Rock-n-roll lifestyle

До студии я доехала быстро. К полуночи все пробки прекратили свое существование. Парковка была совершенно пустая, исключая, пожалуй, автомобиль Осмо. Я вышла из машины, громко хлопнув дверью в ночной тишине, разрываемой только гулом не такой уж далекой дороги. Осмо стоял возле входа со свежеприкуренной сигаретой. Отлично, значит, он ждет меня не так давно. Мое приближение Иконен заметил издали, ну, еще бы. Я умудрилась произвести достаточно шума. Поэтому, пока я преодолевала небольшое расстояние, разделяющее нас, он сделал две долгие и глубокие затяжки, явно намереваясь сразу же зайти со мной внутрь. - Не торопись, докуривай, - успокоила его я. – С удовольствием постою с тобой на улице: погода хорошая. - Спасибо, - Осмо улыбнулся мне хитрой улыбкой, которую я раньше у него не замечала. Хотя, так ли много я знаю о нем? Саму, в конце концов, прав: мы лично знакомы всего-то три дня. Тот факт, что я в с свое время вдоль и поперек изучила биографии всех участников группы и отсмотрела столько видео и фотографий, что хватило бы на месяц сплошного воспроизведения, вовсе не означает, что я преуспела в своих попытках хоть сколько-нибудь приблизиться к ребятам и понять, что каждый из них представляет собой как человек. В самом Саму, я была в этом более, чем уверена, я любила все еще не его настоящего, а тот идеальный образ, который сама себе придумала в шестнадцать лет. Как жаль, что он так идеально накладывается на картинку, которую я теперь имею счастье наблюдать почти каждое утро. Наверное, надо было больше спать и меньше листать тамблер… Погода, тем временем, и правда стояла замечательная. Поздняя майская ночь выдалась на удивление теплой для Хельсинки. Да и ветра почти не было. Я огляделась по сторонам, пытаясь привыкнуть к виду ночной и безлюдной студии – массивное здание выглядело устрашающим. Поэтому я предпочла повернуться к нему спиной и встала боком к Осмо. Хотелось бы, конечно, увидеть звезды, но их не было видно за кучевыми облаками, казавшимися рыжими из-за излучаемого городом света. Мы с Осмо оба молчали. Он курил, я глазела по сторонам. Однако еще пару мгновений спустя мне стало казаться, что пауза затянулась, я чувствовала на себе его внимательный взгляд и изо всех сил делала вид, что не замечаю этого. Получалось странно. Такое бывает, когда отчаянно стесняешься делать что-либо, но в тоже время осознаешь всю необходимость данного действия и глупость своего стыда. Тишина становилась все более и более некомфортной. Спасло то, что сигарета наконец кончилась, и Осмо позвал меня внутрь. - Нам точно можно тут быть? – поинтересовалась я, пока мы пробирались по жутковатому в этот поздний час коридору. - Конечно, - с легким смешком убедил меня Иконен. – Народ, бывает, заказывает студию на всю ночь, сидит и пишется. Мы так тоже пару раз делали – ощущения еще те. Наверное, даже повторим в скором времени. Так что, если будут силы и желание, приходи посмотреть. Веселятся на таких записях обычно еще сильнее, чем на дневных. - Вау, - кивнула я. – Я бы с удовольствием посмотрела и послушала, как вы пишетесь. Но свежезаписанный материал – на вес золота. За ним же следят как за драгоценностями английской королевы – не дай бой кто-нибудь сольет в интернет или чего похуже. Так что, учитывая мой срок работы, я сильно сомневаюсь, что Микко подпустит меня. - Открою тебе страшный секрет, - с заговорщицким видом в полголоса заговорил Осмо, - Микко далеко не всегда присутствует на записи – у него и своих дел по горло, а нам не всегда нужен надзиратель. Юкка же – свой человек, с ним можно будет договориться. В конце концов, я заставлю подписать тебя соглашение, по которому ты будешь обязана отдать нам все своё имущество и работать тут до конца своих дней за еду, в случае пропажи записи. - Прекрасная перспектива, - весь мой вид источал сарказм. Осмо резко остановился и развернулся ко мне лицом. Я едва не впечаталась в его грудь. Пахнуло дорогим парфюмом, смешанным с сигаретным дымом. Люблю такое сочетание. Пришлось побороться с собой, чтобы не прикрыть глаза от удовольствия. - Тем временем, мы пришли, - Осмо открыл дверь, рядом с которой остановился, и пропустил меня внутрь. В сумерках все выглядело немного иначе, и уже знакомую комнату, в которой расположился инструмент Иконена я узнала, только попав внутрь. - С чего хочешь начать? – спросил Осмо, подходя к пианино. Я встала напротив него и задумчиво посмотрела в глаза. - Сыграй мне, пожалуйста… - робко попросила я. - Что сыграть? – парой отточенных движений Осмо настроил звук. – Кто твой любимый композитор? - Шопен. - Романтик? – на губах Иконена была привычная мягкая улыбка, а не та, лисья, больше подходившая кое-кому другому. Я согласно кивнула. - И-и-и-и, – протянул Осмо, - любимое произведение? - Вальс № 7 в до-диез минор. Но он сложный, а нот нет. - Ты меня недооцениваешь, - Осмо с вызовом чуть склонил голову и тут же заиграл. Я замерла в восхищении. В частях с замедлением Осмо изредка поднимал на меня взгляд, полный самодовольства и удовольствия от процесса в целом. Когда началась спешная и слегка тревожная часть я, будучи почти уверена, что он не смотрит, прикрыла глаза и постаралась успокоить всю ту бурю эмоций, что так и норовила разыграться во мне. Это было и восхищение музыкой и мастерством Осмо, и щемящее чувство, навеки закрепившееся у меня за этим произведением, которое, точно на ниточке, вытянуло за собой все переживания о Саму, и трогательное ощущение этой теплой майской ночи, волнения о будущем и многое другое. Я так точно никогда не могла понять, что хотел сказать своим произведением сам Фредерик Шопен, но у меня каждый раз оно вызывало далеко не самые веселые эмоции, скорее, наоборот. Но я любила этот вальс больше, чем любое другое музыкальное произведение на свете. Музыка закончилась, я поняла, что все еще стою, зажмурившись, и поспешила открыть глаза и посмотреть на Иконена, до того, как он сообразит, что я опять растрогалась. Если еще этого не понял. - Это было потрясающе, спасибо, - как-то сухо поблагодарила его я. Со мной вечно так. Внутри бывает океан бушует, а в слух вырываются сплошные формальности. Осмо, похоже, обо всем догадался. Как бы я ни прятала лицо. Но в душу мне предпочел не лезть, предоставив мои переживания мне целиком и полностью. - Так что бы ты хотела поучить? – разминая ладони, поинтересовался неподражаемый пианист. - Ну, для начала я думаю, стоит все-таки побыть патриотами, нет? Я тут недавно дома наигрывала Fairytale Gone Bad, но как совершенно справедливо заметил Саму – переложение и вправду не совсем удачное, зато очень простое. Так что теперь перед нами стоит задача научить меня играть выразительно и по возможности технично. - Понял, - с энтузиазмом поддержал Осмо, - Fairytale так Fairytale. Тем более раз сам Хабер так сказал. Последние слова звучали почти так же беззаботно, как и все остальное, но я все же видела, как тень чего-то мне пока не вполне понятного пробежала по лицу Иконена, когда он сопоставил пару фактов и пришел к выводу о том, что Саму уже был у меня дома. Надо, что ли, и его на чай пригласить. Не думала, что это окажется важным. *** Домой я возвращалась в половине второго. Настолько окрыленная, что вовсе не замечала усталости, спать не хотелось совсем. Подходя к подъезду, с удивлением отметила, что в наших окнах горит свет. - А чего это Ида еще не спит? – спросила сама себя, поднимаясь на третий этаж по лестнице. Открыв дверь ключом и пройдя внутрь, я обнаружила, что подруга в столь поздний час дома не одна. И моему удивлению не было предела. На моей кровати сидел Рику и что-то мило обсуждал с Идой. Парочка с широченными улыбками уставилась на меня, стоило мне только появиться на пороге комнаты. - Пташка, привет, - весело дернул головой Райамаа, - что-то ты нескоро домой вернулась. Не против позднего визита? - Да вот дела были, - будто оправдываясь, начала я. Но быстро поняла, что в общем-то Рику я не обязана ничего объяснять. – А против твоего визита ничего не имею. Но позволь узнать, чем обязаны? И да, ты не мог бы освободить мне место, на которое я смогу упасть? - Конечно, - Рику встал. Я обошла его, стараясь ненароком не зацепить. Не знаю, почему так помешана на соблюдении личного пространства, особенно чужого. Все это время Райамаа провожал меня взглядом. Наконец, я рухнула на кровать и, устроившись поудобнее, принялась поочередно разглядывать Рику и Иду. Рику тоже времени зря даром не терял и, увидев, что я уютно примостилась, поспешил снова занять освободившееся пространство, устроившись таким образом, что его поясница касалась моих ног. От Рику веяло теплом и расслабленностью, так что я была не против такого соседства, учитывая, что гитариста оно тоже не напрягало. - Дело вот в чем,- он развернулся ко мне в четверть оборота – больше не позволяла кровать и покоившаяся на ней моя тушка, - ты у Саму утром забыла кофту, – Райамаа потряс в воздухе светло-серым кашемировым нечтом, которое все это время держал в руке и только сейчас положил на кровать. – Ну, он и позвонил мне, пока я еще в центре крутился. Мне все равно было ехать в вашу сторону, так что я решил сделать доброе дело и завезти. Я согласно кивала, с каждым новым словом все сильнее удивляясь изобретательности ребят. - Так вот, - продолжил гитарист, - я приехал не так давно. В двенадцать где-то, но заболтался с прекрасной пчелкой Идой. Но теперь я вернул тебе твою вещь, удостоверился, что вы обе дома в целости и сохранности, и готов отчалить по своим делам. - Спасибо, Рику. Очень мило с твоей стороны и со стороны Саму, - поблагодарила я. - Я передам ему, – Райамаа кивнул. - Завтра я увижу его первой, - я пошла на опережение. - Подловила, - улыбнулся Рику и подмигнул мне. – Но я могу ему позвонить и передать. - Я тоже. Но он разве не спит? – наш маленький спор показался мне чрезвычайно увлекательным. - Он-то? Поверь, из наших редко кто в рабочий день раньше трех ложится. А такую сову, как Хабер, нужно еще поискать. - Понятно, - протянула я. Ида все это время молчала, то и дело переводя взгляд с меня на случайно затесавшегося в наш дом Санрайзовского соло-гитариста. - Так, все, я пошел, птичка и пчелка. Не скучайте, - Рику наконец выбрался в прихожую. Ида вышла вслед за ним. - Завтра же увидимся, - со своего места я видела, как он обувается. - Не со всеми, - назидательно поднимая указательный палец, отметил Райамаа и на прощанье наградил Иду пронзительным взглядом. Дверь за Рику закрылась, и в квартире повисла многообещающая тишина. Я с упоением ждала, когда Ида уже наконец вернется на свое место, чтобы начать допрос с пристрастием. Не все же ей про меня и Хабера слушать. - Ну и? Что это было? – ненавязчиво начала я. - Рику привез тебе кофту, - с невинным лицом ответила подруга. – Об этом его, между прочим, попросил Саму. Я подняла брови, в глазах был немой вопрос, который я поспешила озвучить: - Ой ли? К Саму я снова приеду завтра с утра. Сегодня очень теплая ночь, неужели, моя кофта не могла полежать на его шикарном кожаном диване или повисеть в не менее шикарной прихожей еще пару часов? К тому же, Рику завалился к нам целых два часа назад. Что вы с ним все это время делали? Мило болтали? О чем? Хотя, размах Райамовский не оценить, конечно, трудно. Приехать ночью домой к понравившейся девушке, чтобы просто поболтать с ней. Да и Саму хорош тоже. Тут же пришел на выручку – подал такой хороший повод для визита. Мушкетеры, тоже мне. - Сколько раз ты пересматривала «Шерлока», напомни? – Ида задорно наклонила голову. - Три, - тихо выдавила я. Это была ложь - больше. Но и такое количество раз для детективного сериала, пускай даже и очень хорошего, было зашкаливающим. - Ты многое оттуда извлекла, - похвалила подруга. – Интересно, а с Камбербэтчем тебе удастся поработать? От него тебе же тоже крышу срывало. Я закатила глаза: - Тарасова, вот же ловко ты тему меняешь! Знаешь, что я о себе поговорить люблю. Но давай, не увиливай. О чем это вы тут проговорили целых два часа? - Да о всяком, - снова отмахнулась Ида. – Про Финляндию, про Россию, про погоду. Бессмысленные светские темы. Вы с Осмо, наверняка, о том же говорили. Вот ты мне лучше про него расскажи. - Ты не заслужила, - шуточно ответила я, повалившись на подушку и предвкушая, как всего через пару минут наконец-то смою макияж, сниму линзы и переберусь в мягкую пижаму. – У вас с Рику разговоры ни о чем, у нас с Осмо музыка. Как положено все это время я честно играла на пианино, а он честно меня поправлял и учил всяким профессиональным хитростям. Я, конечно, не Денис Мацуев, и с одного занятия проку мало будет, но меня наградили отличными нотами, так что скоро смогу играть чуть ли не концертную версию Fairytale Gone Bad. - Саму доволен будет. Если б знал, как ты для него стараешься, женился бы на тебе только ради того, чтобы ты каждый день тешила его самолюбие. - Ида, давай спать, а? Какой жениться? Ты бредишь, - я была категорична. *** За пару минут до звонка будильника раздалась до боли родная Out Of Tune. Я даже не поняла сначала, почему она теперь будит меня по утрам, но имя Микко, высветившееся на дисплее, красноречиво пояснило, что звонит вовсе не будильник, а сам Саукконен. Я в легкой тревоге поспешила снять трубку, предчувствуя, что сейчас нагрянет очередной форс-мажор, заодно заранее просчитывая в голове план отступления. Оказалось, что дела обстоят намного лучше, чем я могла предположить. Прячась под одеялом в надежде на хоть какую-то звукоизоляцию, я узнала, что Микко звонил рассказать, о нешуточных изменениях, которые претерпевает наше утреннее расписание. До двух часов дня мы с Саму и группой оказались свободны, потом нужно вернуть интервью, которое мы задолжали пару дней назад, а вечером Саму, как приглашенный член жюри, должен быть на записи какого-то финского шоу талантов. Все данные уже на моей почте. Попрощались мы с Саукконеном вполне тепло: Микко был занят, а потому рад наконец перевалить эту работу на меня, а я готова была чуть ли не в ноги ему кланяться за то, что он только что подарил мне четыре часа сна. Теперь надо было донести эту радостную весть до Хабера. Позвонить ему я не решилась, поэтому ограничилась смс-кой: «Саму, здравствуй! Когда проснешься, не спеши вставать – у нас радикальные перемены в расписании. Я буду в двенадцать, наслаждайся своим утром». Я уповала на то, что он заметит мое сообщение и через пару часов не позвонит мне с интригующим вопросом о моем месте нахождения. Подумав еще немного, я решила написать смс и Иде, на случай, если она решит проявить искреннюю дружескую заботу: «Нет, я не проспала – будить меня не надо. У меня изменения в расписании, так что ты идешь на работу, а я все еще сплю. До вечера!». Сообщение пришло почти сразу, огласив комнату негромким перезвоном оповещения. Ида не реагировала. Вот и хорошо, хоть не разбудила ее. Все еще упиваясь своим счастьем, я переставила будильник и моментально заснула. Утро, начавшееся намного позже, чем было запланировано, выдалось прекрасным. Я с улыбкой до ушей сидела на кухне у Саму и наслаждалась тем, как солнце, во всю припекавшее за окном, грело мой затылок. Напротив сидел не менее радостный Хабер и с явным удовольствием курил, кажется, первую на сегодня сигарету. Я уже и забыла, насколько приятной бывает именно первая за день. Отвыкший от никотина организм, кажется, начал припоминать эти ощущения. С трудом, но мне все-таки удалось побороть желание закурить, несмотря даже на то, что Хабер это делал особенно аппетитно. Внезапно я ощутила, как что-то коснулось моей ноги. Сначала с удивлением посмотрела на Саму, тот сохранял безмятежный вид и моего замешательства, кажется, не заметил вовсе, потом быстро ринулась проверять под столом и обнаружила там кошку. Саму проследил мой взгляд и тоже заглянул под стол. - Надо же, кто пришел! – с улыбкой протянул он. – Обычно ты совсем рано приходишь, и они еще спят, - это он уже ко мне обратился. - Можно погладить? – поинтересовалась я, но кошка тем временем самодовольно запрыгнула мне на колени. - Валяй. Кису гостей любит, - разрешил вальяжный хозяин. - А Мимми где? – спросила я, почесывая Кису за ухом. - Понятия не имею. Наверное, у меня в кровати валяется, - Саму кивнул головой в сторону так и неизведанной мною части дома. Хотя, кроме кухни, гостиной и прихожей я тут ничего и не видела. Даже в ванной не была ни разу. Однако Хабер ошибся. Мимми мягко вспрыгнула на стол и теперь прохаживалась, крутя хвостом перед моим носом и иногда задевая кончиком. - Мимми, – Саму заговорил строго, но все еще мягко, - почему ты на столе? Кошка по-английски, очевидно, не понимала, поэтому проигнорировала вопрос и остановилась на против меня, принюхиваясь. Затем ткнулась мордой мне в плечо и принялась подставлять голову и тереться, выпрашивая ласки. Из-под стола доносилось довольное мурлыкание Кису. Я на секунду отвлеклась от кошек и перевела взгляд на Саму. Он выглядел немного озадаченным, но не менее заинтересованным, на губах играла обворожительная лисья улыбка. - А про папочку, значит, совсем забыли? – обратился Хабер к своим питомцам. Я хихикнула, припоминая эти вечные его прозвища вроде Daddy Tiger. Саму перевел взгляд на меня: - Надо же, как ты им понравилась. Это очень мило. - У меня дома остался кот, я, кажется, уже упоминала. - Это я помню, - кивнул Хабер, - просто они не ко всем так бросаются. Я могу назвать еще пару человек, но не больше. Обычно приходят проверить, кто пришел в гости, изредка потопчутся по коленям, а потом уходят по своим делам. Я повела плечом. - Но как бы шикарно вы не смотрелись вместе, я должен тебя у них украсть. Ты мне нужнее, - с этими словами Саму схватил Мимми за подмышки и снял ее со стола, предоставив мне самой разобраться с Кису. Недовольная Мимми была отправлена на пол и оскорбленно убежала. Хабер что-то прикрикнул ей в дорогу по-фински. *** Саму заканчивал свое интервью в одном из милых ресторанчиков в центре Хельсинки, я допивала свой холодный чай у барной стойки. Оставшись один за столиком, Хабер кивком пригласил меня присесть к нему. Я повиновалась, стоило мне усесться, как тут же прозвучал вопрос: - Могу я угостить тебя обедом? Люблю это место, тут прекрасный стейк. Я на секунду задумалась. Может ли он угостить меня обедом? Наверное, да. В этом, в конце концов, нет ничего такого. - Угощай, - согласилась я. – Можешь вычесть мою долю из зарплаты. Саму закатил глаза: - Что за оскорбительная мелочность? - Прости. Я взяла себе суп и стейк из лосося. О том, что выбрал Саму, предстоит судить по тарелке. Дурацкое невладение финским. Надо, надо учить. Чувствую себя беспомощной. Принесли чайник. Я по запаху догадалась, что это черный чай и с удивлением посмотрела на Саму. - Ты пьешь чай? Хабер усмехнулся: - За компанию пью. Я согласно кивнула просто потому, что не знала, как иначе среагировать. Оставлять любые действия со стороны Саму без внимания для меня было невозможно. - Расскажи о себе? – внезапно попросил он, наливая мне чаю. – Мне с тобой комфортно работать, впереди еще пара месяцев, а я ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты любишь шоколадки и черный чай и боишься высоты. Тебе-то обо мне известно, наверное, довольно многое… - Очень многое. Но не все. У меня еще остались вопросы, - с широченной улыбкой ответила я. - Задавай, - Саму пожал плечами. - Боюсь, этого я пока не могу спросить. То, что меня интересует, явно находится за пределами формального общения. Или просто мне так кажется… - Да ладно тебе. У меня поклонники спрашивали, под какую песню я хотел бы заняться любовью, а про журналистов я вообще молчу, - отмахнулся Хабер. Я посмотрела в голубые глаза пристальнее, пытаясь понять, о чем он думает. - Я знаю про песню, - сказала я заговорщицким тоном. У Саму вырвался короткий смешок. - Я по тебе с ума сходила с 2008 года. Я действительно знаю очень многое. Успокоилась только пару лет назад. - Почему? – Хабер наклонил голову к груди, этот вопрос явно его заинтересовал. - Не знаю, - честно отвечала я. – Переросла, наверное. Да и как-то своя личная жизнь наладилась. - А сейчас? – я не совсем поняла, спросил ли он о себе или о моей личной жизни. Оба вопроса были одинаково безрадостными для меня. - А сейчас личной жизни нет. Есть работа, - уклончиво ответила я, склоняясь в сторону более безобидного вопроса. «Знал бы ты, Саму, что отчасти ты причина того, что я ни с кем отношения построить не могу. Почему-то сравниваю каждого, с той картинкой, которую себе в голове нарисовала и гордо нарекла «Саму Хабер». И все, все на свете ей уступают. Вот такая вот живопись», - мрачно отметила я про себя. - Понятно, - кивнул Хабер. – Так или иначе, ты можешь спросить у меня все, что захочешь. Но. Как-нибудь потом. Потому что я первый начал, и сейчас моя очередь задавать вопросы. Мне удалось у тебя вытянуть пару интересных подробностей, но ты так и не рассказала о себе сама то, что считаешь нужным. - Ты уверен, что хочешь это слушать? Саму сделал вид, что задумался, многозначительно подняв глаза к потолку, а через пару секунд кивнул: - Да. Уверен. Я рассмеялась: - Тогда готовься. Поговорить я люблю, особенно о себе. Часто болтаю много и подолгу. Люди иногда слушают исключительно из вежливости, другие только делают вид, что слушают, и в такие моменты я чувствую себя неловко. Мое полное имя – Чернова Анастасия Андреевна. Анастасия по законам русского языка в первую очередь – Настя, но мама с детства звала меня Стасей, потому что хотела, чтобы я отличалась от всей той массы Насть в песочнице. В последствие мне это имя сильно помогло, только в университете со мной в группе было еще три Насти. Мне 21 год, знак зодиака – Близнецы. Родных братьев и сестер нет, но есть огромное количество двоюродных, потому что у меня четыре тети. Одна из них с моей сестрой живет в Хельсинки. На самом деле, - тут я вспомнила факт собственной биографии, о котором сама позабыла, - тут живет еще одна моя сестра. Но мы с ней общаемся. Так что о ее существовании я вспомнила только сейчас. Саму качнул головой, воспринимая эту информацию, но говорить ничего не стал. - По образованию я филолог. Знаю три языка – английский, французский и немецкий, но не финский, - я пожала плечами и увлеченно продолжила, заполучив себе такого великолепного слушателя. – Мои родители развелись, когда мне было два года. Я росла с мамой, которая, между прочим, говорит по-эстонски, хотя, родом из Белоруссии. Там все очень запутано, с моими родственниками, - я махнула рукой. - Люблю литературу, кино и музыку. Играю, с позволения сказать, на фортепьяно и пытаюсь петь. В Москве у нас даже была своя группа, но в ваших масштабах об этом даже как-то упоминать неловко… - Группа – это всегда хорошо. Она может не приносить славы или денег, но всегда будет приносить удовольствие, - Саму пристально посмотрел на меня. Долго выдержать его взгляд я не смогла и поспешила опустить глаза. С удивлением обнаружила рядом с собой тарелку супа. Увлеченная рассказом о собственной жизни, я даже не заметила, как принесли еду. Но Хабер сам виноват. Нечего было меня на любимого конька сажать… Кстати об этом. - Ах, да. Еще я увлекаюсь конным спортом. Любимый композитор - Фредерик Шопен, любимый писатель - Булгаков, любимое число – 21, любимый цвет меняется каждый год, сейчас – красный. У меня есть сертификат дайвера, и я сплю на животе, - я перевела дыхание. – Вот, пожалуй, и все интересное обо мне. Ничего выдающегося – жизнь как жизнь. До настоящего момента… Саму одобрительно покачал головой: - Неплохо, правда. Я, однако, уверен, что это еще не все, тем более, не самое интересное. Но к этим вопросам мы вернемся когда-нибудь позже, а то ты поесть не успеешь. - Как скажешь, - согласно кивнула я, радуясь передышке и тому, что суп еще не остыл. Когда время подошло к десерту, который, лично я не заказывала, Саму довольно серьезно спросил: - Могу я обратиться к тебе с просьбой? Я медленно кивнула, пытаясь сообразить, в чем в сущности дело: - Саму, ты мой начальник, и в мои прямые обязанности входит выполнять твои просьбы. - Это в рабочее время, - уточнил Хабер. Немецкая половина в нем была все же достаточно сильна. – А моя просьба носит личный характер, так что подумай, пожалуйста, еще раз. - Спрашивай, - я все равно была готова его выслушать, хотя бы для того, чтобы унять свое любопытство. Личного характера значит… - У нас скоро тур, - начал Саму издалека. Я согласно кивнула. - Так вот. Раз уж ты так прекрасно поладила с моими кошками, не могла бы ты эти четыре дня пожить у меня дома, потому что кто-то должен за ними присматривать? Моя домработница заболела, сестра вся в делах, кому-то придется их элементарно кормить. Но лучше все-таки пожить с ними, потому что я люблю свою квартиру и не хотел бы найти ее разрушенной, а отдать их кому-то на время – это уже крайняя мера, я потом замучаюсь с последствиями, - Хабер замолчал, выжидающе уставившись на меня. Его глаза подкупали, как и улыбка, от которой я плавилась, совсем как мороженное в тепле. Но этого и не требовалось, чтобы я согласилась. Когда еще в конце концов мне удастся пожить в квартире у знаменитости? - Хорошо, я посижу с твоими маленькими тиграми. Саму улыбнулся: - Я отдам тебе гостевую спальню. Завтра вечером заедешь? - Завтра так завтра, - согласилась я. *** По дороге от кафе к машине нас поймали какие-то милые девушки, очевидно, поклонницы и попросили Саму сфотографироваться с ними и подписать пару вещиц. Он отказывать не стал, чем вызвал во мне очередную волну нежности. Пока я, не менее очарованная, чем те самые девушки, стояла в сторонке, ожидая конца импровизированной автограф-сессии, по мне по меньшей мере три раза проехался обжигающий взгляд каждой из милых юных особ. Я почувствовала себя крайне некомфортно. Сложилось впечатление, что меня вот-вот разорвут на кусочки. Вот стоят эти девушки сейчас на улице и мысленно гадают, кто я такая. Новая девушка? Просто подруга? Журналистка в конце концов? Саму улыбнулся обворожительнейшим образом в последний раз и подошел ко мне, сохраняя ту же безмятежность. Она нисколько не была наигранной. - Мне кажется, они узнали меня по той фотографии из Дубая на Инстаграме и чуть ли не сошли с ума от ревности, - все еще немного напуганная такой реакцией тихо проговорила я. Саму заглянул мне в лицо с высоты своего роста: - Не переживай. Я был с тобой, ничего плохого бы не случилось. Кстати, - он протянул мне свой телефон, - подпиши меня на свой Инстаграм. Я взяла тонкий смартфон и рассмеялась: - Зачем он тебе нужен? - Ты теперь живешь в моей квартире. Должен же я знать, что там происходит, - Саму галантно открыл передо мной дверцу машины. - Как скажешь, - я сделала, как он просил, и вернула телефон. Саму к этому времени сидел уже пристегнутый и был полностью готов двинуться. Мы выехали с парковки. - Знаешь, ты бы мог выйти на мой Инстаграм намного раньше, если бы просматривал фотографии, на которых тебя отмечают. Я, конечно, понимаю, что это огромнейшее количество оповещений в день, поэтому никогда тебя не упоминала там. Кроме одного раза. Мы с подругой накидались текилой и решили отметить это дело просмотром видео к Hollywood Hills. Макбук, соль, лимон и текила являли собой просто произведение искусства, так что, подловив кадр с тобой, что, кстати, стоило усилий, мы решили запечатлеть этот натюрморт для Инстаграма, а заодно на пьяную голову я подбила ее отметить на этой фотографии тебя. Саму рассмеялся в голос: - Правда? Вот черт. Жаль, что я не видел. Теперь придется хоть мельком это все просматривать. Чего еще интересного я упустил? - По-настоящему жаль было чуть позже мне, а потом и моей подруге, когда я пролила текилу на клавиатуру. Макбук был пьян три дня. - Да уж, - Хабер улыбался мягко, по-кошачьи. Радио о чем-то тихонько стрекотало на заднем плане, но тут ди-джей умолк и началась песня. Я узнала ее с первого же аккорда, как, впрочем, и Саму: - Ох, ну, не-е-е-е-ет, - протянул он, делая еще чуть тише. – У нас что, других хороших песен нет? – он смотрел на меня чуть ли не с болью в глазах. – Почему все время Fairytale Gone Bad? - Эта песня сделала тебя знаменитым, грех жаловаться. К тому же, я ее безумно полюбила, как только услышала и до сих пор люблю, как ты знаешь. Она искренняя, что ли… Не возражаешь? – я потянулась к магнитоле и прибавила громкости. Осмелилась даже подпеть себе вполголоса на припеве. Саму себе не подпевал, но с интересом при возможности переводил взгляд с дороги на меня. - Но акустическую версию 2010 года я люблю больше, - закончив петь, заявила я. - Это которая… - Хабер коротко напел. - Она самая. - Не поверишь, но мне она тоже нравится. Я рассмеялась: - Акустика ваша хороша без сомнения. - Нравится? - Ну, еще бы. Хотя оригинальные версии тоже люблю. Просто складывается такое ощущение, что un-plugged концерты более позитивные, в них больше положительных эмоций. А роковые версии точнее передают сильные, но довольно болезненные чувства. Хотя, это мое мнение наивного зрителя. Саму помолчал с полминуты: - Знаешь, ты в чем-то и права, - задумчиво протянул он. - Саму, скажи, ты каждый раз чувствуешь то же, что и в момент написания, когда исполняешь песню больше пары сотен раз? – я позволила себе полюбопытствовать. - Не всегда, - покачал головой Хабер.