Прожигая жизни

      Первый месяц после изнасилования Бенедикт почти не выходила из комнаты девочек. Она не ходила на лекции, хотя в те редкие дни, когда девушка соглашалась посетить пары, Элен и Лали провожали её до университета. И всё равно Бене каждый раз вздрагивала, когда до неё даже случайно дотрагивался кто-то из парней, поэтому чаще прогуливала.       Банда частенько собиралась в гараже или кафе, обсуждая как помочь подруге. Жозе предложил найти тех подонков, которые надругались над Бене, и самим наказать их, но проблема была в том, что она так и не вспомнила их внешности. Этот вариант пришлось отмести. Николя предложил свозить Бенедикт к морю на выходные. Идея всем понравилась, кроме самой девушки — она наотрез отказалась. Лали и Элен старались по возможности не оставлять её одну. Пару раз заглянула Джоанна, но она почти всё время была в разъездах.       По прошествии второго месяца Джоанна предложила отправить Бенедикт к психотерапевту, которого посоветовал Томас. Она даже взялась оплатить большую часть терапии, на остальную скинулись ребята. И даже тогда им пришлось уговаривать Бене, а Джоанна одолжила Николя свою машину, чтобы не толкаться в общественном транспорте. После нескольких сеансов Бенедикт впервые за долгое время смогла найти в себе силы прийти в кафе и даже пару раз улыбнуться, глядя, как Элен отбирала мороженое у Лали, чтобы та не объедалась и не плакалась весь вечер про лишние килограммы.       Прошёл третий месяц, и только тогда Бене обнаружила, что у неё давно не было месячных. Она была столько времени в прострации, что просто не задумывалась об этом, а вот сегодня… Девушка принялась лихорадочно высчитывать дату последних месячных. Выходило три месяца назад, даже чуть больше… У неё резко закружилась голова, а к горлу подкатил ком. «Неужели я забеременела от кого-то из этих сволочей?!» Уняв тошноту и головокружение, Бене опрометью бросилась в аптеку за тестами на беременность. Девочки ещё не вернулись с занятий, что было ей на руку. Бене сделала тест и с ужасом ждала результата. Выдержав время по инструкции, она дрожащими руками взяла тест — две полоски. Она до последнего надеялась, что не беременна… Крик отчаяния вырвался наружу.       Бене рухнула в кровать и проплакала пару часов подряд. В голове не укладывалось, что это с ней произошло. Нужно было что-то с этим делать. Наконец, взяв себя в руки, девушка записалась на приём к гинекологу, втайне надеясь, что тест ошибся, а у неё просто гормональный сбой.       К приходу девочек она привела себя в порядок. Было сложно делать вид, что всё нормально, но и рассказывать о беременности пока не хотела. Ей нужно было решить, что делать дальше, если беременность подтвердится. Рожать от насильников она не хотела.       Бенедикт с трудом дождалась даты приёма гинеколога. Все два дня ожидания она провела как на иголках, даже приехала за полчаса до назначенного времени и сидела под дверями кабинета, перелистывая журналы, но ни на чём не задерживая взгляд. Наконец-то её пригласили в кабинет.       — Добрый день, мадемуазель Бретон, — поздоровалась врач Сильви Дюпре.       — Здравствуйте. Я подозреваю, что беременна, — с ходу промялила Бене. — Делала тесты, и они показали две полоски…       — Хотите точно удостовериться?       — Да.       — Раздевайтесь, посмотрю вас сначала на кресле.       Бенедикт нетерпеливо принялась расстёгивать джинсы, чуть не запуталась в штанине. Она глубоко выдохнула и легла на кресло. Доктор приступила к осмотру.       — Что ж, вы беременны, мадемуазель Бретон, более того — срок уже немаленький. Нужно сделать УЗИ и сдать кровь на ХГЧ, чтобы определить точно, на какой вы неделе.       — Вы уверены? — переспросила Бене, вжимаясь пальцами в кресло.       — Абсолютно. Первую или вторую неделю сложно разглядеть визуально, но у вас явно больше десяти, скорее всего, двенадцать-тринадцать недель. Уже легко пальпируется.       — Тринадцать… — сдавленно прошептала Бене. — Меня изнасиловали чуть больше трёх месяцев назад. Я… не хочу рожать этого ребёнка.       — Понимаю. — Кивнула врач. — Нужно будет взять выписку из больницы, куда вы обратились после изнасилования, и копию протокола из полиции.       — Зачем? — Не поняла девушка. — Я не обращалась в полицию…       — Вот как? Но дело в том, что без этих бумаг мы не сможем прервать вашу беременность — слишком большой срок. Официально аборт можно сделать до двенадцати недель. Исключения — это как раз изнасилования, угроза жизни матери, патологии плода.       — О, боже… — Из глаз Бенедикт брызнули слёзы. — Что мне теперь делать?       — Для начала мы убедимся по срокам, сделаем УЗИ и нужные анализы, а там, если плод развивается нормально и нет отклонений, вам придётся рожать.       Услышав от врача такую перспективу, у Бенедикт началась истерика. Она не хотела этого ребёнка, зачатие которого произошло при таких ужасных обстоятельствах. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя.       После приёма у врача Бене долго гуляла по улицам Парижа, приводя мысли в порядок. Нужно было решить, как дальше жить? Оставаться до родов общежитии девочек, а после? Снимать квартиру? Но теперь ещё у родителей денег и на ребёнка просить. Родители… Им она не рассказала про изнасилование, надеялась уберечь от потрясения. Теперь придётся, хотя можно и соврать, что парень, узнав о беременности, смылся. А ведь ещё надо что-то решать с учёбой. Нужно куда-то девать малыша на время занятий. Вот только куда? Нанимать няню? Бенедикт не была уверена, что её родители потянут одновременно оплату за обучение, съёмную квартиру для дочери и внука плюс ещё и няню. Столько проблем, и никакого решения. По щекам девушки вновь заструились слёзы.       В общежитие она вернулась только под вечер.       — Наконец-то! — воскликнула Элен. — Мы так волновались! Где ты пропадала?       — Я была у врача. В общем, я жду ребёнка от кого-то из тех парней. — Она собрала волю в кулак, чтобы не расплакаться вновь. — Аборт делать уже поздно.       — Ох, Бене… — только и смогли вымолвить Элен и Лали.       — Мне придётся вернуться домой в Бретань…       — Но почему? Ты могла бы остаться в Париже, а мы бы тебе помогли, — предложила Элен.       — Спасибо, конечно, но нужно быть реалистами: мне не удастся одновременно учиться и содержать ребёнка. До родов найду работу, а там видно будет, по крайней мере, в Бретани у меня вся родня.       — Когда уезжаешь? — с грустью в голосе спросила Элен.       — Через неделю. Нужно уладить дела до отъезда. Мне будет вас не хватать, девочки.       — Нам тебя тоже.       Они обнялись и расплакались, искренне жалея, что всё так получилось. В душе Бенедикт ещё теплилась надежда когда-нибудь вновь встретиться со своими парижскими друзьями.       Пока Бенедикт переживала тяжелейший период в жизни, у Кристиана, наоборот, всё складывалось просто отлично. Недавно они сняли клип на новую песню, и она сразу же стала хитом, а ролик крутили по всем музыкальным каналам. Мечта стать рок-звездой становилась явью. О Бене Кристиан почти не вспоминал. Она никогда не была нужна ему по-настоящему — это он, к сожалению, понял слишком поздно. Пару раз порывался позвонить друзьям в Париж, но каждый раз находил отговорку, чтобы этого не делать. Всё равно его до сих пор точил червячок стыда за то, что он бросил группу. С другой стороны, иногда ради исполнения мечты нужно чем-то жертвовать. А вот Джоанну парень не забывал.       Не так давно, возвращаясь домой, Кристиан заскочил в ближайший магазинчик — купить банку колы — и увидел модный женский журнал. Вообще раньше он никогда на них не обращал внимания, а тут взгляд случайно скользнул по обложке и задержался, разглядев, чьё именно фото украшало модный глянец. Джоанна. Это была она. Несмотря ни на какой макияж, он бы её везде узнал. Потрясённый парень купил газировку и журнал.       Дома, испытывая необъяснимое волнение, он открыл разворот журнала с фотографиями девушки и именем модели. Джоанна Маккормик — восходящая американская модель, лицо аромата «Опиум» от Сен Лорана. Фото было пропитано негой и страстью, чуть приоткрытый рот девушки манил и как будто обещал неземные наслаждения. Кристиан торопливо сглотнул слюну. Такой ему видеть Джоанну ещё не приходилось, хотя она иногда и наряжалась в более сексуальные наряды, но не часто.       В груди противно заныло, а по пищеводу словно спускался липкий комок жвачки. Кристиан скучал по своей… нет, конечно, уже не своей Джоанне. Больше она для него никто. Фантом прошлого. Наверняка она была счастлива с Фава, и это правильно. Ему хотелось приехать в Париж и повидать её, но делать этого не будет — ни к чему тревожить душевные раны.       Кристиан кинул журнал на диван, а тот, словно в насмешку снова раскрылся на развороте с фотографией девушки. И пусть глаза девушки были прикрыты, но, казалось, прожигали насквозь.       Настроение было безнадёжно испорчено. Кристиан добавил в колу виски, выпив почти всю бутылку, и рухнул спать тут же в гостиной на диване рядом с фото модели духов «Опиум». Да, ей определённо подходила эта реклама. Она и сама была словно опиум: бесконечно-дурманящий и завлекающий в свои сети.       Утро встретило Кристиана похмельем и не менее паршивым настроением, чем вчера. Хандрить было некогда — сегодня у них интервью для телевидения. Парень быстро принял холодный душ, выпил обжигающе-горячий и крепкий кофе, поехал на телестудию. Почему-то он был уверен, что с Джоанной они ещё пересекутся, пусть не завтра и, может, даже не в этом году, но кто знает? Шоу-бизнес порой очень тесен.