Sweet like candy

- Я скучаю по нашей болтовне. По твоему голосу, - говорит она и, улыбаясь, заправляет прядь волос ей за ухо. Очако изо всех сил старается не вздрагивать от прикосновений. Тога, конечно, все замечает и только улыбается еще шире. Очако никогда не привыкнет к тому насколько неестественно выглядят чужие клыки вблизи - слишком большие, чтобы быть милыми, слишком маленькие, чтобы быть уродливыми. Не то чтобы она хотела к этому привыкать. Не то чтобы у нее был выбор. - Хотя мне даже нравится как ты выглядишь сейчас. Просто сногшибательно, Очако-чан, - выдыхает Тога, и растягивается на футоне рядом с ней. В понимании Тоги кляп и опухшие, растрескавшиеся губы, плотно натянутые вокруг него - это сногшибательно. Раньше она просто туго стягивала ее челюсть какими-нибудь тряпками или и вовсе залепляла ей рот скотчем, лишь совсем недавно начав использовать небольшой кляп. Очако не уверена, что хуже. - Красивая, как кукла, У меня было много кукол в детстве, - Тога задумчиво мычит, нежно стирая пальцем розоватую от крови слюну с ее подбородка. - Хотя ты, конечно, лучше них. Мне нравится ухаживать за тобой. Это так... По-настоящему, понимаешь? - и снова поправляет ее совсем уже свалявшиеся волосы - Очако не помнит, когда она в последний раз мыла голову. Ей сложно отслеживать время. - Знаешь, ты как-то особенно вкусно пахнешь сегодня. Очако устало вздыхает. Было бы куда проще, если бы Тога молчала. Можно было бы лежать, потерявшись в густой дымке наркотиков, и забыться, думая о чем угодно. О спасении, например. Но голос Тоги - такой густой и сладкий, цепляется к ее плывущему сознанию, как рыболовный крючок к рыбе, и обволакивает, как паутина муху. Очако чувствует ее дыхание на своих губах, и медленно открывает глаза. Тога, словно нутром почувствовав это, поднимает голову и, смотря прямо ей в глаза, целует в челюсть. Прикосновение легкое настолько, что кажется невесомым, но Очако все равно вздрагивает. Мурашки бегут по всему телу от того места, где кожи коснулись чужие губы. Это все наркотики, говорит себе Очако. - Такая теплая. Она позволяет себе судорожно вздохнуть, когда Тога аккуратно вытаскивает кляп, но ни больше. На самом деле она научилась молчать еще в первые дни. Тога зарывается лицом ей в шею, мурлыча какую-то мелодию. Очако не слышит ни слова и едва разбирает мотив, но может почувствовать ее дыхание прямо над своей сонной артерией. Тога целует ее и там. Обычное прикосновение, нет даже укуса, и это странно. Тога любит кусаться - следы зубов по всему ее телу отличное подтверждение. Очако ни на секунду не позволяет себе решить, что это хороший знак. - Сегодня особенный день, - шепчет Тога, и что-то тревожное скребется в ее внутренностях. - Мне пора идти. Очако кажется, что ее сердце пропускает удар. Значит ли это?.. - Хотела бы я взять тебя с собой. Но ты же знаешь, что не очень нравишься Томуре. Мальчики бывают такими нетерпеливыми, не хотелось бы, чтобы он сглупил, не так ли? Тога поднимается на локти все еще нависая над ней, и ее светлые локоны щекочат губы и нос Очако, заставляя ее поморщиться. Тога хихикает и снова целует ее, на этот раз между ключиц, и садится, отстраняясь. Очако больше не может разглядеть ее лица - сонная дымка перед глазами мешает разглядеть что-либо дальше вытянутой руки - и это пугает. Она со свистом втягивает воздух, когда Тога неожиданно подхватывает ее подмышками. - В конце концов, мы еще так много не успели. Очако не дергается и не извивается пока Тога волочит ее по полу и, следуя смутно знакомому маршруту, притаскивает в ванную. Холодные плитки кафеля приятно холодят горячую от синяков и укусов кожу спины, но она не чувствует никакого облегчения. Меньше всего ей сейчас хочется, чтобы Тога мыла ее. Она из последних сил напрягает усталые мышцы, покрепче сдвигая ноги, что, естественно, не ускользает от чужого внимания. Тога снова наклоняется ближе, хищная улыбка на ее лице шире чем когда-либо, когда она шепчет: - У тебя есть для меня сюрприз, Очако-чан? Очако только вздрагивает, вжимаясь в пол сильнее. Тога улыбается совсем нежно и запускает руку под ее измятую юбку - почему-то ей нравилось из раза в раз одевать Очако в ее форму, даже если только чтобы раздеть ее парой часов позже - и Очако не выдерживает. Она вздрагивает и, едва контролируя больше похожие на непослушное желе мышцы, отшатывается. С трудом подавив тут же нахлынувшее головокружение она переворачивается на живот и пытается отползти подальше хотя бы на четвереньках, но придушенно всхлипывает, обмякая, когда Тога останавливает ее навалившись сверху. Тога мажет горячими губами ее ухо, выкашливая в него довольный смешок и, огладив ее между ног, стонет от удовольствия. Очако знает почему, чувствует, как чужие тонкие пальцы собирают горячее, липкое и грязное-грязное-грязное. - Очако-чан! - восторженно выдыхает ей наухо Тога, голос у нее счастливый как у ребенка только что получившего лучший на свете подарок. - Очако-ча-ан! Я люблю тебя, так сильно тебя люблю! Очако дергается от этого голоса, от легко скользящих внутрь чужих пальцев, вжимается в пол, когда не получается ускользнуть и всхлипывает. Пальцы Тоги растягивают ее, лаская почти издевательски неторопливо неторопливо, и это работает, как срабатывало всегда. Очако чувствует как удовольствие разгорается внизу живота, противным лихорадочным жаром разгоняется в крови. Она утыкается лицом в холодный кафель, пытаясь сбежать от него, но Тога не позволяет даже этого - не вынимая пальцев переворачивает быстрым движением на спину и целует, ловя сорвавшийся от резкого движения стон. Очако бездумно отвечает ей, чувствуя как щеки горят от кислотной соли слез. Тога отстраняется от ее губ только чтобы слизать их. - Такая красивая. Ты просто невероятно красивая, Очако-чан. Она целует Очако в лоб, словно ребенка, пока ее пальцы двигаются в ней все в том же мучительно медленном темпе. Тога выцеловывает ей плечи и грудь, царапает зубами сосок, скользя губами все и ниже и ниже. Она бормочет что-то между поцелуями и ее приторно сладкий бред сливается с гудящим шумом в голове Очако в одно большое облако тумана. Она вяло барахтается в нем, не в силах раствориться окончательно, и вскрикивает, когда ее выдергивает в реальность. Горячий рот Тоги у нее прямо между ног и, заметив, что Очако снова напряглась, она вцепляется сильными пальцами в ее бедра и дразняще проводит языком прямо по щели, собирая кровь и смазку. Очако вздрагивает всем телом и остервенело сучит ногами, но Тога удерживает ее, продолжая вылизывать. Она не прекращает бормотать свои пустые признания, и движение ее губ сводят с ума. Она звучит почти как мурлычущая кошка, словно она ест самое вкусное на свете угощение - то и дело прерываясь хлюпанием о котором Очако не хочет, не может думать. В конце концов она срывается и кончает, и это чувствуется будто что-то взрывается в ней, сжигая в пепел кости и остатки мыслей, не оставляя ничего кроме бесконечной усталости. Тога мучает ее еще пару ощущающихся вечностью минут, и когда она взглянуть Очако в лицо, ее глаза горят тем же наслаждением, что и у порвавшего жертву на части хищника. - Люблю тебя. Очако закрывает глаза, чтобы убежать от этого взгляда, но все равно чувствует себя крысой: больной, отвратительно грязной, и почему-то никак не умирающей.