* * *
Стояла шикарная нью-йоркская весна, было тепло. Вечерело, когда друзья собрались неподалёку от забегаловки Реми, в маленьком сквере, расположенном на пригорке. Джонатан уже сходил на разведку, прихватив обратно бургеры, и теперь честнАя компания смачно утоляла свой зверский аппетит. — Народу внутри много, шумно, но копов пока нет, — и Джонатан заправил обратно выбившуюся наружу дольку лука. — Они же не железные, проголодаются — приедут, — Бернет с наслаждением отхлебнул фанту из стаканчика, что держал в руке. — Тут недалеко, на перекрестке с хайвеем, всегда кто-нибудь дежурит. Рик, ты как? — Окей! — и Рик хлопнул себя ладонью в грудь. Всем своим видом он старался показать друзьям, что готов, но внутри навязчиво скребли кошки. До укромного места скакать целый квартал, да ещё и нагишом, хотя и в халате уже немного зябко. Парни-то оделись подобающе: в джинсы и толстовки, а его "достоинство" уже ощущает холодящий дискомфорт. И чем быстрее он, Рик, осуществит задуманное, тем быстрее смоет свой позор. Только бы что-нибудь своё значимое не повредить и не застудить. — Посиди на лавке, Рикки, не маячь, а мы тебе сообщим, когда будет можно, — Арнольд достал из кармана складную подзорную трубу. — Пошли, Бернет, понаблюдаем. Ребята отошли за разлапистый куст, в тени которого стояла скамейка, а Джонатан присел рядом с Риком. — Ты как, дружище? А если всё сорвется, и копы будут стрелять?! — На мне же не будет портупеи, и тесак к заднице не пристроить... И я уже всё решил. Знаю, что буду говорить в случае поимки, знаю, как объясниться с мамой. — Да уж, чтобы не пришлось объясняться нам! — Джонатан свёл ладони на груди, и тут сзади зашелестела трава. — Рик, пора! — легкая рука Ворслоу опустилась на его плечо. — Их двое, зашли внутрь. Лошади привязаны снаружи. — И это не забудь! — и Джонатан протянул Рику пакетик овсяных хлопьев. — А дальше на всё воля божья. Парни решительно поднялись, и друзья сошлись лбами, возложив руки на плечи. Помолчали немного. — Мы с тобой, Рик! — хрипло резюмировал Бернет. — А моя совесть чиста! — ответствовал Рик. Он запахнул поглубже полы халата и решительно зашагал к закусочной. С пригорка хорошо было видно и неоновые огни вывески, и парочку лошадей, привязанных у входа. — Вперёд, только вперёд! — Рик немного ускорил шаг, стараясь, тем не менее, придерживаться тени зданий. Вот и вход в кафе. Подошел сбоку к ближнему низкорослому каурому, аккуратно погладил лоснящийся, холеный бок. Конь тут же навострил уши: повернув морду к незнакомцу, недовольно фыркнул, но горстка лакомства в ладони привлекла его внимание. Касаясь ладони юноши бархатистыми губами, конь осторожно подобрал хлопья и тут же потянулся к пакету в другой руке. И Рик не стал жадничать: он с удовольствием потчевал коня, а сам трепал ему холку, привычно, изобретательно гладил и ласкал, прививая к себе доверие. А затем ухватился за луку седла и уверенным, слаженным движением взобрался наверх. Расправил "причандалы", чтоб ненароком не прищемить, с достоинством хозяина похлопал коня по шее, как делал прежде не раз, заботливо расправил гриву, и каурый не сбросил седока, а только фыркал и лениво помахивал хвостом. — Фух! — Рик перевел дух и осмотрелся: захват произошел незаметно, и никто не палил в воздух или в него: он лишь немного покатается, а потом всё вернется на круги своя. Рик осторожно свесился с седла, чтобы достать поводок, затем, осторожно понукая коня, неспешно потрусил вдоль улицы: улыбка расплылась во всё его лицо, а эмоции запредельно зашкаливали. Благо "похищение" осталось незаметным. Осталось только избавиться от халата. Рик притормозил возле торговца сосисками, что застыл под фонарем, и после пары слов перебросил халат ему. Торговец моментально лишился дара речи, захихикала, тыкая пальцем, какая-то женщина, но тут в обыденную атмосферу улицы ворвалась пронзительная трель полицейского свистка. — Беги, парень! — оправившийся от изумления торговец, видимо, что-то смекнул, и прямо с места Рик припустил в галоп. Он доскакал до ближайшего перекрёстка, но свернул немного раньше, в проходной двор, выходящий на соседний проезд. И еще крепче пришпорил коня. Однако погоня не отставала: вслед Рику противно, навязчиво свистели, угрожая, похоже, оружием, но Рик гнал и гнал, пока не выскочил на параллельную улицу. Здесь было одностороннее движение, что Роджерсу было только на руку... ...под уклон, набирая скорость, лошадь скакала крупной, неровной рысью, и Рик с силой вжался в вибрирующую на ходу холку. Конь шумно всхрапывал, грызя удила, сзади дробно перестукивали другие копыта, но остановиться было выше его сил. Мощный, захватывающий бег лошади, её шумное дыхание, недовольные гудки автомобилей и знакомый городской шум слились в одну пьянящую субстанцию, ведущую только вперед, и юноша мчал и мчал, к знакомому ему перекрестку и пустырю, где в багажнике старого "бьюика" была припрятана запасная одежда, но что-то вдруг пошло не так: из подворотни наперерез выскочил мотоциклист, пронзительно скрипнули тормоза, и Рик что было мочи осадил коня, едва не смахнув ездока. С диким, трепетным ржанием лошадь вскинулась на дыбы, и Рик потерял равновесие. Он едва успел вытащить ногу из стремени, но все же не удержался и по крупу соскользнул вниз. Земля встретила юношу неприветливо: Рик приложился сначала головой, затем спиной и боком, но как-то сумел распластаться на животе, раскинув безвольно руки и ноги. От боли в глазах скакали цветные искорки, кружилась голова и сохло во рту, и кто-то рядом, спрыгнув с лошади, с громкой руганью и без церемоний, вогнал в спину Роджерса своё острое колено и умело, до хруста в суставах, заломил руки назад. Уплывающим вдаль сознанием Рик как-то уловил, что оседлавший его коп был шустр в движениях и легок по комплекции, и пахло от него не застарелым табаком или алкоголем, а наоборот, вкусно и горько, тем самым неповторимым ароматом ягод, оставляющих на белом такие стойкие и красные следы.* * *
Вся из себя, благоухая парфюмом и с пакетом в руках, Марта Роджерс буквально впорхнула в полицейский участок. Дежурный за стойкой небрежно глянул на её документы и утвердительно махнул рукой, указывая по коридору вправо. — Спросите детектива Монтгомери! Марта улыбнулась копу непревзойденной бродвейской улыбкой и с такой же в запасе засеменила по коридору. На удивление, её изредка узнавали, здоровались, хотя Марте иногда казалось, что у этих суровых людей, бесцеремонно повязавших её непутевого сына, вряд ли остаётся время на любовь к искусству. И внутренне она уже была готова к самому худшему: что её любимый сын получит срок, что его выпрут из колледжа, и все его мечты рухнут в преисподнюю. И её надежды — тоже. — Господи, сохрани! — Марта перекрестилась про себя и осторожно поинтересовалась у одной из двух девушек в форме, о чем-то щебетавших в коридоре: — А где можно найти детектива Монтгомери!? Ближайшая к мисс Роджерс симпатичная полисменша внимательно оглядела посетительницу своими чудными карими глазами. — Дальше по коридору! А что вы хотели!? — У вас мой сын! Тот, который сегодня... -...угнал чужую лошадь! — девушка язвительно усмехнулась чему-то своему. — Так он там, в обезьяннике. У нас не турнир гарцующих красавчиков, а торжество закона, что одинаково для всех. — Если это поможет, то... у мальчика не было отца! — и Марта умоляюще прижала руку к груди, однако красотке, похоже, милость была неведома. — Вы с ним, кстати, очень похожи, но с точки зрения ответственности за содеянного это не принципиально! — сказала, как отрезала, девушка. — Идёмте же. И она зацокала каблуками по плитке. Марте же ничего не оставалось, как проследовать за ней. Через пару поворотов они вошли в тесное, прокуренное, с тусклым освещением помещение, где по левую сторону, у окон, были подсвечены лампами столы сотрудников, а в углу по правую — приткнулась клетка, с одним-единственным узником. — Привет, Беккетт! — навстречу им прошагал здоровенный верзила, и Беккетт ловко поздоровалась с ним ладонь в ладонь. — Еще один жеребец в твою копилку? — Холка у него дрябловата и хребет узковат для седла, — молниеносно парировал Беккетт, — да мне и на экстерьер-то его плевать. Мне ж с ним потом не под венец. — Ой, не говори! — хохотнул, удаляясь, чувак. — Когда ещё будет что-то достойное! — Не раньше, чем последнего закатаю в тюрьму! — и решительным жестом Беккетт указала Марте на клетку: та тут же поспешила к сыну. Вот он, её Рик, её надежда и опора. Умный и талантливый обалдуй, повеса и любитель розыгрышей, а также приключений на свой зад. Одет в какие-то тряпки с чужого плеча. Свезена скула, бинт на руке и сидит скособочась. Досталось крепко, но виду не подаёт. Увидев мать, Рик тут же вскочил, шагая навстречу. — Как ты, милый? — Марта просунула руки сквозь прутья решетки. — Всё ли с тобой хорошо!? — Все хорошо, мама! — Рик бережно взял мать за руки и потянулся к ним губами. — Мою невинную шалость так быстро пресекли, что я даже сделать ничего не успел. — Вы уже достаточно сделали, мистер Роджерс, чтобы в итоге здесь задержаться! — жесткая складка прорезала уголок красивого рта, и Беккетт тоже приблизилась к клетке, с неприкрытой издевкой поглядывая на арестанта. — И почему вы считаете себя особым, а? — У меня же не было отца... — нарочито жалобно промямлил Рик, но Беккетт была непреклонна. — Кажется, я где-то это уже слышала, и мне, если честно, все равно. Вы нарушили всё, что можно, мистер Роджерс, и пока мы здесь пытаемся работать, преступать закон никому не дозволяется. — Наверное, вы фанат БДСМ, — глуповато округлил глаза Рик. — Иначе бы так не говорили. — Что, ещё захотелось наручников? — и Беккетт мгновенно их продемонстрировала. — Это мы мигом устроим... — Извини, но это уже не твоя юрисдикция, Кейт, — приятный мужской баритон вклинился в их перепалку, — вот когда у нас будет вакансия, тогда и милости просим. А пока... Марта и Беккетт обернулись: позади них стоял плотно сбитый афроамериканец и, держа руки в карманах, разглядывал женщин с теплой, доброжелательной улыбкой. — Я просто вживаюсь в роль, Рой, — Беккетт тут же отшагнула назад, а наручники вернулись на своё место. — А вот наш парень, похоже, не догоняет, куда попал, и если ему сейчас не дать окорот, кто знает, как далеко это всё зайдет. — Я вообще-то обожаю дам, особенно таких суровых и неприступных, как вы, офицер Беккетт. В них есть всегда какая-то тайна, которую следовало бы разгадать. — Не лезь в душу, и не услышишь хруст своих костей! — из этих сочных, манящих губ сочилась натуральная желчь, и Рик мысленно сопоставил Беккетт с вампиром, прекрасным и недосягаемым. И Рику уже хотелось бы побыть его жертвой, но Беккетт, удаляясь к выходу, лишь показала спину. — Нам нужно поговорить, мистер Роджерс, — Монтгомери подошел вплотную, загремел замок, и дверца сдвинулась в сторону. Мать и сын тут же шагнули, протягивая руки, крепко-крепко обнялись, да так и застыли на миг. И им было плевать, что на них пялилось получастка, а слегка озадаченный Монтгомери почесывал свой затылок. — Пройдемте за мой стол, — повторил коп, — это в ваших же интересах.* * *
Примерно через пару часов копы и Роджерсы утрясли спорные моменты, и уже переодетый в домашнее Рик с Мартой вышли на улицу. Стояла глубокая ночь, в воздухе витала свежесть земли и лёгкая автомобильная копоть. И Роджерсы сразу же направились к стоянке такси. — А классная девчонка! — без предисловий Рик взял мать под руку. — Я бы с ней потусил. — Она тебе не по зубам, милый, — Марта плотно прижалась к сыну, приобняв за талию, — слишком сложная по характеру, противоречивая и закрыта внутренне, я это чувствую как женщина, и как мать. — Значит, я должен стать знаменитым, чтоб бросить мир к её ногам, — и мысли Рика устремились вдаль, а губы растянулись в мечтательную улыбку. Отлично знающая своего сына, Марта лишь горько вздохнула. — И почему я тебе верю, а?