этот профессор мой

Под ногами студентов хрустели веточки. Уже пятнадцать минут они шли за главой деревни и, кажется, приближались к цели. Вдали виднелись яркие огни от окон домов. Дедушка что-то громко рассказывал, а ребята делали вид, что слушают. Они промокли, замерзли и устали после целого дня дороги, а еще они могли умереть. Он серьезно думает, что им интересно послушать о том, какую свинью они с мясником закололи на прошлой неделе? Дом, в который поселили студентов, не был слишком большим: всего лишь одна большая комната и миниатюрная кухонька, где смогут развернуться максимум два человека. Им всем придется спать в одной комнате на полу, почти бок о бок. Однокурсники старались не показывать свои реакции на эту новость, ведь все надеялись, что, хотя бы, получат отдельные комнаты для парней и девушек. Вымотанные, они побросали рюкзаки куда глаза глядели, и большинство уселись прямо на пол. Некоторые вышли на улицу к профессору; тот как раз договаривался о чем-то с владельцем дома. Девушки отошли в сторону, чтобы посплетничать, ведь, если нет отдельной комнаты, то надо просто найти место, где их никто не услышит. Возле домика даже не было лавочки, так что они плюхнулись на сырое бревно, брошенное за домом. — Ты видела? — начала высказываться одна из них. — Этот чертов Чжао Юньлань не отходит от профессора. — Ты права, И Сяо, он точно из этих, — зло процедила подруга. — А вам-то какое дело? — из-за угла вышла третья девушка, складывая руки на груди. — И Сяо, ты ведь призналась профессору, и он тебя отвергнул. Неужели ты думаешь, что он поменяет свое решение? За домом совсем не было освещения, а тусклый свет из комнаты не мог открыть правду на то, какими сейчас были лица сплетниц. Они исказились от злости и отвращения. Если бы здесь не было профессора, девушки без раздумий кинулись бы драться. Только вот за что? За свою глупую, навязчивую идею любви? Или чтобы доказать, что геи — это что-то отвратительное? Что первая, что вторая причина были всего лишь ребячеством. — Вам лучше найти себе хобби, а не лезть в чужую личную жизнь, — бросила одногруппница и ушла восвояси, дабы не нажить себе проблем. Услышав, о чем они говорят, Чжань Цзи не смогла смолчать. Не смогла бы потом спокойно смотреть в глаза учителю. Ее бесили вот такие заносчивые девицы, которые искренне верили, что все будет так, как они того хотят. Что за вздор! Лезут в личную жизнь учителя, как будто он им что-то должен. Она прошла мимо группки людей перед домом, как будто только что ничего не было. Учитель все также разговаривал с дедушкой, вот только рядом с ним теперь стоял Чжао, что ее совсем не удивило. Оказывается, он иногда бывал очень даже милым. Обычно в университете юноша вел себя очень тихо: не встрявал ни в какие разборки, общался только с Дацином, даже когда к нему все липли - игнорировал. Если бы он только захотел, за мгновение бы стал одним из самых популярных парней в школе. Но Юньланю было неинтересно все это. На каждой паре он внимательно слушал, а на перерывах чаще всего уходил в себя. Из транса его выводил только голос профессора Шэня. Как только Чжао слышал его, он весь преображался, словно становился другим человеком. Только вот, что из этого правда, а что — маска, нацепляемая в 90 процентах случаев, когда надо было контактировать с людьми? Да он же влюблен в учителя и приехал сюда только ради него. Цзи знала это, потому что наблюдала за парнем. Чжао Юньлань ей понравился сразу. Замкнутый и непохожий на всех: хотелось разгадать его; но тогда она увидела этот теплый взгляд, предназначающийся лишь одному человеку. Когда девушка заметила это, она сразу поняла — его сердце уже занято, и шансов нет. Она верила в то, что Юньлань хороший человек, только лишенный ласки и нежности. Не успев влюбиться, Цзи отпустила его, чтобы защитить свое сердце. Проникшись уважением к преподавателю с первых минут знакомства, она поняла, что это человек, способный идти на жертвы и компромиссы ради близких людей. Его взгляды в сторону студента были очень заметны, настолько, что Чжань не сомневалась — сердце Чжао останется целехоньким после признания. Возможно, это их судьба — быть вместе, идти рука об руку, смотря в одном направлении. И даже если этих двоих придется подтолкнуть к осознанию этого, девушка это сделает. Ну, она может хотя бы защитить их перед назойливыми соплячками, чтобы те не зазнавались.

***

— Дети, вы уже приготовили себе спальные места?  Недовольный гул прокатился по комнате. — Не называйте нас детьми, профессор, — подал голос какой-то парень, имени которого Юньлань даже не знал, но решил поддержать, посмеиваясь: — Ага, даже обидно. — Не желаю это слышать от человека, который поехал в горы без куртки. Хорошо, что голову не забыл, — все посмеялись над шуткой Шэня и глупостью студента, а Чжао мог лишь покивать и засчитать 1:0 в пользу учителя. «Может, это был мой план, чтобы нежиться в твоих теплых объятьях, Шэнь Вэй. Я знаю, ты бы не бросил меня.» Поток его мыслей прервал Дацин, бросая в голову друга скрученный спальный мешок. — Что бы ты без меня делал вообще, а? — Замерз бы на смерть? — Правильно, придурок. — Спасибо, Дацин, — в кои-то веки в его голосе не звучала насмешка. — Забей, — смутившись, пробубнел старший. Уставившись в окно, Чжао просидел так минут 5, пока остальные возились в своих спальных мешках. Как маленькие дети, любящие сказки, сокурсники начали рассказывать страшилки, но парень слушал их лишь в пол уха. На улице царила полная темнота, и ему должно было быть страшно, но почему-то неизвестность манила. Шэнь Вэй сидел, оперевшись о стену, и что-то писал в своей тетрадке. Его очки чуть съехали с переносицы, а волосы растрепались. В свете мерцающей свечи он был даже более прекрасен, чем обычно. Сердце Ланя, кажется, собралось выскочить из груди, отбивая сейчас бешеный ритм. Он не бежал кросс, не участвовал в одном из баскетбольных матчей, но почему же было такое чувство, будто пульс подскочил до 140 ударов в минуту? Их взгляды встретились, и рука учителя застыла в воздухе. Было очень темно, правда. Но почему же они так явно чувствовали взгляды друг друга? Почему всегда, когда Юньлань смотрел на учителя, тот должен был посмотреть на него в ответ? Может, это совсем не то ощущение, словно кто-то за тобой подглядывает. Может, это не магия. Может, молодой преподаватель хотел смотреть на студента так же, как тот смотрел на него. Этот мужчина не бросается в омут с головой, не поддается на провокации, не ведется на соблазны. Но…       Может, все-таки? Может, в этот раз он готов отпустить свою безжалостную установку на счастливую одинокую жизнь. «Хорошо бы это было так» — подумал Чжао и увидел, как профессор незаметно встает и выходит из комнаты в коридор. Воспользовавшись всеобщим замешательством после очередной страшилки, учитель вышел незамеченным. «Это был знак?» Дацин сидел в кругу, вздрагивая от зловещих интонаций товарищей, так что даже не обратил внимания на прошмыгнувшего мимо друга. Захватив полюбившуюся куртку, Юньлань вышел вслед за профессором, сразу будто вдвое уменьшаясь от холода. — Надень куртку, а то простынешь, — донеслось слева, и студент, не сомневаясь ни секунды, шагнул в эту, казалось, пугающую темноту. Поворачиваясь вокруг себя, парень потерял ориентир, но Шэнь Вэй схватил его за руку и притянул к себе. — Это я Вам вынес. Не хочу, чтобы из-за меня Вы заболели. — Глупый, — любовно прошептал мужчина, натянув куртку на лениво сопротивляющегося Чжао. В его голосе скользила щемящая нежность, и от этого тона в душе юноши образовалась дыра. Ощущение, будто сердце сжимается. Это был Шэнь Вэй. Тот, кто заставлял Юньланя чувствовать. Он дотронулся до его сердца, открывая дверь в новый мир. Когда взгляд младшего останавливался на этом лице… Парень вдруг ощущал себя таким свободным, будто раньше он сидел в темном и маленьком чулане со швабрами, а сейчас выбрался наружу. Когда Сяо Вэй касался его вот так, поглаживая костяшки пальцев, Чжао чувствовал себя птенцом, который только научился летать, и ощущения от этого полета были как наркотик. Юньлань не мог сопротивляться этому притяжению. Больше нет. Поддаваясь вперед, он уперся лбом о лоб своего возлюбленного. Перехватив чужую напрягшуюся руку, Чжао проследил ее изящные изгибы и сжал запястье. Полная темнота не давала возможности разглядеть реакцию мужчины.       Это к лучшему. Тело старшего в руках студента напряглось, но с его губ не слетело ни звука. Профессор не подался вперед, сокращая последние несколько сантиметров между их губами. Ведь он не бросается в омут с головой. Но Чжао бросается, поэтому он сделал это вместо Шэнь Вэя. Стер эти долбанные сантиметры своими губами. Утопая в ощущениях, юноша терялся. Целовать ЕГО так мучительно, но так естественно. Сухие губы словно царапали другие, оставляя множество незаметных ран. Лань зализывал чужие душевные раны, как волк зализывает свои боевые. И они затягивались. Переставали истекать кровью, уже не напоминая, что он один-единственный в этом мире. Больно. Когда рана заживает, ты чувствуешь боль. Это нормально. Так и должно быть.