Не кричать

Джон провёл пальцами от кадыка вниз, в попытке нащупать остов пробитой гортани. Пальцы стали влажны от крови, но длинная рваная царапина, как оказалось, жизни не угрожала. От ужаса нижняя губа истерично подёргивалась – яд воздействовал на нервные окончания, проникал в головной мозг, заставляя сознание мутиться от ужаса. — Девочка моя... тише, – просипел Харт, вжимаясь спиной в скалу. Бездумная морда тянулась к его лицу очень медленно – спокойный тон тварь убаюкивал. Главное правило – не заорать от ужаса. Жвалы медленно двигались в маленьком безгубом рту, за спиной стрекотали хитиновые наросты. От возбуждения. Тварь ощущала кладку, но не могла двинуться, потому частота колебаний звука спокойной человеческой речи для неё сродни гипнозу. — Какая прелестная малышка, – выдохнул Джон, губы его исказила нелепая усмешка. Тварь повела буро-зелёной башкой, словно желая поцелуя, и губы Харта чуть коснулись едва шевелящихся жвал. Два мощных тесака, заменяющие богомолу скайба передние конечности, сейчас лежали на груди жертвы, поглаживая – всё равно что гладить пилой. Яд богомола проникал в кровь, воздействие его усиливалось, так что скоро и тренированному агенту времени не выдержать. Нужно было лишь заорать, чтобы тварь очнулась от транса, и острый хвост с яйцетрубой вонзился между ног человека, вводя в прямую кишку и дальше десяток склизких, похожих на гигантские дынные семечки яиц. Человек продолжал орать от шока и боли и тогда, когда богомолиха одним ударом сносила ему голову. Говорят, что в полёте от воздействия яда голова ещё вопит, Джон сам был свидетелем – и орала она что надо. Забавный говорящий мяч, с разлетающимися каплями крови. — Тихо, красотка, не порть наше первое свидание. Хвост с яйцекладущим каналом подрагивал, касаясь внутренней стороны бедра Джона обманчиво нежно, скользил вверх. Громадные фасетчатые глаза заволокло тончайшей плёнкой – тварь впадала в состояние полусна, чуть двигалась вправо-влево, словно в танце. Джон ощущал, как начинало учащаться сердцебиение, с дыханием уже почти невозможно справиться — Хор...ох...рошш..рошоо... да, детка... ты так меня возбуждаешь... От жвал пахло мускусом и чем-то очень кислым. Затрещала поддающаяся ткань, и Джон раздвинул ноги, чтобы повреждений было как можно меньше. Послушный любовник. Кончик с яйцекладущей трубкой был лишь немного толще среднестатистического полового члена мужчины-человека, но этот хвост способен прошить жертву снизу-вверх почти насквозь – настолько хватит длины – если она позволит себе хотя бы вскрикнуть. Хвост богомолихи медленно раздвигал эластичные мышцы сфинктера, проникая в Джона. — Даваааай, – нараспев пробормотал Харт, перед глазами темнело, и он уже терял связь с реальностью – внутри жгло, запах мускуса и кислоты заставлял желудок бунтовать.- Давай же… выеби меня, моя короле... Он, наверное, будет очень музыкально орать. Королева. Единственная в своём роде. Тонкая талия, изящный излом спины, длинные ноги. Прекрасная. Харт глотал слёзы, из глотки рвался животный вой. Тварь шевелила в нём хвостом, выпуская в прямую кишку баллистические ракеты – дынные семечки – будущее своей планеты. Джона забила дрожь, богомолиха же, напротив, замерла, впадая в редкое забытьё – убаюканная сладострастными причитаниями её новой кладки, возлюбленного. Хвост опустился на землю, и Джон всхлипнул, оседая по стене и не замечая боли в растраханной, смазанной ядовитыми выделениями вместо любриканта заднице. Теперь у него есть семь минут, чтобы выбраться.