Назад в прошлое

      В канун Рождества в доме Снейпов было принято наводить порядок. Этот год не стал исключением.       Гермиона Снейп (урождённая Грейнджер) вместе со своим мужем Северусом Снейпом готовились к встрече самого светлого праздника в году. Удивительно, но у этих двоих за год накопилось столько вещей, сколько трудно накопить десяти людям, не наводившим порядок в течении того же года. Возможно, виной тому их работа. Северус ушёл из преподавания и занялся аптечным делом. Гермиона работала в Министерстве Магии, где занимала пост главы отдела по борьбе с неправомерным использованием магии. У обоих Снейпов было много бумаг, отчётов и прочих ненужных предметов, среди которых легко могли затеряться нужные. И в куче этого барахла были найдены два весьма необычных письма.       — Дорогая, ты знаешь, от кого могут быть эти письма? — спросил Северус у своей супруги.       — Оба письма подписаны знакомыми мне почерками, но я не могу припомнить их обладателей, — призналась Гермиона. — Интересно, а сколько лет этим письмам?       — Не знаю, но судя по состоянию конвертов, они явно лежат здесь давно. Странно, что мы их раньше не заметили.       — Согласна, — подтвердила Гермиона, — странно. Но я думаю что они не опасны. Если бы отправитель хотел причинить кому-то из нас вред, то это произошло бы по получении писем. К тому же, если они лежат в нашей кладовой несколько лет, значит мы сами их туда положили.       — И действительно. На этом письме мой почерк, — Северус протянул одно письмо Гермионе. — А на этом, кажется, твой. Да точно. Этот красивый и ровный почерк я всегда узнаю.       Он улыбнулся своей жене. Та улыбнулась ему в ответ.       — Давай прочтём их, — сказали они в один голос.       — Только ты первый.       — Конечно.       Северус распечатал свой конверт и начал читать текст, написанный столь родным почерком:       «Дорогой профессор Снейп,       Пишу Вам, хотя точно знаю, что Вы не прочтёте это письмо. Но пусть у меня будет хотя бы жалкая иллюзия того, что имею честь говорить с Вами так, как говорила бы с другом. Я столько всего хотела бы Вам рассказать лично, но, увы, это невозможно, потому что я знаю Ваш характер и любовь к одиночеству. Зная это, можно смело предположить, что Вы не станете слушать Гриффиндорскую Заучку и прогонете её прочь, лишив её факультет некоторого количества баллов. Как же здорово, что человечество придумало лист пергамента, перья и чернила. Благодаря этому у меня есть «собеседник», который выслушает меня. В этом не было бы необходимости, если бы мои друзья понимали меня. Но они не в состоянии понять, почему я плачу по ночам, почему почти ни с кем не разговариваю и почему лишь на уроках зельеварения, да-да, на Ваших уроках, профессор, я вновь становлюсь той, с которой им нравится общаться и проводить своё время. И всё благодаря Вам, профессор. Вы думаете, что я всё время тяну свою руку, чтобы показать что я мисс-я-знаю-всё-лучше-всех. Но это не так. Моя рука взлетает вверх, потому что я надеюсь услышать Ваш завораживающий баритон, который мне очень нравится. О, профессор, Вы даже не можете себе представить себе, как сильно я желаю слышать Ваш голос. И надо сказать, что причиной моего оживления являетесь Вы, профессор. Я люблю Вас и хочу, чтобы Вы были счастливы.       Ваша, безответно влюблённая в Вас, мисс Грейнджер».       Северус закончил чтение, отложил письмо и, посмотрев на супругу, тепло улыбнулся.       — Ну почему же сразу безответно?       Он придвинулся ближе к Гермионе, обнял её и поцеловал в висок.       — На тот момент я так считала. Мне ведь было всего лишь 17 лет. Но сейчас я знаю, что это не так. Ведь правда?       — Конечно, это правда. Ты самое дорогое, что у меня есть в жизни. Я люблю тебя, Гермиона.       — Я тоже очень тебя люблю.       Гермиона улыбнулась и сильнее прижалась к мужу.       — Дорогая, теперь твоя очередь читать письмо.       Гермиона распечатала свой конверт и приступила к чтению.       «Дорогая моя Гермиона,       Наверное, ты никогда в жизни не станешь моей, но я всё равно буду тебя называть подобным образом. Это даёт мне надежду, хоть и пустую. Ведь ты никогда не полюбишь меня, Грозу подземелий Хогвартса и Летучую мышь-переростка. К тому же у тебя есть это рыжеволосое недоразумение Уизли. Но знай, я всегда буду рядом с тобой, потому что волнуюсь за твою жизнь и здоровье. Я не мог найти себе места, пока ты со своими дружками-балбесами бегала по лесам в поисках этих злосчастных крестражей. А когда я узнал, что вас схватили и заточили в поместье Малфоев, я был вне себя от злости, переживаний и прочих крайне негативных эмоций. Я боялся, что со второй моей любовью произойдёт то же, что и с первой. Страх того, что ты погибнешь от руки Волдеморта или его соратников, терзают моё сердце и душу. Но ты со своими друзьями сбежала оттуда. Камень с моих плеч упал, но радоваться было слишком рано, потому что Тёмный Лорд с Пожирателями Смерти мог найти вас в любую минуту. А потом наступила Битва за Хогвартс. И я снова боялся. Боялся, что больше никогда не увижу твою прелестную улыбку, блеск твоих красивых глаз и так не скажу тебе о своих чувствах. Я собирался пойти искать тебя, но не успел… Тёмный Лорд захотел поговорить со мной. В результате этого разговора я был на грани смерти. Но как же я тебе благодарен, ведь ты спасла мне жизнь. Даже более, чем однажды. Первый раз наступил тогда, когда я понял, что люблю тебя. Тогда ты стала лучиком света и надежды в этом тёмном времени. А второй в Визжайшей Хижине. Я благодарен судьбе за то, что жизнь спасла мне именно ты. Может, я тебе не безразличен? Хотя, на твоём месте так мог поступить кто угодно. Я написал это для того, чтобы просто высказаться. Но я бы с удовольствием рассказал это всё тебе, моя Гермиона.       Любящий тебя Северус Снейп».       Гермиона подняла взгляд на Северуса. По её щекам текли слёзы. Она заключила мужа в свои объятия.       — Ну вот, теперь ты можешь называть меня «моя Гермиона». По крайне мере теперь это чистая правда.       — Я знаю. И я дико счастлив. Ты даже не представляешь, как сильно я радовался, когда 5 лет назад ты согласилась стать миссис Снейп. И теперь ты только моя, Гермиона. И не плачь, пожалуйста. Я сделаю всё, что угодно, лишь бы ты не плакала.       Несколько секунд они смотрели друг на друга глазами, в которых можно было увидеть любовь друг к другу. А потом слились в нежном поцелуе.       — Я люблю тебя.       Эти три слова прозвучали в унисон. Уже не было ни малейшего желания наводить порядок. Хотелось одного: сидеть в объятиях друг друга и радоваться тому, что они вместе.