***
Первый странный разговор произошел, когда мне исполнилось, по меркам Высшего Града, одиннадцать лет. В тот день старик, как всегда, начитывал лекционные пары в Школе в первой половине дня, а во второй — занимался со мной практикой. Помнится, тогда я учился стрелять из лука, сидя на спине серебристого пегаса, который несся во весь опор. Каждый раз, когда из моих рук падал колчан, и в бездну под нами градом сыпались стрелы, или же я ронял лук, то Ангел Фенцио завязывал узелок на широкой ленте, которую носил с собой на тренировки. Каждый узел был равен наказанию, что ждало меня после занятия. Я ненавидел его за это, однако, всякий раз вспоминая, какое детство было у Люцифера, осознавал, что моему другу доставалось не меньше от своего родного отца. Я просил Шепфа, чтобы эта вечная тирания скорее закончилась для нас обоих, чтобы мы наконец-то выпустились из Школы и стали независимы от своих взрослых. Элис, ты наверняка не знаешь, но мы были очень дружны с Люцифером, и проводили много времени, играя в Саду Школы и на грядах; но это продолжалось до того момента, пока не узнал отец… когда Фенцио увидел, что демон учит меня влиять на солнечный свет, собирая его лучики в солнечный поток, и управлять им, прожигая причудливые дырочки в листиках Дуба, он подлетел, больно схватил меня за ухо, потащил на задний двор и на два с половиной дня запер в старом, покосившемся сарае, где держали тогда абатхов — существ, напоминавших внешне детенышей единорогов, которые раньше обитали на Гряде. Голодный, обогреваемый их дыханием, — к слову, была поздняя осень, — я, забившись в угол, ждал возвращения старика, искренне не понимая свою вину. Вот тогда-то я и стал неосознанным свидетелем разговора. Один из голосов беседующих принадлежал моему дяде; другой же, иногда фырча под нос и бормоча, вначале говорил что-то несвязное, или же вовсе молчал. Когда они приблизились и остановились в тени деревьев, я стал отчетливей слышать конец их разговора. Найдя маленькую щель между досками стен укрытия, я смог заметить в отдалении фигуры ангела и демона. Элис, ты не поверишь, но эти несколько минут я не то, что не шевелился, — совсем не дышал, отчего секунды ожидания казались часами: — Ты, конечно, тоже хорош — нашел себе земную пассию и хочешь, чтобы тебе сошло все это с рук? — строго сказал Геральд, оборачиваясь к Фенцио, переминаясь с ноги на ногу в ожидании ответа. — Пойми, она уже не смертная, и, тем более, давно не студентка. Ребекка — Серафим! — Но я не могу так… После всего, что между нами было… — подал голос Фенцио, сжав зубы и отведя взгляд в сторону, чтобы не смотреть на друга. — О, Шепфа… Говорил же ей еще в студенчестве: «Ну зачем ты вьешься около Престола? Он молодой преподаватель, его могут исключить за это…». Однако есть большое «но», Алтман — ей было наплевать на сказанное. — Не говори о Ней в таком тоне! — швырнул ему ангел, прерывая поток речи Геральда. — Она — чудовище, разве ты этого не понимаешь, Ал?! Включи благоразумие хоть сейчас, — продолжил с напором демон, не отводя тяжелого взгляда. — А ты, как я вижу, много повидал чудовищ на своем веку, а, Ведьмак? — на лице Фенцио промелькнула едва заметная злая ухмылка, и в следующий миг оно вновь стало каменно-отстраненным. — И я не перестану любить ее только из-за отказа или же нескольких непонятных случайностей, произошедших между вами. — Случайностей? Окончательно рехнулся? Она разбила тебе сердце, о чем ты! Твоя возлюбленная Бекки — карьеристка, она лишила нас будущего. И я не позволю, чтобы эта тварь разрушила жизнь моему племяннику! Отпусти воспоминания, чувства… Отпусти ее, отпусти! — Геральд схватил Фенцио за воротник водолазки, надетой под плащом из плотной ткани, притянув его к себе и встряхнув несколько раз, пытаясь вытрясти из мужчины все, что тот копил столько лет внутри. Фенцио выставил руки и оттолкнул от себя Геральда заклинанием, вырвавшись из хватки, направившись в противоположную сторону. Фигуры удалялись, пока и вовсе не скрылись из вида.***
Элис прервала повествование Дино громким чихом. Эхо раздалось по округе, заполняя звуком пустое пространство. — Будь здорова, — выпалил ангел, на что девушка кивнула и, сложив ладони лодочкой, закрыла лицо руками и вновь чихнула. — Правда. — Откуда ты столько человеческих фраз нахватался? — шмыгнув носом произнесла Элис, проведя тыльной стороной ладони под носом. — За целую Вечность это — самая малость. Тем более, они не только интересные, но и рабочие! — улыбнулся Дино, ненароком в образовавшейся эмоциональной разрядке подсев к девушке немного ближе. — Ты больше ничего не знаешь о моей матери? И почему Фенцио его назвал Ведьмаком? При чем тут чудовища… — Как, ты разве не знаешь, чем занимался Геральд после своего выпуска до преподавания в Школе? Девушка удивленно взглянула на него, недоумевая. По ее выражению лица было ясно, что она не в курсе этих новостей. — Он был личным Охотником Сатаны, в обязанности которого входило, в случае критической необходимости, устранять возрождающуюся нечисть, перевозить пленников в камеры Ада, следить за равновесием сил на Гряде Правителя. При этом Геральд работал в Школе на полставки. Но он не справился с поставленной задачей по охране отведенной ему территории и был понижен до начальника Гильдии, при этом получив полную ставку в Школе. Вот так… А кличку Ведьмак ему дали намного раньше всего этого. Когда ангел родился, так он рассказывал мне, повитуха запеленала его в простыню и положила на кровати подле отдыхающей матери. Но во сне к ребенку подползла змея, что юркнула в дом через приоткрытую дверь, и начала обвивать ножки новорожденного, подбираясь к лицу. Тогда ангелочек схватил ядовитую скользкую тварь за голову, с силой сжимая глотку. Та распахнула пасть, сверкнув клыками, но не успела впиться в его ручонку — не получив последний клочок воздуха, задыхаясь, пестрая лента потеряла свою мощь и повисла у него в руке, как нитка. Мать, что проснулась в этот момент, запомнила произошедшее на всю жизнь, а когда мальчик вырос, рассказала ему об этом. Она часто называла его в шутку Ведьмаком и после… Как-то так… — произнес Дино, насилу подавив затяжной зевок в кулак. — Твой организм прав, пора отдыхать, — в ответ произнесла Элис. — Утро вечера мудренее… Юноша, лежа на земле, не смог растянуться во весь рост — его ноги тотчас же уперлись в бок Фыра. Последний от неожиданности рыкнул, и, поворчав, как делают обиженные драконы, вновь положил голову на лапы. Дино пришлось немного согнуть ноги в коленях, дабы уместиться в образованном телом животного кругу. Девушка придвинулась к ангелу, опустившись на уже прохладную землю рядом с ним и посмотрела ему в глаза. Конрад одарил ее авторским непонимающим взглядом, в котором звучал очевиднейший вопрос: «Что?». После секундной паузы Элис тихо спросила: — Дино… ты знаешь, как в Антарктиде греются императорские пингвины? — Эм… нет, я там не был на задании, — озадачено ответил он. — Отлично, значит сейчас это исправим! — выпалила на улыбке она и прижалась к его правому боку, обхватив мужской торс поперек и сплетя пальцы в замок. Дино был слегка удивлен, если его ошарашенные брови, что стремительно взлетели вверх, можно было окрестить этой эмоцией. Лицо осенила теплая улыбка; свободной рукой он заботливо приобнял девушку за спину, похлопывая по плечу. Арэселис опустила голову ему на грудь, не отпуская рук, закрыла глаза, погружаясь в сон, на прощание прошептав юноше: — Я уж было подумала, что мое Предназначение — стать сугробом… Оказывается не сегодня… Спасибо…***
Гул от чавкающих шагов раздавался все отчетливее, отбиваясь от стен эхом. Вокруг Ади был лишь мрак и сырость. Он не понимал, что за сила его ведет, но шел, будто завороженный; перед ним семенило неизвестное существо, дробя шаг, указывая дорогу по холодным коридорам преддверия Ада. Ученик не осознавал, что делает — руки и ноги не слушались его, будто бы руководствовались чужими указаниями. Впереди показалась небольшая железная дверь. Проводник, чье высохшее и в некоторых местах тронутое тленом тело было замотано в темную ткань, обвил своими паучьими пальцами круглый набалдашник ручки двери и потянул ее на себя. Та беззвучно распахнулась, втягивая внутрь небольшого помещения пришедших. Казалось, в этой крохотной комнатке будет тесно даже полевой мышке, не говоря про высших существ. Однако, как только Ади и его спутник очутились в ней, помещение удлинилось и стало походить на молельню, по описанию очень знакомую рыжему демоненку. — Это же… Это же Проклятая Келья… — прикрыв распахнувшийся от удивления рот, одними губами произнес ученик. В глубине комнаты зажегся светильник, за ним — еще пару по бокам от входа. Ади продолжал идти прямо, не в силах обернуться и убежать отсюда. У противоположной стены что-то сверкнуло; веснушки на щеках мальчика ожили и подпрыгнули, меняясь местами — он прищурился, пытаясь разглядеть предмет, привлекший его внимание. Когда до него оставалось несколько метров, юноша смекнул, что это было зеркало во всю стену, точь-в-точь как в комнате Вики и Мими. В нем не было заметно ни отражения ученика, ни помещения, в каком он очутился… ничего… потом прозрачную, едва поблескивающую гладь затянуло дымом, словно это происходило по другую сторону от демона, и из зеркала показалась широкая лакированная черная туфля с красной подошвой; за ней появилась нога в наглаженных брюках, жаккардовая рубашка, скрывающая мощный торс, повязанный шейный платок, слегка прикрывающий низ выпирающего кадыка: перед ним появилась худощавая фигура мужчины лет тридцати. Ади его никогда раньше не встречал, но от одного тяжелого взгляда отстраненных горящих глаз внутренности сжимались в беспорядочный комок. — Зигза, не представишь ли нашего гостя? Я тобой крайне не доволен. Ведь нужно соблюдать этикет! — произнес незнакомец, протягивая открытую ладонь, кончающуюся длинными остроконечными ногтями. — Ади, — выпалил сам рыжеволосый чертенок, не дожидаясь, пока его представят. — Ахаха, а ты рисковый малый, как я погляжу! — захохотал мужчина, убрав руку и широким жестом собрав пальцы в кулак, приложив его к своей груди. — Мое имя тебе известно. Я — Маль-бон-теее…