***
Приближался час восхода солнца, первый луч которого был Лучом Шепфа. Как только небо стало менять свой оттенок с темно-синего на более фиолетовый, а потом — лиловый, окружившие дерево люди соединили свои руки, тем самым воссоздавая энергетическое ритуальное кольцо. Тотчас же маленький, робкий лучик появляющегося на свет обновленного солнца показался среди облаков. Он пробежал через лабиринт Адама и Евы, озарив каменную беседку со статуей Равновесия, и помчался дальше. Дойдя до дуба, огненная линия зарылась в его величавых корнях, постепенно поднимаясь по исполинскому стволу вверх, к его седым ветвям кроны. С каждой следующей секундой солнечная энергия все глубже проникала в кору Дуба, питая ее, наполняя золотой пыльцой каждый миллиметр, каждый сучок, прожилку. Заполнившись до краев изнутри, Древо засияло, заискрилось, и вспыхнуло, точно огромный погребальный костер, что простирал языки пламени все выше и выше. Ослепительная вспышка — и дерево ожило, зашевелило своими ветками, будто бы пробуждаясь от долгого сна. Его маленькие сухие веточки стали постепенно зеленеть: вначале появились крохотные почки, потом — листья, далее — желуди. Вместе с окружившими его преподавателями, дуб напоминал необъятный солнечный столб. В небе появились голуби, что стайкой слетелись к молодому древу и спрятались в его пышной, душистой кроне, воркуя. Преподаватели медленно опустили руки. Кольцо разорвалось, световой поток начал растворяться в воздухе, открывая двери новому дню. Все зааплодировали, улыбаясь и смеясь, начали кружить вокруг Древа в танце, радуясь его весеннему перерождению. «Теперь все будет по-иному!», «Слава Шепфа!», «Святые серафимы, как прекрасно все вокруг!», — доносилось отовсюду. Так в различных увеселениях Ангелы и Демоны провели целый день. Вечером должен был состояться Бал-маскарад; у девушек и юношей было пару часов, чтобы переодеться из ритуальной одежды в подготовленные заранее вечерние платья и фраки, приготовить карнавальные маски. Когда на землю стала надвигаться тьма, под кессоновым потолком в Зале Торжеств зажглись массивные лампы, раздались всеобщие счастливые возгласы, и под аплодисменты публики невидимый оркестр заиграл музыку, обозначая начало Карнавальной ночи. Пестрые маски, не похожие одна на другую, кружились в танце, и только глаза выдавали их владельцев… Когда в небе зажглись первые звезды, раскрасневшиеся от глифта и духоты ученики в сопровождении преподавателей, вышли на свежий воздух, чтобы по традиции наблюдать за появлением первых звезд на небе. Снаружи было прохладно, и от земли шел едва заметный пар; ребята сидели на густой траве около Древа и, прищуриваясь, спорили друг с другом, как называется то или иное созвездие или кто увидел больше звезд. Учителя устроились рядом с ними, разделяя прелесть этого незабываемого момента. Вдруг та девушка, что убежала, завидев в коридоре Мими, сейчас подскочила с травы, будто по ней проползла змея, и начала куда-то показывать рукой. Серафим Кроули обернулся, и его глаза постепенно округлились, увеличившись в размерах, а брови поползли наверх, выражая высшую степень удивления. Геральд подскочил с толстого корня, на котором отдыхал, и, не разобрав, что происходит, стремительно направился к тому месту, что всех поразило. В большом стрельчатом окне, открытом нараспашку, стояла фигура, одетая во все белое. Ее лицо было бледнее луны, уже успевшей на тот момент взойти на небосклон. Она не двигалась и была похожа на мраморную статую Ангела, что находилась на входе в Школу Ангелов и Демонов. Секунда — и призрачный образ пошевельнулся, сделав крошечный шажок вперед. Ангел Фенцио поспешил вслед за Геральдом к спальному крылу Школы. Однако не успели они пролететь и половину расстояния, как послышался треск веток куста малины, потом — хруст костей и истошный женский крик. Все ученики были ошарашены происходящим…***
Ребят оттесняла от места происшествия группа Старших Ангелов. Фенцио подлетел к фигуре первым. Склонившись, он убрал волосы с белого, как снег, лица… и тотчас же узнал ее. «Лилу… нет… Ну почему это ты? О, бедный Дино…» — прошептал он, закрывшись длинным рукавом от уже толпящихся вокруг него других учителей, чтобы никто из присутствовавших здесь не увидел глаза Ангела, полные не пророненных им слез, выдающих его. Ошеломленный, раздосадованный, в противоречивых чувствах и горечью в душе он покинул поляну, направившись в сторону Школы…