Никлаус Майклсон.
Тот, кого при жизни боялся весь мир, а после смерти не дрогнул ни один человек. Жестоко. Но когда-то он сказал ей спасибо за честность. И сейчас она посчитала своим долгом написать здесь правду. Она знает, что он бы, увидев это, привычно усмехнулся. — Мы обречены на вечное одиночество, дорогуша. В этом проклятие бессмертия. И вот, Кэролайн опять здесь. Ботинками наступает в грязь размытой дорожки и медленно идёт в самую глубину кладбища, чтобы на корточки присесть перед знакомой плитой и кончиками пальцев коснуться имени. Она бывает здесь, когда ей хочется с кем-то поговорить. Наверное, потому что, несмотря на все законы разума, именно с ним она могла говорить о чём угодно. От него исходила тысячелетняя мудрость. Ей казалось, что он всегда может сказать что-то дельное. А ещё он слушал. Внимательно, не перебивая, позволяя полностью высказаться, не давая оценки, не делая скоротечных выводов. И он никогда не жалел её. Проще откровенничать с мёртвыми, в конце концов. — Как у тебя дела? — иронично интересуется она. — Хорошо, говоришь? А вот у меня не очень. Нет, то есть, бывали времена и хуже, но, знаешь ли, сейчас просто… Всё встало. Вот. Вроде как момент забыть обо всех горестях, отпустить и жить дальше. А я не могу. Нормальная жизнь, окончание учёбы, карьера — всё это кажется таким смешным. Остаётся ощущение, что бой где-то продолжается. И я не могу успокоиться. От меня, наверное, уже ничего не зависит, но отпустить я не могу. А ты? Ты обрёл покой? Хотя как же! На твоих руках столько грехов, что ты точно не обрёл покой. Вот забавно. Теперь мы оба такие беспокойные… Возможно, она несет чушь. Но преимущество в том, что никто её не услышит. Даже если он не успокоился и одиноким призраком ходит где-то по земле, это явно через множество километров отсюда. Там, где та, ради которой он погиб. Кэролайн вздыхает и ладошкой стряхивает пыль с гранитной плиты. — Мне одиноко, Клаус. Как ни странно, мне одиноко. Но ничего, скоро это пройдёт, моя жизнь станет нормальной. Тогда я перестану приходить сюда и толкать идиотские монологи, на которые ты никогда не ответишь.***
Стефан внутри тихо бесится, но внешне остаётся спокойным. Он ведь хороший мальчик, чёрт бы подрал эту установку для самого себя. Он не требует, не ругается, не возмущается, не закатывает скандалов. Но он любит её и иногда из-за этого даже хочется стать плохим. Чтобы взять, встряхнуть за плечи, наорать и выведать, что же всё-таки происходит. Стефан в очередной раз взглядом прожигает её спину, когда она варит кофе у него на кухне и тихо напевает себе под нос. Кэролайн последние месяцы упорно делает вид, что занята. Она уезжает в кампус и подолгу не возвращается, ссылаясь на безумное количество учёбы, хотя Стефан подозревает, что голова её забита совсем не этим. Кэролайн по несколько раз в день звонила Бонни, уехавшей на поиски его брата, пока однажды абонент не стал недоступным. Кэролайн утверждает, что, значит, Бонни нашла их и не хочет нарушать тайну местопребывания беглецов. Стефан хотел бы, чтобы она говорила с ним. И хотел бы ей помочь. Но, кажется, от него ей помощь не нужна. Кэролайн целует его, но по взгляду видно, что она очень-очень далеко отсюда. Всё пошло не так. Они должны были вернуть людей в Мистик-Фоллс. И должны были пожениться. Только что в итоге? В итоге, ничего. Зато у них теперь есть толпа первородных, угроза того, что Майкл нагрянет опять, из-за чего они пока не рискнули позволить городу жить как раньше, а ещё непонятное место нахождения Деймона с вдовой Клауса и Бонни с Энзо, сгинувшие вслед за ними. И Кэролайн всё откладывает свадьбу, утверждая, что хочет провести её, когда всё решится, когда она сможет позвать всех, кого хотела. Она не желает проводить свадьбу без своих подруг. Поэтому нужно дождаться возвращения Бонни, а ещё Деймона, который разбудит Елену. Но есть у Стефана ощущение, что всё это просто оправдания. Он видел, куда она ходит периодически. На кладбище. И он подозревает, на чью могилу помимо прочих. — Ты любишь ее, Стефан? — вдруг спрашивает Клаус, делая глоток виски и смотря на огонь в камине. Для Стефана эти вечерние посиделки с ним уже стали привычными, так странно. — Разумеется, — он сразу понимает, про кого речь. Стефан уже, наверное, смирился с тем, что его любимая и этот монстр имеют какую-то непонятную ему связь. Ну и пусть. Пускай Никлаус Майклсон спрашивает о его Кэролайн, может, даже по-своему заботится, но для неё он всё равно остался в прошлом. — Тогда какого чёрта ты всё это допустил? — О чём ты, Клаус? — Об угрозе, охватившей Мистик-Фоллс. Об угрозе, возникшей с приходом твоей матери. Это твой город, в котором живёт твоя женщина. Так какого дьявола ты не защитил её? — Винишь меня? Он и сам себя отчасти винит, на самом деле. Это из-за него Лили оказалась здесь. И это он был к ней слишком милосерден. Деймон убил бы, не раздумывая. А Стефан никак не может. — Я не чудовище, чтобы навредить своей матери. Клаус усмехается на эту реплику с намеком. Стефан совсем не умеет больно колоть. — Ради защиты тех, кого на самом деле любишь пожертвуешь любыми моральными принципами и перейдёшь все границы. Стефан качает головой. Для Стефана есть границы, которые переходить нельзя. Иначе станешь чудовищем, а твои близкие отвернутся от тебя. И улыбка Кэролайн Форбс, наполненная светом, не будет сиять для Стефана-монстра. Хотя ему непонятно, почему для другого монстра она сияет, несмотря на то, что он само воплощение зла. Стефан встряхивает головой, отгоняя назойливые воспоминания. Такое создание как Клаус не могло уйти, не оставив за собой вековой след, очевидно. Но, тем не менее, надо меньше о нём думать. По крайней мере, тот, кто сгорел, уже явно не вернётся. — Ты дыру во мне взглядом прожжешь, — нарушает тишину Кэролайн. Она ощущала его взгляд. Она ощущает все взгляды Стефана. И, пожалуй, ненавидит себя за то, что заставляет страдать лучшего из людей, которых она знала. Кэролайн оставляет кофе и подходит к нему, становясь напротив и кладя руки ему на плечи. Подаётся вперёд и осторожно целует. Стефан не понимает, чем вызван такой приступ нежности. Но притягивает её за талию и углубляет поцелуй. Однако редкий момент единения нарушен. Нарушен громкой и упорной трелью дверного звонка. — Это ещё кого нелёгкая принесла? — изумляется Стефан, ведь в городе никого нет. — Нужно открыть. Кэролайн покидает кухню, а он спешит за ней. Звонок всё не умолкает. Неизвестный гость слишком настойчив. Раздражённо Кэролайн распахивает дверь. И челюсть её буквально отвисает, когда она видит, кто пожаловал на их порог.