Позволить всё

      — По-моему, ты преувеличиваешь.       Я иду за Кэнди и пытаюсь слепить снежок, но так сильно его сжимаю, что снег трескается и разваливается. Вот уже в третий раз.       — А, по-моему, это ты преуменьшаешь, — Кэнди бросает на меня взгляд через плечо, а затем и вовсе разворачивается и идет вперед спиной. — Что ты о нем вообще знаешь?       Я раздраженно отряхиваю варежки.       — А ты?       — Сара, почему ты злишься? Я просто пытаюсь понять, почему ты живешь в доме малознакомого тебе мужчины. Сколько ему вообще лет? Тридцать? Больше?       — Если уже на то пошло, — Теперь мы идем вровень, и Кэнди разворачивается обратно. — То мистеру Никсону вообще около сорока. И его я знаю так же «хорошо», как и Аарона.       — Да! Но мистер Никсон — шериф, а этот твой Аарон… — Кэнди медлит, подбирая слова, но я опережаю ее:       — Кто? Преступник, аферист, тёмная лошадка, гроза Сентфора, насильник, совратитель малолетних и бла- бла- бла, да?       Моя подруга, кажется, ни секунды не смущена.       — Ну, пожалуй, да. Весьма точное описание.       Я громко и протяжно вздыхаю, почти вою. Это не-спра-вед-ли-во.       — Как ты можешь считать его преступником, после того, как он помогал — и, к твоему сведению, успешно — нам искать Бобби и других пропавших детей? После того, как он рисковал жизнью ради меня с Дереком и Майклом? Да даже после того, как он вызвался искать мою маму?       Мне кажется, мои доводы звучат весомо, но Кэнди лишь качает головой и хмурит свои светлые, аккуратные брови.       — Это все прекрасно, Сара, но не отменяет того факта, что он преступник, он старше тебя и ты его совсем не знаешь.       — О, господи, если тебе это так важно, то я не видела его уже несколько дней! — Я опережаю Кэнди и заглядываю ей в глаза, чтобы объясниться и оправдаться? — Аарон даже не ночует дома или приезжает только поздно ночью и уезжает до того, как я проснусь! Я с ним даже не-пе-ре-се-ка-юсь!       Кэнди глядит на меня с сомнением, но я успеваю уловить проблеск сомнения в ее глазах. Вот оно!       — И это небось Дерек настраивает тебя против меня. Он ведь обижен!       — Если тебе интересно, то Дерек не настраивает меня против тебя. Его просто волнуют все эти разговоры.       Я останавливаюсь.       Какие еще разговоры?       Кэнди проходит еще несколько метров и только потом замечает, что я отстала. Она разворачивается и смотрит на мое ошалевшее лицо с сочувствующей улыбкой.       — Только не говори, что ты ничего не знаешь.       — Какие еще разговоры? — Мой голос стальной, но я чувствую, что мое самообладание вот-вот треснет, если я сейчас услышу то, о чем догадываюсь.       — Ну, ходят разговоры… Про тебя и твоего Аарона. Что твоя мама пропала, а ты сразу переехала к нему, несмотря на то, что шериф предлагал тебе пожить у него… — Голос Кэнди полон дружеского сочувствия, но я его не замечаю, потому что возмущена до безумия.       Я равняюсь с подругой и заглядываю ей в глаза:       — Эти разговоры, надеюсь, не ты распустила?       Пауза.       У Кэнди в данную минуту есть все основания, чтобы обидеться на меня за столь дерзко проявленное недоверие — что я бы и сделала на ее месте — и объявить мне бойкот, но, к моему удивлению, она этого не делает. Она лишь мягко и снисходительно улыбается и говорит:       — Нет. Конечно, это была не я.       И я ей верю.       Я делаю шаг назад, шумно выдыхаю и задираю голову к небу. Распогодилось.       — И кто тогда? — Мой вопрос будто адресован кому-то свыше. Кому-то, у кого я хочу спросить, что за чертовщина вообще происходит в моей жизни и как из нее выбраться.       Чувствую ладонь Кэнди на своем плече.       — Если тебе интересно мое мнение, то я думаю, что это и вправду был Дерек. Он поделился с Бобби, а тот с… Майклом.       С Майклом.       — О-о-о, — Какой-то непонятный то ли стон, то ли возглас вырвается из моей груди, и я сажусь на корточки прямо посреди дороги, зажимая голову руками. Только не это. Ну, почему, почему именно Майкл?       — Пожалуйста, скажи, что это неправда, — Я обращаю на Кэнди безумный, умоляющий взгляд, но встречаю лишь сожаление. Второй стон вырывается из моей груди, и я падаю спиной в снег.       — Сара, там же грязно!       Но мне плевать. Пару секунд я лежу и рассматриваю проплывающие мимо облака чувствую опустошенность и… смирение? Глупый Майкл поступил в своем репертуаре, рассказав своим пташкам свежую сплетню. Глупый Майкл поступил так, чтобы насолить мне. Потому что, по его мнению, я этого заслуживаю.       Надо мной склоняется светлая головка Кэнди, но я смотрю мимо нее.       — Неужели вы так плохо расстались?       Ее вопрос выбивает из меня саркастическую улыбку.       — Кэнди, — Я все же встречаюсь с ее глазами. Она — очаровательная, наивная девочка. — В первую очередь, мы расстались. А для Майкла уже одно это — плохо.       — Но он же тоже Чёрный Дракон, как и Аарон. Думаешь, Майкл пошел бы против своих?       На секунду я задумываюсь. В словах Кэнди есть своя доля правды, но в отличие от нее я понимаю, что действия Майкла направлены не во вред Аарону, а во вред мне. Аарон не учится в старшей школе Сентфора, самое большее — о нем поговорят и забудут, а сам он про это и не узнает. Совсем другое дело я.       — Знаешь, неважно, — Мне почему-то не хочется вступать в дискуссии и рассуждать, какая Майкл сволочь. — Помоги мне подняться.       Я хватаюсь за руку Кэнди, встаю, а она принимается отряхивать мое пальто от грязных комьев снега, сокрушенно приговаривая, какая же я все-таки растяпа.       Какое-то время мы идем бок о бок и молчим. Я понуро думаю о маме, о школе, в которую придется возвращаться, как на пытку и о своем бедственном положении в целом.       Вдруг Кэнди берет меня под локоть и придвигается ближе. Я с удивлением поднимаю на нее взгляд и встречаюсь с ее заискивающей и хитрой улыбкой.       — Ладно, Сара, — Говорит она, внимательно меня разглядывая. — А теперь рассказывай правду. Он тебе хоть чуть-чуть нравится?       Я оторопело медлю и хмурюсь. — Кто? Майкл? — Боже, нет! Какой Майкл! Ну, он!       Кэнди смотрит на меня почти, как на божество и упоенно ждет ответа. Ее голубые глаза прикованы к моему лицу в надежде не упустить ни одной детали. Мы даже останавливаемся.       Но я абсолютно не разделяю ее восторга и заметно туплю.       — Кто он? — Передразниваю я.       Подруга отпускает мою руку, зачарованность на ее лице сменяется разочарованием, Кэнди непроизвольно делает шаг назад и восклицает так громко, что какая-то бабушка на противоположной стороне улицы в испуге оборачивается в нашу сторону:       — ААРОН!       Секунду- другую я гляжу на Кэнди, растерянно моргаю и мысленно перевариваю ее вопрос. А потом вдруг начинаю громко хохотать.       Мне нужно какое-то время, чтобы успокоиться и отдышаться, а после я вытираю выступившие на глазах слезы и смотрю на Кэнди, которая все это время, что я смеюсь, стоит, скрестив руки на груди и надувшись.       — Ты что, подружка, совсем сдурела?       Отдельные смешки еще вырываются из моей груди, я машу на Кэнди рукой и иду дальше. Она догоняет меня в два счета.       — Ничего я не сдурела! Может, твой Аарон и преступник, но очень симпатичный.       Я кошу на нее глаза и усмехаюсь:       — Кэнди, не пори ерунды.       — А ты — не отрицай очевидных вещей, — Она мечтательно закатывает глаза. — Еще скажи, что тебе не нравится, как он выглядит в своей черной кожанке!       — О, боже, — Громкий вздох. — Не обращала внимания.       Это, конечно, ложь.       Потому что я раз сто про себя замечала, как великолепна кожаная куртка Аарона и как великолепен в ней он.       — Интересно, — Тем временем продолжает Кэнди, и голос ее задумчивый. — А без нее он также хорош?       Я останавливаюсь и оторопело гляжу на глупо улыбающееся лицо подруги.       — Кэнди! Ах, ты, маленькая озабоченная девчонка!       Я толкаю ее в сугроб и начинаю забрасывать снегом. Мы обе хохочем, Кэнди барахтается в снегу, как цыпленок, пытаясь подняться, но я не знаю пощады — в нее летит снег, я подкидываю его ногами и руками и стараюсь заслониться от летящих в меня наспех слепленных снежков. Задыхаясь от смеха, она просит меня остановиться, но я не сдаюсь так просто: сначала довожу её до бессилия и принимаю позорную капитуляцию и только потом помогаю ей подняться.       — Кто еще сдурел! — Кэнди по-дружески толкает меня в плечо и смеется. Мы обе — красные от мороза, с мокрой одеждой и волосами — выглядим сейчас очень счастливыми.       Она провожает меня до автобусной остановки, еще пару раз по пути спросив, нравится ли мне Аарон. Мое «нет» не кажется ей убедительным, и, даже видя приближающийся вдалеке автобус, Кэнди продолжает канючить, как маленький ребенок.       — Ну, Сара, — Протяжно тянет она, пока я лезу в сумку за кошельком. — Ну скажи, скажи, нравится ведь?       Автобус подъезжает и открывает двери. Я пропускаю нескольких людей впереди себя, после чего захожу последней. Пока водитель отсчитывает сдачу, я поворачиваюсь к Кэнди и с загадочной улыбкой признаюсь:       — Да.       Кэнди принимается радостно скакать на месте, и прежде чем, двери автобуса закрываются у меня перед носом, я слышу:       — Я так и знала! У тебя это на лице написано!

***

      Уже давно за полночь, а я битый час ворочаюсь в кровати без сна. В голову лезут разные мысли, начиная от вечных размышлений о маме и заканчивая идеями по проекту по физике, который нужно закончить до конца каникул.       Хочу, но не могу забыть слова Кэнди. У меня что, правда на лице написано, что Аарон мне нравится?       Да нет, бред какой-то…       Хотя, может, все-таки?       Вздыхаю и переворачиваюсь на бок.       Вспоминаю про слухи, которые ходят по школе и меня начинает мучить интерес, а что же все-таки такого наговорил всем Майкл. Если он в открытую пошел против Аарона, то он идиот.       И почему мои мысли так или иначе начинают вращаться вокруг Хилла, о чем бы я не думала? Так не пойдет. Я не такая наивная, как Кэнди, да и розовых очков на мне давно уже нет, так что я прекрасно осознаю, что между мной и Аароном пропасть, имя которой «возраст». Я не глупая и не слепая, но почему-то я все время возвращаюсь к той сцене на кухне, где Аарон прижимает меня к себе и наши тела соприкасаются и горят, будто наэлектризованные.       Хватит!       Я поднимаюсь с постели. Если сон все равно не идет, не вижу смысла лежать в кровати и терзаться всякими глупыми мыслями.       Я спускаюсь на кухню и, не включая свет, подхожу к холодильнику, чтобы найти что-нибудь легкое на перекус. Есть ночью не самая хорошая идея, но это куда лучше, чем предаваться безмолвным стенаниям по взрослому мужчине.       Масло, сыр — отлично! Сгребаю все в кучу, захлопываю дверцу и … Господи!       Я дергаюсь в сторону, отлетая от холодильника на два метра.       — Какого черта?!       Мои бешеные глаза смотрят на Аарона. Хилл смущенно улыбается.       — Боже, ты хоть представляешь, как ты меня напугал? — Кричу я и кладу продукты на стол, прикладываю ладонь ко лбу, дыша часто-часто и силясь успокоить грохочущее в груди сердце.       Кажется, он не представляет.       — Прости, я совсем не собирался этого делать.       — Откуда ты вообще здесь взялся, тебя же не было!       — Только что приехал.       Бросаю быстрый взгляд и замечаю, что его куртка все еще припорошена подтаявшим снегом, который, впрочем, остался и на его темных волосах.        — А ты, я смотрю, решила устроить полуночный перекус? — Аарон кивает на еду позади меня и поглаживает заросший двухдневной щетиной подбородок. — Как насчет того, чтобы прикончить эти сэндвичи вместе? Я ужасно голодный.       К этому моменту я уже полностью успокаиваюсь и воспринимаю его предложение почти что с радостью. Я пытаюсь убедить себя, что я рада его присутствию вовсе не потому, что до жути по нему соскучилась, а просто потому что так заведено, будто сэндвичи лучше есть в компании.       Глупая О’Нил — ты можешь обманывать Кэнди, Дерека и даже Майкла, но не обманывай себя, ведь это бесполезно.       Аарон уходит наверх, чтобы переодеться, а я в это время занимаюсь приготовлением еды и напитков. К тому моменту, как он возвращается на кухню, на столе его ждут мои фирменные бутерброды с сыром и свежий чай.       На Хилле черные спортивные штаны и такой же черный свитер с горлом. Я ловлю себя на мысли, что прежде не видела его в таком виде, хотя и отмечаю, что ему идет. Так он все еще похож на Крестного Отца Сентфора, пусть и немного… одомашненного.       Я также отмечаю, что он, как и в последний раз, выглядит осунувшимся и излишне бледным даже для своего обычного состояния.       — Ты выглядишь очень уставшим, — Эти слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю подумать, но Аарон пожимает плечами, будто отмахиваясь.       — Много работы.       Я решаю не уточнять, какая работа у главы местной преступной группировки, но все-таки сомневаюсь, что он целыми днями перебирает бумажки и отвечает на электронные письма.       Хилл достает пачку сигарет из кармана штанов, чиркает зажигалкой, и на миг его лицо озаряется бледным отблеском огня. Затем огонь тухнет, и на кухне вновь не остается других источников света, кроме луны за незанавешанным окном и его горящей сигареты.       — А ты чем занималась? — Выпуская дым изо рта, Аарон подает мне тарелку с сэндвичами и только потом берет сам. Он стоит, прислонившись к кухонной тумбе, весь в черном, курит, смотрит на меня неотрывно и внимательно, и что-то в его образе абсолютно точно и бесповоротно выбивает из меня дух.       Чем я занималась? Думала о том, думаю ли я о тебе постоянно. Не уверена, но кажется ответ положительный.       — Да так, гуляла, виделась с подругой, — Неуверенно отвечаю я и добавляю, когда вижу, что Аарон тянет свои тонкие пальцы к кружке с чаем. — Он без сахара.       Он делает глоток и чуть прикрывает глаза.       — Я люблю без сахара.       Вот как. Аарон любит чай без сахара. Еще один факт в мою копилку немногочисленных знаний о нем.       — Я запишу это в свой блокнот напротив твоего имени: Аарон Хилл. Внук миссис Хилл. Глава Чёрных Драконов. Ездит на байке. Живет в холодном доме на окраине. Предпочитает чай без сахара. На данный момент, это все, что мне о тебе известно, если не считать пару городских сплетен и предостережений от шерифа.       Он слабо ухмыляется и посылает мне хищный взгляд поверх кружки.       — У тебя есть блокнот, где ты пишешь обо мне?       — Каждую ночь под одеялом.       — В таком случае, почему там так мало информации?       — Потому что ты — тёмная лошадка, Аарон, — Развожу руками я, кривя лицо в притворно сожалеющей гримассе.       Улыбка на лице Хилла становится еще шире. Он качает головой.       — Между прочим, я тоже знаю о тебе не так много, Сара О’Нил. Как насчет того, чтобы пополнить коллекцию наших знаний о друг друге?       О, а вот это уже звучит интересно.       Я кладу локти на барную стойку, за которой сижу, и подтягиваюсь вперед. Мой хищный прищур его нисколько не смущает, да и разве Хилла можно смутить?       — Ладно, Аарон, — Мурлычу я. — В таком случае, расскажи мне, что ты любишь. Знаешь такую игру «Я люблю…»? Просто перечисляешь вещи, без которых жить не можешь. А потом посмотрим, есть ли у нас что-то общее, кроме жилплощади.       — Слишком просто, тебе не кажется?       Однако я не согласна:       — Смысл не в том, чтобы победить, а в том, чтобы узнать друг друга получше. Ты начинаешь или нет?       Аарон вздыхает, делает еще глоток чая, раздумывает о чем-то секунду-другую и в итоге принимает вызов.       — Ладно… Я люблю… Пожалуй, я люблю шоколадное мороженое.       Он смотрит на меня таким взглядом, будто только что поделился со мной вселенской тайной и теперь ждет шока, отрицания, возгласов «Неужели это правда?!». Видя его серьезное лицо, я не могу сдержать улыбки.       — Это очень мило, Аарон, продолжай.       — Так, ну, еще я люблю осень и ночное время суток. Свой мотоцикл. Своих ребят, хоть некоторые из них немного… странные личности. Быструю езду. Курить я, кстати, не люблю, но почему-то курю. Мне нравится музыка семидесятых, а Хеди Ламарр, по-моему, очень хороша собой. Еще… Еще я люблю кошек. Кстати, больше, чем собак, но твой пёс мне нравится. Я люблю свою семью, хоть слишком редко говорю им об этом. Что еще? Я люблю игру в карты, море, вишню, хороший юмор…       — Вишню?! — Мой удивленный возглас раздается так громко, что Аарон в удивлении замолкает, а я сама чуть ли не давлюсь сэндвичем. — Ты сказал, Вишню?       — Я имел в виду ягоду, а не человека, — Улыбка трогает его губы, и Аарон смеется, тихо и коротко, но меня больше привлекает хитрый блеск, на секунду мелькнувший в его глазах. — А ты о чем подумала, маленькая фантазерка?       Притворно смутившись, я опускаю глаза и смотрю на Хилла из-под опущенных ресниц:       — Исключительно о ягоде.       Аарон вдруг одаривает меня таким взглядом, что мне, с моим внезапным кокетством, становится не по себе. Не потому что этот взгляд осуждающий или еще что — как раз наоборот. Его взгляд такой цепкий, немигающий, почти голодный, словом, взгляд мужчины, который смотрит на женщину, а не на девочку, что в этот раз я смущаюсь по-настоящему и прячу глаза.       — Ладно, О’Нил, — Тем временем говорит Аарон, протягивая каждую гласную, будто играясь с ней. Или, может, со мной. — Теперь твоя очередь рассказывать, что ты любишь. Хотя некоторое представление о твоих пристрастиях у меня уже есть.       Я как могу игнорирую этот нахальный, бархатный тон, делаю глоток чая, чтобы прочистить горло и понимаю, что хоть игра, в которую мы играем, не подразумевает победителей и проигравших, Аарон, с этим его вибрирующим голосом и хитрым взглядом, очень близок к тому, чтобы уложить меня на лопатки.       В переносном смысле, конечно.       — Если хочешь смутить меня подобными намеками, то старайся лучше. — Я делаю попытку восстановить, если уж не свое превосходство, то хотя бы ничью, но последующие слова Хилла окончательно выбивают у меня почву из-под ног:       — О, я буду стараться, Сара, потому что ты прелестно смущаешься, особенно, когда думаешь, что я этого не замечаю.       Он стоит, весь такой самодовольный, ухмыляется и смотрит на меня так, что я чувствую себя голой. Мои щеки начинают розоветь, несмотря на внутренние протесты этого не делать.       Глупый, глупый Аарон!       Он вдруг ставит свою кружку на стол и преодолевает расстояние между нами буквально в одно мгновение. Слава богам, что нас еще разделяет барная стойка, и Аарон упирается в нее руками, подаваясь вперед, отчего наши лица оказываются запредельно близко к друг другу.       И пока я удивленно хлопаю глазами, он обводит мое лицо крайне заинтересованным и крайне бесстыдным взглядом, а потом выдыхает мне прямо в губы:       — А еще я только что понял, что люблю быть причиной твоих покрасневших щек.