Белые области

- Этот чертов нож тупой! Он не режет, - Джек с искаженным от злости лицом повернулся к Аманде. – Помоги мне! Подержи его руку, чтобы я мог ударить как следует. До Яна доносились только голоса, происходящего он не видел. Аманда и Джек принялись разделывать мистера Андерсона. Помимо клинка Аманды, в дело пошел набор кухонных ножей. Джек выбрал самый большой тесак, только быстро обнаружил, что нанести прицельный удар без разделочной доски можно, но эффект получается не таким, как ему бы хотелось. Можно было сколько угодно втыкать ножи в труп, постепенно превращая его в фарш, но процесс получался слишком трудоемким. - Здесь написано, в человеческом теле двести пятнадцать или двести восемнадцать костей, - сказала Аманда. Ей удалось расположить руку Пола так, чтобы Джек мог ударить по ней ножом и, возможно, наконец перерубить локтевой сустав. Бить по кости оказалось плохой идеей – лезвие погнулось. - Нам пригодилась бы пила, - процедил Джек сквозь зубы. Он попробовал пилить руку ножом – разлохмаченный сустав постепенно поддавался. Их уже почти не окатывало кровью из разорванных артерий и вен. Теперь лицо Пола Андерсона было мертвенно-белым. Глаза провалились, заострился нос. Наверное, до того, как они принялись его убивать, Пол был довольно симпатичным парнем, он и сейчас оставался довольно приятным, если скинуть со счетов розовую пену, подсыхающую на подбородке – смесь крови и слюны, полузакрытый левый глаз – правый смотрел, кажется, прямо на Джека и Аманду, словно укоряя их в отсутствии хирургических познаний. - Готово! Джек с отвращением бросил отрубленную руку в ванну. Со второй дело пошло немного быстрее – он уже наловчился разбивать и распиливать сустав, а Аманда помогала не так бестолково, как в самом начале. Теперь, лишенный обеих рук, Пол начал напоминать манекен, изготовленный для Хэллоуина. Аманда включила воду, чтобы они с Джеком могли отмыть руки, иначе пальцы были слишком скользкими от крови. - Мы так до утра застрянем! Нож надо наточить, - Джек провел пальцем по лезвию – не осталось никакого следа, - лезвие затупилось о кости. - Он уже начинает пахнуть или мне кажется? – Аманда принюхалась к трупу, потом включила лейку – сверху на мистера Андерсона полилась вода. Он сидел, безрукий и белый, закинув голову назад, и демонстрируя глубокую рану на шее. - Господи, черт! Вытрись и принеси сюда точилку, я весь в крови, не могу пойти на кухню, там Ян. Аманда, которая выглядела ничуть не лучше Джека, только хмыкнула, но на кухню все-таки сходила. Ян сидел там, где они его и оставили – на стуле, возле остывшей уже чашки кофе. Взгляд у него был отсутствующий, передвижения Аманды он едва заметил. - Похоже, у него это опять началось, - прошептала Аманда Джеку, когда вернулась, и покрутила пальцем у виска. – Кукуха отлетела. - Дай сюда, - Хоакин принялся точить нож. Визгливые звуки трения металла о металл продолжались с минуту, затем Джек снова попробовал лезвие и остался доволен, хотя и зашипел – оно оставило на пальце кровавый след. - Что дальше? – севшим голосом спросила Аманда. - Отпилим ему голову. Сколько это продолжалось, Ян не знал точно. Но через какое-то время Аманда и Джек, крадучись, вернулись на кухню. Они оба умылись, но от них так и разило кровью и чужой смертью. - Слушай, чел, ты должен нас понять, мы пытались, - Джек уселся рядом на стул, безуспешно пытаясь втолковать Яну что-то. Он едва реагировал. - Ты же не в себе, они будут к тебе более снисходительны… - Пойми, они посадят меня! – это Аманда. Она умоляет. - Сколько тебе осталось, они говорили? Ян не слышал. - Три или четыре года, а у нее впереди вся жизнь. Ты должен позвонить и сказать, что это ты убил его. - Джек, он тебя не слышит! – Аманда потеребила Яна за плечо и тот, наконец, посмотрел на нее. - Привет, - прошептал он. - Он очнулся! - Ян, ты должен позвонить копам, - Джек положил перед Яном его телефон, - мы сейчас уедем, а ты позвонишь и скажешь, что к тебе в квартиру пробрался грабитель и ты случайно убил его. Это была самооборона. - Все, пошли отсюда скорее! – Аманда лихорадочно вытряхивала пепельницу в мусорный пакет. Туда же отправились их с Джеком чашки. - Когда копы найдут его, они не поверят, что это сделал кто-то другой! Рукоятка скаутского ножа Аманды коснулась руки Яна. Пальцы у него немного вздрогнули, и он бездумно сжал их. Поднял нож к глазам: - Убил? Я кого-то убил? – прошептал он. - Да, да! Черт, у тебя был приступ! А тут этот парень в нашей квартире, ты взял нож и зарезал его! - Не просто зарезал, ты его на куски изрубил! Голоса Джека и Аманды, нечеткие, зыбкие, доносились до Яна из другого мира. В другом мире была пропитанная запахом крови и табака квартира, наполненная сумасшествием так густо, что кажется, еще немного, и оно проступит зловещим рисунком на обоях. - Но это же Аманда сделала… - Ян, пожалуйста! Не выдавай ее! Копы ее не пощадят, прошу тебя! – Джек и сам не знал, что говорить, поэтому говорил все подряд. Аманда вторила ему, зараженная истерией. Они были как кот Базилио и лиса Алиса, втолковывающие бедному Пиноккио, что нужно отправиться на поле чудес и закопать свои золотые монеты глубоко в землю. Между тем, единственным, что здесь следовало похоронить, было частично расчлененное тело Пола Андерсона в ванной. В конце своей работы Джек с Амандой отрубили ему голову и поставили ее в раковину. На этом они поняли, что больше не могут. Аманду стошнило. Ее розовые волосы сбились на голове в неряшливый ком, похожие на прическу бездомной. Под глазами – темные круги, как у енота. Она давно сняла и выключила дополненную реальность – при таких условиях голограмма переставала быть достоверной и превращала ее лицо в кукольную застывшую маску. Оставив в ванной безумную инсталляцию, оба бросились на кухню. - Хорошо, я позвоню копам, можете уходить. Скажу, что я его убил, - произнес вдруг Ян, и сразу же повисла тишина, нарушаемая только тяжелым сиплым дыханием Джека и Аманды. Ян поднялся со стула и медленно прошел в ванную: держа нож в руке, привалился плечом о косяк, долго стоял, разглядывая, и не выказывая никаких признаков того, что снова потеряет сознание. Когда он так застыл, чуть сгорбившись, сосредоточенный, с написанным на лице бездуховным академическим интересом, с пустыми глазами – он и в самом деле мог сойти за убийцу. От этого зрелища мороз пробегал вдоль позвоночника, было трудно отвести взгляд, даже зная, что это сделали они сами. Сами – и с Андерсоном, и с Яном. - Пошли, пошли! Быстро! Валим отсюда! – Аманде удалось вытащить Джека за пределы квартиры и дверь за ними захлопнулась. Если он захочет, конечно, он может уйти вслед за ними. Сбежать, но надолго ли? Наверняка копы вскоре его поймают. Где он будет прятаться? В дешевых мотелях, где не спрашивают никакие документы, если заплатить наличными? Ночевать под мостами и возле теплотрассы? Яну едва ли было, куда пойти. Его родители жили в Детройте – слишком далеко от Сейнт-Эльм-сити. После участия в программе «Белые области» Ян все забыл – остались только совместные фото, их рассказы и его собственный дневник, который Ян вел скупо и небрежно, несмотря на рекомендации врачей по подготовке. Они так и не смогли стать семьей заново. Что-то постоянно не клеилось, пропало навсегда. Вряд ли они обрадовались бы его внезапному появлению, и, узнав подробности, наверняка сдали бы его копам. «Коронным блюдом моей мамы был веганский тыквенный суп. Веганским его называли потому, что нормальный человек не стал бы такое есть» Возможно, в семье Яна неверно оценивали вегетарианцев, и никто из них тоже не стал бы есть этот суп. Или наоборот, суп был не так плох, и им бы правда понравилось? Ян не мог сказать точно, ведь он ничего не помнил. Сожаления о потерянном детстве нахлынули на него – ни единого мимолетного проблеска, малейшей зацепки, смутного сна, туманных силуэтов со старых фото, отрывков из прочитанных книг, нагретых камней брусчатки под ногами, скрипа качелей, запахов реки, слипающегося попкорна, забытой в карманах жвачки, проваленных тестов, маминых поцелуев сквозь зыбкий утренний сон, и даже этот суп – ничего, космическое молчание вакуума, словно он слишком долго вращался на орбите черной дыры, и она поглотила все его содержимое. Если человека определяет сумма его воспоминаний и уникального опыта, он - эксгумированный труп, и никто не может установить его личность по оставшимся разрозненным фрагментам оболочки. Просто потому, что ничего не осталось. Он – Джон Доу. Он не существует. Мертвый взгляд Пола Андерсона следил за Яном из раковины. Волосы у него слиплись от крови, рот приоткрылся. Ян осторожно снял и выбросил в унитаз линзы, умылся – вода лилась Полу прямо на макушку. Чистых полотенец не осталось, туалетной бумаги тоже, поэтому Ян просто погасил в ванной свет, окончательно превращая обезглавленный труп в нечеткий силуэт. Вполне можно было представить, что его там нет. На негнущихся ногах Ян отправился на кухню. Квартира представляла из себя жалкое зрелище. Джек с Амандой прихватили с собой свои испачканные вещи, но оставили разгром. С ПВХ-панелей на Яна смотрели улыбающиеся девушки из известных сериалов. Вот это детективная сага, а вот это – про супергероев. На красивом лице одной из них осталось смазанное кровавое пятно. Здесь вообще было очень много крови. Ян и не думал, что так много может быть в одном человеке. При кровотечении из магистральных артерий сердце выбрасывает всю кровь из тела за считанные минуты. Ян сел за стол, разблокировал свой телефон и зашел в галерею. Пролистал какие-то случайные фото и нашел те, где он был с Терияки. Кошка прижималась к нему, сидя у него на руках. Ян вспомнил еще раз, какая на ощупь ее шерсть, и она сама. Вспомнил ее вес – Терияки была крупной, как-то по-особенному полностью округлой и довольно тяжелой, очень мягкой, в ней было много от британской шиншиллы, но конечно же, никто не проводил ей экспертизу породы. Она мурлыкала хрипло и старательно, иногда захлебываясь собственным звуком. Ян на этих фото смущенно улыбался. Их сделала одна из девушек-волонтеров, кажется, ее звали Алиса. А может, и нет. Сложно вспомнить – Ян попытался и не смог вспомнить даже то, что ел на завтрак сегодня утром. Как прошел день до визита в полицейский участок? И снова – пробел. «Прекратите уже ставить на зеро, мистер Мартингейл!» Как же звали того копа? Кажется, Эдвард. Его звали Эдвард Доу, и Ян совершенно не хотел видеть его физиономию еще хоть раз. Чувство обреченности, собственной уязвимости, неизбывной тоски, нежелания любого продолжения охватило его и заполнило целиком. Три или четыре года. Может быть, чуть больше – таков период полного распада его личности. Сколько он проживет потом, никто не знает. Может быть, Джек Хоакин был не так уж и не прав, предавая его?.. В их кухне было большое окно. Ян распахнул его и встал во весь рост на подоконнике. В руке он держал телефон с набранным номером 911. Ветер взметнул короткую черную штору. Шумела автомагистраль. 04:29 Небо над городом почти не посветлело – затянутое тучами и вечным смогом, хмурое, оно висело низко, обещая дождь. В многоэтажках напротив светились редкие окна и яркие неоновые вывески. На билборде – огромная реклама «Белых областей» - счастливая женщина подбрасывает в воздух пачку разноцветных чистых листов, и они улетают вверх, а потом исчезают. «Это легко! Избавьтесь от прошлого» Забывчивость – вот последний, восьмой грех человечества. Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Может быть, в краткий анаэробный период предсмертной комы его агонизирующий мозг тоже все вспомнит? Ян посмотрел вниз: припаркованные и проезжающие мимо машины казались совсем крошечными. Он поднес телефон к уху: - Алло, это полиция? Меня зовут Ян Мартингейл. Приезжайте, я только что убил человека. В этот момент во входную дверь раздался звонок, а затем она распахнулась – убегая, Джек и Аманда не потрудились запереть замок.