот же дантист.       – Ты уже говорил с Донной? – спрашивает Майк, замечая, что её нет на месте.       – Нет, и я зол из-за этого. Она обязана найти мне нового дантиста.       – Ладно, у нас есть другая проблема, – говорит Майк, ведь Донна не сделает глупостей, раз Майк разъяснил ей всю ситуацию. – И неважно хочешь ли ты это слышать или нет.       – Что такое?       – Марко должен быть эмансипирован от своего отца.       – Это не проблема. Это то, что мы и так делаем, – говорит Харви, не понимая, почему Майк произносит настолько очевидные вещи.       – Нет, я имею в виду не для того, чтобы он мог играть. Это для его безопасности.       Майк кидает Харви на стол папку с отчётами.       – Документы прямо из больницы, – говорит Майк и добавляет, когда Харви раскрывает папку и принимается читать: – Это сделал его отец.       – Мы обязаны забрать его у отца, – серьёзно произносит Харви и продолжает смотреть на отчёты. Слишком дерьмово для шестнадцатилетнего парня.       – Я должен это сделать. Я назначу слушание и выиграю это дело, – Майк смотрит на хмурого Харви и надеется, что он позволит ему это сделать. Потому что Майк больше не щенок и не новичок. И он хочет сражаться за этого парня и помочь ему. Так что просто так он не сдастся.       – Я слышу слишком много «Я».       – Харви... – просьба жжётся на языке.       – Это не жилищный суд. Это жизнь ребёнка.       – Я знаю это, – возражает Майк. – И единственная причина, по которой ты знаешь это, потому что для меня на первом грёбаном месте жизнь этого ребёнка.       – Думаешь, я не считал себя умнее того, на кого работал? – усмехается Харви, поражаясь, что Майк ему действительно перечит. – Я думал. И я был. И я ждал своей сраной очереди, – заканчивает Харви, кидая папку с отчётами на стол и отворачиваясь. Лично для него разговор был окончен, хотя Майк проявил себя неплохо в этом споре.       – Харви, я готов, – протестует Майк. – И пришло время открыть ворота моего стойла.       Разговор резко обрывается на приходе Джессики.       – Элиссон подаёт ходатайство об отводе.       – Она лезет на рожон. Мне это нравится. И знаешь что? – говорит Харви уже веселее. – Я тоже так сделаю. Майк идёт в суд.       – Я иду? – спрашивает Майк, не веря, что Харви сказал это всерьёз.       – Что за дело? – интересуется Джессика.       – Эмансипация, – немного растерявшись, отвечает Майк.       – От него? – уточняет Джессика, насмешливым взглядом указывая на Харви.       – Хотелось бы, – отшучивается Майк.       – Ему не нужен суд, чтобы этого добиться, – встревает Харви, бросая на Майка суровый взгляд.       – Нам малыш растёт так быстро, – нараспев произносит Джессика, обращаясь к Харви, но с улыбкой смотря на Майка.       – Так, ладно, – неловко усмехается Майк, пытаясь понять, какого чёрта всё пришло к этому повороту событий.       – Слушай, – обращается Джессика вновь к Харви. – Мне нужно, чтобы ты подписал это поручительство, что мы никогда не получали отчёта от Костал Моторз, – Джессика кладёт бумагу на стол.       Майк чувствует, как внезапно его сердце ухает вниз, а потом вдруг взрывается в его груди, отдавая грохотом в ушах. Будто бы один из кошмаров превращается в реальность прямо сейчас.       Майк как в замедленной съёмке видит лёгкую улыбку Джессики и её карие глаза, как Харви пробегается взглядом по документу, тянется за ручкой и обхватывает её своими длинными пальцами, как смачивает кончик языком. У Майка начинает кружится голова, и он не слышит ничего, кроме стука своего сердца.       «Думай, думай, думай», – судорожно соображает Майк, пытаясь привезти свои мозги в действие.       К тому моменту, как рука Харви нависает над документом, Майк не додумывается ни до чего лучше, как сделать вид, что тянется за файлами, и опрокинуть оставленный на столе свой стаканчик с кофе. Остывшая жидкость мгновенно расползается по столу и бумаге спасительным коричневым пятном.       – О Боже! – восклицает Майк, мгновенно отскакивая от стола. – Ох. Я...       – Салфетки лежат там, – напутствует Харви, приподнимая папку с больничными отчётами, чтобы спасти хотя бы её.       «Что он, чёрт возьми, творит?» – думает Харви, не понимая, какого хрена Майк не дал ему подписать документ.       – Я знал, что он не адвокат. Но не знал, что он идиот, – возмущается Харви Джессике, стараясь не выдать своей нервозности. Чёрт возьми, Майк что-то знает и он не сказал ему этого, разыграв сцену из сраного фильма.       – А я знала, что он идиот, – говорит Джессика. – Но я не знала, что он припадочный.       Майк пытается глубоко дышать и успокоить своё сердцебиение, неся салфетки к столу.       – Мне очень жаль, правда, – говорит Майк, промакивая стол и не решаясь встретиться взглядом с рассерженным Харви.       – Когда всё уберёте, приди ко мне, – перед уходом просит Джессика. – Я дам тебе другой.       – И что за херня это была? – тихо спрашивает Харви, смотря на Майка в упор.       – Что? – невинно интересуется Майк, всё ещё не смотря и убирая стол.       – Ты знаешь «что», – с нажимом говорит Харви.       – Это была случайность, – стоит на своём Майк.       – Это было сделано намеренно. Ты подстерегал меня с чашкой кофе, – раздражённо заявляет Харви. – Думаешь, я не смотрел «Ронина»?       Майк смотрит на Харви, понимая, что его взяли с поличным и бесполезно отпираться, если ты стреляешь в жертву на глазах у копа.       – Это всё, что я смог придумать.       – В смысле?       – Донна та, кто должен тебе об этом рассказать.       – Рассказать что? – спрашивает Харви, теряя терпение.       – Ты не можешь подписать это поручительство. Потому что это будет лжесвидетельством.       Майк видит, как Харви тяжело вздыхает и прикрывает глаза, позволяя дать себе слабину всего на секунду перед Майком, чтобы потом опять заковаться в доспехи и пойти решать очередную проблему.

***

      – Майк, пойдём обедать? – спрашивает Рейчел, склоняясь над парнем через перегородку кубика.       – Что? – бездумно спрашивает Майк, отвлекаясь от документов, и смотрит на часы на запястье. – Четыре часа вечера, – хмуро произносит он.       – Четыре часа дня, – поправляет Рейчел с лёгкой улыбкой. – И ты мне обещал, так что так просто ты не отделаешься.       – Да, ладно, – бормочет Майк, кое-как порядкуя документы и вставая. – Мне нужно отвлечься.       – Чем ты занимаешься? – спрашивает Рейчел.       – Я готовлюсь к суду.       – Ого, твой первый суд? – радостно произносит Рейчел. – Что за дело?       – Эмансипация, – вздыхает Майк и хмурится.       – Всё будет хорошо, – говорит Рейчел, когда они заходят в лифт.       – Да, конечно, – соглашается Майк, притопывая ногой.       – Ты в ужасе, да? – невинно интересуется Рейчел.       – О Господи, да,– выдыхает Майк.       Они молчат до выхода из здания, когда Рейчел вдруг радостно восклицает:       – Я знаю, что тебе нужно, – она светится от счастья, очевидно, считая свою идею гениальной.       – Мне стоит испугаться? – уточняет Майк, усмехаясь чуть нервно.       – Нет, Боже, просто слушай, – быстро тараторит Рейчел. – Донна упоминала, что у них с Харви есть особенный ритуал перед судом с открывашкой.       – Господи, чёртова открывашка. Что они с ней делают?       – Я без понятия. Это тайна, охраняемая лучше, чем Белый дом. Но сама идея...       – Ты... – Майк подозрительно щурится на Рейчел и видит азарт в её глазах, – так, ты либо предлагаешь стащить открывашку и умереть, либо придумать свой ритуал?       – Да, придумать ритуал. Самое время, ведь завтра твой первый суд. Это будет знак того, что всё пройдёт отлично.       – Это будет тяжело, – говорит Майк, – надо придумать что-то гениальное. Чтобы больше никому в голову такое не пришло.       – А мы и придумаем. Что-то такое, что превзойдёт даже открывашку, – заговорщицки говорит Рейчел, склоняясь к Майку с озорной улыбкой.       – Мы даже не знаем, что они с ней делают, чтобы пытаться превзойти это.       – А это и неважно. Главное, что этот ритуал будет настолько же тайным и они никогда не узнают, что делаем мы.       – Ты знаешь, насколько ты прекрасна? – говорит Майк, усмехаясь.       – Ещё как, – уверенно произносит Рейчел и эффектно поправляет волосы рукой.       – Я, наверное, не усну, пока не придумаю что-нибудь.       – Я тоже, но оно будет того стоить, – довольно отвечает Рейчел.

***

      – Я придумала, – шепчет Рейчел совсем тихо, подкравшись к Майку сзади.       – Чёрт! – восклицает Майк и трёт лицо рукой, выдыхая. – Ты меня до смерти напугала.       – Прости, – виновато улыбается Рейчел. – Банка из-под энергетика? То, что надо.       – Что вообще происходит? Ещё только семь утра, – бормочет Майк, забирая опустевшую банку Red Bull и следуя за взволнованной Рейчел в её кабинет. Она прикрывает дверь и довольно улыбается.       – Ты будешь в восторге, – говорит Рейчел довольно. – Итак, у нас есть Red Bull и 23 цента одноцентовиками....       – Ты это видела? – радостно восклицает Майк, едва не подпрыгивая и вскидывая руку вверх. – Я крут. Я чертовски крут!       – Да, ты крут, – довольно соглашается Рейчел. – И теперь с этим чувством победы пойди и надери им зад.       – Ты... Боже, – говорит Майк, обхватывает её лицо ладонями и целует в лоб. – Я надеру им зад!       – Ты надерёшь им зад.       – Да, чёрт возьми! – возбуждённо соглашается Майк, указывая на Рейчел и выходя из кабинета спиной вперёд.       – Пожалуй, я сохраню это, – бормочет Рейчел, когда Майк уходит, и убирает весь атрибут в ящик стола. Ритуал Red Bull удался на славу.

***

      – Я надрал им зад! – радостно говорит Майк Рейчел, заходя на кухню. – Ритуал сработал.       – Это здорово, – говорит Рейчел тихо.       – Ты выглядишь расстроенной. Что случилось?       – Луис... – начинает Рейчел, взмахивая рукой, и вздыхает.       – Он тебя обидел? – хмуро спрашивает Майк.       – Нет, просто... – девушка качает головой. – Бруно...       – Его кот? Он очаровательный, – с доброй усмешкой говорит Майк.       – Он умер, – печально сообщает Рейчел.       – Оу, – выдыхает Майк. – Это... это ужасно. Было видно, как Луис любит своего кота.       – Да. Но не только он теперь выглядит плохо.       – О чём ты? – недоумевает Майк.       – Донна. Что с ней происходит? – спрашивает Рейчел, поворачиваясь к Майку корпусом и строго смотря на него.       – Не понимаю, о чём ты, – говорит Майк и берёт стакан, чтобы налить себе воды.       – Я видела, что ты подсматривал в тот день. Ты что-то знаешь. Сколько же ещё секретов ты собираешься от меня скрывать? – с упрёком спрашивает Рейчел.       – Это не мой секрет, а Донны, – говорит Майк.       – Я не прошу рассказывать, что произошло. Я хочу знать в порядке ли она.       Майк отпивает воду, медля с ответом. Потому что он не знает, как прошёл разговор Донны и Харви, и что произошло между ними. Майк даже и не хотел, потому что это всё тяжело, но так же он знал, что Харви и Донна доверяют друг другу и смогут разобраться с этим. Донна ведь пообещала ему.       – Она облажалась, – всё же выдыхает Майк. – И не по-мелкому.       – Что произошло? – обеспокоенно спрашивает Рейчел.       – Харви всё исправит, – уверенно отвечает Майк.       – Откуда ты знаешь?       – Просто знаю. Это ведь Харви.

***

      Когда Майк узнаёт, что Донна уничтожила документ, его пробирает испуг, злость и разочарование. Донна пообещала ему, и Майк верил, что слово этой женщины – закон.       Майк, возможно, напуган, потому что Таннер – кретин и готов сделать всё, чтобы уложить Харви на лопатки и после придушить его голыми руками. Майк всегда считал, что нет такой проблемы, которую Харви не мог бы решить, только вот всё становилось хуже и хуже. И всё это влияло именно на Харви.       Тревожность, о которой Майк успел позабыть в последнее время, приветливо хлопнула его по спине. Майку хотелось опять спрятаться, прикрыть глаза и глубоко вдохнуть, пока он ещё мог это сделать без знакомой боли в груди. Вместо этого Майк занимается работой и разрешением проблемы с Марко.       «Харви всё решит. Всё. Решит», – судорожно думает Майк, идя на встречу с агентом.       «Для Харви Спектера это не проблема», – говорит себе Майк, кидая бумаги на стол и с вызовом глядя на обнаглевшего мужчину, портящего жизнь шестнадцатилетнему парню.       «Всё скоро закончится», – убеждает себя Майк, возвращаясь в фирму.       Подрагивающие руки и учащённое сердцебиение говорят об обратном.       Майк завершает дело, помогает Марко и его отцу помириться, но от этого становится только хуже, потому что голос больше нечем заткнуть. И всё то время, что Майк везёт документы в фирму, мерзкий голосок нашёптывает ему, как всё плохо будет, когда если вдруг Харви Спектер проиграет.       Майка уволят, он опять будет на дне общества и не сможет оплачивать заботу о бабушке. Он станет курьером, если вообще не окажется в тюрьме. Возможно, вернётся к травке и сдаче экзаменов за других, будет подрабатывать официантом или кассиром, и никогда больше не сможет почувствовать вкус победы. И самое ужасное, что рядом с ним никогда, никогда больше не будет Харви...       Харви больше никогда не будет отчитывать его, не похвалит его, не скажет, что гордится им, не хлопнет по плечу, не улыбнётся, не подшутит, не посмотрит на него внимательно, решая, стоит ли потрёпанный вид Майка его насмешки и потраченной на неё времени, ведь час Харви Спектера стоит тысячу долларов. Минута стоит шестнадцать долларов и шестьдесят семь центов, округляя в большую сторону, ведь Харви Спектер того стоит. Его секунда стоит двадцать восемь центов всё также в большую сторону всё по тем же причинам. Но за те две с половиной секунды, которые Харви потратит на несколько слов с надменной усмешкой Майк готов заплатить всю тысячу. И Майк не знает, что будет делать, если потеряет это.       Потеряет его.       Майку тяжело дышать, когда он в итоге оказывается в фирме, когда ставит полученный трофей и кидает сумку на пол, когда умывает лицо холодной водой, когда оставляет документы на столе Харви, радуясь, что не застал ни его, ни Донну. Майку кажется, что вот-вот может случиться приступ, когда вдруг всё затихает – Рейчел крутится на его стуле и о чём-то размышляет.       Рейчел улыбается и подшучивает над ним, забирает его первый мяч с автографом, называя это своим маленьким секретом, подмигивает ему и уходит прочь. Тревога прячется в углу подальше от света. Но Майк знает, что ночью она вылезет из укрытия, чтобы сожрать его.       В следующий раз Майк встречает Рейчел у стеклянной перегородки за ресепшеном. Они вместе смотрят на Донну с жалкой коробкой вещей в её руках, которая уходит отсюда потому, что выбрала неверный способ, чтобы защитить дорогого ей человека.       Майк смотрит на Харви, вызывающего дня Донны лифт, смотрит на прекрасную женщину, которая совершила ошибку и теперь расплачивается за неё. И хотя Майку жаль, что всё так вышло, он не сочувствует Донне, пускай это и ужасно. Но она предала его доверие и, что хуже, она предала Харви. И теперь он, надломленный, уставший и потерянный, вынужден остаться в одиночестве и продолжать сражаться дальше без человека, который был с ним всё это время.       Харви смотрит на Майка, всего мгновение, и всё тело Майка отдаёт болезненным желанием защитить, потому что себя ему не жалко, потому что он хочет уберечь Харви от всего происходящего. Особенно потому, что знает, что Харви себя жалеть тоже не станет и не побоится идти на рожон. Майку страшно даже от мысли о том, что теперь будет делать Харви, страдания которого видны даже на расстоянии в его тёмных карих глазах, в уставшем потерянном взгляде. Но что бы ни произошло, Майк хочет быть рядом и сделать всё, что потребуется, чтобы защитить Харви.       Майку, как воздух, необходимо уберечь Харви от этого мира, потому что он теперь понимает, насколько же сильно Харви нуждается в том, чтобы быть в безопасности хотя бы один раз и перестать быть живым щитом для всех в этой жизни.       Харви уходит, и Майку дико хочется последовать за ним, но вместо этого он отправляется домой и позволяет пережить Харви это в одиночку, потому что вряд ли Харви поможет исцелиться человек, который предал его наравне с Донной, но позволил ей расплатиться за них двоих.

***

/за основу взят 2 сезон 6 эпизод/

      Дома Майк включает на фон шоу, открывает холодное пиво и погружается в чужие голоса, только бы заглушить свой в голове. Он не вникает ни в одно из слов, просто позволяет своему мозгу расслабиться и отключиться, а холодному пиву стекать по горлу, которое саднит так, будто он только что хорошенько прокричался в лесу.       Майк надеется уснуть вот так, на диване, чтобы с утра жаловаться на затёкшую шею, и что кошмары его не потревожат. Он только начал высыпаться.       Стук в дверь вырывает его из состояния покоя, заставляя нервно дёрнуться.       – Меня нет, – устало отзывается Майк, отставляя пиво. Спокойный вечер и пара часов сна – всё, что он просит.       Стук повторяется вновь, в этот раз громче и настойчивее. Отрешённость от этого мира испаряется, будто её и не было, так что Майк кое-как поднимается с дивана и решает поскорее разобраться с проблемой, какой бы она ни оказалась.       Стук продолжается всё то время, пока Майк движется к двери, и настойчивость незваного гостя слишком быстро начинает выводить его из себя. Так что Майк распахивает дверь сильнее, чем хотелось бы, и своё приветствие начинает с недовольного:       – Боже, да что...       Майк мгновенно замолкает, удивляясь ночному гостю. На пороге стоит сам Харви Спектер в дорогом идеальном смокинге, абсолютно прекрасный и полностью противоположный по красоте обшарпанным грязным стенам коридора в доме Майка. Он не знает, то ли они выглядят много хуже на фоне Харви, то ли лучше, впитывая в себя его неотразимость, то ли просто меркнут в великом сиянии непревзойдённого Харви Спектера. Майку всё равно, потому что он смотрит не на стены, а на чёткий контур напряжённо сжатых скул и крепкую шею, обвитую белым воротником и чёрной бабочкой.       Майк видел растерянность во взгляде и движениях Харви перед уходом, но не думал, что эта самая растерянность приведёт его сюда, а не на порог Донны.       – Что ты здесь делаешь? – спрашивает Майк, допуская нотку подозрения в свой голос.       «Почему ты не у Донны, не говоришь с ней?»       «Почему ты не дома, где пытаешься придумать новый план или просто пережить уход самого дорого тебе человека?»       «Почему ты, чёрт возьми, именно здесь?»       – Ты смотришь «Различные ходы»? – с лёгкой усмешкой произносит Харви и уверенно шагает в квартиру Майка. Чёрт возьми, конечно, весь этот мир принадлежит Харви Спектеру, так чего же ему не ходить везде, как у себя дома?       – Ах, что ж, да, это очень трогательная история двух сирот, так что... – бормочет Майк, ни секунды не препятствуя Харви и объясняя суть шоу, потому что его мозг еле соображает при виде такого Харви, который, чёрт возьми, знает, о чём это шоу, ведь он сразу узнал его. Майк начинает ненавидеть себя за своё глупое безнадёжное бессилие перед Харви Спектером.       – Не надо, – мягко и быстро прерывает его Харви, за что Майк дико ему благодарен, и вальяжно прогуливается по квартирке, которая раз в пять меньше его собственной, и изучает в ней каждую деталь внимательным цепким взглядом.       Майк думает, что нападение вот-вот начнётся, потому что Харви приехал к последнему человеку, которому может доверять, но не хочет этого показывать. Майк забывает слишком часто, что Харви Спектер – человек, но сегодня не тот день.       – Милый домик, – бросает Харви. Майк знает, что это особенный уровень сарказма Харви, который пытается быть вежливым и терпеливым тогда, когда вовсе этого не желает. – Как давно его признали негодным для жилья?       Майк усмехается, убеждаясь в каждой своей теории. Очередная тактика Харви, где в своей короткой, больно бьющей вступительной речи он принижает собеседника, чтобы на фоне своих ран никто не заметил, что Харви Спектер тоже способен чувствовать. На такое Майк старается не вестись, несмотря на то, как искусно блефует Харви.       – Ох, отлично, – подыгрывает ему Майк, потому что он пообещал, что будет оберегать Харви любым способом, – так ты проехал весь этот путь только для того, чтобы раскритиковать мой дом? – если притвориться раненым – значит защитить Харви, то Майк готов вспороть свою грудную клетку ради этого.       – Это приятный бонус, – вздыхает Харви, приближаясь к полкам с книгами. – Ты, должно быть, шутишь.       – Что? – возмущается Майк со вздохом. Харви похож на маленького любопытного ребёнка.       Харви мельком показывает трубку в своей руке и смотрит на Майка совсем невпечатлённым взглядом. Да, именно так Майк и желал провести свой вечер: в насмешках, усталых вздохах и осуждающих взглядах. Хорошо, что Майку необходимо самому себе доказать, что его обещание имеет значимость.       – Ах, это... – Майк ловит кинутый ему предмет, – сентиментальное напоминание. Так что просто вернём это на место, – растерянно заканчивает он Харви в спину, не зная, куда кинуть треклятую трубку.       Атака Харви чуть более агрессивна, чем он ожидал, но Майк сдаваться не собирается.       – Милая панда, – совершенно незаинтересованно говорит Харви.       – Спасибо, – бормочет Майк, роняя трубку на диван. – Бабушка. Рождественские штучки, – бормочет Майк, неуверенный, над чем Харви ещё посмеётся.       – Надевай смокинг. У нас ситуация, – наконец, переходит Харви к делу и выглядит чересчур довольно, засовывая руки в карманы. Видимо, защитная речь окончена.       – Эм, ситуация, которая требует смокинга, – неувернно заключает Майк. – И где... где эта смокинговая ситуация?       – Атлантик сити. Теперь ты переоденешься? – недовольно спрашивает Харви.       – Да, я могу... – произносит Майк так, что становится понятно, что ничерта он не может. Он неловко трёт волосы и смотрит на Харви немного виновато, хотя в этой ситуации нет ни единой капли его вины.       – Но? – подталкивает его Харви.       – У меня нет смокинга, – выходит как-то обречённо, и Майку даже немного стыдно, когда он видит, как Харви чуть отворачивается, закатывает глаза и вздыхает. – Я не Брюс Уэйн, – оправдывается Майк.       – Будто я этого не знаю, – говорит Харви, всё же удостаивая Майка взглядом.       Харви достаёт телефон, говорит подняться, и уже через минуту на пороге показывается Рэй со смокингом в руках.       Майк хмурится, благодарит Рэя и идёт переодеваться в спальню. Вся эта ситуация становится всё более странной и неловкой с каждый движением.       – Прямо красавец, – насмехается Харви, придирчиво осматривая Майка.       – Он сидит идеально, – говорит Майк, ворочаясь и пытаясь себя осмотреть со всех сторон.       – Потому что он сшит на заказ, гений, – устало отвечает Харви.       – Круто, – говорит Майк, но потом осознаёт всё и смотрит на Харви с недоверием: – Так. Стоп. Не круто. Чтобы сшить что-то на заказ, нужно иметь чёткие размеры.       – И что? – невинно бросает Харви и сразу же направляется к двери, игнорируя удивлённый и немного панический взгляд Майка.       – Откуда у тебя мои размеры? – спрашивает Майк, закрывая дверь и нагоняя Харви. – Ты, конечно, мог бы взять их у Рене, если бы только их успели там снять.       – Мне сказала их Донна, – сухо отзывается Харви.       – Что? Откуда она?.. – возмущается Майк. – Хотя нет, я не хочу знать об этом. Неважно.       Харви садится в машину, а Майк следует за ним.       Некоторое время они едут молча, слушая музыку, которую включил им Рэй. Около часа Харви молчит и Майк тоже, наслаждаясь тихой музыкой, уютной своеобразной тишиной и спокойствием. За окном высокие небоскрёбы, яркие огни, и вся жизнь сейчас похожа на фильм. Майк очень надеется, что со счастливым концом. И ещё Майк надеется, что этот фильм о нём хотя бы немного, потому что он бы хотел оказаться в той дурацкой голливудской романтической комедии, где, несмотря на все трудности, у него оказывается счастливый финал. Было бы здорово. И чтобы также было у Харви, у Донны, Рейчел и Луиса тоже. Было бы правда круто.       Майк чувствует тепло от этой мысли, которое медленно расползается от громко бьющегося сердца по венам, заполняя каждую клеточку его тела. Майк прикрывает глаза, вдыхает запах машины, парфюма, немного – живых гудящих улиц. Мир ощущается по особенному, отчего всё становится лёгким и простым, и всё дерьмо, которое сейчас происходит, остаётся где-то там, в Нью-Йорке, который прячется за их спинами.       Майк чуть улыбается и решается заговорить с Харви, чтобы проверить, как он.       – Слушай, – начинает Майк, и выходит немного хрипло и тихо из-за того, что он не говорил всё это время и не хотелось действительно прерывать этот момент, – если смокинг был сшит на заказ, то это значит, что он у тебя как минимум со вчерашнего дня, – недоумевает Майк, поворачиваясь Харви.       – Он у меня дольше, чем со вчерашнего дня, – говорит Харви, смотря в окно.       – И какого чёрта, – бормочет Майк, вздыхает и продолжает громе: – И всем ты шьёшь на заказы смокинги? – Майк отвлекается на бабочку, не желающую завязываться в нечто приемлемое, чтобы не смотреть на Харви в упор. – Такая интересная благотворительность от Харви Спектера? – с усмешкой говорит Майк.       – Может, заткнёшься и дашь послушать? – предлагает Харви, вскидывая брови и едва кивая в сторону играющей магнитолы.       Майк лишь пожимает плечами, оставляет бабочку в покое, позволяя ей незавязанной болтаться на своей шее, и опять отворачивается к окну. Ну, у них есть ещё около часа и десяти минут, чтобы попробовать поговорить снова.       Когда за окном показываются первые признаки того, что они в Атлантик сити, и за окном мелькают плакаты и закусочные, Майк выжидает немного и пробует снова разговорить Харви перед тем, как они приедут к их таинственному месту назначения.       – Всегда ты носишь запасной смокинг для таких вот ситуаций?       – Нечто подсказало мне, что он тебе понадобится. И под «нечто» я подразумеваю здравый смысл. И под «понадобится» я подразумеваю, что ты идиот, – немного раздражённо отвечает Харви.       «Разумеется, у меня был смокинг для тебя», – думает Харви устало. – «Удивительно, что парень, потративший пятьсот долларов на пять костюмов, в которых ничерта не понимает, вообще знает, что такое смокинг».       – Ха-ха, – саркастично выдаёт Майк, возобновляя свою борьбу с бабочкой. – Так могу я теперь спросить, зачем нам ехать в Атлантик сити вместо того, чтобы просто отправить контракт?       – Нет, – коротко и ясно. Кажется, Майка только что закрыли. Ну, или попытались, ведь с кем поведёшься, от того и наберёшься. И чёртова бабочка от смокинга, чтоб она порвалась нахрен и больше не нужно было с ней мучиться.       – Кажется, я чувствую лёгкую враждебность, и знаешь, о чём я думаю? – язвит Майк, всей своей душой ненавидя кусок чёрной дорогой тряпки в своих руках. – Я думаю, что ты всё ещё расстроен из-за Донны. И ты видишь шанс выпустить пар, и тебе понадобился ведомый.       – Полегче, доктор Фил. Мы на месте.       – Итак, – вздыхает Майк, разводя руками и поворачиваясь к Харви. – Как тебе?       На шее Майка красуется нечто мерзкое, что раньше было идеально выглаженной бабочкой.       «Поверить не могу, что делаю это», – устало думает Харви, закатывая глаза и смотря в окно.       Харви тихо вздыхает, поворачивается к Майку корпусом, молча протягивает к нему руки, развязывает отвратительно завязанный узел, вздыхает ещё раз и превращает ночной кошмар любого уважающего себя человека в идеальный образец, как будто с обложек модных журналов.       Майк замирает под умелыми руками, задерживает дыхание, боясь своим выдохом сдвинуть даже один волосок в идеальной укладке Харви. Он чувствует, как пару раз горячие пальцы задели его кожу под подбородком, откуда болезненно обжигающий разряд пробежался по его спине и осел в животе. В отличие от самого Майка, Харви дышать не боится, и обдаёт накрахмаленный ворот и заодно нервно вздрагивающий кадык Майка тёплым свежим дыханием. Майк сжимает руки в кулаки и напрягается всем телом так, будто бы он мраморная статуя, только бы не шелохнуться лишний раз.       Когда Харви поднимается, он не заботится о личном пространстве и почти задевает челюсть Майка кончиком носа. И это всё настолько близко, что Майк чувствует прикосновение, которого не было, от которого коже щекотно и горячо, и это ощущается слишком интимно, чего Майк определённо не хочет.       Майк в благодарность лишь криво улыбается и едва может кивнуть головой, но Харви всё равно и он выходит из остановившейся машины. Майк судорожно втягивает воздух и выходит следом. Слава всему живому, ночной воздух прохладен и освежает горящую от мыслей голову. Майк практически сразу берёт себя в руки и может даже говорить так, чтобы голос не дрожал.       Тем более, у Майка сейчас появляются проблемы помимо Харви, но всё так же из-за него.       «Стабильность в жизни – это замечательно», – язвит про себя Майк, смотря на дорогущее казино.       Харви, очевидно, расценивает поражённый вид Майка неверно, потому что относительно радостно произносит:       – Всё верно. Мы больше не в Канзасе. Вперёд, Дороти.       – Ты не сказал, что повезёшь меня сюда, – нервно замечает Майк, вспоминая своё последний визит в казино. Было... не особо весело, скажем так. Харви оборачивается и смотрит на него с недоумением.       – И в чём проблема? – спрашивает Харви, выглядя в разы заинтересованнее с их последнего разговора.       – Мне вроде как...немножко... запрещено здесь быть, – тянет Майк, чуть щурясь и поджимая губы.       – За курение травки? – довольно радостно усмехается Харви, выглядя заинтересованным.       – Подсчёт карт, – признаётся Майк без промедления. – Я имею в виду, – продолжает Майк, когда Харви переводит взгляд на казино, – я курил травку, – Харви резко оборачивается к Майку с недоумевающим видом. – Но мне запрещено сюда входить из-за подсчёта карт. Что? – возмущается Майк в свою защиту, замечая удивлённо-осуждающий взгляд, полный смеха. Боже, так смотреть может только Харви. – Мой мозг просто делает это! Я не могу это остановить, – продолжает оправдываться Майк, хотя весь вид Харви говорит «брехня!».       – И это твоё оправдание? – с лукавой улыбкой спрашивает Харви. Что ж, по крайне мере, ему весело от всей этой ситуации, это уже хорошо, если не отлично.       – Это было три года назад. Я был на мели, – говорит Майк, пожимая плечами.       – Ладно, так что из этого: твой мозг просто делает это или ты был на мели? – уточняет Харви, явно наслаждаясь диалогом и вдоволь насмехаясь над Майком.       – Ты, что, кто-то типа адвоката? – возмущается Майк.       – Просто пошли, – указывая рукой на вход, предлагает Харви. – Ты в смокинге. Никто не узнает тебя.       Майк сдаётся и следует за Харви. Что ж, сегодня он просто ведомый в истории, где главному герою нужно выпустить пар.       И эта история оказывается покруче всех, в которых Майк успел поучаствовать благодаря Харви.

***

      Клинетом Харви оказывается Кит Хойт – алкоголик, игроман и вроде как гениальный учёный, который по стечению обстоятельств оказывается в казино, пьяный и проигравший свою тридцатимиллионную компанию в покер, составив договор на салфетке.       Майк немного нервничает, не желая представлять, что будет делать Харви. Потому что Майк видит, что он всё ещё переживает из-за Донны, и этот незаметный невооружённым глазом нервоз каким-то чудом перекидывается и на него. Возможно, даже полностью, потому что Харви вся это ситуация если и нервирует или раздражает по началу, то потом начинает забавлять и интриговать. Харви очевидно втягивается в авантюру, которую замечает в деле, где у него заведомо мало успеха. Майк, конечно, настороже, но не перечит. Если Харви нужна победа в деле, где всё катастрофически плохо, чтобы почувствовать себя лучше и ощутить, что весь мир опять у него на поводке, то Майк готов пойти на любое приключение, только бы Харви стало легче.       Харви и Майк проводят в Атлантик сити всю ночь. Чем наслаждается, очевидно, только Харви, у которого нет запрета на игру в покер в отличие от Майка и у которого нет проблем с алкоголем и игровой зависимостью в отличие от Кита. Так что Майк и Кит пару раз играют в покер друг с другом, чтобы хоть чем-то занять себя, после чего усталость, нервоз и алкоголь берут своё – Кита начинает клонить в сон. Майк, как порядочная няня, укладывает его спать или, что точнее, доводит до номера, где Кит направляется в спальню, а вот Майк устраивается на диване в зале и на всякий случай отправляет Харви смс об их месторасположении.       Майк не знает, чем ему стоит заняться, потому что уже очень поздно, чтобы кому-то писать или звонить, в номере нет книг и телевизор не посмотреть. В казино на первом этаже не спуститься, никаких документов при себе, разумеется, не имеется. Так что Майк просто вздыхает и откидывает голову на спинку дивана. Мда, няней быть отстойно. Особенно, для больших детей.       Только вот главная проблема Майка не спящий Кит, а Харви, блуждающий неизвестно где, потому что он, разумеется, не будет отчитываться перед Майком о том, где он был. И Майк, разумеется, не спросит. А если и спросит, то получит лишь небрежную насмешку и язвительную колкость. И сиди да гадай, что творится на душе у Харви Спектера, потому что Майк уже перестал сомневаться в том, что душа у него есть. И даже сердце имеется. Просто страшно подумать, на сколько замков оно заперто и за какой толщей доспехов спрятано.       Чёртов Харви Спектер со своей непроницаемой маской, безэмоциональным голосом и вечно довольной усмешкой, не стираемой с лица. Майк помнит и знает каждую мимическую морщинку в краешках самодовольной улыбки, в уголках довольно прищуренных глаз, каждую венку, прячущуюся в белоснежном воротнике и выглядывающую из-под манжетов. Майку так хочется хотя бы раз увидеть венки, соскальзывающие на ключицы, хотя бы раз взглянуть на беззащитные открытые запястья. Но все слабые места плотно закованы в дорогие костюмы, скованные пуговицами, галстуком и ремнём.       Майк тихо хмыкает сам себе, глотает вечно застревающий в горле комок копящихся эмоций. Вытошнить их не получается, переварить тоже. И в итоге они застревают где-то между его несчастным сердцем и языком, который неспособен произнести их вслух.       Печально и отвратительно.       Может, и правда пора поговорить с кем-то. Может, если Майк скажет это вслух: Рейчел, Полу, психологу, своему дурацкому отражению, – то всё это наконец потеряет смысл. Потому что всё, что произнесено вслух, так часто теряет смысл и растворяется в воздухе, потому что то, что не вмещается в крохотной голове и рвёт тебя на части, становясь озвученным, растворяется в огромном мире и становится таким незначительным и пустяковым, что больше не стоит переживаний.       Майк не может произнести этого вслух, потому что даже если есть лишь один процент, что всё это останется всё таким же значимым и уничтожающим, то он будет не единственным, кто будет это знать. Будет знать Рейчел, Пол, психолог и зеркало в его квартире. Его секрет будет знать целый мир, воздух, пыль, стены, у которых всегда есть уши. И Майк не сможет этого отрицать. И если это не потеряет смысл, останется важным, разрушающим, оглушительно громким и болезненным, то от этого уже нельзя будет отказаться и избавиться. Сказанное не воротишь. И Майк не готов рискнуть, пока этот процент не исчезнет или пока он не поймёт, что этот жалкий процентик будет того стоить.       Майк не замечает, как засыпает, откинув голову и раскинув руки на спинке.

***

      Майк просыпается от того, что рука Харви мягко сжимает его плечо. Майк тихо стонет, едва сдвигаясь и чувствуя адскую боль в затёкшей шее.       – Вставай, – тихо говорит Харви, и Майк благодарен за то, что не слышит насмешки в его голосе.       Харви убирает руку и уходит, вероятно, к Киту. А Майк кое-как поднимает голову и медленно поворачивает её из стороны в сторону. Майк приоткрывает глаза и закрывает их обратно, не готовый встретиться с ярким утренним светом. Что ж, он ведь так и хотел провести свой вечер, да? Немного выпить, уснуть на диване без сновидений и жаловаться с утра на затёкшую шею. Всё по плану, тут уж не придраться.       Майк кое-как продирает глаза и таращится на ковёр под ногами, привыкая к свету, он чувствует себя ещё более уставшим, чем вчера, несмотря на примерно шестичасовой сон, а ведь ещё весь день впереди. Боже, как собрать себя в кучу.       – Нам пора в офис, – говорит Харви уже громче и останавливается у дверей, ожидая, когда Майк поднимется и последует за ним. Майк встаёт с тяжким вздохом и плетётся следом, пытаясь проснуться окончательно и не споткнуться о собственные ноги. Харви тихо хмыкает, наблюдая за неуклюжей походкой, и пропускает Майка вперёд, придерживая ему дверь.       – Сможешь поспать дополнительно в машине, – говорит Харви, как всегда пафосно шагая чуть впереди, засунув руки в карманы. – Хоть тихо будет.       Майк тихо ворчит и бурчит, даже не пытаясь сказать хоть одно слово – просто набор звуков, прекрасно передающих его чудесный утренний настрой. В ответ всё тот же довольный смешок. Конечно, Харви Спектер будто чёртов бессмертный Бог, которому не требуется еда и сон, чтобы жить и выглядеть идеально. Бабочка на его шее не сдвинута ни на миллиметр, каждый волос в его укладке по-прежнему на месте и ни единого следа усталости под глазами. А Майк – катастрофа с гнездом на голове, синяками под глазами, в измятом смокинге за несколько тысяч долларов и бабочкой, болтающейся на его шее бесполезной тряпицей.       Когда они садятся в машину, Харви почти смеётся, замирая около Майка и надавливая на его затылок своей горячей ладонью в жесте заботы, чтобы сонный Майк не стукнулся головой, залезая внутрь. Майк благодарно ворчит и засыпает почти мгновенно, стоит только Харви залезть в машину. Музыка, гул города за окном и тихое рычание мотора убаюкивают лучше снотворного, Харви рядом, более расслабленный и менее злой, дают по мозгам похлеще хорошего косячка, так что Майк окончательно расслабляется, чувствуя себя в безопасности. Идеальная выдалась поездка.

***

      Новым секретарём («и очень даже временным», – понимает Майк) оказывается чересчур активный и деятельный паренёк, который к приезду Харви умудряется перевернуть вверх дном весь его офис. Несмотря на то, как эти изменения сильно бьют по Харви, Майк понимает, что это не смертельно, так что позволяет себе взять инициативу в ситуации и постараться обратить её в шутку. Получается неплохо, учитывая, что Харви не говорит ему заткнуться.       – Майк, – тянет Харви. И Майк в одном только своём имени слышит недоумение, раздражение, скромную мольбу и приказ к действию.       Майку хочется рассмеяться, когда он переводит взгляд с Кэмерона на Харви, недоумение которого можно увидеть даже в очертаниях спины. И особенно смешно выглядит то, как Харви чуть запрокидывает голову назад, смотря на огромные цветы на столе, что чуть выше него самого. Харви Спектера только что превзошли.       Майк направляется на выручку Харви, понимая, что, вероятно, прежде, чем заняться работой, Майку придётся придумать, куда деть это цветочное произведение искусства.       – Ох, вау, – лишь выдаёт Майк, заходя к Харви в кабинет, и получает в ответ невпечатлённый взгляд.       – Избавься от этого, – говорит Харви, обходя свой стол и усаживаясь на стул. – Сейчас же.       – Не выносишь конкуренции в росте, да? – язвит Майк, замечает убивающий взгляд босса и старается удержать улыбку. – Как скажете, капитан, – фыркает Майк, берёт вазу со стола и одновременно пытается придумать, кому и где это вообще может понадобиться.       Харви одобрительно улыбается уголком губ, открывает ноутбук и сразу принимается что-то изучать. Чёртов трудоголик.       – Кстати, заешь что? – говорит Майк уже на выходе, прикрываясь цветами. Майк получает лишь вскинутую бровь в ответ и говорит: – А Джессика выше, – и быстро прячется за стеклянную перегородку, смотря как скомканный лист бумаги приземляется туда, где он только что стоял. Майк тихо смеётся и уходит прочь. Шалость удалась.       В итоге, Майк оставляет цветы в ближайшем конференц-зале, которые прекрасно туда вписываются вместе с другими такими же большими цветами. В любом случае, цветком больше, цветком меньше, разницы ведь никакой, верно?

***

      Майк вставляет флэшку в телевизор, когда ему приходит смс-ка. Майк плюхается на стул и вытаскивает телефон из кармана.       «Наш ресторан. В 9. В силе?»       Майк чуть улыбается, читая сообщение Пола, и кивает сам себе.       «Увидимся там»       На часах час дня и ему ещё нужно просмотреть запись с игрой Кита, который провёл в казино почти полдня. Успеть зайти к Харви, чтобы доложить, что он узнает, и успеть на встречу с Полом. Чёрт, дел-то невпроворот, а время не резиновое.       Майк включает запись, ускоряя её в два раза, и внимательно отслеживает каждый выпитый бокал. Смотреть на игру оказывает довольно нудно и очень быстро всё тело затекает без движения, так что пару раз Майку приходится прохаживаться по кабинету, разминая всё ещё болящую шею и ноющие ноги и спину. Да, никто не упоминает об этой стороне работы адвоката, хотя Майк не имеет особых прав на жалобу, ведь это была его идея – просматривать запись, чтобы узнать, насколько пьян был Кит, заключая нелепый договор на салфетке.       Время пролетает быстрее, Майк понемногу втягивается, параллельно с бокалами шампанского засматриваясь на игру и думая о том, что он бы запросто мог там выиграть.       – Привет, – тихо говорит Рейчел, проходя в конференц-зал и мягко улыбаясь Майку.       – Секундочку, – тянет Майк, смотря на телевизор. – Ага! Пятнадцатый бокал, – записывает Майк.       – Ваш клиент? Это ужасно, – говорит Рейчел, смотря на экран.       – О, нет, нет, нет. Это замечательно, – отвечает Майк радостно. – Мы даже поместим его в клинику, чтобы аннулировать контракт.       – Так трогательно, – наигранно проникновенно говорит Рейчел, – Харви действительно заботится о своих клиентах.       – Не-не-не, моя идея, – гордо отвечает Майк.       – А ты растёшь, – усмехается Рейчел.       – А что ты делаешь тут так поздно? – спрашивает Майк, понимая, что ему стоит поторопиться, ведь уже 8.20 на часах.       – Я работаю с Луисом.       – С Луисом? – удивлённо переспрашивает Майк.       – Работа ассистента, – говорит Рейчел довольно и едва сдерживает улыбку. – Он выбрал меня вместо Гарольда.       – Это здорово, – кивая в подтверждение, произносит Майк. – Луис хороший адвокат. И это для тебя отличная возможность. Вот, кто из нас действительно растёт.       – Спасибо, Майк.       – Удачи тебе, – отвечает Майк, возобновляя запись. Осталось двадцать минут. Он ещё может успеть на ужин, как порядочный человек – не опаздывая.       Майк отмечает в блокноте шестнадцатый бокал, после чего захватывает с собой записи и флэшку, забирает документы из кубика, чтобы поработать дома и подготовить необходимые бумаги, и отправляется предупредить Харви, что уже уходит.       – Я закончил с записью, – говорит Майк, заглядывая в кабинет. Харви что-то помечает в бумагах, не поднимая взгляда, и чуть кивает.       – И что узнал?       – Кит выпил шестнадцать бокалов, так что он явно был нетрезв, заключая договор.       – Такое утверждение не пройдёт, ты же понимаешь? – говорит Харви, продолжая копаться в документах.       – Я знаю. Все бумаги будут готовы к утру, – отвечает Майк, готовый сорваться с места в любой момент.       – Что мешает тебе сделать это сейчас? – спрашивает Харви безэмоциональным тоном.       – У меня встреча через тридцать минут, – говорит Майк, надеясь, что Харви не скажет ему отменять её из-за работы.       – Что, променял романтику ночной работы на встречу с девчонкой? – усмехается Харви, что-то выделяя в бумагах.       – Нет, это встреча с другом, – отвечает Майк.       Харви чуть хмурится, отрывается от бумаг и откидывается на спинку стула, теперь внимательно рассматривая Майка.       – И кто твой друг? – интересуется Харви, укладывая локти на перилла и скрещивая пальцы в замок.       – Это не Тревор, – чётко произносит Майк, смотря не менее серьёзно в ответ.       – Приятно слышать, – говорит Харви. – Но мы уже оба поняли, что ты не особо хорош в выборе друзей, – Харви чуть склоняет голову в бок, выглядя более невинно и расслабленно, очевидно, пытаясь сделать своё высказывание не таким болезненным.       – У моего нового друга есть стабильная работа, квартира и нет никаких тёмных нелегальных делишек, доволен? – вскидывая брови, язвит Майк.       – Иди уже, – хмыкает Харви и вновь возвращается к бумагам. – Жду документы с утра.       – Как я и сказал, – нараспев отвечает Майк, закрывая дверь кабинета, и уходит прочь, пока у босса не появился новый повод его задержать.

***

      – Рад тебя видеть, – приветствует Пол, вставая из-за стола и протягивая Майку руку.       – Привет, прости, я задержался на работе, – на одном дыхании выпаливает Майк, пожимая руку в ответ.       – Итак, сначала еда, потом разговоры, – довольно произносит Пол. – Я голодный как волк.       – Мы это исправим, – фыркает Майк.       Когда официант принимает у них заказы, оба откидываются на спинки стула и расслабленно выдыхают.       – Итак, начнём с главных новостей, – говорит Пол. – У Фанты новый мяч – и она счастлива.       Майк расплывается в улыбке.       – Как же я рад это слышать. А что насчёт её хозяина? Слышно что-нибудь?       – Её хозяин, кажется, упоминал тебе пару хороших новостей, – говорит Пол, наклоняясь вперёд.       – Да, я помню что-то такое, – взмахивая рукой, говорит Майк. – Но никак не могу вспомнить подробностей, – с досадой сообщает он.       – Ничего, сейчас посплетничаем, – подмигивает Пол. И они оба усмехаются. – Что ж, я почти закончил с переездом. У меня было не так уж много вещей, но всё по-прежнему коробках.       – Так понимаю, всё потому, что ты всё время проводишь на работе.       – Да, ты ведь понимаешь. Неважно, сколько у тебя опыта, первые месяцы ты работаешь круглосуточно. Тем более, финансисты никогда не смыкают глаз на самом деле, – усмехается Пол.       Официант приносит бутылку вина, разливает его по бокалам и удаляется восвояси.       – Рискнул и заказал вино, предполагая, что ты закажешь то же самое, что и в прошлый наш ужин.       – Очень смело, – говорит Майк, забирая бокал. Майк не особо хорошо разбирается в алкоголе, потому что денег на хорошую выпивку не хватало и попросту было жалко да и образу его жизни соответствовало только пиво разной крепости. В общем, это всё к тому, что на вкус вино было как вино и пить красиво Майк определённо не умел.       – Где теперь работаешь? – спрашивает Майк.       – В “Stevens Investment Group”, – говорит Пол, отпивая ещё вина. – Под руководством одного крутого забавного парня, Стю Базини. Тот ещё мужик, – усмехается Пол.       – Рад за тебя, – честно говорит Майк и чувствует, насколько он проголодался, когда официант приносит их заказы.       – Работа там не похожа на все предыдущие места, где я работал. Знаешь, совсем другой коллектив.       – Это в хорошем смысле?       – Да, определённо, – говорит Пол, нарезая стейк. – Честно говоря, я как будто вернулся в школу.       Майк смеётся, качая головой.       – Школа кажется мне абсолютной ерундой по сравнению с тем, что творится на работе. Порой там действительно происходит такая чертовщина, – говорит Майк, мгновенно вспоминая все смешные случаи с Гарольдом.       – Знаешь, пускай работа остаётся на работе. Мне хватает её с лихвой.       – Не поспорю. Дело, которое я сейчас веду с Харви, уже чего только стоит. Люди никогда не перестанут меня удивлять, – вздыхает Майк.       – Кто такой Харви? Твой напарник? – интересуется Пол и замечает, как Майк чуть дёргается от этого вопроса.       – Он мой босс, – чуть улыбаясь, отвечает Майк и сразу же принимается жевать стейк, чтобы было время не сразу ответить на любой следующий вопрос.       – Прости. Мы можем не обсуждать работу, – говорит Пол, становясь серьёзным.       – Всё нормально, я ведь первый о нём упомянул, – говорит Майк немного нервно.       Жалкий один процент всё ещё не стоит того, чтобы чувства были озвучены вслух.       – Может, лучше расскажешь, что это за дело? – с усмешкой предлагает Пол. – Оу, нет, это ведь конфиденциально, верно?       – Да. Но я могу упомянуть, что из-за дела я всю предыдущую ночь провёл в казино.       – Вау, какая же у тебя сложная работа, – усмехается Пол, и Майк улыбается ему в ответ.       – Да, знаешь, тяжело постоянно пить дорогой алкоголь, окучивать красоток и надирать зад зазнавшимся богачам. О, и всегда выглядеть так, будто ты только что пришёл с показа Hugo Boss.       – Так вот чем ты занимаешься весь день? Стоило учиться на адвоката, так и знал, – чрезмерно печально вздыхает Пол.       – Этим занимаюсь не я. Я только учусь. Пока за нас двоих это делает Харви, – говорит Майк, сглатывая осадок и смотря в тарелку. Харви отучился в Гарварде за них двоих, выглядит потрясающе за них двоих, сражается за них двоих и надирает зад ублюдкам за них двоих. Пока что всё только на Харви.       – Вероятно, он засранец и красавчик, – хмыкает Пол, вскидывая брови и отпивая ещё вина.       – О, да, он тот ещё засранец, – говорит Майк, дёргая уголком губ. – Но о красоте судить не мне. Но, вероятно, все красотки, с которыми он ужинал, согласятся с тобой, – кисло заканчивает Майк.        Между ними повисает тишина, которая ощущается более напряжённо, чем хотелось бы лишь на третьей их дружеской встрече.       – Я спрошу это вне зависимости от того, хочешь ли ты это слышать или нет. Потому что я не хочу, чтобы с тобой произошло что-то ужасное, – серьёзно говорит Пол, отставляя бокал. Майк поднимает затравленный взгляд, понимая, что его ожидает впереди.       – Я не думаю, что хотел бы говорить об этом, – пробует Майк.       – Да, я тоже никогда не хотел, – говорит Пол. – А в семнадцать наглотался таблеток. И дело было не в переходном возрасте.       Майк сглатывает и внимательно рассматривает Пола, не ожидая, что достоин узнать что-то настолько откровенное и личное от человека, с которым они знакомы так мало.       – Мне жаль, – тихо говорит Майк. Из дружеской посиделки ужин быстро превратился в не самые приятные откровения.       – Не стоит. Что было, то прошло. Это было очень давно. Но мне повезло, потому что в моей жизни появился человек, который помог мне разобраться. И тебе он тоже нужен, – Пол делает паузу, пару раз стукает пальцами по столу, будто бы даёт Майку шанс сбежать, пока не поздно. Но Майк не сдвигается с места – и Пол продолжает: – В первую нашу неофициальную встречу ты спросил у меня, было ли мне страшно осознать влюблённость в мужчину. И я понимаю, что ты не для друга это спрашивал.       Майк хмыкает, почему-то находя это очень смешным. Или это потому, что его нервы начинают опять сдавать. Потому что Донна ушла, он избегает разговора с Рейчел, а на Харви подал в суд сраный Таннер. Жизнь пока что идёт не в лучшую сторону.       – Это первый раз, когда тебе нравится кто-то твоего пола, да? – спрашивает Пол, склоняя голову набок и внимательно разглядывая осунувшегося в миг Майка.       – Я бы не использовал такое громкое слово, – отстранённо бормочет Майк, находя недоеденный ужин более интересным, чем его собеседник.       – Я понимаю. Это не то, что можно взять и просто так принять, – соглашается Пол. – Но это то, что принять необходимо, потому что отрицание тебе не поможет.       – Думаешь, я не знаю? – вкидывая голову, злится Майк. – Но это не то, что ты думаешь, ясно?       – Тебе нечего стыдиться, Майк, – успокаивающе произносит Пол, чуть подаваясь вперёд.       – Я и не стыжусь, ясно? – тихо возмущается Майк, начиная раздражаться из-за разговора. Он не был готов обсуждать это, не был готов произнести это вслух. – Я просто немного запутался. Этот человек, даже не зная меня, сделал для меня слишком много и дал мне столько, сколько не дают незнакомцам с улицы. Я благодарен ему, уважаю его и восхищаюсь им, потому что он самый потрясающий адвокат во всём чёртовом Нью-Йорке или даже во всей Америке, и мне дико повезло встретить его и учиться у него. И сейчас у него проблемы, в которых я не могу ему помочь. И на этом наш разговор окончен, – заканчивает Майк, вставая из-за стола. – Мне нужно выйти.       Майк дрожащими пальцами одёргивает пиджак и застёгивает пуговицу, представляя перед глазами, как это обычно делает Харви.       Просто благодарен.       Просто уважает.       Просто восхищается.       Просто вспоминает каждый оттенок золотого в тёплых карих глазах.       Просто медленно сходит с ума.       Майк умывается холодной водой, чтобы привести себя в чувство, упирается руками в умывальник и тяжело выдыхает, прикрывая глаза. Холодные капли стекают по его лбу и щекам, скапливаются на висках, кончике носа, подбородке и капают вниз. Майку кажется, что он слышит тихий звон, с которым капля разбивается о керамическую поверхность.       Ужин прошёл очевидно не так, как Майк рассчитывал. Он-то думал, что сможет расслабиться и отдохнуть. И хуже всего то, что Пол даже ни в чём не виноват. Он просто хочет помочь, потому что знает, какого это, потому что боится, что Майк в какой-то момент может сдаться и отказаться разбираться во всём. Только вот отказывается он действительно разбираться в этом с самого грёбаного начала. И он только что наехал на Пола ни за что, потому что сам Майк напуган, полон неконтролируемой тревоги и накопившейся усталости. Его голову разрывает от воспоминаний о каждой секунде, проведённой с Харви, и это слишком невыносимо: помнить каждый шаг, вздох, звук, родинку, галстук, эмоцию, пластинку, морщинку, венку, слово, инициалы на манжетах рубашки, каждый волосок, поворот головы и каждую тонкую красную ниточку в глазах, каждый взгляд, каждый оттенок карего, ширину зрачков и длину ресниц.       Порой память Майка – невыносимое неподъёмное проклятие, от которого он никогда не сможет избавиться. И порой он просто не может остановиться, перестать проваливаться в воспоминания о родителях, в воспоминания о жизни без них, в день похорон, а теперь ко всему прибавился Харви Спектер.       Помнить всё до безумия невыносимо.       Иногда, самыми одинокими, тёмными и полными реалистичных кошмаров ночами Майк смотрит в потолок, боясь всего в этом мире, боясь этого мира, и думает о том, что было бы неплохо, сожри его мозг Альцгеймер, только бы больше не помнить каждую секунду своей жизни, которую он никак не может привести в порядок.       Майк никогда не сможет объяснить, что он чувствует иначе, чем другие люди. Он никогда не сможет объяснить, почему они ему так нравятся или нет. Потому что они не помнят каждой секунды, потому что они не влюбляются в тот самый взгляд двадцать пятого марта в два часа и одиннадцать минут дня. Они никогда не вспомнят тот особенный, неповторимый смех, который был два года назад, и даже не заметят, что их буква А на письме стала более витиеватой по сравнению с той, что была три года и шесть месяцев назад. Но Майк помнит, и помнит слишком много, чтобы чувствовать мало.       Каждый его день полон контроля, который удерживает его от падения в своё прошлое. Майку невыносимо от этого, потому что люди так часто забывают даже самые значимые моменты в своей жизни, но Майк помнит каждого человека, которого встречал, помнит каждую фразу, которая его ранила, помнит каждую книгу, которую он прочёл, каждый ценник в магазине возле дома. Майк помнит каждый поступок и каждое слово, из которых он сделан, каждое событие, из которого он сформирован, каждый сон, который он видел, каждую эмоцию, которую чувствовал, он помнит все свои взлёты и падения, каждый заживший синяк и всё ещё видит каждую царапину на своём теле. Помнит каждую свою победу и поражение, каждую свою постыдную мысль, каждый страх, каждый повод для злости, каждую трещинку на стене в старом доме, каждую улыбку своей матери и весёлый взгляд отца, каждый особенный и невыносимо болезненный.       Майк может вспомнить всё, и каждый день ему приходится оттягивать себя от края, чтобы не сойти с ума, не упасть в бездонную пропасть, из которой не вылезти. Каждый день для Майка – это борьба за здравый смысл, и он не имеет никакого права на слабость, на то, чтобы провалиться в кого-то настолько сложного, закрытого, неизученного, на кого у Майка уйдёт слишком много времени и воспоминаний, чтобы узнать, сохранить, погрязнуть.       Майк помнит слишком, слишком много для обычного смертного. Возможно, именно это его и убьёт. Возможно, он покончит с собой, решаясь посчитать, сколько раз Харви Спектер при нём вдохнул и сколько сделал шагов, идя с Майком бок о бок.       Майк вскидывает голову и видит в отражении уставшего бледного парня, в глазах которого дикий ужас и слабость большая, чем он сам. Майк отшатывается, трясёт головой и тянет воздух до тех пор, пока вздох не отдаётся болью в груди и горле. Медленно выдыхает, открывает глаза, смотрит на прежнего, уставшего и потрёпанного, но себя.       Майк ещё раз умывает лицо холодной водой, промакивает его салфеткой и выходит из туалета.       Майк помнит слишком много, но никак не может вбить себе в голову простой истины о том, что никто и никогда его не поймёт, как бы он ни старался объяснить, потому что они никогда не смогут этого представить.       Майк присаживается за стол, тихо выдыхает и смотрит на молчащего Пола.       – Прости меня, – говорит Пол.       – Ужин пошёл не по плану.       Майк и Пол замолкают, внимательно смотря друг на друга. Когда каждый из них находит в другом то, что нужно, они медленно выдыхают и откидываются на спинки стульев.       – Я не имел права заставлять тебя говорить или слушать, если ты этого не хотел, – говорит Пол. – Мне очень жаль. Я даю слово, что больше не буду переходить границ.       – Принято, – тихо говорит Майк. – Мне жаль, что я сорвался на тебя. Я знаю, что мне нужно с кем-то поговорить, но я не готов. Сейчас и без того достаточно проблем. И пока что мне это не мешает.       – Принято, – слабо улыбаясь лишь уголками губ, говорит Пол. – Я просто переживаю.       – И я понимаю. И когда я буду готов, я буду знать, что могу прийти к тебе с этим вопросом. Я даю слово.       – Тебе не нужно мне ничего обещать. Я не обязан быть тем, с кем ты будешь откровенен и доверишься. Я только хочу знать, что ты будешь в порядке.       – Буду, – усмехается Майк уже более расслабленно. – Куда же я денусь, верно?       – Верно, – кивает Пол. – Продолжим ужин? Не пропадать же хорошему мясу.       – Да, – соглашается Майк, – тем более, что я питаюсь в основном едой на заказ.       – «Я готовлю, я создаю, и я невероятно взволнован тем, что делаю, мне всё ещё есть к чему стремиться», – говорит Пол без запинки и очевидно наслаждаясь сказанным.       – Кто это сказал? – спрашивает Майк, заинтересовавшись.       – А на меня не похоже? – вскинув брови, насмешливо интересуется Пол. – Думаешь, я не могу сказать что-то крутое или умное? – продолжает издеваться он.       – Я... воспользуюсь пятой поправкой, – говорит Майк, улыбаясь.       – Это слова Гордона Рамзи.       – Кто это? Повар? – чуть хмурясь, спрашивает Майк и продолжает есть.       – Ты ранишь меня в сердце, – говорит Пол оскорблённо. Майк виновато пожимает плечами, продолжая жевать. – Ты смотрел «Адскую кухню»? – Майк мотает головой. – Может, слышал о ней? – Майк опять мотает головой. – Да ты шутишь, – вздыхает Пол. – Ты теряешь в жизни слишком много. Итак, слушай меня внимательно...

***

      Майк поспал только пару часов, но он успел наладить отношения с Полом и здорово поболтать, доделать все необходимые документы и даже привести себя в подобие человека. Правда, с утра пришлось закинуться банкой энергетика и запить её кофе. Но зато Майк полон сил и энергии на ближайшие пару часов точно.       – Доброе утро! – восклицает Майк, с громким хлопком кладя папку на стол Харви.       – Ты опять укурился? – хмурится Харви, но всё же позволяет губам дрогнуть в улыбке.       – Свеж, чист и готов пойти и надрать зад этим ушлёпкам.       – Звучит обнадёживающе, – говорит Харви больше себе, чем Майку, и открывает подготовленные для дела бумаги.       – Когда едем? – спрашивает Майк, расхаживая по кабинету.       – Через час, – говорит Харви, смотря на Майка из-за папки и насмешливо хмурясь.       – Отлично, – говорит Майк. – Я готов.       Харви вздыхает, качает головой и продолжает читать документ, просто убедиться, что бессонная ночь не превратила Майка в окончательного идиота.       – Как прошёл ужин с другом? – интересуется Харви, будто невзначай, по-прежнему смотря в бумаги.       – Как я и сказал, никакой нелегальщины. По этому поводу ты можешь больше не переживать, – отвечает Майк, проводя рукой по каждому баскетбольному мячу на подоконнике.       – Я и не переживал, – фыркает Харви оскорблённо.       – Да-да, я помню, – отмахивается Майк, рассматривая небоскрёбы за окном.       Харви лишь качает головой: щенок как он есть.

***

      Встреча с противоположной стороной проходит не лучшим образом. Адвокат опровергает все их утверждения, выставляет Харви не в лучшем свете и в итоге доводит дело до суда.       Харви раздражён и немного разочарован в том, что сам прилично налажал, не подумав, что не стоило делать ответное предложение, которое теперь сыграло с ним злую шутку. Майк лишь шагает следом и не решается заговорить с Харви первым, чтобы ненароком не вывести его из себя ещё больше. Харви и так не в самом лучшем состоянии после ухода Донны, Майк не хочет доставлять ему ещё больше проблем, отмечая общую усталость и раздражённость из-за перемен. Да и сам Майк не в лучшем состоянии, чтобы говорить.       По итогу, Харви успокаивается только в лифте фирмы, даёт Майку задание и идёт назначать допрос Уолшу и его гадкому адвокату, а потом звонить Киту, чтобы доложить, как идут дела. Харви ничего ему не обещает, потому что дела – дрянь, и не хотелось бы кидаться лживыми обещаниями.       Харви не зря придерживает свои слова о том, что он не проигрывает, потому что дело оказывается максимально дерьмовым в максимально неподходящее время. Адвокат другой стороны использует каждое слово против самого Харви, что начинает его по-настоящему бесить.       Чёртов Хардман вернулся в фирму, Донна уволена, а на него подали в суд, и теперь ещё сраное дело, которое даёт Харви пинка под зад каждый раз, когда ему кажется, что он контролирует ситуацию. Как будто весь мир решил вдруг выбрать Харви Спектера новым объектом для шуток и издевательств.       Харви уходит из суда спокойным шагом, но Майк видит, как он раздражён и зол. Впервые всё выглядит так, будто мир не у ног Харви и не готов подчиняться его воле. И Майка это начинает беспокоить. Он ненавязчиво подталкивает Харви к грузовичку с едой, где покупает недовольному Харви хот-дог, хотя и знает, что он ест его либо перед тем, как пойти и точно надрать кому-то зад, либо после того, как он надирает кому-то зад. А небольшой... неудачный момент в суде не соответствует ни одному из двух вариантов.       – Это всё неправильно, – говорит Харви, забирая протянутый хот-дог из рук Майка.       – Я знаю, но постановление судьи не имеет никакого значения, – с готовностью поддерживает Майк.       – Нет, я имею в виду вот это, – отстранённо говорит Харви, кивая головой в сторону фургона.       – Хот-дог – это неправильно? – недоумевает Майк. Он надеялся, что Харви почувствует себя лучше, ставка на эффект собаки Павлова.       – Этот фургон, – говорит Харви, взмахивая рукой и добавляя возмущения в свой голос. Будто это действительно то, что его волнует сейчас. – Это же Нью-Йорк. Я хочу тележку, продавца и хотя бы малое ощущение опасности, будто хот-дог может быть сделан из не пойми чего.       – Окей, – в знак поддержки начинает Майк, – ладно, кажется, я видел парочку котов, прячущихся около фургона, – Майк даже указывает туда, пытаясь придать своим словам больше правдоподобности.       – Хватит пытаться подбадривать меня, – говорит Харви и откусывает хот-дог. Майк лишь вздыхает. Харви хмурый и задумчивый, и делает вид, будто это не имеет значения. Разумеется, Майк хочет, чтобы ему стало лучше. Даже если ему придётся купить целый фургон с хот-догами из котов или что-то ещё более странное и гадкое, только бы подбодрить Харви. Настолько поникшим Майк его ещё не видел.       – Не так уж и плохо, – выдаёт Харви.       – Ну да, уличное мясо, – тараторит Майк, – так ты хочешь поговорить о том, что только что произошло? – попытка не пытка.       – Нет, я не хочу, – говорит Харви всё тем же безразличным тоном.       – Ты же сказал, что кто бы ни оказался временным управляющим...       – Я знаю, что я сказал, – прерывает его Харви.       – Тогда что с оставшейся десяткой?       – О чём ты говоришь?       – Ты сказал, что право собственности на 9/10 определяет закон. Так что, я полагаю, нам нужна оставшаяся 1/10, верно? – заискивающе уточняет Майк. Потому что Харви ведь не собирается проигрывать, верно? Иначе перед ним не Харви Спектер и Майку придётся искать настоящего, где бы он ни был.       – Мы не выиграем это дело, – безразлично отвечает Харви.       – Что? – неверяще восклицает Майк.       – Мы не сможем его обыграть.       – Это десятипроцентный, но всё ещё шанс, – настаивает Майк. – Я имею в виду, что наши шансы...       – Я не говорю о шансах, я говорю о человеке.       Майк лишь может вскинуть в удивлении брови, не веря, что Харви говорит это и тем более вслух.       – Вау, я никогда раньше не слышал, чтобы ты называл кого-то адвокатом лучше, чем ты.       – Он не лучше, – сразу отвечает Харви. – У него просто на руках карты лучше наших. И он знает это, – заканчивает Харви и уходит.       Но Майк не позволит, чтобы это произошло, потому что это сейчас Харви устал действовать из-за всего, что на него навалилось. И после, когда он вспомнит об этом деле, он поймёт, что было сто сорок шесть вариантов, как выиграть. Так что пришло время Майка показать, чему он научился, и выиграть это идиотское покерное дело ради Харви.       – Что, если мы разыграем по новой? – говорит Майк, на ходу додумывая свою идею.       – Я слушаю, – отзывается ушедший вперёд Харви.       – Ты постоянно говоришь про пистолет, приставленный к голове. Но что, если мы снимем наши пиджаки и покажем, что у нас под ними спрятана бомба? – Майк замечает недоуменные и испуганные взгляды проходящим мимо людей, понимает, что он сказал вслух и панически выдаёт: – Метафора! Это метафора.       Харви оборачивается к нему и видит смущённое и виноватое выражение лица Майка, который только что звучал, как чёртов террорист. На секунду даже Харви хочется рассмеяться, но он удерживает себя и лишь на долю секунды позволяет уголкам губ дрогнуть. В любом случае, идея Майка звучит отлично. Осталось лишь эту бомбу сделать и присобачить к себе.

***

      Майк, как чёртов первоклассный учёный, создаёт идеальную бомбу и подносит её Харви на блюдечке. Харви в восторге. Он ничего не говорит, даже не двигается лишний раз, но одного его взгляда достаточно для Майка, чтобы понять, как Харви нравится эта затея и как весело будет надрать зад Томасу Уолшу.       Харви отправляет Майка подготовиться к переговорам, а сам назначает встречу. Майк удаляется прочь и по пути к рабочему месту замирает у входа в кабинет Рейчел.       – Ты выглядишь сконфуженной.       – Так и есть, – отвечает Рейчел со всё ещё сложно объяснимым выражением на лице.       – Из-за чего?       – Мне... нравится Луис.       Майк усмехается, теперь понимая, в чём дело.       – Прекрасно тебя понимаю, – усмехается Майк. – Главное не испортить это.       Майк уже собирается уйти, как вдруг его взгляд цепляется за... о, Боже, диктофон Луиса. Майк сразу же закрывает дверь офиса, прокрадываясь к столу Рейчел, одолеваемый любопытством большим, чем вся их солнечная система.       – Боже, это, что... это диктофон Луиса? – Майк должен убедиться, что ему это не мерещится.       – Ох, да. Он нужен был мне, чтобы переписать заметки по делу о балете.       – Ты хоть представляешь, что это значит? – не выдерживает Майк. – Рейчел, это окно в сознание Луиса Литта.       – Это диктофон, – как ребёнку, отвечает Рейчел.       – С которым он шепчется, как с лучшим другом.       – Майк, – только и успевает осуждающе произнести Рейчел, вытягивая руку, как Майк уже держит диктофон в своих рука и светится от счастья.       – Ну давай, всего разок, – дьявольски соблазняюще тянет Майк, включая запись.       «Цель номер семь: идеальный британский акцент. Хэй, утречка, приятель», – крайне неудачно имитируя акцент, восклицает Луис. – «Не желаешь чашечку чая и пышек?»       – Да! – радостным шёпотом восклицает Майк и победно вскидывает руку.       – Нет, нет, нет, нет, нет, – умоляюще тянет Рейчел, пытаясь не рассмеяться. – Мы правда не должны этого делать.       – О, нет, я считаю, что мы просто обязаны, – без капли стыда отвечает Майк. Это такая большая удача – хотя бы попытаться понять, что творится в голове у этого непонятного, необычного, обалдеть какого сложного человека.       Майк включает следующую запись.       «Придумать крутую фразочку. Предпиши это. Эй, Гарольд, предпиши это!»       – Это ненормально, – говорит Рейчел, которая, в отличие от Майка, муки совести испытывает.       – Это ненормально потрясающе, – говорит Майк, забавляясь.       «Ты только что зажёг! Простите, мисс Зейн, но вы только что зажгли!»       – Ох, чёрт возьми, Рейчел! – смеётся Майк, пытаясь как можно выше поднять руку и не дать смущённой и смеющейся Рейчел забрать диктофон.       – Нет, нет, нет! – просит она, протягивая руку и не оставляя попыток выхватить диктофон из рук умело выворачивающегося Майка.       – Нет, ты только что зажгла! – смеётся Майк, отворачиваясь и не давая Рейчел возможности прокрасться к диктофону.       – Я чувствую себя грязной девчонкой! – восклицает Рейчел, смеясь и краснея от стыда.       – Подожди, постой, – просит Майк, – это же золотая жила. Ещё одну. И всё.       «Я скучаю по Бруно. Он был моим любимым котом и другом. И когда я думаю о том, что потерял друга, я также вспоминаю, что нашёл нового. Сегодня с утра Майк Росс угостил меня своим кофе. Раньше никто не угощал меня кофе».       Майк выключает запись, чувствуя, как щёки начинают краснеть от стыда. Боже, он ведь только что слушал диктофон Луиса, а тот считает его своим другом. Не то, чтобы Майк считал Луиса другом, но тот больше не обращается с ним грубо, и Майк благодарен за это.       – Это очень мило, – тихо говорит Рейчел.       – И я не должен был это слушать. Вот я идиот, – вздыхает Майк и отдаёт диктофон Рейчел. Он трёт шею и чувствует расползающийся в животе стыд. Это было некрасиво с его стороны и у него не было права лезть в чужую жизнь и голову даже, если очень хотелось.       – Это останется между нами, – говорит Рейчел. – И ты завёл нового друга, я тобой горжусь, – с улыбкой произносит Рейчел.       – Серьёзно? – возмущённо вопрошает Майк, вскидывая брови. – Будешь издеваться?       – Ты заслужил, – пожимая плечами, весело говорит она.       – Я заслужил, – вздыхает Майк, запрокидывая голову. Майк вздрагивает, услышав, как дверь за его спиной открывается с тихим стуком.       – Давай, пора начинать, – говорит Харви обернувшемуся Майку. – Они в конференц-зале.       – Окей, – отвечает Майк.       – Всё нормально? – уточняет Харви, чуть хмурясь.       – Да... без проблем, – тянет Майк, почёсывая щёку.       – Ты весь красный, – шепчет Рейчел едва слышно. Майк оборачивается к ней и тяжело вздыхает.       – Ты получил доверенность?       – Да, пойдём сбросим на них бомбу, – Харви кивает головой на выход.       – Пока, – говорит Майк Рейчел и выходит из кабинета.       – Пока, друг мой, – отвечает Рейчел, улыбаясь. Майк кидает на неё злобный взгляд через плечо. Харви лишь тихо фыркает и качает головой.       – К слову, где ты это нарыл? – интересуется Харви.       – Достал это с другой стороны принтера, – довольно отвечает Майк.       Пришло время надрать всем зад.       Зад они и правда надирают ровно до той секунды, где Харви предлагает сыграть Томасу на тридцатимиллионную, блять, фирму в покер и показывает ему фак. Майк взволнован и обеспокоен, и ему кажется, что у Харви немного сдают нервы и хвалёный самоконтроль из-за всего происходящего.       Харви слишком самоуверен для человека, который пару часов назад сказал, что им не выиграть, и Майк не знает, что ему делать. Потому что Харви отказывается уступать Майку место за столом, опять убеждает его в том, что он по-прежнему прекрасно читает людей и надерёт Томасу зад также просто, как только что – Майку. И у Майка даже нет никаких утверждений, чтобы опровергнуть выходку Харви и остановить его. Так что Майк собирается хотя бы быть рядом. Он не думает, что Харви может проиграть, потому что это то же самое, что считать планету плоской. Но Майк хочет быть рядом на всякий случай и при идеальном раскладе карт он увидит самое лучшее и экстравагантное надирание задницы за всё время работы здесь.       Майк хорошенько тасует карты, наблюдая, как препираются Харви и Томас, и это всё выглядит довольно забавно, если не учитывать, что ставка в этой игре – судьба фирмы. Майк сдаёт по две карты, оба игрока смотрят их – и с этого момента Майк знает: игра начинается.       Принцип Харви «дави, пока не станет больно» по его правилам становится намного опаснее. Харви Спектеру не нужно искать слабых мест, вот уж нет. Он уже видит каждое из них и с самодовольной насмешкой и изящным садизмом он давит на край раны и медленно ведёт, не убирая руки, к самому центру, к самой болезненной точке, добивая, разрушая, выигрывая.       У Майка дыхание перехватывает от того, как уверенно и легко Харви блефует, как пудрит мозги и каждым своим выверенным словом бьёт, не жалея. Каждый звук, который слетает с этих тонких, выразительных губ имеет смысл и всегда достигает цели, и Майк не может утихомирить восхищение, затапливающее его с головой, не может не запоминать каждое лёгкое движение головы и раскрывающихся губ, и этот тихий уверенный голос проникает в голову, пленит, подчиняет и отключает самоконтроль – Майк готов на всё, если этот мягкий властный голос – последнее, что он услышит.       Харви усмехается, довольствуясь чистой победой, после чего они отправляются в кабинет, чтобы оформить необходимые документы.       – На сегодня мы закончили, иди домой, – говорит Харви, когда Уолш и его адвокат уходят из кабинета.       – Но ещё документы... – начинает было Майк, но Харви прерывает его взмахом руки.       – Просто иди и выспись. Ты заслужил, – Харви едва улыбается и кладёт Майку руку на плечо, чуть сжимая его крепкими пальцами. – Ты хорошо сегодня поработал.       Сердце Майка скачет галопом в его не такой уж крепкой груди. Рука Харви такая надёжная и горячая, и она сжимает кожу даже через одежду до невозможности идеально и правильно. Будто Майк, наконец, там, где должен быть.       – Спасибо, – выдыхает Майк, лишь мельком посмотрев на Харви, но не решаясь заглянуть ему в глаза.       Харви прав, Майку нужно выспаться, это были долгие и тяжёлые дни. Тем более, Харви выглядит намного лучше, так что Майк не боится его оставить. Если Харви нужно отвлечься и побыть в тишине, то так тому и быть.       Майк забирает вещи, заходит в лифт и наконец выдыхает. Хотя бы эту битву они выиграли. Осталось выиграть чёртову войну.

***

/за основу взят 2 сезон 7 эпизод/

      Майк знает запах катастрофы. И это не он. Это горький, разъедающий горло и нос, удушающий, ядовитый запах грядущего апокалипсиса. Майк знает, что он маячит где-то на горизонте, и боится представить, что он с собой принесёт.       Майк в ужасе, потому что он знает, что не готов. И точного времени ему никто не подскажет. Апокалипсис сам себе хозяин и нагрянет в гости тогда, когда посчитает нужным, и приглашений ему не нужно.       Майк чувствует, как его охватывает паника, но он не знает её причины. Просто предчувствие беды душит его, заставляет нервно дёргать ногой и чаще оглядываться по сторонам. Майк взвинчен и знает, что это не предел, что становится ещё одним поводом для нервов. Звуки громкие, люди раздражающие, Харви уставший, машины ездят и жизнь идёт, а Майк парализован, напуган и не знает, что ему делать.       Майк не знает, что стало первым шагом. Харви ударил Таннера? Луис сделал его помощником на суде? То, что они репетируют суд против Харви? Бумаги по делу Харви? Может, всё началось раньше? Позже? Что? Когда?       Майку больно даже пить. Руки не слушаются его. Голова полна мыслей, но все они бессмысленны.       Майку тяжело смотреть на Харви. Его грудь спирает от боли. Он хочет спрятаться. Не видеть этого. Ручка в пальцах дрожит. Майк выдыхает и готовит бумаги для Луиса. Завтра первый допрос. Завтра суд. Апокалипсисом пахнет намного сильнее. Майк не с Харви. Он помогает, да, но он не с Харви. Ручка с тихим стуком бьётся о стол.       Майк зарывается пальцами в волосы и тихо долго выдыхает. Нужно дышать. Так просто. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох...       Сердце гремит в голове.       Майк зажимает ручку в подрагивающих пальцах. Сжимает посильнее. Линии букв кривые. Слова пляшут по листу. Майк резко выдыхает.       Всё будет хорошо.

***

      Всё не будет хорошо.       Уже вечер, тёмный и холодный. Воздух влажный, тяжёлый. Дышать трудно. Майк стоит вместе со всеми в коридоре и смотрит, как двое мужчин из прокуратуры застёгивают наручники у Харви за спиной.       Челюсть Харви напряжена. Он громко выдыхает через стиснутые зубы. Харви чуть наклоняется вперёд из-за стянутых рук за спиной, но всё равно шагает гордо, как чёртов король. Глаза Харви полны ярости. Его пиджак распахнут, и Майку хочется подбежать и застегнуть его.       Все смотрят на великого Харви Спектера в наручниках. Перешёптываются за его спиной, осуждающе смотрят и мерзко ухмыляются. Майк задыхается, смотря на этот ужас. Вот, как выглядит апокалипсис. Майк чувствует, как земля уходит из-под ног. Харви не могут арестовать. Не должны. Он ведь невиновен.       – Стойте! – кричит Майк. Но на деле с его губ не слетает ни звука. Его горло сухое, во рту пустыня, язык не слушается его. Он давится невысказанным словом, но не может зайтись в кашле.       Голова кружится вместе с миром вокруг.       Больше ничего не имеет смысла, кроме Харви, заходящего в лифт с двумя незнакомыми мрачными мужчинами по бокам. Они не понимают. Харви невиновен. Он должен остаться здесь. Он так нужен Майку.       – Стойте, – говорит Харви. Один из мужчин придерживает створку лифта, не давая ему закрыться.       – Что ещё? – недовольно интересуется один из мужчин.       – Я хочу заключить сделку, – говорит Харви.       – Какую? – хмыкает второй незнакомец.       – Настоящий мошенник здесь не я, – говорит Харви. – А Майк Росс. Он тот, кто вам нужен.       Майк отшатывается от лифта, мотая головой в отрицании и неверии. Ему стоит лишь моргнуть, как теперь уже он стоит в лифте. Наручники стягивают его запястья, впиваются холодом в кожу. Майк задыхается.       Перед ним стоят Харви и Джессика. Они улыбаются и машут Майку на прощание.       – Ты – мошенник. Ты чуть не погубил мне жизнь, – говорит Харви.       – Ты позор моей фирмы. Наконец-то она в безопасности, – говорит Джессика.       Майк видит Рейчел позади них, Луиса, Донну, Гарольда, Хардмана, других сотрудников фирмы и клиентов. Видит Дженни и Тревора.       – Мошенник, – говорят они все. Их голоса тихие – и они разрывают перепонки своим криком. – Мошенник. Мошенник. Мошенник...       Майк подрывается на кровати с криком, загнанно дышит. Падает к тумбочке, шарит руками и включает ночник, скидывая будильник. Руки дрожат, как при треморе. В груди больно до дикого страха. Холодный пот каплями скатывается по лбу и спине.       Майк чувствует, как в уголках глаз становится мокро. Он прячет лицо в ладонях и тихо всхлипывает, позволяя своему телу дрожать от страха и холода.       Лёгкие подводят его – выдохнуть практически невозможно. Майку страшно, паника сжирает его целиком. Он не знает, как перестать вдыхать.       Щёки мокнут. Капля пота расчерчивает его спину на две части. Майк сам разрывается на две части.       Дрожащими руками он хлопает себя по щекам, пытаясь прийти в норму.       Майк вылезает из постели, но сразу же падает на пол. Всё тело слабое и болит. Особенно грудь, голова кружится. Кожа горит.       Майк ложится на бок. Подтягивает колени, сворачиваясь калачиком. Он смотрит на стену, простую, светлую. Покачивается из стороны в сторону. Слеза обжигает висок.       Вдох-выдох.       Майк смотрит только на стену. Голова пустеет. Голова кружится, перед глазами пляшут пятна. Воздуха катастрофически мало.       Вдох-выдох.       Майк опускает веки. Ресницы мокрые и тяжёлые. Глаза горят. Кожа горячая. В груди пекло.       Вдох-выдох.       Мошенник. Мошенник. Мошенник.       Вдох-выдох.       Майк открывает глаза. Ничего не видно. Пятна пляшут и демоны внутри тоже.       Вдох-выдох.       Майк больше не спит этой ночью. Голова удивительно пуста.       Вдох-выдох.       Ему бы стоило уволиться. Уйти и больше не возвращаться. Уйти, как и пришёл: неожиданно и быстро. Но он не может.       Вдох-выдох.       Харви. Харви. Харви...       Вдох-выдох.       Майк знает: где вход, там и выход.

***

      Донна отказывается помогать Харви. После всего, что она сделала с ним. Майк бы злился, не будь он на грани. Он лишь прокручивает эту мысль в голове и прячется ото всех в самом дальнем углу архивной, позволяя страхам поедать его. Он читает заготовленные вопросы и жмурится каждые несколько слов, не позволяя им расплываться. Бумага по краям измята: руки непослушные и сжимают листы сильнее, чем стоит. Его сердце бьётся громче и быстрее, чем нужно. Он дышит чаще, чем необходимо. Он хочет спать без кошмаров, хочет выдохнуть, хочет закрыть глаза без страха перед тем, что увидит в темноте.       Майк не может ничего из этого.       Майк садится за стол в библиотеке раньше остальных. Постепенно приходящие люди на него не смотрят, Майк не поднимает глаз на них. Майк не поднимает головы даже, когда узнаёт тихий шелест харвиных шагов среди всех остальных. Когда видит его брюки и идеальную обувь. Майк не может смотреть, потому что перед глазами руки в наручниках. Потому что боится увидеть пиджак Харви расстёгнутым.       Майк решает, что не поднимет головы до тех пор, пока все не выйдут отсюда. Будет делать пометки, записывать все ответы и решения, будто бы ему правда это нужно. Но ведь он может делать это и для Луиса, верно? Майку просто нужно пережить этот день. Завтра точно будет лучше.       Что уж точно не станет лучше, так это способность Майка держать своё слово. Вероятно, потому что он поднимает голову, когда Харви произносит своё полное имя:       – Харви Реджинальд Спектер.       Майк вскидывает голову, просто потому что не может удержаться от любопытства. И проваливается в бездну, потому что Харви смотрит прямо на него. Сердце Майка колотится, как сумасшедшее то ли от страха, то ли от неожиданности, то ли потому, что Харви всё так же прекрасен, как и вчера, и позавчера, и всегда. Он смотрит будто с недоумением или вопросом, но Майк не знает, что делать, поэтому опускает голову вниз и дальше таращится на бумаги. Дышать тяжело, кровь прилила к щекам так резко, что хочется приложить лёд, чтоб хоть немного остыть. Руки начинают подрагивать, так что Майк сжимает ручку посильнее и делает записи по ответам Харви.       Нужно просто дышать. Ничего сложного. Скоро допрос окончится. Майк сможет сбежать отсюда и прятаться где-нибудь до тех пор, пока большая часть людей не уйдёт из фирмы. Или пока Харви не уйдёт.       Майк знает, что это эгоистично с его стороны, ведь ушла Донна и теперь тоже делает Майк – сбегает. Что он, вероятно, нужен Харви хотя бы как помощник, но образы из сна не дают ему покоя и не покидают его голову. Майк просто не может. У него нет на это сил.       Луис работает превосходно. Он использует, казалось бы, незначительный факт и превращает его в преступление. Майк поражён и даже восхищён. Он всё ещё забывает, что Луис Литт – отличный адвокат. И то, что Харви молчит – лучшее тому доказательство. Майку стоит поучиться у него. И отвлечься на работу – хороший способ отвлечься от всего.       «Но не сейчас», – думает Майк, сбегая с игрового суда в ту же секунду, как он заканчивается.       Майк трус и глупец, он ведёт себя невыносимо по-детски и не стремится хоть в чём-то разобраться. Он опять бежит, опять прячется и надеется на чудо, которого не произойдёт, если он не сделает хоть один шаг вперёд вместо того, чтобы стоять на месте.       Майк сидит за столом и думает о вопросах, которые можно было бы задать Донне. Если бы она, конечно, пришла. Но она прячется также, как и сам Майк. И он ненавидит это, но понимает и принимает. Потому что он бы тоже не пришёл. Правда, из-за того, что его бы мучила вина за то, в какое положение он поставил Харви. Хотя Майк не знает, как чувствует себя Донна. Они не были особо близки и вряд ли уже будут.       Майк долго выдыхает и медленно втягивает воздух, чтобы попытаться успокоиться. Его ладони, лоб и шея чуть взмокли, и это ужасно неприятно, а ещё это признак постоянного нервоза. Но вряд ли можно чувствовать себя хотя бы немного хорошо, если ты не спал ночь и если видишь, как тебя арестовывают.       – Майк, – зовут тихо.       Майк оборачивается и видит Рейчел, немного взволнованную, но всё равно улыбающуюся.       – Хэй, – отзывается Майк и отворачивается. Он смотрит на левое запястье и понимает, что сидит в архивной уже около трёх часов.       – Как ты? – тихо спрашивает Рейчел, присаживаясь на край стола.       – Ты можешь сформулировать вопрос так, чтобы я воспользовался пятой поправкой? – с насмешкой спрашивает Майк, зарываясь правой рукой в волосы и закрывая тем самым лицо от проницательного взгляда Рейчел.       – Мне ответ и не нужен. Прости, но выглядишь ты кошмарно. И я всё ещё жду, когда мы поговорим. Я не забыла и уж точно не забуду, что произошло в тот вечер.       – Рейчел, это уже в прошлом, – тихо говорит Майк, перечитывая вопросы для допроса Донны.       – По тебе не видно, – отвечает Рейчел строго. – И я не думаю, что причины, по которым так нервничают, исчезают бесследно.       – Но мне повезло, поэтому всё так и получилось, – пожимая плечами, говорит Майк.       – Я волнуюсь за тебя.       – А не стоило бы, – вскакивая со стула, громче положенного заявляет Майк. – Тебе бы стоило заняться собой, а не думать обо мне. О придурке, который порвал с тобой, напугал, постоянно врёт, а теперь не может помочь человеку, который дал этому придурку работу.       Майк зол на себя, на свои слабости, на свои мысли и страхи. Он чувствует досаду и безысходность, что, считая себя таким умным, провалился в яму, которую вырыл своими же руками. Внутри он такой пустой и никчёмный, и всё равно лёгким мало места.       – Может быть, – сухо и чётко отвечает Рейчел, становясь перед Майком. – Но я буду беспокоиться об этом самом придурке, потому что я сама так решила. И если этот самый придурок всё же решит со мной поговорить, то он сможет найти меня в библиотеке.       Рейчел несколько секунд смотрит на Майка, который виновато опускает взгляд и молчит, а потом выходит из комнаты, вероятно, не найдя необходимых ответов. Майк устало опускается на стул и прячет лицо в ладонях.       «Идиот», – шепчет голос внутри его головы. Майк абсолютно с этим согласен.       Майк делает несколько глубоких вдохов, чтобы привести себя в хоть какое-то подобие порядка. Он нервничает от мысли о том, что ему нужно выйти. Он паникует даже от воображаемой встречи с Харви в коридоре. Майк не готов его видеть. Он поступает глупо и необоснованно, ведь, как бы Харви хорошо ни читал людей, даже он не может прочесть книги, которую и в руках-то не держал. Майк думает, что это хорошо. И ещё он думает, что он действительно идиот, если считает, что Харви есть до него дело во время суда против него и после ухода Донны. Майк – последний в списке многочисленных проблем Харви Спектера. Предположительно, он даже там не числится, потому что Майк вообще не должен быть проблемой Харви Спектера.       Ну, не большей, чем уже есть. Ведь Майк – самое страшное исключение Харви Спектера из правила «не нарушать закон». Наверное, для Майка составлен отдельный список, который не должен пополниться новым пунктом после того, как Джессика узнала его грязную тайну.       В конце концов, Майк выходит из архива. Ему требуется час, чтобы собраться. Он доходит до библиотеки без происшествий: не встречает ни Харви, ни Луиса. Рейчел по прежнему в библиотеке, так что Майк глубоко вдыхает, пытаясь удержать в себе всё имеющееся мужество.       Рейчел делает вид, что не замечает, как Майк присаживается напротив и прочищает горло.       – Прости, – говорит Майк и замолкает, не зная, что добавить, потому что всё остальное звучит как оправдание и просто бессмысленно.       – Ты обещал, что мы поговорим, – отвечает Рейчел, не отрывая взгляда от книги.       – Я знаю, – Майк понятия не имеет, как это объяснить. Все слова такие неподходящие, пустые. Все они – оправдание его очередной лжи.       – Вместо этого ты избегаешь меня, – тем же недовольным и осуждающит тоном говорит она.       – Я знаю, – выдыхает Майк.       – Ты опять плохо ешь, – добивает Рейчел, сжимая зубы и сверля взглядом книгу.       – Да, – тихо соглашается Майк.       – Хорошо, ты не готов, – сдаётся Рейчел, поднимая на Майка злобный взгляд, – ты не обязан изливать мне душу. Но ты хотя бы можешь сказать, как тебе помочь? Хотя бы намекнуть?       – Рейчел... – начинает Майк и по-прежнему теряет слова. Столько знать и не иметь ничего, что действительно могло бы ему помочь.       Постоянная ложь, постоянные прятки от самого себя. Каждый день, полный страхов и опасений. И теперь ещё ко всему прибавились чувства, которых никогда не должно было быть. Майк всегда хотел помогать, всегда хотел быть лучше вчерашнего себя, стремился изменить этот мир. Однажды он заблудился, но, как благословение, в его жизни появился Харви и указал правильный путь.       И теперь Майк предавал его каждым своим вдохом. Его жалкие чувства, его внутренняя борьба и бессмысленная злость, которые могли всё испортить и разрушить не только зыбкий второй шанс, за который ему по-прежнему приходится сражаться, но и карьеру Харви – человека, который вытягивает его из дерьма раз за разом и сражается за его второй шанс бок о бок с Майком.       Майк ненавидит себя, он в ужасе от того, кем стал и что делает, за то, что предаёт всё, во что верил, за всё, что сделал и делает сейчас. Чувство безысходности, будто бы нет выхода, и вместо того, чтобы искать выход из лабиринта, он целенаправленно движется в самый центр раз за разом. Усталость, которая каждый день умоляет его остаться в кровати, сомкнуть глаза, остаться в постели и никуда не идти, ничего не делать, не двигаться, не быть в сознании, не быть.       Но то, что действительно мучает его, что действительно душит по ночам и не даёт дышать. Из-за чего его руки подрагивают и кожа горит. Из-за чего его живот скручивается в тугой узел, мысли носятся, как сумасшедшие, и подкармливают его паранойю. Чувство, которое по настоящему рвёт его изнутри, не даёт успокоиться, является причиной всех его кошмаров, страхов и отрицаний, самое глубокое, основа всех его демонов внутри. И чувство это заправляет каждым его поступком, каждой его чертой, особенно хорошей, только бы играть самого себя, только бы никто другой не увидел, только бы по-прежнему оставаться героем, каким всегда хотел быть. Но чтобы Майк не делал, оно не даст ему покоя. И всё это происходит только потому, что...       – Мне стыдно, – шепчет Майк. Рейчел смотрит на него с непониманием и сочувствием.       Пол был неправ, когда сказал, что Майку нечего стыдиться.       Майк не ходил в Гарвард, не доучился даже в колледже, но он смотрит Рейчел в глаза и знает, как сильно она хочет стать адвокатом, что в этом смысл её жизни. Майку стыдно перед ней за то, что у него достаточно смелости, чтобы нарушать закон у всех под носом и делать то, чего люди добиваются годами.       Майку стыдно перед Харви за то, что он чувствует, когда видит его. За то, что Майк врёт ему в каждом разговоре, за то, что он думает и делает, пока Харви не видит. Пока никто не видит. Майку мучительно стыдно за то, что он пользуется оказанным доверием и урывает то, что другим обычно недоступно, чтобы хранить в своей идеальной памяти и вспоминать из раза в раз.       Майку стыдно за то, что он подвёл свою семью, за то, что не был хорошим сыном в самый последний раз. За то, что он не является хорошим внуком. Когда он был у бабушки последний раз? Когда он последний раз был на могиле родителей? Когда он в последний раз делал хоть что-то, чтобы оправдать надежду, заботу и любовь, которые ему давали бескорыстно, что бы он ни делал? Майку невыносимо стыдно от того, что он предаёт всё, чему его учили с детства, за предательство людей, которые являются всем в его жизни и которым он перестал напоминать об этом.       Майку стыдно перед самим собой за всё, что он делал и делает. За то, что он нарушает все обещания, которые даёт, и что его слово ничерта не значит даже для него самого, за то, что он потерялся и никогда не видит ясно, как бы ни старался это сделать. За то, что он портит всё, что получает, за то, что не борется за всё, что есть в его жизни, потому что привык быть внизу, в грязи и не старался оттуда вылезти. Майку стыдно за то, что, сдавшись однажды, он не попытался встать на ноги вновь, и даже сейчас, чтобы он ни делал, всё кажется ненастоящим и бессмысленным, будто бы всё, чего он желал, стало ему не нужно, когда, наконец, появилось в его жизни. Майку стыдно за то, что он хотел быть опять на дне, потому что боится не оправдать возложенных надежд, потому что ему легче сдаться, чем кинуться в бой.       Майку стыдно до горячих слёз, горького выдоха и зажмуренных глаз, только бы не смотреть, не видеть разочарования в чужих глазах, не видеть его в собственных. Майк подвёл всех, включая самого себя, и ему стыдно, стыдно, стыдно...       – За что, Майк? – тихо спрашивает Рейчел, накрывая нервно сжимающую бумаги руку Майка своей. Она осторожно и легко проводит большим пальцем по его коже, и Майку стыдно и гадко, потому что он не заслуживает всего этого. Он врёт ей, врёт Харви, врёт всем и он не стоит той борьбы и заботы, которые ему предлагают так открыто.       – За всё, – отвечает Майк, прикрывая глаза и поджимая губы. – За всё, Рейчел...       Майку кажется, что он мог бы расплакаться, но он не имеет на это права. Так что они сидят молча: Майк смотрит на лакированный стол, а Рейчел – на Майка и легко поглаживает его руку, будто бы Майк мог разбиться, если надавить хоть немного.       – Хочешь быть Донной на завтрашнем суде? – спрашивает Майк немного хрипло, когда чувствует, что больше не на грани.       – Конечно, – соглашается Рейчел, мягко улыбаясь.       – Тогда отрепетируем вопросы? – предлагает Майк, хмыкая и кивая головой на помятые в руках бумаги.       – С радостью, – Рейчел медленно и осторожно убирает свою руку с его, и Майку кажется, будто заодно от него отрывают кусок чего-то важного.       Вопросы, составленные Майком, грубые, злобные, сухие и полны того стыда, который он чувствует каждое утро последние недели или, быть может, месяцы, годы...       – Это будет ужасно, не так ли? – спрашивает после допроса Рейчел устало и с ноткой отчаяния. Майк молчит. Они оба знают ответ на этот вопрос.

***

      – Я всё знаю, – горячо выдыхает Харви Майку в ухо, хватая его за руку и утаскивая в свой кабинет. Майк так и знал, что стоило пройти к кубикам другим путём.       – Ты о чём? – спрашивает Майк, чувствуя, как его ладони потеют. Харви закрывает дверь, засовывает руки в карманы и оборачивается к Майку. Его взгляд полон гнева, разочарования и знакомой адвокатской жестокости. Майк знает эту позу, этот взгляд, этот тон – с таким видом великий и непревзойдённый Харви Спектер обращает своих противников в пыль.       – Не прикидывайся идиотом,– раздражённо отвечает Харви, проходя к своему столу. – Думал, что мог скрывать это от меня? Это просто смешно.       – Харви, я правда не...       – Заткнись, – шипит Харви, резко упираясь руками в стол и склоняясь к Майку, стоящему по другую сторону. Майк нервно сглатывает, замирая, как жертва перед хищником. Быть может, если замереть, притвориться мёртвым, не дышать – хищник уйдёт, насладившись лишь ароматом ужаса.       – Ты жалкий, мерзкий щенок, – говорит Харви, выпрямляясь, – который даже не способен прибрать за собой своё чёртово дерьмо.       На лице Харви презрение и брезгливость. Худшие из всех эмоций, которые видел Майк на этом красивом лице.       – Я правда не понимаю, – шепчет Майк отчаянно, до последнего надеясь, что он напортачил в документах, сорвал сделку или составил отвратительные вопросы для Донны.       – Что не понимаешь, а? – разъярённо кидает Харви, приближаясь к нему слишком быстро. – Что ты мерзкий извращенец? Жалкий бесполезный ублюдок, который имеет наглости оставаться здесь и говорить со мной?       Майк чувствует, как его сердце разрывается на части: резко, болезненно, сжигая в агонии грудную клетку. Перед глазами всё расплывается от слёз обиды и ненависти к себе. Майк не может дышать.       – Давай, поплачь, ты уже у нас теперь девчонка, которая сохнет по мужикам, да? – хмыкает Харви, улыбаясь особенно довольно, жестоко, бесчувственно. – Тебе здесь не место, чёртов педик. Ты уволен, выметайся отсюда нахрен.       – Харви, пожалуйста... – сломленно шепчет Майк, чувствуя как его ноги подкашиваются. Всё болит, так невыносимо сильно, так дико, так страшно. Каждая кость в его теле надламывается под тяжестью жёсткого, полного отвращения взгляда, Майк слышит каждый тихий хруст внутри себя удивительно чётко, каждый по отдельности.       – Выметайся, – выплёвывает Харви, больше не смотря на него.       – Правильно, выметайся, дорогой, – насмешливо говорит Донна, стоя на пороге офиса Харви. – Правда думал, что такому, как Харви, будет дело до такого мусора, как ты? – Донна хмыкает и подходит к Харви. Она медленно ведёт ладонью по его руке, чуть сжимает плечо и опускает руку на спину.       – Вот, до кого мне есть дело. Хорошо, что ты вернулась, – с довольной улыбкой говорит Харви, склоняется и целует Донну страстно, горячо, властно.       – Завидуй, щенок, – говорит Донна с тихим стоном и закидывает голову, когда Харви переходит на её длинную шею, целуя и покусывая светлую кожу. Харви усмехается, ведя носом и вдыхая сладкий женский аромат.       Майк чувствует, как сердце бьётся в его горле, как всё тело горит, как его желудок выворачивается наизнанку и кажется, что его сейчас вырвет всем, что есть внутри него: стаканчик кофе, энергетик, внутренности, грязь и дерьмо, накопившееся за это время внутри.       – Пожалуйста, – одними губами говорит Майк, чувствуя, как слёзы стекают по щекам, разъедают тонкую кожу, смешиваются с кровью, вытекающей из его ран, и встречаются на подбородке.       Майк подрывается на кровати, задыхаясь. Всё тело липкое и мокрое от пота, одеяло сжимает его в тисках, стягивает ноги и не даёт убежать. Всё мрачное и расплывчатое, и Майк трёт мокрое лицо. Грудь болит так, будто на неё давит что-то тяжёлое и не позволяет ему дышать. Майк вдыхает до пожара в сухом горле, его сердце колотится, его кожа горит, тело дрожит, голова кружится, всё вокруг – сплошное чёрное, и Майка тошнит. Он пытается выпутаться из одеяла, но оно прилипло к телу, запуталось в ногах, и Майк чувствует, как на него накатывает истерика. Он резко тянет за одеяло, но оно не слушается, на глазах появляются новые слёзы, он загнанно дышит, и тянет, и ничего не выходит, и Майк отчаянно бьёт по одеялу, крича на него. Он весь дрожит, и во всём мире так тихо, даже демоны молчат, только его сердце грохочет оглушительно громко, готовое разорваться. И он один, совершенно один в ловушке, в тишине, в темноте, в своём отвратительном никчёмном одиночестве...       Майк срывается в истерику, его колотит и он не может прекратить это, чувствуя, как слёзы стекают по его щекам, как лёгкие внутри горят. Он бьёт по одеялу и ногам сильнее и сильнее, не зная, почему не может остановиться. Он ненавидит себя, ненавидит мир вокруг, ненавидит чёртово одеяло и невыносимую боль от тоски и отчаяния. Он плачет, задыхается, дёргает ногами, будто отбиваясь, пытаясь стащить одеяло, и дрожащими руками пихает его вниз, задыхаясь сильнее. И когда, наконец, одеяло сдаётся и соскальзывает до щиколоток, Майк нервно быстро дёргает ногами, бьёт по кровати, загнанно дышит, почти не выдыхая, вылезает из кровати, почти падая, и бежит в туалет, по пути больно врезаясь в диван, и его выворачивает желчью и выпитым кофе. Он упирается руками в ободок, зажмуривается и плачет, не понимая, когда он стал таким жалким и омерзительным.       Во рту отвратительный разъедающий вкус рвоты, который он не может сглотнуть, руки дрожат и еле держат его вспотевшее исхудавшее слабое тело, но у Майка нет силы, чтобы сдвинуться хоть на миллиметр, и он лишь плачет и тихо всхлипывает над унитазом со скольким следом рвоты внутри и дорожкой липкой слюны на подбородке.       Он отвратительный. Настолько, что ему тошно от самого себя.       Майк ненавидит себя.       И он устал...

***

      С утра Майк не может скрыть дрожи в руках. Он засовывает их в карманы, потому что, сжимая в пальцах лямку сумки или бумаги, дрожь всё равно видна. Майк нервничает больше, чем в день, когда шёл в отель с кейсом наркотиков. Он чувствует себя на грани и изо всех сил держит равновесие на канате, с которого вот-вот может свалиться в пропасть. Он оглядывается слишком часто, и каждый взгляд, который он видит, бьёт его под дых.       «Они знают», – панически думает Майк, дёргаясь от каждого звука, – «они все всё знают».       Майк прячется в своём кубике, в компьютере, в музыке, в бумагах, в работе. Только бы не сорваться, не упасть, не потеряться во всём этом. Он не имеет права, не сейчас. Он не может подвести Харви.       Тошнота подкатывает к горлу, как только мозг услужливо подкидывает образ из сна. Майк стискивает зубы, едва морщится и вчитывается в вопросы, которые хочет разорвать на мелкие кусочки. Он не имеет права злиться на Донну, но он всё равно чертовски зол и он ненавидит себя за это. И ненавидит за то, что не может злиться на Харви, не может возненавидеть его после всего, что видел, вместо того, чтобы его лю... Чёртовы сны, чёртовы кошмары, чёртова память и каждая мелочь, делающая их реальнее и реальнее с каждым разом. Майк дышит глубоко, пока может, и старается ничего не брать в руки, потому что всё тело подводит его. Но лучше отдать бумаги Луису, пока он не разорвал их на кусочки.       Майк зажимает папку под подмышкой, покрепче прижимает руку к телу, не позволяя себе расслабиться, и постоянно осматривается, надеясь, что не встретит Харви никого знакомого по пути. Майк наскребает в себе смелости, нервно вскидывает голову на кабинет Харви и резко выдыхает, когда не видит его там. В этот самый момент неизвестно откуда перед взглядом возникает Луис.       – Выглядишь ужасно, – говорит Луис, внимательно рассматривая лицо Майка.       – Плохо сплю, – не врёт Майк, смотря куда угодно, но не в глаза. Так тяжело поднять голову, всегда есть шанс увидеть того, кого не вынесешь увидеть морально.       – Тебе нужно лучше питаться и есть здоровую пищу, Майк. И завязывать с энергетиками, они плохо сказываются на здоровье, – строго наставляет Луис.       – Я это учту, спасибо, – выдыхает Майк, прикрывая глаза.       – Пошли со мной, – говорит Луис и разворачивается. Майк на подрагивающих ногах следует за ним.       – Кстати, здесь вопросы для Донны. Это будет потрясающе. Главное следовать сценарию, – говорит Майк, вымученно улыбаясь.       – Рейчел – не Донна, – отвечает Луис, забирая папку. Майк, наконец, позволяет своим рукам повиснуть, не в силах больше контролировать своё уставшее тело. – Она невиновна. И она не может бояться. Ты видел, что я сделал с Харви?       – Да. И это было превосходно, – отвечает Майк.       – Ну вот, – довольно соглашается Луис. – Но дело в том, что присяжные слышат слова, но так же они реагируют на страх.       – И у нас нет этого страха, – понимает Майк, вздыхая.       – Нет, – соглашается Луис, – пока что...       Луис прижимает документ к груди Майка, выглядя донельзя довольным даже без улыбки.       – Что это? – спрашивает Майк, забирая бумажку чуть подрагивающими руками.       – Повестка в суд.       –Ты хочешь, чтобы я дал показания под присягой? – тихо возмущается Майк, смотря на листок в руках.       – Итак, хватит уже ходить на цыпочках среди тюльпанов вокруг слона в комнате, – говорит Луис. У Майка даже нет сил, чтобы оспорить его выражение.       – Зачем это вообще? Меня во время этого дела здесь даже не было.       – Ты что-то знаешь о Харви, и я тоже должен это знать, – наступает Луис.       – Можно мне в туалет? – решается Майк, чувствуя, как сердце в его груди начинает стучать ещё быстрее, отдавая болью в груди.       – Тебе некомфортно? – спрашивает Луис и останавливает Майка, укладывая ладонь на его грудь.       – Теперь да, – бормочет Майк, смотря на руку Луиса.       – Отлично, – говорит Луис и подталкивает Майка в свой кабинет.       – Это, что, полиграф? – спрашивает Майк, чувствуя, как тяжелее становится дышать.       – Да.       – Нет, – говорит Майк, собираясь уходить. Ещё и этого его организм просто не выдержит.       – Ты под присягой.       – И я расскажу правду, – возмущается Майк, не веря, что Луис и правда собирается это сделать.       – Разумеется, чёрт возьми, или я узнаю об этом, – указывая на стул, говорит Луис.       Майк подрагивающими руками снимает свой пиджак и садится на стул. Мужчина, сидящий за ноутбуком, встаёт и заковывает Майка в кучу проводов и ремней. Майк чувствует, будто он в ловушке, и с каждым проводком и поясом ему тяжелее дышать. Он вдыхает глубоко и быстро, и постепенно его голова начинает кружиться.       Мужчина за монитором хмурится, и Майк знает почему: его пульс зашкаливает и он уже чувствует, как взмокли ладони, лоб и спина.       – Ваше имя? – спрашивает Луис.       – Майк Росс, – отвечает Майк с придыханием. Перед глазами пляшут пятна, и в этих пятнах Майк видит Харви и Донну из сна, отчего к горлу подкатывает тошнота.       Майк смутно видит, как мужчина подзывает Луиса к себе. Майк не слышит, говорят ли они, его сил хватает только на то, чтобы смаргивать пляшущие кляксы и хоть как-нибудь контролировать своё дыхание.       – Майк, ты как? – спрашивает Луис обеспокоенно, подходя к нему.       – Нормально, – выдыхает Майк. Он чувствует, как капля пота расчерчивает его висок, как рубашка липнет к спине. Всё плывёт и теряет чёткость, руки и ноги почти не чувствуются, становясь совсем ватным и лёгкими.       – Сейчас, Майк, секунду, – Луис отходит куда-то. Мужчина помогает расстегнуть провода и освободить Майка из импровизированной клетки.       Луис приносит ему стакан воды, в который Майк вцепляется крепко, несмотря на дрожь, и выпивает залпом, позволяя воде стекать по губам и шее. Он чувствует, как платок касается его кожи, не позволяя каплям воды залить рубашку. Майк с тихим стуком резко ставит стакан на стол и пытается отдышаться. Мир становится немного чётче, а дыхание медленнее.       – Майк, как ты? – спрашивает Луис, хмурясь.       – Всё хорошо, – бормочет Майк, поднимаясь с кресла и морщась от того, каким пустым и слабым ощущается его тело.       – Я вызываю врача, – серьёзно говорит Луис.       – Всё хорошо, – повторяет Майк жёстче. – Если ты хочешь настоящего страха, то я приведу тебе Донну.       Майк забирает свой пиджак и на ходу надевает его, хотя по ощущениям он прячется в броню, будто бы кусок ткани способен защитить его от этого мира.

***

      Майк не решается ехать на велосипеде. Он напряжён, взволнован, постоянно оглядывается, будто бы ему правда есть, кого выискивать в толпе. Он непрерывно притопывает ногой, пока сидит в такси и смотрит в окно, где множество людей спешит по своим делам, и теребит край пиджака. Мир такой быстрый и медленный одновременно. Майк летит на скорости вперёд, но при этом чувствует себя так, будто застрял на одном месте.       Майк выходит из такси и опирается на фонарный столб, наплевав на пиджак. Занятие Донны должно вот-вот закончиться. Майк не знает, что скажет ей, он даже не знает, что с ним будет, когда он её увидит. Необоснованный гнев и раздражение плещутся на дне, ожидая своего выхода, и Майк не хочет, чтобы у него был повод злиться. Всем и так хватает напряжённости и усталости, чтобы Майк создавал ещё один повод.       Донна уже на выходе замечает его, подходит ближе, улыбаясь насмешливо и враждебно, замирает перед ним на мгновение и говорит:       – Мой ответ «нет».       А потом разворачивается и уходит. И это что-то надламывает в Майке: её недовольный взгляд, её грубая насмешка, её нежелание идти навстречу. Будто бы это Майк виноват в том, что всё так вышло. Будто бы Донна не загнала себя в ловушку самостоятельно после того, как нарушила своё обещание и не последовала совету Майка.       – Я даже не задал вопрос, – сдержанно отвечает Майк, пытаясь удержаться от очередного падения.       – Но ты собирался, – даже не оборачиваясь, говорит Донна.       – Да. И вместо того, чтобы сказать нет, ты скажешь да, – жёстко заканчивает Майк, нагоняя Донну.       – Это смешно, – раздражённо и насмешливо отвечает Донна. – Потому что я уже сказала Харви «нет». И ты, мой дорогой, не...       «Дорогой» бьёт под дых, и Майк больше не может сдерживать картинки в своей голове. Он видит Донну в дорогом синем платье, видит Харви, целующего её шею. И вспоминает, как его увольняют, унижают и называют мусором. Майк полон злобы и ненависти, и ему уже неважно, откуда она в нём взялась.       – Не Харви, – шипит Майк озлобленно. Он делает пару широких шагов вперёд, становясь перед ней и продолжает: – Я парень, который просил тебя не уничтожать документ, а ты – девчонка, которая пообещала этого не делать. Ты нарушила своё обещание! – Майк взбешён настолько, что даже не может кричать. Это глухой, тихий звук разрушения и опасности, который он слышит в своей голове, который пропитывает каждое его слово и мысль. Майк настолько зол, что всё его тело наполняется неизвестно откуда взявшейся энергией, заполняющей его, дающей сил идти против всего мира. Он разгневан тем, что сделала Донна, которая даже не подумала извиниться, которая не подумала, что будет с Харви, которая предала их всех, но отплачивается за это почему-то только Харви. И это настолько нечестно, что Майка это душит.       – Я облажалась, – тихо соглашается Донна, чувствуя угрозу. – Но я и сейчас нарушаю обещание, которое дала своему адвокату.       – Ты наняла адвоката? – взбесившись ещё больше, спрашивает Майк.       – Да, потому что я не хочу в тюрьму! – восклицает Донна громким шёпотом, отчаянно смотря на Майка.       – Никто не попадёт в тюрьму, – отвечает Майк.       – Ты не можешь этого гарантировать.       – Могу, потому что я никогда не дам Харви сесть в тюрьму и не сделаю ничего, что подвергнет его опасности или заставит лишиться лицензии. И я бы ни за что, в отличие от тебя, не позволил бы ему расплачиваться за мои ошибки. Мы оба знаем, как сильно он любит эту работу. Но знаешь что? Делай, что сказал твой адвокат. Приходи завтра или нет. Ходи в кино. Занимайся пилатесом. Срать я хотел. В любом случае, ты будешь жалеть об этом до конца своей чёртовой жизни, – выплёвывает Майк сердито и уходит прочь. Его так и распирает от злости и гнева. Пускай Донна думает и делает что хочет, но Майк не позволит, чтобы Харви что-то угрожало за дело, которое он даже не совершал.       Харви Спектер – удивительный человек, и он не должен лишаться всего только потому, что остальные люди вокруг – нихрена не удивительные и никогда не будут.

***

      Майк не спит всю ночь, заливая в себя сначала кофе, а потом и энергетик. Он устал от кошмаров, от лживых воспоминаний и боли, и завтра ему нужно быть собраннее. А новый кошмар, искусно созданный его мозгом, никак ему не поможет. Даже если есть вероятность, что ночь будет тихой и спокойной, Майк не готов рисковать. Лучше быть похожим на мешок с дерьмом, чем быть на грани истерики каждую секунду.       Чем глубже ночь и чем меньше остаётся до подъёма, тем больше тело Майка слабеет, тем больше в нём энергетика и лжебодрости, и тем больше Майку становится плевать на всё. Он пьян похуизмом и не собирается трезветь. Ему не хочется ни о чём думать, он уже даже не особо понимает, по поводу чего так сильно нервничал вчера. Его тревога и дрожь пропала, заменившись встрёпанными волосами и дёргаными движения от переизбытка... всего в организме.       Майк шарится в холодильнике в четыре утра и не находит там ничего съедобного, кроме старого батончика. На вкус он оказывается неплох, но от сладости вдруг возникает желание поесть. Майк накидывает байку и отправляется на улицу, чтобы скупить, вероятно, половину продуктов в круглосуточном магазинчике неподалёку. Майк вообще уже не помнит, были ли у него проблемы. На работу вставать уже через час.       Майк покупает несколько пачек чипсов, ещё банку энергетика, вяленое мясо, шоколадку, дюжину батончиков, пару бананов, молоко, газировку и вообще всё, на что реагирует его желудок. Майк чувствует себя до одури голодным.       Вернувшись домой, Майк расхаживает по квартире от окна к двери, думая ни о чём и обо всём одновременно, поедая всё, что купил. Ест бананы и запивает их молоком, переключается на вяленое мясо и запивает его газировкой. Он съедает все батончики один за одним, высыпает пачку m&s в рот целиком, наслаждаясь хрустом цветной оболочки во рту. Он почти не чувствует вкуса, но ест и ест, продолжая ходить. Периодически он посматривает в окно, прослеживая появляющиеся и исчезающие машины, словно это самое удивительное, что он видел в своей жизни. Но потом резко отворачивается, понимая, что съел всё, что было в его руках, и направляется за чем-нибудь новым.       К тому времени, как звенит будильник в пять часов утра, Майк умял всё, что было в пакетах. Он допивает купленную банку энергетика, бьёт в ладони и растирает их, будто сегодня намечается отличный день, хотя на деле Майк едва думает о том, что ждёт их сегодня в фирме.       Майк принимает душ, надевает костюм, упаковывает все нужные бумаги в сумку, вытягивает велосипед и направляется на работу. Чтобы сегодня не случилось, Майк знает, что справится с этим, потому что, по сути, ему уже нечем нервничать и ему откровенно срать. Голова пустая, прохладный ветер бьёт в лицо и мир вокруг жив.

***

      Луис вызывает на допрос Джессику, чему Майк не удивляется. Он вообще чувствует себя никак. Но зато Майк может не смотреть на Харви и наблюдать за работой Луиса, у которого очень даже неплохо получается играть урода Таннера. Луис не знает жалости, задаёт каверзные вопросы и справляется лучше, чем все изначально думали. Майку стоило ему в начале лишь намекнуть, как действовать, после чего у Луиса отлично получалось выворачивать всё в свою сторону. Вероятно, Таннер справился бы лучше, потому что он чёртов ублюдок, играющий не по правилам, но Луис – не ублюдок, так что хоть эта роль и тяжела, но действует он на ура.       – Скажете ли вы, что выигрывать в Пирсон Хардман – это важно? – спрашивает Луис первым делом, только Джессика успевает сесть. Луис непринуждённо откидывается на стуле, показывая, насколько наплевательски относится к допросу, и Майку нравится этот ход.       – Невозможно быть одной из самых лучших юридических фирм в Нью-Йорке, если проигрываешь.       – Что насчёт мистера Спектера? Его послужного списка?       – Исключительный, – довольно произносит Джессика. – Практически всегда одни победы.       – Практически всегда, – цепляется к словам Луис и встаёт с кресла. – Поэтому он самый молодой старший партнёр в истории фирмы?       – Это фактор.       – И какая выгода фирме была от победы в деле Костал Моторз?       – Я бы сказала, что прибыль составила где-то в районе восьмизначной суммы.       – И если бы мистер Спектер проиграл эту восьмизначную сумму, стал бы он старшим партнёром так рано?       – Нет, – отвечает Джессика, понимая, что её загоняют в ловушку.       – Хм, – лишь отвечает Луис, очевидно довольный ответом.       – Он бы не стал.       – Как много получает мистер Спектер в качестве старшего партнёра?       – Ещё слишком рано об этом говорить. Он ещё не получил своей первой премии.       – Примерно, – настаивает Луис.       – Нет, – отвечает Джессика, не теряя лица и уверенно улыбаясь даже во время допроса.       – Вам стыдно за то, сколько вы платите ему? – наступает Луис.       – Нет, – усмехается Джессика.       – Что ж, так ответьте на вопрос.       – Миллионы, – говорит Джессика, чуть вскидывая голову.       – А младшим партнёрам?       – Намного меньше.       Луис болезненно усмехается, кривя губы в неправильной улыбке.       – Так что выигрывай – и ты получишь миллионы. Побеждай меньше – и неважно, как тяжело ты работаешь, насколько ты предан и сколько административного влияния ты выказываешь – и ты получишь целое ничего. Хороший стимул, чтобы практически всегда выигрывать чего бы это ни стоило, – заканчивает Луис.       На этом допрос на сегодня завершают, учитывая, что Джессика не может допросить себя и им нужно найти другого свидетеля. Тем более, завтра намечается допрос Донны. Майк собирает все пометки и говорит Луису, что это потрясающе. Луис довольно улыбается и благодарит Майка.       – Вместе мы отличная команда, – добавляет Луис прежде, чем уйти. Майк бы мог согласиться, учитывая, что причиной его разбитого сердца и ночных кошмаров является не Луис.       Майк укладывает бумаги на стол в своём кубике, забирает несколько папок со стола и отправляется в архив. Это уже стало его привычным местом обитания. Люди там, как ни странно, появляются довольно редко. Там тихо, лишний раз никто не тревожит и можно спокойно заниматься работой.       Майк листает папку за папкой, проверяя, помечая, что нужно сделать до завтра, а что можно отложить на следующий день. Майк вчитывается в документы и трёт глаза, дико нуждаясь в кофе. Но из-за суда он и так мало что успевает, так что будет плохой идеей отлучиться куда-то. Лучше сначала закончить работу, а уже потом баловать себя кофе и сном.

***

      Проходит несколько часов прежде, чем дисплей загорается, оповещая о новом сообщении. Майк берёт телефон в руки и едва не роняет его, когда понимает, что сообщение от Харви.       «В мой офис. Сейчас же»       Майк лихорадочно думает о том, чтобы притвориться, что он забыл телефон дома, или погрузиться в работу и сделать вид, что не заметил или забыл. Или просто сбежать из фирмы прямо, чёрт возьми, сейчас, и не появляться здесь до завтрашнего дня.       Но Майк осознаёт насколько это глупо, потому что, очевидно, ему нечего скрывать и он не должен бояться встречи с Харви. В конце концов, суд скоро кончится, Харви выиграет и они снова будут работать вместе, как и раньше. И Майк уже не сможет прятаться, как сейчас. Пора уже возвращаться в жестокую реальность.       «Возможно, Харви просто спросит про суд», – думает Майк, лишаясь всего спокойствия, которое ощущал с утра. – «А я скажу, что мы не можем это обсуждать, потому что он сам так сказал. И мы разойдёмся».       Глупее сказки Майк не слышал, но это не отменяет его желания поверить в эту чушь всем своим сердцем.       Майк нервно сглатывает, не поднимая головы, заходит в офис и закрывает дверь. Майку кажется, будто он добровольно пришёл на казнь, где его лишат головы, просто потому, что хотел посмотреть на своего палача вблизи. Майк в ловушке, потому что он идиот, и Майк усмехается от этой мысли. У него такой невероятный мозг, а он настоящий кретин.       – Что происходит? – строго спрашивает Харви. Майк смотрит на его руки, спрятанные в карманах, и это заставляет его желудок сжаться.       – О чём ты? – спрашивает Майк, проходя к пластинкам. Будто бы всё хорошо, будто бы он может дышать в кабинете Харви и не вспоминать запах сладких духов Донны.       – Не прикидывайся идиотом, – раздражается Харви. У Майка подкашиваются ноги. Он ведь спит, да? Он просто спит, очередной глупый сон. Харви не может ничего знать. Они ведь толком не виделись уже несколько дней.       – Я правда не понимаю, о чём ты, – говорит Майк настолько беззаботно, насколько это только возможно в его состоянии.       – Возможно, я о том, что с тех пор, как начался игровой суд, ты дольше секунды смотреть на меня не можешь, – говорит Харви. Майк зажмуривается, видя в своём сознании гордую осанку, руки в карманах и чуть задранный пиджак, взгляд тёмных карих глаз, будто бы обеспокоенный и видящий насквозь, изгиб чуть поджатых губ и каждую чёртову родинку на лице. Майк отпускает пластинку, боясь, что сломает её, если его рука напряжётся чуть сильнее. Харви ему этого не простит.       – Ничего подобного, – говорит Майк. – Мы сейчас даже не работаем вместе. Вот и не видимся.       – Я говорю не об этом. И ты это знаешь, – чётко и твёрдо говорит Харви. Майк уже успел забыть, какой властью обладает над ним этот голос. Убей или спрыгни-ка вон с того небоскрёба сказал бы Харви, и Майк побежал бы выполнять приказ, не раздумывая да ещё и с радостью. – Обернись.       Майк выполняет команду, даже не дослушав слово до конца. Слишком слаб, чтобы бороться. Слишком слаб, чтобы попытаться подавить свои страхи. Но это ведь Харви, в конце концов.       – Посмотри на меня, – говорит Харви спокойнее, и Майку даже кажется, что мягко. Но всё это лишь его больное воображение, показывающее, насколько Майк жалок и отвратителен в роли того, кем он стал.       Майк чуть приподнимает голову, будто бы и правда может взглянуть в эти удивительные глаза, запомнить каждый оттенок карего и золотого, яркость блика и увидеть едва различимую морщинку между бровей. Но потом Майк вспоминает отвращение, брезгливость и гнев, и вся его решимость пропадает. Майк успевает лишь скользнуть несмело глазами по абрису челюсти прежде, чем вновь обессиленно опустить голову и спрятать руки в карманы. Харви таким образом выглядит властным и абсолютно незаинтересованным в дерьме, которое ему пытаются продать, Майк лишь пытается защититься и не вцепиться руками в свои еле уложенные волосы.       – Ты что-то натворил? – тихо спрашивает Харви.       «Я влюбился», – надломленно шепчет Майк в своей голове, и всё внутри него трещит и рушится.       – Майк, – зовёт Харви тихо и делает шаг навстречу. Майку хочется заскулить от того, как идеально звучит его имя голосом Харви. Между ними остаётся два шага, и Майк видит вычищенную идеальную обувь Харви, его идеально отглаженные серые брюки. И ещё то, как низко он сумел пасть за такой короткий срок. – Если твои проблемы касаются работы, то ты можешь сказать мне. Ладно, знаешь, даже если это не по работе...       – Я люблю тебя, – сломленно шепчет Майк, сдаваясь. Прикрывает глаза и не поднимает головы. Он чувствует, как весь мир сужается до них двоих, и как больше ничего не имеет значения, кроме Харви, стоящего так близко, его одеколона, его размеренного дыхания, и всё вокруг будто в золотом сиянии, которое можно увидеть в его глазах в солнечный день.       – Что? – недоумевая, спрашивает Харви. Майк жмурится и видит в цветных пятнах морщинку между бровей, чуть прищуренный взгляд и язык, проскальзывающий между губ.       – Я люблю тебя. Я не знаю, как так вышло, – шепчет Майк быстро, будто иначе он задохнётся. – Мы просто так много вместе прошли. Прошу, не увольняй меня. Пожалуйста, Харви. Пож..       – Хэй, – говорит Харви обеспокоенно, обхватывая лицо Майка ладонями и вынуждая поднять голову. Майк прикрывает глаза, глубоко втягивая воздух.       – Прости, – бормочет Майк, чувствуя, как кожа под руками Харви горит, как его сердце заходится. Так тепло, так восхитительно. Мозг Майка отключается, и ему кажется, будто он впервые в безопасности и тишине с тех пор, как осознал свой наихудший, постыднейший поступок. Кожа у Харви горячая, на удивление не грубая и его ладони не давят, только бережно обхватывают лицо, а пальцы не сжимают – лишь слегка касаются кожи и будто бы легко поглаживают в попытке успокоить.       – Посмотри на меня, – не приказывает – просит Харви. И такому тихому просящему голосу Майк не способен отказать. Он медленно приоткрывает глаза и задерживает дыхание, падая и падая...       Глаза Харви такие красивые, такие открытые и полные чувств сейчас, больше не спрятанные за маской безразличия и насмешки. Харви переживает, и Майк видит новые цвета в его радужке, темнее, глубже, невероятнее. Может быть, Майк падает, может, тонет, может, он наоборот на вершине горы и способен взлететь. Он не знает и не понимает, как один человек способен вызывать столько чувств, как он способен почувствовать себя никем и всем одновременно, как одно прикосновение способно успокоить панику и один взгляд – вернуть на место и исцелить его уставшее разбитое сердце. Майк даже представить не мог, насколько скучал по ощущению Харви рядом, по его голосу и разговорам, пока не очутился здесь и сейчас. Харви как его батарейка, вечный двигатель, заставляющий думать, и дышать, и чувствовать, и жить.       – Я тоже тебя люблю, – выделяя каждое слово, говорит Харви, не разрывая зрительного контакта. Майк хочет что-нибудь сказать, но не может подобрать слов, и лишь приоткрывает губы, теряясь в мыслях и чувствах, резко переполнивших его.       Но Майку и не нужно отвечать, потому что Харви мягко проводит подушечками больших пальцев под его глазами, а потом склоняется и касается его губ. У Майка перехватывает дыхание, впервые не от боли, а от восторга. В руках Харви так безопасно и хорошо, что Майк бы хотел остаться здесь навсегда, в защищённом месте, и больше ни о чём не беспокоиться в жизни. Губы Харви тёплые и восхитительные, и это заставляет сердце Майка биться, как сумасшедшее. Майк просто хочет быть с ним рядом, безвозмездно, и принимать Харви любым, всего целиком, только бы Харви было также хорошо и безопасно, только бы видеть эти глаза и чувствовать эти ладони на своей коже.       – Майк, – зовёт Харви тихо, отстраняясь, но у Майка нет сил, чтобы произнести хоть один звук.       – Майк, – голос становится выше и взволнованнее. Вдруг Харви сжимает его плечо и слегка трясёт его. – Майк...       Майк приоткрывает глаза, хмурясь из-за света, и видит перед собой папки с делами и свою ручку. Майк чуть приподнимает голову, чувствуя, как бумага отлипает от его щеки, и умудряется в свете ламп рассмотреть Гарольда.       – Майк, как хорошо, что ты проснулся, – говорит Гарольд, явно нервничая, но с неловкой улыбкой на губах. – Прости, что разбудил, но если бы кто-нибудь увидел, то тебе бы досталось.       Майк хмурится ещё сильнее, пытаясь понять, что происходит. Майк трёт лицо ладонью, чувствует, как горит его кожа и вдруг вспоминает... новую изощрённую пытку своего мозга. Майку хочется рассмеяться от ощущения чужих губ на своих. И вовсе не от веселья.       – Спасибо, Гарольд. Ты прав, мне бы досталось, – говорит Майк где-то между истерикой и желанием выстрелить в себя.       – Я знаю, что ещё только шесть вечера, но, может, тебе уже пойти домой? Если хочешь, я могу помочь тебе с делами. Ты ведь помог мне с Луисом.       – Не нужно, Гарольд. Спасибо тебе, но я просто приду завтра пораньше и всё доделаю. Уверен, у тебя своей работы достаточно.       – Если что, обращайся. Без проблем, Майк, – отвечает Гарольд, чуть кивая головой.       Майк встаёт со стула, окидывает взглядом незаконченную работу и выходит из архивной в полной тишине, оставляя Гарольда одного.       Майк чуть кивает мужчине, моющему руки, и включает воду, чтобы сполоснуть лицо. Стоит только мужчине выйти, как Майк опирается на умывальник, смотрит на себя в зеркало и судорожно выдыхает. Его лицо румяное и горячее, и Майк вдруг расплывается в нервной улыбке.       Майк понимает, что он достиг нового уровня в своём состоянии. Он на какой-то особенной грани между спокойствием и срывом, где нет дрожи и прежней усталости, только тишина. Но в тоже время он знает, что его могут толкнуть за край упавшая ручка, криво положенный лист или лишняя минута, которую он потратит, добираясь домой. Что стоит ему лечь не в 11.23 или столкнуться с кем-то, или словить чей-то взгляд, и он рухнет куда-то, откуда не выберется, потому что даже не знает, куда он попадёт.       Майк усмехается, проводит мокрой рукой по волосам и не знает, что делать дальше. Его мозг, мерзкий хитрый мозг, придумал пытку получше ненависти и страха, и Майку невыносимо от того, что он не сможет от неё убежать. Потому что во время кошмара ты хочешь проснуться, но во снах, где исполняются твои тайные желания, хочется остаться навечно. Потому что там невероятно, там можно не бояться, и быть счастливым, и... «Блять», – думает Майк, смотря на своё отражение, – «Блять, блять, блять...»

***

      «У меня на руках 3 сезона адской кухни. Что скажешь?»       Майк тихо усмехается, получая сообщение от Пола. Всё что угодно, только бы не наедине с самим собой.       «Звучит, как ловушка»       «Звучит, как отличный вечер!»       «Значит, мы договорились»       «Ты такой сговорчивый, кошмар»       «Ладно, я отказываюсь»       «Я позвоню завтра»       Майк фыркает, качая головой. Сегодня ужин с Рейчел. Завтра вечер с Полом. Главное, что не в одиночестве, проваливаясь в мысли.

***

      С утра Майк чувствует себя отвратительно, хотя у него нет на это причин. Кошмары его не тревожили: вероятно, мозг решил дать ему передышку. Он проснулся легко и быстро, хорошо позавтракал, а погода на улице была идеальной. Он нашёл двадцать долларов около велосипеда, везде попал на зелёный свет и доехал до офиса быстрее обычного.        Но вместо облегчения Майк чувствует себя раздражённым и до отвращения не уставшим. Дышать проще. Сердце больше не колотится. И сегодня все удивительно приветливые. А Майку хочется наорать на кого-нибудь, но у него нет повода, потому что день идеален везде, куда ни глянь. И Майка раздражает тот факт, что его не радует ничего из того, чему бы он обрадовался в любое другое время.       Майк ставит сумку на стул с чуть более громким стуком, чем обычно. Он идёт к Луису шагом чуть шире обычного, чтобы сказать, что все документы к суду готовы.       – И всё же Рейчел – это не то, что нам нужно, – говорит Луис. Майк лишь пожимает плечами, нервно одёргивая пиджак.       – Знаешь, мне кажется, что достаточно и того, как ты допросил Харви и Джессику.       – Да, но Донна – главный соучастник. Её допрос был бы идеальным завершением, – отвечает Луис, явно не замечая пассивной агрессии. Майк не спорит – срыв ему ни к чему.       Они присаживаются за стол, раскладывают необходимые папки и пометки. По крайне мере, Майк подготовил Рейчел. Всё должно пройти хорошо даже без Донны, прячущейся в собственных буднях подальше от фирмы.       Когда все, наконец, собираются в импровизированном зале суда, Луис поднимается с кресла и произносит:       – Истец желает вызвать мисс Полсон в роли свидетеля.       Рейчел поднимается с места, мягко улыбаясь Майку и кивая Луису. И именно в этот момент, подобно королеве, Донна Полсон входит в помещение и под тихий шёпот садится на стул, как на чёртов трон, украшенный бархатом и золотом.       – Ты уговорил её прийти? – спрашивает Луис просто для галочки, потому что это и так очевидно. Майк должен бы чувствовать облегчение или радость, смотря на Донну, но вместо этого что-то глубоко внутри него начинает опасно и тихо вибрировать, готовое выползи наружу в любой удобный момент.       – Просто следуй сценарию. Харви даже не поймёт, что его ударит, – отвечает Майк, не отводя глаз от Донны. Будто бы она может испариться здесь и сейчас. Но нет, она всё ещё величественно восседает на стуле в дорогом синем платье, что Майк старательно игнорирует, не допуская истерики, и изящно откидывает назад огненно-рыжие волосы и, смотря на всех свысока, не реагирует ни на один недоумевающий или осуждающий взгляд. Майк проделал отличную работу над этими вопросами, несмотря на то, в каком потрёпанном состоянии он был тогда.       – Мисс Полсон, – говорит Луис и пробегается глазами по составленным вопросам. – Харви Спектер приказал вам уничтожить этот документ?       Майк напрягается сильнее, не замечая прежнего энтузиазма в голосе Луиса.       – Я отказываюсь отвечать, ссылаясь на пятую поправку, – отвечает Донна уверенно.       – Вы поставили свою печать на этом документе? – спрашивает Луис.       Майк решает, что Луис говорит не так уверенно, как раньше, потому что он без ума от Донны и не желает её допрашивать так, как Харви или Джессику. Майк чуть оборачивается к Рейчел и улыбается ей, хоть и через силу, показывая, что всё идёт по плану. Рейчел едва кивает ему в ответ.       – Я отказываюсь отвечать, – говорит Донна, выглядя ещё увереннее. Очевидно, она поняла, что никто не собирается её уничтожать этим допросом. Да, право на пятую поправку – не лучший ответ и точно не ответ невиновного, но сейчас хотя бы не требуется отвратительная правда.       – Эм, – тихо тянет Луис, вдруг комкает листок и подходит к столу. Майк хмурится от хруста бумаги и внимательно следит за каждый движением Луиса.       – Я не собираюсь задавать вопросы, при ответе на которые вы сможете просто воспользоваться пятой поправкой, так что...       Майк замечает, как Луис начинает немного нервничать. Он трёт губу, тяжело вздыхает и выпивает воды. Майк хочет спросить, какого чёрта творит Луис, чего он добивается и зачем он наплевал на вопросы. Да, чёртова пятая поправка, но это был бы разгромный допрос, Майк уверен. Майк смотрит на Донну, которая выглядит растерянно. Наверняка, все выглядят растерянно. Во только теперь и Майк не знает, что их всех ждёт и что на уме у Луиса.       Но пауза заканчивается, Луис берёт себя в руки и подходит к Донне с вопросом:       – Если бы Харви Спектер попросил вас уничтожить документ пять лет назад, вы бы это сделали?       – Он не попросил бы меня сделать этого, – жёстко отвечает Донна. На её лице написано, насколько оскорбителен и отвратителен этот вопрос.       – Это не то, что я спросил, – говорит Луис. – Если бы попросил, вы бы сделали это?       Донна молчит, выглядя растерянной и даже напуганной. Майк чувствует, как напряжение растёт в зале и в нём самом, как вибрация постепенно превращается в вой сирен в голове, предупреждая об опасности. Донна переводит взгляд на Харви, но вынуждена вновь посмотреть на Луиса, когда тот начинает говорить:       – Ох, вижу, вы молчите, а это значит, что вы что-то скрываете.       – Нет, я не скрываю, – говорит Донна.       – Видите ли, я считаю, что вы бы сделали для него всё, и я знаю почему.       – Будет ли вопрос? – строго спрашивает Джессика, неотрывно наблюдая за Луисом. Как и все в этом зале.       Майк не знает отчего, но его руки опять начинают подрагивать. Как в преддверии чего-то ужасного, когда ты чувствуешь, что катастрофа вот-вот случится, но не знаешь какая.       – Вы любите Харви Спектера?       Мир замирает, все замолкают и сердце Майка останавливается. Он не может сглотнуть и вдруг видит себя на месте Донны.       – Что? – недоумевает Донна. Защищается.       – Вы его любите? – повторяет Луис строго и властно.       Майк чувствует, как всё начинает болеть, а сирена воет в его голове оглушающе громко. Он видит себя на чёртовом стуле отчётливо и ясно, как будто смотрится в зеркало, и чувствует, как начинает мелко дрожать в новом приступе паники.       – Это не имеет никакого отношения к... – пробует Донна, но у неё нет и шанса.       – Это имеет прямое отношение, – обрывает её Луис.       Донна – очередная катастрофа.       Как и сам Майк.       И они оба не могут сбежать отсюда, замерев на месте.       – Почему вы расстались со своим прошлым парнем?       Почему вы расстались со своей прошлой девушкой, Рейчел?       Донна смотрит на Майка, а он – на неё. И они оба не могут друг другу помочь. Майк даже не может нормально вдохнуть.       – Мисс Полсон, почему он порвал с вами?       Почему вы бросили её, мистер Росс?       – Он считал, что я ставлю работу выше наших отношений.       Она могла повлиять на мои успехи в работе.       – Вашу работу? Он просил выбрать между ним и Харви, не так ли?       Харви сказал вам выбирать между ним и Рейчел, верно?       – Да, – плевок, а не ответ. Донна сделала свой выбор       Да, лживое и высосанное из пальца. Майк всё решил сам.       – И кого вы выбрали?       Донна молчит, ищет помощи и поддержки вокруг, но все замерли в ожидании ответа, которому даже не нужно быть озвученным, настолько он очевиден. Майк чувствует панику и отчаяние Донны на вкус, такие они густые и физически ощутимые. Будто во рту вкус старых забродивших ягод с горчинкой, которые подобны на вкус алкоголю, но не помогут тебе забыться – лишь только лживые обещания и обман.       – Харви, – говорит Донна, потому что знает, что выхода отсюда нет.       Харви, сказал бы Майк, потому что выбора никогда и не было.       – Потому что вы любите его?       Майк чувствует капельку пота на лбу, каплю, обжигающую его спину, и сухость во рту, но даже не может дотянуться до стакана с водой.       – Луис, прекрати, – говорит Харви.       Сердце Майка заходится в истерике, пока мозг отказывается работать.       – Всё не так просто, – отвечает Донна.       Майк согласен с ней, как никогда раньше. Всё совсем непросто. Это же Харви.       – Вы любите его. Да или нет? – настаивает Луис, выделяя границы руками. Донна успевает лишь приоткрыть рот, как Луис начинает наступление: – Ответьте на вопрос.       – Луис, – говорит Харви. Но Луису всё равно.       – Вы с ним всё время.       Да       – Ваша работа вертится вокруг него.       Да       – Ваша жизнь вертится вокруг него.       Да       – Протестую, травля, – встревает Джессика. Но ни для кого здесь и сейчас это не имеет смысла.       – У вас нет парня, но единственный, что был, не пожелал делить вас с ним, – почти крик.       – Ваша честь! – восклицает Джессика.       – Пожалуйста, – просит Донна, – мне просто нужно...       – Вы любите Харви Спектера?       – Пож...       – Вы любите Харви Спектера?!       – Хватит! – прерывает их Харви, вскакивая со стула.       Сердце Майка грохочет в его голове.       Все молчат.       Тишина тяжёлая и звенящая.       Харви сверлит взглядом Луиса.       Луис тяжело дышит.       Донна, сломленная и поверженная, гордо встаёт со стула и уходит прочь.       Харви следует за ней. Его пиджак распахнут.       Майк чувствует, что его вот-вот вывернет.       Луис уходит прочь.       Майк находит в себе силы вдохнуть и выбежать вон из зала куда подальше.       Майка чувствует свой завтрак уже где-то в горле. Он бежит по коридору, забегает в туалет в первую же свободную кабинку, захлопывает дверь, и его рвёт в унитаз. Дышать ещё труднее, во рту знакомый разъедающий вкус и отвращение. Майка скручивает ещё, выворачивая завтраком, живот болезненно сжимается и грудная клетка будто в тисках. Он не может вдохнуть, упираясь руками в стену и ободок, сплёвывает слюну и опять скручивается в болезненном спазме, не успевая сделать вдох. Всё его тело колотит, голова кружится, всё невыносимо болит. Майк хочет утереть лицо, смыть рвоту и выйти отсюда, чтобы спрятаться как можно дальше, но слышит, как кто-то заходит.       – Ты пересёк черту.       Майк вздрагивает и замирает, слыша разгневанный голос Харви. Только бы не выдать себя, только бы не выдать, Боже...       – Не делай этого сейчас, – тихо просит Луис.       – Ты унизил Донну, – продолжает Харви. Потому что он никогда не останавливается, если начал дело. – Ты давил снова и снова для чего? Веселья ради? – тихим взбешённым тоном спрашивает Харви.       – Что, думаешь, что я этим наслаждался? – возмущается Луис. – Это заставляет меня тошнить.       – Ты мог остановиться, – в противовес отвечает Харви.       – Думаешь, Таннер бы остановился? Трэвис Таннер срать хотел на Донну Полсон, – злится Луис.       – Ты не Трэвис Таннер.       – Нет...       – Ты не должен был этого делать, – раздражается Харви.       – Я делал свою работу, – восклицает Луис в ответ.       – Тебе правда так сильно хочется задеть меня, а? – не выдерживает Харви.       – Думаешь, это для того, чтобы задеть тебя? Всё это только для того, чтобы помочь тебе. Каждый пытается помочь тебе, потому что ты налажал! Это всё твоя вина, – говорит Луис громче, явно близясь к грани. – И то, что только что произошло с этой прекрасной женщиной там... Это твоя вина! – выкрикивает Луис. – Не моя!       Майк слышит, как тихо шелестит дверь, когда Луис с размахом открывает её. Майк всё ещё видит ноги Харви в прорези между дверью и полом.       Майк дрожащей рукой тянется к лицу, чтобы утереть подсыхающую липкую слюну с подбородка и тыльной стороной чувствует влагу. Он проводит рукой от губ к щеке, натирая кожу и стирая влажную дорожку, потом трёт вторую щёку, не понимая, откуда на его лице взялась влага.       До Майка не сразу доходит, что это слёзы. Как и то, что ему вдруг становится холоднее, но пот по-прежнему покрывает его лоб и спину. Майк вдыхает глубже и его колотит. И вдруг это всё становится в разы сильнее, когда он понимает, что у него начинается паническая атака, а Харви стоит прямо там, за дверью, и в любой момент может увидеть его.       Майк пытается замереть, несмотря на дрожь, и пытается дышать тише, чем делает себе только хуже, усиливая боль в горле и груди. Майку хочется разрыдаться, но вместо этого он упирается ладонью в стену, а второй крепко сжимает колено, пытаясь сосредоточиться на том, что однозначно говорит, что он жив. Во рту всё ещё мерзко, и всё его тело постепенно отказывается слушаться. Боже, только бы Харви ушёл отсюда прямо сейчас.       Но Харви стоит, и Майк видит его обувь и брюки, и видит всё хуже, потому что перед глазами всё начинает плыть.       «Пожалуйста, уйди. Пожалуйста. Пожалуйста. Уйди, пожалуйста», – лихорадочно шепчет Майк про себя, стараясь удержать себя в сознании и не проиграть своему глупому, бесполезному телу.       Харви делает шаг назад. Второй. И потом выходит прочь. Майк может выдохнуть ровно один раз. Он смывает свою рвоту, на дрожащих ногах кое-как поднимается и практически выпадает из кабинки, открывая дверь плечом.       Майк упирается руками в умывальник, пару раз судорожно умывает лицо холодной водой, кое-как набирает воды в рот, расплескав половину по пути, и сплёвывает, никак не избавляясь от мразотной желчи.       Майк чуть ослабляет галстук, выходя из туалета, и сразу же направляется в архив. Хоть бы там никого не было, Господи, только бы никого не было, пожалуйста.       Майк вваливается в помещение, проходит в самый дальний угол, скрытый стеллажами, приваливается к стене и грудой падает вниз. Он зарывается дрожащими пальцами в волосы, утыкается лбом в подтянутые колени и пытается дышать. Рубашка сдавливает грудь, пиджак тоже. И помещение такое маленькое, и весь мир такой маленький, что в нём недостаточно воздуха, чтобы Майк хорошенько вдохнул и выдохнул. Он только тянет и тянет, вдыхает до пекла в груди и никак не может остановиться. Даже, когда перед глазами начинает темнеть.       – Майк!       Голос Рейчел испуганный и взволнованный. Майк чувствует её руки на своих плечах, но не может пошевелиться.       – Майк. Майк, посмотри на меня, пожалуйста, я прошу тебя, – шепчет она, проводя руками по его рукам, волосам, щекам, совершенно не зная, что делать. – Майк, пожалуйста. Майк. Майк...       Он поднимает голову, почти не видя её. Всё так дико болит. Вот бы просто отключиться.       – Я вызываю врача, – Рейчел сжимает в руках телефон.       – Не надо, – губами произносит Майк на вдохе. – Воды, – просит он. Если ему повезёт, он успеет потерять сознание до того, как она вернётся. Руки и ноги немеют, тело совсем не слушается.       – Держи, давай, – просит Рейчел, возвращаясь, и подносит стакан к его губам. Майк пьёт быстро, даже не чувствуя вкуса. Когда Рейчел убирает стакан, он перестаёт задерживать дыхание и, наконец, может долго и сладко выдохнуть. Майк откидывает голову назад, упираясь макушкой в стену, и прикрывает глаза, позволяя себе немного отдохнуть. Понемногу тело ощущается всё лучше и в него возвращается привычная дрожь. Возможно, Майк уже никогда от неё не избавится.       Майк сидит тихо, чувствуя присутствие Рейчел рядом, и ему становится легче намного быстрее, чем дома.       – Майк, – тихо зовёт она, накрывая его руку своей. – Как ты?       Майк тяжело сглатывает и молчит, не зная, что сказать. Возможно, просто стоит сказать это вслух. Неважно, что будет потом, но Майку просто нужно смириться с этим и неважно, хочет ли он этого. Он уже проиграл, нет смысла бороться за жизнь, когда ты уже мёртв.       – Я люблю его, – шепчет Майк, не открывая глаз. Он чувствует, как под веками начинает щипать, а в уголках – появляться влага.       – Ч-что? – тихим дрожащим голосом спрашивает Рейчел.       – Я люблю Харви, – тихо повторяет Майк, практически неслышно. – И я не могу смириться с этим. Поэтому всё так плохо, – шепчет Майк и чуть жмурится, позволяя слезам скатиться по вискам. Он просто отвратителен. И невообразимо жалок.       Рейчел молчит, и Майк боится открыть глаза и увидеть в чужих отвращение. Он чувствует, как она отнимает свою руку, лишая последнего тепла и надежды. И Майку хочется разрыдаться, как тогда, совсем давно, свернувшись калачиком и в полном одиночестве.       Майк отвратителен, он опять всё испортил и упустил всё, что дала ему жизнь. Как и всегда, как и каждый чёртов раз. Сколько бы шансов ему ни было дано, он просрёт каждый. Потому что это то, кто он есть. Жалкий и никчёмный человечек, не заслуживший чего-то хорошего своими поступками и ложью.       – Майк, – тихо зовёт Рейчел. Майк замирает, боясь услышать то, что она скажет дальше.       Майк чувствует, что Рейчел двигается, но не понимает куда до тех пор, пока не чувствует её тепло сбоку и её нежные руки, обнимающие его.       – Всё будет хорошо, – шепчет она ему в ухо, утыкаясь лицом в сгиб меж его плечом и шеей. Майк вздрагивает, чувствуя, как от этого движения внутри что-то рвётся, больше не позволяя ему сдерживаться. Он тихо всхлипывает и сразу же утирает глаза рукой.       – Я не знаю, – шепчет Майк, открывая глаза и смотря в белый потолок архивной.       – Всё будет хорошо, – твёрже и увереннее повторяет Рейчел, чуть крепче сжимая его в объятии. – Потому что теперь у тебя есть я.       Они оба молчат, сидя в дальнем углу и просто дыша. Майк приподнимает ослабевшую руку, укладывая её поверх предплечья Рейчел и мягко сжимая в знак благодарности, и выдыхает:       – Спасибо.