Пуля в сердце

Эту историю я не включил ни в одну свою книгу, ни в один сборник рассказов о приключениях с моим добрым другом Шерлоком Холмсом. Но не поведать о ней и не запечатлеть на листе бумаги, я не имею права, так как она полностью изменила мою жизнь. Промозглый осенний Лондон навевал лёгкую тоску и желание, усевшись около тёплого камина с бокалом красного ароматного вина, предаться приятным воспоминаниям или же мечтам о дальнейшей жизни. Я, с тех пор как переехал в новый дом с моей женой Мэри, проводил подобные мрачные вечера, когда густой серый туман расползался по улицам города, в компании горячего чая и интересной книги, располагаясь в любимом кресле. Миссис Ватсон сегодня была приглашена к своим родителям по случаю помолвки её двоюродной сестры с военным офицером. Я же решил остаться дома, поскольку старая травма колена сегодня не давала покоя с самого утра. Но покоя в последнее время была лишена ещё и душа. Осознание того, что мой дорогой друг Шерлок Холмс не погиб в той пучине вод швейцарского Рейхенбаха, пришло не сразу, как и возможность принять его смерть. Могу смело предположить, что для меня, военного человека, прошедшего различные горячие точки, повидавшего ужас и смерть, самым страшным днём оказался день похорон Шерлока. Жалел ли я о чём-либо в тот день? Да, безусловно. Но не мог признаться себе в этом. Сам того не замечая, каждый день после знакомства с этим удивительным человеком, я проникался к нему всё глубже. Он становился незаменимой частью меня самого. Он был, есть и будет для меня самым лучшим. И несмотря на весь свой авантюризм, безрассудство, полное отсутствие моральных принципов, он был для меня героем. Самым гуманным и неподкупным. Самым добрым, преданным и гениальным. Сидя в стороне от всей процессии в церкви, я приходил к умозаключению о том, что рядом с Холмсом я не был одинок. Мы — две заблудшие души, нуждавшиеся друг в друге, обрели нечто большее, чем просто дружба. Мы были компаньонами, партнёрами, соратниками. Шерлок, при всей его отрешённости от мира и любых чувств, был поглощён ими и не умел скрывать. Он жаждал их, и та страсть, что захлёстывала его порой, находила выход в одержимости работой, разгадывании новых тайн и риске отдать жизнь в любой момент времени. Он заразил меня этим недугом. Этой жаждой приключений и адреналина. Он держал меня рядом с собой и не отпускал. А я не мог больше выносить этого напряжения, накала и… безысходности. Каждый раз он пронзал меня своим тёмным взглядом, нарушал все допустимые границы, врывался в личное пространство и доводил до исступления. Холмс провоцировал и пробуждал во мне нечто тайное и невозможное. В такие моменты до ломоты в суставах хотелось, либо как следует врезать по его наглой физиономии, либо схватить за вечно помятый воротник рубашки и… поддаться? Иногда мне казалось, что я видел в его глазах не только вызов, но и мольбу, и она лишала меня самообладания. А с появлением Мэри дела наши стали только хуже. Вдобавок ко всему прочему прибавилась ревность. Мы стали всё больше отдаляться друг от друга. Не стану отрицать, я сам желал этого. Я хотел освободиться от наркотика, от помутнения и чувств. В какой-то степени у меня это даже получилось. Только изнутри стала точить глухая боль и чувство вины. И в тот момент, когда мы смогли максимально приблизиться к тому, что было между нами раньше, Шерлок Холмс умер, оставив вместо себя огромную чёрную дыру из никому не нужных страхов, барьеров и предосуждений. Я не предполагал, что потеря этого человека станет для меня трагедией жизни и заставит переосмыслить свои суждения, правила и принципы. Только после смерти кого-то по-настоящему близкого мы осознаём, как много не успели ему сказать. Но, как оказалось, гениальность этого великого сыщика смогла обмануть даже саму смерть. Больше всего на свете я мечтал о том, чтобы Шерлок Холмс был живым. Я буквально молил его и небеса о данном факте. А после того, как чудо произошло, и он вновь вернулся в мою жизнь, мы не смогли стать теми, кем были до того страшного вечера в Майринге. Он отдалился от меня, закрылся в собственных мыслях, и наши пути разошлись. Безусловно, я иногда заглядывал на Бейкер Стрит, чтобы проверить как у него дела. Но подобные встречи начинались и заканчивались стандартным набором дежурных фраз. Мы оба изменились, переосмыслили что-то для себя и не оставили места для более тесного общения. В тот самый вечер бесконечный поток моих саморазрушающих мыслей был прерван звуками бьющегося стекла и падающей мебели со стороны кухни. Инстинкт и боевая подготовка никогда меня не подводили, поэтому вооружившись пистолетом, я медленно пробирался по коридору на грохот посуды. — Ватсон! Всего одно слово и всей интриге пришёл конец, моментально разоблачая владельца этого голоса, который невозможно спутать ни с чьим другим. Но войдя в кухню, увидеть картину, что предстала передо мной, я никак не ожидал. Шерлок Холмс в смокинге и белой рубашке, перепачканной кровью, с растрёпанными волосами и прежним огнём безумия в глазах, искал что-то по шкафам. — Холмс? Вам не кажется, что поздновато для похода в гости? Сам того не понимая, я чувствовал радость от его появления в моём доме. — Ватсон! — Наконец он развернулся ко мне, — У вас же должен быть спирт и хирургические инструменты? — спросил он, подлетев ко мне, сверкая стеклянными зрачками. — Если вы решили выполнить лабораторную работу, то давайте перенесём на завтра? И вы что, под кайфом? — уточнил я, всё же сомневаясь. На мою догадку он лишь по своему обыкновению поморщился и сжал пальцы возле моего лица в намерении ударить, но после недовольно выругался, снял фрак и начал расстегивать рубашку. — Холмс, что происходит? — Я не на шутку напрягся из-за его странного поведения и ещё более странного облика, — Что вы…? Когда Шерлок расстегнул пропитанную кровью рубашку, я обнаружил рану, точнее пулевое отверстие в его грудной клетке, сочащееся кровью. Несколько секунд я, пребывая в шоковом состоянии, смотрел на рану, после чего смог перевести округлённые глаза на лицо моего друга. Его взгляд стал замутненным и расфокусированным. Сделав пару шагов ему навстречу, я успел подхватить его в тот момент, когда последние силы, подпитываемые адреналином, оставили Холмса. Я доволок его до комнаты для гостей, осторожно положив на кровать. Света было недостаточно, поэтому мне пришлось отлучиться за несколькими керосиновыми лампами, хирургическим набором и спиртом, о которых уже упоминал мой друг. Убедившись, что он жив, и осмотрев рану, я пришёл в недоумение от того, как он смог с таким ранением не только добраться сюда, ввалиться в дом и разговаривать, но и вообще просто стоять и пребывать в сознании. — Выпейте. Я налил Холмсу рюмку обычной водки и приставил к губам, осторожно придерживая за голову. Но он почему-то начал сопротивляться. — Пейте и не спорьте! Я здесь врач. В ближайшие пару часов вам придётся несладко, поэтому лучше отключиться. — Вам бы вечно командовать. Не имея физических сил на споры и браваду, Шерлок махом выпил первую рюмку, а затем и вторую. Обработав свои руки спиртом, далее необходимо было прочистить им рану. Чтобы не растягивать неизбежную боль, я вылил на рану сразу пол бутылька. В первую же секунду Холмс попытался вскочить, распахнув свои большие глаза и закричав что-то нечленораздельное, но я с самого начала попытался максимально зафиксировать его в горизонтальном положении, положив свою ладонь на плечо и ключицу с противоположной от ранения стороны и удерживая на месте. — Чтоб вас! Ну вы и садист! — Спокойно, — ответил я, без страха и сомнения заглядывая ему в глаза, отчего его ярость сразу же утихла. Через пару мгновений он смог расслабиться, а я продолжить его спасать. Без кровавых потоков мне удалось рассмотреть рану ещё тщательнее. Выходного отверстия не наблюдалось, а входное располагалось немного ниже и левее сердца, практически на самом боку. Как только я начал процедуру извлечения пули, Шерлок дёрнулся и, наконец, отключился. Крови было не так много, но пуля застряла глубоко и, вполне вероятно, могла задеть лёгкое, поэтому ещё одна пара рук мне бы не помешала. Но, как и всегда бывало в случаях с Шерлоком Холмсом, он не оставлял выбора. Через несколько минут я добрался до пули и аккуратно извлёк её из тела, скинув в стальной держатель. В этот момент я заметил свои трясущиеся руки, и на меня обрушилось осознание того, что я снова мог потерять его, что он не пошёл в госпиталь или к ближайшему полисмену, а проделал долгий путь, истекая кровью, но вверив свою жизнь только в мои руки. Я залпом опрокинул в себя рюмку водки и впервые за этот вечер взглянул на Шерлока как раньше — как его друг. Он выглядел уставшим и измотанным, его пушистые ресницы подрагивали, а брови сошлись вместе. Мне захотелось коснуться этого напряжённого лица и принести мимолётный покой, в котором он всегда нуждался, но которого страшился. Невероятным усилием воли, сбросив с себя навязчивое желание, я вернулся к незаконченному спасению. Поскольку крови оказалось немного, я молился о том, чтобы у него не началось внутреннее кровотечение. Но свободное дыхание и нормальная температура тела сигналили о том, что всё прошло хорошо. Повторно промыв рану спиртом и не услышав по этому поводу никакого негодования, я принял решение всё же наложить пару швов, хоть калибр пули и был небольшим. Как он умудряется каждый раз вляпываться в какие-то тёмные истории? У него просто талант в поиске неприятностей. А я уже привык каждый раз сначала спасать его, а уже потом задать вопросы. — Да уж, Холмс, в этот раз даже не знаю, везунчик вы или неудачник, — разговаривал я сам с собой, — Пройди эта пуля чуть правее, и вы отделались бы лишь царапиной. А вот сместись она чуть левее, то пронзила бы ваше сердце. — Как вы… — едва шевеля губами, произнёс Холмс. — Что вы сказали? — спросил я, уже завязывая маленький узелок. — Она… Она, как вы… И не мимо… И не… В сердце… Но всё равно… Больно… — тихо шептал он, после чего вновь отключился, а у меня инструменты выпали из рук. Возможно, это были самые откровенные слова, произнесённые Шерлоком Холмсом за всё то время, что мы знали друг друга. И произнести он их смог лишь под воздействием алкоголя, боли и чего-то ещё, о чём лишь Богу известно. Это было некое признание? Или же давняя невысказанная обида? В любом случае я понял, что этот человек по-прежнему нуждается во мне так же сильно, как и я в нём. Он ни о чём не забыл и не отпустил. Мы оба лишь притворились безразличными. Наложив на рану плотную повязку, я отправился в кухню, чтобы хоть немного привести её в божеский вид. Немного прибравшись, я прислонился лбом к прохладному окну и прикрыл глаза, понимая, что, вероятно, это у меня уже начался жар после такой резкой смены спокойного и тихого вечера на очередное спасение жизни и всплеск эмоций. Примерно через полчаса я услышал гневное мычание и очередные звуки падения стекла. Вернувшись в комнату, я обнаружил Холмса, пытающегося подняться на ноги, опираясь о тумбочку. — Вас и на минуту нельзя оставить без присмотра. Он пропустил мою фразу мимо своего сознания и продолжил, а я сложил руки на груди. — И куда это вы собрались, позвольте узнать? Шерлок остановился и, наконец, посмотрел мне в глаза. — Здесь холодно. У вас же есть камин, не так ли? — Я принесу одеяло, вам нельзя подниматься с постели. — Сегодня у меня совершенно не получалось злиться на него. — Да бросьте, Ватсон. Это же не сердце, как вы сами сказали. — Наши взгляды встретились, и я перестал дышать, но Шерлок быстро отвёл глаза в сторону и, стащив с кресла плед, обойдя меня, прошёл в гостиную. Мне же понадобилась пара секунд, чтобы последовать за ним. Нашёл я его, завернувшимся в плед и сидящим в кресле. — Холмс… — Ватсон, давайте не будем разводить драму. Пулю вы вытащили, лёгкое цело, всё остальное просто царапины. Не понимаю, зачем нужны были швы, но, так уж и быть, отдам дань вашей педантичности. Я не стал спорить с ним, потому как, раз уж он вновь способен на колкие остроты, значит с ним действительно всё в порядке. Кресло, стоящее напротив того, в котором сидел Шерлок, так и приглашало меня сесть и продолжить вечер в компании своего неожиданного гостя. — Вам повезло, что Мэри сегодня не ночует дома. — А то что? Выкинули бы меня на улицу? И да, помолвка сестрицы. — Мы поговорим об этом? — задал встречный вопрос я, поправив кочергой поленья в камине, и указал ей же в район раны, — А ещё о вашем наряде. Холмс передёрнул плечами и быстро втянул воздух носом. — Неудачное свидание, — нервно сказал он, глядя на огонь. — Свидание? — изумился я. — А что? — теперь взгляд был направлен прямо на меня, — Думаете, я не способен на… романтику? — Он вздёрнул подбородок, а в глазах снова читался вызов. — Хм, отчего же. Но, не спорю, весьма удивлён. — Моих губ коснулась лёгкая улыбка. — Удивлены. И снова эта ваша снисходительная улыбка. — Он поднялся на ноги, оставаясь в пледе, но явно ощущая болевые позывы. — Холмс, сядьте. Рана должна хоть немного затянуться. — Думаете, только вы способны двигаться дальше, менять жизнь? Я не отвечал, лишь просто глядя на тени от пламени на нервном лице, отмечая для себя, как время всё же изменило его. — Это была премилейшая красотка с копной тёмных волос и голубыми глазами. А ещё ревнивым бывшим ухажёром. — Неужели вы не просчитали возможность подобного исхода в первую же секунду, как увидели её? — Я не стал, изменив тем самым самому себе. А потом уже было поздно. Видите, к чему это привело? — Он подошёл ближе к огню и прислонился к каминной притолоке, — Я решил, а почему нет? Почему я не могу попробовать быть обычным, таким как все? Быть может, мне дан второй шанс? Я также поднялся со своего места и подошёл ближе к нему. — Ещё мне… Мне была необходима компания. — Он быстро скользнул по мне взглядом, — Но, как оказалось, мне нужны вы, дорогой Ватсон, — он натянул на себя вымученную улыбку, после чего согнулся от острой боли. Я, не успев до конца обдумать его слова, в один миг оказался рядом, поддерживая за спину, а Шерлок поднял на меня пронзительный, болезненный взгляд. Ничто не выдавало его кроме этих тёмных омутов. Внутри меня всё перевернулось от непреодолимого желания стереть это раздирающее отчаяние из таких знакомых и уже родных глаз, которые я молил увидеть вновь. Я хотел заново вселить в них тот огонь, искру, насмешку. Что угодно. — А костюм… Ну, не могу же я теперь наряжаться только для встречи с вами, — он говорил это, не сводя с меня глаз, а затем почти невесомо коснулся своими пальцами моего лица. — Простите, Ватсон. Вполне вероятно, что какая-то часть меня, самая яростная и непримиримая с его натурой, пала в тот миг близости, которая не стала отчуждением, а накрыла нас лёгким, приятным облаком в тот вечер. — Холмс… — Я прикрыл глаза и прижался своим лбом к его. — Молчите… — он говорил еле слышно, стараясь ни одним своим действием, и даже дыханием, не спугнуть этот момент. — Ватсон, я… Я прошу… Миг долгого, тягучего молчания, казалось, длился целую вечность, но был необходим, чтобы двое мужчин невероятно близких по духу, отстаивающих добро и справедливость, получили возможность выпустить свои чувства и страхи на свободу. Прижав Холмса чуть ближе к себе, но не забывая про рану, я, не открывая глаз, нашёл его тёплые и мягкие губы, которые тут же приняли меня, раскрываясь навстречу. Этот первый и такой нежный поцелуй останется в моей памяти как знак, как яркий маяк, сигналящий о том, что нельзя поддаваться страху, что в этом мире есть нечто неподвластное нашему пониманию. Он обнял крепче, возможно всеми теми силами, что у него ещё оставались. Я чувствовал ту волну облегчения и уверенности, которая накатывала на него с каждой секундой, что я продолжал его целовать. Я не мог остановиться, не мог отпустить, не мог обманывать себя. Этот человек был частью меня, моим продолжением, моей душой. Я любил его каждой клеточкой своего существа и, не веря до конца, чувствовал от него схожий ответ. Плед, в который он был завёрнут всё это время, медленно сполз к нашим ногам, и я почувствовал его горячую кожу под своими ладонями, что породило новый, неведомый доселе всплеск чувств у меня внутри. Его губы были такими податливыми и в тоже время требовательными, при этом даровали неописуемое блаженство. Воздух между нами заканчивался, а желание не отпускать теперь не иссякало, как горный поток. — Шерлок… — тихо прошептал я, с удовольствием замечая дрожь и волну мурашек, прокатившихся по его телу. — Не вини себя… — Он, как всегда, видел меня насквозь, а я сгорал от осознания того, как долго мучил его, нас обоих. Мне показалось, что впервые за долгие годы совместного проживания, приключений и общения, я назвал его по имени и именно так. Он явно давно мечтал услышать своё имя из моих уст, потому как сразу после, я услышал тихий стон и почувствовал, как он прижался ко мне всем своим горячим телом. — Обещай мне, что ни при каких обстоятельствах ты не сделаешься обычным. — Джон… — почти прохрипел он, снова целуя и забирая инициативу в свои руки. Моё имя из его уст звучало с придыханием и желанием, так, как ни одна живая душа не могла произнести. Он обнимал меня, забыв о боли физической и душевной. Обнимал, всё ещё боясь, что через мгновение я оттолкну его или исчезну. Но этого больше не произойдёт. Он поверит. И ни одного из нас отныне нельзя будет убить пулей в сердце, ведь пробить его невозможно, а свободного места там больше нет. Посвящение моему дорогому и любимому Шерлоку Холмсу. Человеку, с которым я готов разделить любую судьбу.